Жги лавчонки, кричи по-громче

Ночь. Тишина. Только двое среди парка. Прошло два часа.
-Что ты любишь? - незамысловато спросил я у нее, поджигая лавочку на которой она сидела.
-AC/DC и Теслу. Я чертовски люблю, когда пахнет мясом. А еще собак. Зачем ты это делаешь с местом, которое я оприходовала?
-Кто знает? - Я повел плечом, выразив искренне недоумение, - наверное, я просто немного странный. Почему Тесла?
-Высоченный был мужик, а что он делал с электричеством, ты бы только знал! Это вам не лавочки пламенем обременять. Что случилось с твоим пальцем? - она ткнула в сторону моей окровавленной ладони.
-Я верю в огромных пауков и великанов. Стоит спросить, что случилось с моим сознанием.
-И что же? Кто-то решил, что асфиксия помогает ребенку познать себя? 
-Тебя ведь тоже душили, я прав? Только люди, которые побывали за гранью могут так отзываться о "том мире". Это как путешествие во времени или разговор с собою от третьего лица.
-...А когда возвращаешься назад поверить не можешь, что это именно та реальность, которую считают истинной. Когда меня убивали, я уже не хотела возвращаться назад. Но вернулась, и взглянула в его глаза. 
-Что ты увидела?
-Тебя. Во всяком отблеске безумия теперь я вижу тебя. Ты вирус моего сумасшествия, а у меня только старенький брандмауэр в противодействие. Под твоим давлением искажаются даже воспоминания, а это все, что у меня есть.
-Ненавижу, когда так говорят. Посмотри на меня - я живу моментом. Я хочу посмотреть, как эта деревяшка загорится, а потом встать на нее в полный рост и закричать что есть силы! Этот момент я запомню надолго, но это неважно, ведь новый миг моей жизни будет краше, он будет другим.
-Мне иногда кажется, что в конце ты меня убьешь. Не из жестокости, и даже не сумасшествия, а сугубо из любопытства, присущего детям. Ты ребенок, который потерялся в этом повзрослевшем, окрепшем теле.  Как ты только сексом занимаешься?
-Выпускаю монстра, что живет в каждом ребенке. Эгоистичного, жесткого, желающего всецело поглощать информацию, чувства и порабощать близь находящееся тело. Раньше это были наши матери, наши бабушки, безусловно, без гадкого контекста. Но желание владеть их вниманием ради собственного комфорта было велико.
-Ты псих.
-Но не лицемер. Ты ведь тоже этого хочешь.
-Чего?
-Встать и закричать. От бессилия, от того, что так давно не выпускала себя из клетки собственных правил, что создала во благо конструктивности. Так кричи! Кричи, пока можешь.
-Помоги мне.
-Легко, - достав ржавый гвоздь, я вогнал его ей вблизи коленной чашечки. Она заорала, потом, за невозможностью встать, неловко вскарабкалась на лавочку и закричала еще громче. Хохоча и плача одновременно, расставляя руки так, будто встречает ночное небо... Несколько спустя успокоилась и уселась с умиротворенным, вспотевшим от боли, лицом.
-А теперь я хочу убить кого-нибудь. Так хочу, что дрожь по телу идет и сгорает в кончиках пальцев! Хочу проорать в его мертвое лицо о том, как он будет счастлив!
-Убей меня. Словом. Скажи то, что повергнет меня в шок и не оставит иного выбора, как умереть.
-Нет, хватит, - она резко перебросила свое настроение на другую сторону эмоциона, - Просто обними меня. Холодно уже, к тому же, я немного истекаю кровью и уже клонит ко сну. Если засыпать, то в объятиях человека, который может меня понять.
-И только в таких руках и стоит усыпать. Наконец-то загорелась, кстати, наша деревянная подружка.
-Потуши ее и отнеси меня домой. Хочу какао и в кровать. Нет. Еще хочу пельменей, с вкусным сливочным маслом. 
-Я не знаю как тебя звать.
-Ты и не знаешь, где мой дом. Но разве это важно? Просто неси, пока твои ноги не донесут нас к тебе. Один только вопрос.
-Говори.
-Как тебе рассвет?..  Он красивый, правда?