Во дворе. И немного о любви

                Главный корпус Тимирязевской академии со стороны парка
               
               
               
               
    Летом во дворе разводили огороды, но перед домом всегда оставалась площадка, по которой ходили люди, а мальчишки гоняли мяч. Женщины покрикивали на мальчишек, когда мяч залетал в огороды.
    Главным во дворе после Виктора Листова (о нём речь позже) считался крутой пацан Витька Малахов по прозвищу Малах. Худой и жилистый, с крепкими кулаками, oн был на год старше других пацанов Лёвки, Вадьки и Веньки. Его авторитет держался на слабом страхе. Малаха боялись, но не сильно. Любимым развлечением ребят была дразнилка „Малах в синих штaнax“. Почему "синих" - никто не знал. Малах поступал всегда одинаково: догонял обидчика и колотил его.
    Это послевоенное время* было тяжёлым, голодные и инвалиды ходили по домам, по загородным поездам, просили еду. Женщины одаривали их кусками чёрствого хлеба.
    Дети ссорились, дрались, мирились, случались и серьёзные разборки, как-то Лёвке пришла на ум опасная идея: он опутал палисадник под своим окном проводами, пропустил их через окно в комнату и подключил в сеть. Венька как раз пробегал мимо.
    - Эй, Венька, - позвал его Лёвка, -  иди ко мне!   
    Тот шагнул в палисадник и, задев голые провода, жутко заорал. Сбежались соседи. Вечером Венькин папа ворвался в комнату Лёвки и на глазах его родителей двинул Лёвку ногой в спину. Веньку отвезли в больницу, но быстро отпустили, а его отца таскали в милицию.

    Отец Малаха по прозвищу Дед-Малах, казалось, уже с рождения был дед, да к тому же с неопрятной бородой. Он был вечно пьян, летом и зимой носил малахай с торчащим кверху одним ухом и слыл крупным специалистом по части убиения кур. Женщины несли ему домашнюю живность, Дед-Малах ловко отсекал куриную голову, получал свою мзду, а довольные хозяйки (иногда со слезами, как же, курица была по тем временам, как член семьи) варили суп.

    Жена Деда-Малаха была подстать мужу. Звали её Женя. Bся в морщинах, тoже вечно пьяная, добрая, она по утрам разносила по соседям свежее молоко. Хозяйки её любили. Она всегда была в курсе дворовых событий.
 
    Как-то Вадька стоял в длинной очереди (коротких не бывало) в магазине возле трамвайной остановки с ныне ностальгическим названием  „Соломенная сторожка“. К нему подошли двa пацана.
    - Возьми нам тоже, - и протянули деньги.
Очередь молча наблюдала. Вадька был пионером, мечтал вступить в комсомол и искренне собирался прожить жизнь честно. 
    - Нет, - сказал он, - встаньте в очередь.
Один из пацанoв показал Вадьке кулак размером с копыто, и оба ушли. Вадька приготовился пострадать за правду и стал волноватьяся, но, выйдя из магазина, удивился, не обнаружив засаду. Будучи ещё наивным, он не понимал, что чудес на свете не бывает, так просто пацаны не уйдут. Вечером ему мама сказала:
    - Женя Малахова передала, что тебя хотели избить. Они ждали тебя у выхода из магазина. Женя уговорила их не трогать тебя. Не вздумай снова связываться с ними.
   
    Вадька задумался. Сколько раз он наблюдал на улице беспощадные драки подростков, но ни разу не видел, чтобы взрослые вмешивались: или проходили мимо, или стояли и наблюдали.
    Он вспомнил драку, в которой сам участвовал. Ученик со смешной фамилией Носиков  похабно высказался о Валентине Фёдоровне, учительнице, которую дети любили. Вообще мальчишки часто бранили учителей, но Носиков был при этом  так противен, что Вадик не выдержал.
      
    - После школы получишь по морде, - заявил он ему.
    Эта новость быстро облетела весь класс. Дети ждали с нетерпением конца уроков.
    Прозвенел звонок. Все дружно пошли на задний двор школы, встали в круг. На середину вышли гладиаторы.
    - Ну, попробуй, дай!
    - Сам дай! -  подначивали они друг друга.
    - И дам!
    Это была прелюдия. Затем последовали удары. Через минуту из разбитого носа Носикова пошла кровь, драка прекратилась. Вадик растирал шишки на лбу, но скрыть следы боя не удалось.
    Вечером ему досталось от мамы, но он был доволен. К тому же класс был на его стороне. 
    
    Как было сказано выше, главным во дворе был восемнадцатилетний красавец-студент, прирождённый руководитель и, как сказали бы теперь, крутой пацан Виктор Листов, сын профессора и владелец трофейного мотоцикла, что в те времена было неслыханно. Виктор был уже взрослый, учился на первом курсе института. Если дети строили во дворе шалаш, верховодил всегда Виктор Листов.
    Эй, Вадька, Венька, - кричал он звучным голосом, - тащите вон те сучья, доски, выбирайте покрупнее. Все бросались выполнять приказ. Листов мог заявиться в любую квартиру, где жили дети, под Новый год, поздно ночью с огромной ёлкой. Утром ребёнок открывал глаза, а перед ним стояла только что срубленная ёлка.
    Вот, Витя Листов принёс, - улыбаясь, сообщала ему мама.

    Отец Виктора профессор Пётр Николаевич Листов занимал под огороды треть всей территории двора, а чтобы соседи не покушались на его участок, построил конуру, и  держал в ней на цепи гигантскую овчарку, которая лаяла днём и ночью. Рассказывали, что до овчарки Листов-старший гонялся с лопатой за „террористами“, пытавшимися захватить его участок.
    Тяжёлое время ожесточало людей.
    Но детей со двора Пётр Николаевич любил, катал их на трофейном маленьком Опель-Капитане.

    Виктор Листов любил прогуливаться в Тимирязевском парке.   
    Высокие деревья до неба давали в жаркие дни прохладу и тень.  В необозримой вышине кружили и кричали вороны и строили гнёзда. Их крики Виктор помнил ещё с детства, когда мама провожала его в детский сад. Маленький Витя думал, что вороны охраняют парк.
    - Мама, - спрашивал он, задрав голову, - они так громко кричат, чтобы напугать врагов?
    А внизу стояли гипсовые амуры со стрелами и без, цвели клумбы, и по расчищенным дорожкам, изящно огибающим цветники, неторопливо прогуливались люди.**

    В глубине парка находился грот, в котором по преданию бывал Достоевский и описал его в своём романе "Бесы."  И конечно, Виктор не раз бывал в этом гроте, изучил его вдоль и поперёк. 

    У Викторa была подруга. Он познакомился с ней в трамвае номер один. Она называла этот номер "первячок", и Виктор, слушая интонации её высокого голоса с  нежнейшими переливами, каждый раз улыбался.      
    Но не будем забегать вперёд.
    Незнакомая девушка стояла на задней площадке "первячка", когда Виктор впрыгнул на ходу*** и вместо поручня случайно ухватился за её ногу. Девушка вскрикнула, а Виктор засмеялся, галантно пропустил её в салон вагона и без смущения произнёс:
    - Опасно стоять возле подножки вагона.
    Наташа (её имя он тут же выяснил) залилась краской, а Виктор, усевшись рядом, не умолкал ни на минуту.
    - Честное слово, я подумал, что поручни в трамваях теперь делают из шёлка.
   Позже он вспоминал, что, несмотря на экстравагантность ситуации, какая-то очень крохотная, но невероятно важная частица его души с мгновенной радостью отметила, что нога изящна, правильной формы и вообще напоминает пушкинскую ножку.         
    Виктор спрашивал даже у папы:
    - Ты же профессор, скажи, как это возможно, в такой опасный момент прыжка в несущийся трамвай, думать ещё о фривольном? Что там в мозгу происходит?
    - Спроси у психолога, а я, ты же знаешь, по части механики. А механика пока безмозглая, - отвечал, смеясь, Пётр Николаевич, и добавлял, - не прыгай на ходу, - отлично зная, что эту фразу Виктор пропустит мимо ушей.

    Наташа оказалась студенткой Тимирязевской академии. На следующий день Виктор перелез через серый глухой забор, отделявший дом от опытного поля академии, и сразу увидел худенькую фигурку Наташи, копавшейся в поле. Но прежде Виктор успел прoскользнуть в розарий и спрятать запазуху пышную чайную розу. Теперь oн присел на корточки и стал помогать Наташe пропалывать грядки.
    Наточка, - неожиданно вырвалось у Виктора, - эта роза принесёт тебе радость и счастье.
    Виктор так проникновенно и ласково смотрел в самые-самые зрачки её вдруг распахнувшихся глаз и сам верил, что влюблён раз и навсегда, что Наташа почувствовала что-то похожее на взрыв в самом сердце, и что этот человек вошёл в её жизнь раз и навсегда. И к ней пришло спокойствие.
 
    - Закончу академию и стану агрономом, - поборов смущение, пообещала Наташа, a  Виктор тут же ответил:
    - Приеду к тебе и буду начальником МТС.
    - Приезжай, я тебя встречу, - радостно отозвалась Наташа.
    А ещё через неделю Виктор уже не разлучался с нею. Когда она шла через огороды к дому, он поджидал её, а мальчишки переставали гонять мяч.               
    Наташа жила в общежитии и была довольна, что уехала из родного дома.
    - Ты представляешь, - рассказывала она Виктору, - мой папа очень добрый человек, но он навёл „порядок“ на моей книжной полке: построил  книги по росту, как солдатиков, в два ряда. Мои любимые томики стихов Волошина, Анненского, Саши Чёрного он засунул вглубь, я с трудом их нашла.

    Однажды Виктор привёл в тимирязевский грот Наташу. Как только они вошли в полумрак, на них дохнуло сыростью, и вдруг метнулась летучая мышь, почти зацепив лицо Виктора и, показав на секунду свою хищную мордочку, скрылась во мраке. Наташу охватил ужас. Ей стало казаться, что какие-то страшные силы встретят их у выхода.
    - Витенька, уведи меня отсюда, скорее, у меня предчувствие, что будет нам плохо,- обхватив его шею и прижавшись к нему так, что он почувствовал нежный аромат её тела, - прошептала Наташа.  Позже, когда случилась страшная трагедия, она не раз вспоминала этот ужас, охвативший её тогда.

    Виктор был счастлив рядом с Наташей, ему нравились её длинные ресницы, красиво оттеняющие серые глаза, и удивительный цвет лица, как бы чуть позолоченный...

    На какой-то праздник обещали дать салют. Виктор знал тайное место на крыше углового здания на Пушкинской площади, откуда возникал изумительный вид на город. Пробравшись на крышу, они восторгались, наблюдая цветные вспышки, и вдруг Виктор неожиданно для себя коснулся губами её щеки, и замер. Наташа закрыла глаза и  медленно повернулась к нему. Витя, -  пыталась она прошептать, - а Виктор уже целовал её губы.

   „Закончу институт и уеду куда-нибудь вместе с Наташей“, - думал Виктор. Он не спал всю ночь, а утром на лекции клевал носом и сквозь сонные видения видел только Наташу.  О том, что папа не отпустит его, ему в голову не приходило, а мечтать было приятно, и казалось, что счастье будет длиться бесконечно...

                *  *  *               
 
    В то роковое воскресное утро солнце сияло зловеще, как кошмарное привидение, пробиваясь из-за туч, заслонивших полнеба. Никто не гонял мяч, дети не выходили из квартир, лишь овчарка заливалась плачущим лаем, а через двор к дому тихо и молча шли люди.
    Накануне ночью Виктор, единственный сын Листовых погиб. Он нёсся на мотоцикле по неосвещённому загородному шоссе, перегороженному оставшимися после войны крестообразными противотанковыми заграждениями.
    Говорили, что после столкновения он был ещё два часа в сознании. 

                ---------


   *  Вторая половина сороковых годов

  **  В 2005 году, после тридцатилетнего отсутствия, автор прилетел в Москву и поспешил в "страну своего детства" - в Тимирязевский парк, но ворота оказались на замке. В этот момент вышел из главного корпуса симпатичный мужчина, и автор   обратился к нему.   
   - Извините, не знаете ли почему ворота в парк заперты?
   - Часто происходили случаи вандализма, - грустно улыбнувшись, поведал мужчина.

 ***  В те времена двери в вагонах трамваев отсутствовали. Люди, и, что особенно ужасно, дети впрыгивали в трамвай и выпрыгивали на ходу, что считалось молодечеством, хотя нередко кончалось трагично.

 
 
                25.10.2012    -oOo-