Нить. Часть I

Жанр: Трагикомедия, в духе социальной фантастики, построенная на интригах.

Оригинальность замысла данного произведения — в его философии, содержащейся в беседах персонажей. Глобальные, социальные и межличностные проблемы объединены и показаны через конфликты основных идей существования и поисков их разрешения.  Главный герой Антон Брудов, журналист по профессии, попадая в различные ситуации, все более погружается в познание окружающей действительности. Словно проходит, один за другим,  круги посвящения и сохраняет положительную эмоцию до конца, не смотря на все увиденное и услышанное.

Три сюжетных линии:
Первая линия. Мягкий, чувствительный романтик, Брудов противопоставлен Степану Игрекову, каменщику по профессии, сухому прагматику. На контрасте читателю предлагается уловить «золотую середину».

Вторая линия. Любовь и ревность Брудова показаны через его отношения с Мариной Черных, студенткой вуза. Молодые люди пытаются как-то разрулить весь хаос информации, свалившийся на их головы, и найти свой выход.

Третья линия. Верховный Правитель Стэйта его покровители и его подчиненные пытаются преодолеть идейный и экономический кризисы с помощью социальных экспериментов.

            _________________________________________________


Жизнь и сон листы одной книги.
Быстро перелистовать ее, это сон,
внимательно читать, это жизнь.
(Артур Шопенгауэр)


ПРОЛОГ

Шестинивцы пребывали в усыпляющей их реальности, и сам Стэйт напоминал им царство Морфея. Каждый обитатель в отдельности ощущал это, но вместе с тем продолжал свое безвольное созерцание. Он понимал, что это был не сон. Потому как не получиться проснуться, как ни в чем не бывало. Когда только он один, и то не полностью, знает, что происходило с ним. А здесь? В Стэйте. Что-то не понятное. Как сон наяву. И когда все «проснутся», и окажутся лицом к лицу, что они скажут друг другу? Это была еще одна грань их жизни. Новая. Неизведанная. Необычная.

В любой момент готовый обрушиться на прибрежный медиа-пейзаж, многолетний сбор данных бечевой оттягивал воду от берега. И, наконец, утром третьего числа, все общественные места Шестинивного Стэйта были завалены листовками следующего содержания: «Наш Правитель агент надгосударственной  структуры. Его задача выработать на территории Стэйта новую форму существования коллективизма – пернатую монархию. С новым кнутом тебя шестинивное стадо!». Затем стаяла подпись, Константин Качин.
Уже несколько дней как известный журналист выступал с призывами объявить Верховного Правителя персоной нон грата, а правительство призвать к ответственности за глумление над собственным народом. Каждое свое разоблачение он начинал фразой: «Господин от раба отличается только одним – отношением к смерти. Господин презирает смерть и не боится ее, тогда как раб трепещет перед ней! Но смерть бывает разной. Можно погибнуть в бою, отстаивая собственную человечность, а можно сидеть и превращаться в Функцию!».
Предварительно сформировав ударную группу из социальных сетей и различных интернет-ресурсов, он вещал об истинных целях руководства страны, о том, что оно в сговоре с так называемыми «шутниками», которые хитроумно опускают население до полуживотного состояния с целью полного контроля над ним. Далее он приводил факты и примеры торможения процессов развития Стэйта и нежелание власти соединиться с прогрессивными странами. Таким образом, все дальше к горизонту открывались подводные камни предыдущих событий и уже любой желающий, мог с легкостью приобщиться к тайным сценариям исторического процесса вплоть до соавторства.
В кабинете начальника информационной полиции зазвенел телефон.
– Да слушаю, – ответил генерал.
– Что у вас происходит?
– Кто-то спятил и хочет, чтобы спятили остальные.
– Обычно это мы делаем сумасшедших.
– Да, но на сей раз, кто-то перехватил инициативу и пытается их сделать из нас.
– Как будете реагировать?
– Если будем с ним бороться, то признаем его существование. Если станем отрицать его существование, то нас заподозрят в его исчезновении. Но если все игнорировать, то это раскачает общество, а спросонья оно сами знаете…
– Так что доложить Верховному?
– Ума не приложу.
– Знаете, чем это грозит?
– Так точно, господин Премьер, отлучением от корыта.
– Это в лучшем случае. Послушайте, Стэйт, а это газон. Здесь некому не позволено высовываться. Берите косилки и за дело. Даю вам сутки.


Часть I.

За несколько лет до того…

1.

Светило излучало гамма-кванты. Сияющие, они отражались. Миллиарды лет. Способные лишь отражаться, они не исчезнут. Но Вселенная не раскрытый сундук Атауальпы. И мы до сих пор различаем спектр, мы до сих пор не ослепли. С этими мыслями преподаватель Анатолий Черных склонился над контрольными работами учеников…
В его сне Маг ходил вокруг ширмы. И каждый раз, проходя за ней, он менял свое обличие. Это напомнило спящему перенормировку частиц. Когда они куда-то исчезают с электрического контура и выныривают на магнитном. Много лет он думал куда? Много лет он словно ходил по кругу. Это было невыносимо. Маг еще долго не останавливался, но, наконец, подойдя к рампе и вытянув руки, стал доставать перья из воздуха. Зритель смотрел на это, и смысл происходящего окутывал каталепсией.
— Это антипространство, — шепнул кто-то за спиной, — Анатолий обернулся и старик, с поредевшими зубами добавил, — диспергированное, измельченное жерновами суеты, оттуда он достает, — брови говорящего приподнялись.
— За счет чего он…
— Собственной мысли.
— По-вашему каждый…
— Нет. Мы слишком смещены.
Дремавший открыл глаза. Было уже поздно, и следовало спешить домой. Впечатление от сна поглощало мысли и делало незаметным моросящий дождь и порывистый ветер. Только подойдя к подъезду, и увидев светящейся окно, Анатолий вернулся к реальности. Марина еще не спала. Через некоторое время он уже входил в ее комнату, где тусклый свет монитора делал едва заметными красивые черты лица его дочери. Она, как обычно в этот час, исполняла обряд современной коммуникации и ее тотальная зависимость от технических средств все больше беспокоила родителя. Анатолий встал у нее за спиной и наблюдал, как мелькают на экране фотографии знаменитостей, сцен садомазохизма, и немыслимых страшилищ; какими видимо в старые времена пугали чернь, для того чтобы пробудить в ней кротость. Он посчитал, что этот конгломерат изображений отображает неосознанную потребность дочери в иных впечатлениях, нежели те, которые может предложить доступный им образ жизни. А также, возможно, инстинктивную потребность женщины, тем более девушки, проверять на стойкость сильный пол.
— Можно ли ей доверить свой дом, свой быт, своих детей, — размышляя в слух, начал отец, — в головах мужчин с которыми ты знакомишься и общаешься в сети, время от времени возникают и такие мысли. Как ты думаешь, твоя страница вызывает доверие к тебе?
Марина молча посмотрела на отца и беспорядочно задергала компьютерной мышкой, — я не встречала мужчин сильнее себя. Это мой злой рок.
— Как категорично. Почему он именно злой, может он как раз мудрый и не хочет, чтобы ты ошиблась. А ты наговариваешь на себя почем зря. Насчет мужской силы я скажу так, если он тебя полюбит, то никогда не будет слабее.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Мать сказала, что ты снова хочешь поменять вуз. Сначала медицина, потом психология, что теперь на горизонте?
— Лингвистика.
— А я думал «Киндзмараули». Только не говори опять, что это мама забыла.
Девушка посмотрела на пустую бутылку из-под вина слева от стола и пробурчала, — подруги заходили.
— Снова устраивали сеансы спиритуализма? Я часто думаю о твоих увлечениях. Мне уже снятся всякие странности. Я помню, как одно время ты называла себя писателем и мы, разбирая тему за темой, сочинили, чуть ли ни книгу. А теперь я узнаю, что ты называешь себя магом. И еще этим, как его, хакером мозга. Ты хоть знаешь, что такое магия?
— А ты?
— Я не знаю, что такое магия. Может, это тихий шепот в лунную ночь, может настройка доступа к собственной страницы в этой социальной сети, а может это манипуляции с образами своих кумиров. Кто знает? Но магия, — Анатолий вспомнил сцену из недавнего сновидения, — это не безумие. Тут скорее, что-то с выбором. Мы предпочитаем длинному пути волоса короткий путь кинжала, как сказали бы на востоке. И если не получается с первого раза, то пробуем во второй раз, потом в третий, четвертый… а после допускаем предательскую мысль о том, что длинный путь был бы давно пройден. И цель была бы достигнута естественным путем. Это как магия в магии. У кого-то получается сразу, а у кого-то никогда. Кстати, понимаешь ты или нет, но, судя по твоей странице, действуешь эффективно. Слово, это только линия, текст это плоскость. Но образ, это уже объем, а, следовательно, способен подробнее донести твои желания.
— Ты рассуждаешь как физик.
— Я и есть физик. Так что с лингвисткой, ты окончательно решила?
— Хочу спать.
— Ладно, давай я тебя уложу, утро вечера, как говорится.
Марина была в пижаме и отец, уложив ее на кровать, снял ей носочки, накрыл одеялом и поцеловал. Затем выключил компьютер и направился к двери.
— Побудь немного со мной, — сказала дочь.
— Ты же хотела спать… это все интернет и алкоголь, — Анатолий присел на край кровати.
— Я курила. Еще. И вообще мне кажется, что я не совсем адекватна.
— Я сразу почувствовал запах, этих ваших новомодных «специй», но не стал обращать внимание. Ничего, может, поменяешь вуз, все измениться. Возраст у тебя такой, все через это проходят.
— Расскажи мне что-нибудь. Ты мне раньше всегда читал сказки.
— Ты была маленькой, а что рассказать?
— Все ровно.
— Я расскажу тебе историю про одного Маэстро.
— Маэстро?
— Да, — Анатолий включил торшер. Это был человек, у которого не было своих чувств. Он мог чувствовать только, то, что чувствуют остальные. И был счастлив, когда другим было хорошо. И не счастлив, когда другим было больно. Это не могло не вызывать недоразумений. Ибо кто мог его понять? Он воспринимался композитором, который абсолютно угадывал мелодии индивидуальных пожеланий, но никак ни камертоном движения чьих-то эмоций. Его собеседники пребывали в недоумении от того, почему музыкант плачет, когда они скрывают свою боль. И улыбается, когда те, чему-то внутренне радуются.
Огромное количество звуков, которое порождал мэтр, приносило хороший доход и умиротворение. Музыкальные критики, по понятным причинам, обходили его гениальность в своих сентенциях стороной, но для Маэстро этого было недостаточно.
Наконец, истерзанный чужими страстями он досочинил пространственно-временную характеристику своей последней мелодии, и отправился в Долину снов. Дойдя до края, странник обратился к Создателю.
— Я хочу лишь одного, собственных чувств.
И Создатель ответил уставшему, — я тоже не имею своих чувств. Я могу лишь чувствовать за всех и каждого. И даже иллюзия собственных ощущений мне не доступна.
Дочь уже спала, и отец, выключив свет, тихо вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

2.

«Небопочитатели» жили циклами, и каждый цикл был шестьдесят лет. Но ввиду того, что время смены технологических укладов стало опережать время смены поколений, циклы «небопочителей» пошли вразнос. И теперь, лишь особо чувствительные из них были способны ощутить непредсказуемый упадок. Прислушиваясь к триумфальному шествию на вершину очередной S–образной своего развития, они улавливали тревожные звуки виолончели и начинали думать о том, где бы это еще приложиться для очередного рывка.
Такой точкой будущего приложения эти «особые» в данный момент рассматривали Шестинивный Стэйт, и его Правитель часто наведывался с визитом, по заданию друзей в этот пуп земли, где до неба, по заверениям самих «небопочителей», было рукой подать. Уже в третий раз ему предстояло уговорить их на глобальный план реконструкции своей страны и последним в свою очередь, льстило то, что они наконец–то смогут заняться чем–то оригинальным. Как-никак им предлагалось воплотить в жизнь, то, что один из провидцев от «сети» в свое время назвал «экономикой без бутылок», где все устроено по принципу «системы нет, а функция выполняется». Но привыкшие мыслить столетиями и торопиться медленно, небопочитатели при всем понимании, что необходимо поскорее вступить в игру, все же терпеливо ждали, когда их уговорят. Наподобие того, как ждут женщины, когда выбор окончательно уложиться в их головах, после чего уже все окружающие могут вздохнуть спокойно.
– Вы конечно Империя, неважно, номер один или номер два, – заискивающе начал беседу Правитель с главным «небопочитателем» – но эта экономика позволит вам еще больше. Вырастить, к примеру, быка на площади с булавочную головку. Можно себе представить, что позволит сделать площадь целого Стэйта, помноженная на ваше плечо!
Верховный был насколько лаконичен, настолько и оригинален в своих сравнениях, так что переводчику приходилось решать одну за другой задачи высшей категории сложности. Но «небопочитатель», улыбаясь, покачивал головой, точно болванчик и переговорщик издалека, сосредоточился на стыковке менталитетов.
– Если все запланированное реализовать, – гость повторил попытку стать убедительным, – то орел превратиться в рябчика, а летающий змей в летающего динозавра!
К удивлению самого Правителя, это сравнение пролилось бальзамом на душу собеседнику, и тот стал абсолютно серьезен.
– Хорошо, начнем по порядку, – заявила принимающая сторона, – сначала построим «соты». Так на чертежах обозначались инновационные дома для персонала. Затем «принтеры», так обозначались мастерские для производства инновационных комплектующих. А уже потом, создадим «матрицы», так обозначались инновационные заводы. И поврете, – «небопочитатель» улыбнулся, – мы достаточно сделали копий, чтобы не испортить оригинал.

3.
               
Верховный Правитель «Шестинивного Стэйта» был громогласный мужчина в расцвете сил. Его истуканистая походка, напоминала локомоцию боцмана по деке в трехбалльный шторм, а кисти рук, словно два стандартных графина, внушали боязнь хапнуть чего-то лишнего. Он любил животных и птиц, в знак чего на правом плече Правителя всегда восседал огромный белый попугай, которого он считал единственно верным спутником своего эксклюзивного положения. Самый надежный способ правления для себя, он видел в том, чтобы контролировать все. Его вниманию к мелочам не было предела, и эту угрозу он понимал по-своему: «На шлеме римского легионера, — часто повторял он, — по бокам, имелось два небольших отверстия. Это гарантировало вербальную коммуникацию во время сражений и всегда обеспечивало преимущество. В другом случае, кузнец плохо подковал лошадь, и в результате она была загнана. Гонец не смог доставить письмо, и армия потерпела поражение. Это показывает, что мелочи могут, как создавать, так и разрушать империи», — заключал Верховный.
Это был типичный носитель убеждающего магнетизма, который мог убедить кого угодно и в чем угодно. Тем более в купе с теми «шутниками», что испытывают непрерывную и болезненную тягу к подергиванию за ниточки. Эти два промысла стоговались в весьма продуктивный комбайн, который на протяжении десятилетий был непотопляем в водах Дидоны. Ибо запас плавучести обеспечивался не только феноменальным совпадением интересов «Трех Пентаграмм» перед лицом NBIC-конвергенции, но и становым хребтом из кумранских олистолитов; что появился в те времена, когда Солнышко было еще Красным. Сама территория его страны возникла из-под охомученного росчерка Великой Мудрости в самом светлом из столетий и с годами уплотнилась вест-остским молотобойцем до размеров шести нив.
Секретное заседание проходило, как обычно в напряженной обстановке. Уже много лет, Верховный требовал от правительства дать ответ на концептуальный вопрос: «А зачем нам всем суетится»? Но подчиненные уклонялись годами, и сегодня в основу собрания был положен принцип конклава.
— Когда все идолы, авторитеты, тенденции, течения, перемешиваются и утрачивают свою значимость, может ли что-то выступить противовесом для необузданной человеческой натуры. Либо нечто, что может поглотить, вместить ее без остатка? — произнес Правитель и оглядел грозным взглядом всех собравшихся.
— Мы вынуждены признать, что политика насаживания объективного материализма на современные реалии терпит крах, — произнес глава правительства, седовласый лис, пересидевший, ни один синклит.
— Вы не справляетесь?
— Для выработки нужного идеологического зазора, в границах которого будет дозволено колебаться в своем отношении к реальности, нет условий. Еще пятнадцать — двадцать лет назад для этого было достаточно отсутствие морских границ, но интернет отменил это условие, и теперь, как вы правильно выразились, все смешалось. Но вместе с этим мы не можем больше загонять народ в стойло функционерности согласно инструкциям ваших покровителей.
— Что конкретно вас не устраивает?
— Социализация и познания окружающей реальности посредством лишь компьютера, в итоге приведет к утрате осязания и обоняния, а с внедрением чипа в мозг к потере зрения и слуха. Вкусовое восприятие исчезнет с появлением унифицированных пилюль для поддержания жизнедеятельности. Ибо, что не практикуется, то атрофируется. Население переселится в киберпространство и оставит реальность в покое. К удовольствию ваших друзей, но с кем останемся мы?
— У нас есть адекватная альтернатива? — спросил Верховный, обращаясь к начальнику информационной полиции.
Пожилой мужчина в очках тяжело встал и произнес величайшую фразу в новейшей истории Шестинивного Стэйта: «Нужно учение».
— Подробнее…
— Формат нашего заседания позволяет лишь обозначить тему. Мы не можем, в ней, расширяться до мельчайших нюансов. Но суть понятна. Мы говорим за или против, и в то же время ловим себя на неопределенности. Это оттого, что у нас, все-таки, европейский тип мышления. Это естественно. Мы же не на востоке. Нам, европейцам, присуще двоичная логика и все, о чем мы мыслим и что представляем находиться в бинарных позициях. Поэтому нам так трудно охарактеризовать золотую середину…
— Ближе к делу, — прервал Верховный.
— В последнее время Интернет вышел на первое место в качестве источника информации. Все остальные — просто смешны. Наступает эра нетократии. В связи с этим я поручил службе поиска альтернатив пересмотреть механику воспитания. Из всего перелопаченного этой инстанцией по данной теме вывод один. Все сводиться к культивации положительного под предлогом вознаграждения, и пресечения отрицательного под страхом наказания. Все. И ничего другого вы не найдете. На практике это кнут и пряник. Испокон веку. А результат один. При виде дубины все шелковые. Нет дубины и всем плевать друг на друга. Я имею в виду поголовное большинство, а не единицы. Поэтому, если медицина разнесла индивида на части, то почему мы не можем разделить его культуру взаимоотношений с окружающим миром, а именно в этом проявляется воспитанность, на условные уровни. И так, высший уровень — это идеал взаимоотношений, он прописан во всевозможных сводах моральных законов, где предписано достойное поведение. Священные писания, профессиональные кодексы, уставы организаций и тому подобное. Но жизнь не была бы жизнью, если бы абсолютно позволяла ориентироваться в себе. И если абсолютно следовать инструкции, то поведение время от времени будет абсурдным. Следовательно, существует второй уровень взаимоотношений. Назовем его уровнем здравого смысла и жизненного опыта. Он позволяет оптимально и адекватно действовать в различных ситуациях. И, наконец, третий уровень — аморальный, неуставной. Он присутствует как в каждом человеке, так и в обществе в целом. Да, он запрещен, но есть. Как естественная антисистема. В реальности все уровни перемешаны и только конкретные обстоятельства обнаруживают их в той или иной пропорции.
— Что вы предлагаете?
— Попробовать поработать на негативном уровне.
— Каким же образом?
— Для начала представим себе аморальность индивида и общества в целом, в виде хаотичного облака данных. И то, как в этот хаос запускается стимул. К примеру, участие в конкурсах, где победители получают денежные призы. Суть этих мероприятий в том, что участники присылают организаторам все аморальное, что у них внутри. Это может быть в разной форме. Анекдот, сказка, рассказ, воспоминание, просто бред. Главный критерий — аморальность. Таким образом, будет задаваться структура потока этих данных. Проходя через фильтр администратора, они будут проходить отбор. И то, что хоть как—то можно вместить в границы морали будет выставляться на голосование. Победитель получает приз и его творение навеки будет размещено в отдельном разделе и, самое главное, служить примером для других. Так как во все времена, толпа шла путем подражания, в итоге, через обратную связь будут задаваться критерии самооценки. И третий уровень постепенно будет подтягиваться ко второму.
— Вы хотите сказать, что этот механизм позволяет управлять негативностью?
— Именно так, ее можно увеличивать, снижая критерии, и понижать, повышая уровень положительного примера. Это можно показать графически. На схеме сразу видно как в нас все подвижно.
— Это конечно теория, не подтвержденная практически, как вы собираетесь это осуществить?
— У каждого СМИ сегодня есть страница в сети. Именно через интернет мы собираемся запустить процесс воспитания. В целях конспирации, до полного изучения механизма, мы будем использовать одно из наших «оппозиционных» изданий. В случае неудачи все свалим на местную фронду.
— Что за издание?
— Пресловутый «Погонщик». С редактором сейчас работают наши специалисты.
— Что вы на это скажете, — обратился Верховный к премьеру.
— Хорошо, допустим, мы сможем управлять их негативностью и тем самым повышать их нравственность и законопослушность. Но люди уже не могут просто жить вместе и наслаждаться тем, что они занимаются любовью и творчеством. Этого ничтожно мало для их человеческого счастья. Им нужен высокий социальный статус и соответствующие ему атрибуты. Крутая машина. Крутая квартира. Крутой образ жизни. И сами они должны быть крутые. Но еще больше, они счастливы оттого, что другие видят, какая у них крутая машина, крутая квартира, крутой образ жизни и какие они сами крутые. Тогда люди счастливы по—настоящему. Но такого счастья на всех не хватит физически. Это очевидно.
— Что может изменить их отношение к счастью? — поинтересовался Правитель.
— Допустим, если линия жизни хрустнет, и они станут инвалидами. Произойдет переоценка, ибо неподвижным не до крутизны. В состоянии социального анабиоза они станут ценить простые вещи: смех детворы, прогулки по лесу, грибы, рыбалка, игра с собакой. Они начнут сочувствовать бомжам, к которым еще недавно испытывали омерзение и тем, у кого СПИД, ведь те относительно их полноценны. Будут готовы целоваться с прокаженными, если им это поможет. Потому что несчастливы по—настоящему.
— Вы хотите, чтобы я стал главой государства инвалидов?
— Никак нет, — вмешался помощник премьера, — а вот, к примеру, животные ограничены отсутствием интеллекта. У животных нет гордыни, нет тщеславия, нет порочности, нет брезгливости. Животных не требуется чего—то лишать, чтобы в них просыпалась человечность. В них ее к счастью нет. Они счастливы без высокого социального статуса и соответствующих ему атрибутов.
— Животные ограничены отсутствием интеллекта, у них нет гордыни, нет тщеславия, нет порочности… слышала бы это сейчас мая собака, — слегка разрядил обстановку Правитель.
— Лучше бы нам остаться с полуживотными, чем с компьютерными анамнезами, животных можно хотя бы стричь. Это бы и ваших друзей устроило, — произнес премьер и вопрошающе посмотрел на главу государства.
— Вот это ваше «подвижно», — поинтересовался Верховный у начальника инфополиции, — можно для этого использовать?
— Но мы преследуем иные цели.
— Вы должны выполнять приказы, поэтому я еще раз уточняю, вашу модель можно использовать в целях нравственного опускания населения?
— Да, возможно.
— Хорошо. Опять же под видом борьбы с режимом. Пусть на деньги наших врагов наши оппозиционеры разлагают наше население до полуживотного состояния, — как всегда интегрально подвел итог автократ.

4.

Кто ждет любви, тот ее дождется, но для Антона Брудова она была тем фордевиндом, которого ждет, качаясь на волнах, едва заметная Динги. И когда косой парус попадал под этого попутчика, то жалкая посудина трансформировалась в породистый клипер. Два раза с интервалом в несколько лет этот ветер словно опричник настигал врасплох и заставлял «шкипера» делать рывок в саморазвитии. Ум, секс и деньги – рифы, которые выставляла Венера на пути к его возлюбленным, и в первый раз он налетел сразу на три. Выгребая обломки своего ковчега из амурных вод, он придавался рефлексиям на темы: «почему я не сын креза»... «женский пикап мимо меня»... «со мной не о чем поговорить»... Но после второго крушения, богиня любви имела право только на «пикап» и «креза». Как-никак факультет журналистики остался позади, что предполагало, как минимум способность поддержать беседу.
Это был день влюбленных, четырнадцатое февраля, Черных поздно вечером вошла в аккаунт и прочла следующее сообщение:

«Как же ему не любить
Облик твой будто восточный,
Линией строгой и точной
Способный его вдохновить.
Как же ему не любить
Глаз твоих черных, но светлых
Вьющихся прядей несметных,
Можно ли их позабыть.
Как же ее не любить.
Взял он, с собой идя, в гости,
Слов самоцветных две горсти,
Думая, что подарить».

– Очень трогательно, – ответила Марина, – ваше имя можно узнать.
– «Что в имени тебе моем…», – появилась в ответ цитата, – это, скажем так, один близкий человек.
– Все близкие рядом со мной, – сказала девушка.
– Да, насчет близкого я погорячился, так, знакомый.
– Ну, что ж ваше право. Жаль. Спустя несколько дней неизвестный предложил увидеться и девушка согласилась. Едва заметив «незнакомца» Марина заулыбалась. Это был Антон, журналист из «Погонщика», где она проходила производственную практику прошлым летом.
– Хм, у меня в голове только одна мысль, – начала Черных подойдя к Брудову, – как я догадалась, кто скрывается за ником «Колхозник», потешил ты мое самолюбие.
– Ты умная.
– Вопрос спорный.
– То, что у тебя есть ум, я понял давно. Для этого, как правило, нужно секунд тридцать. Это как делать выборку на МР3 с множеством композиций. По первым аккордам понимаешь, что к чему. Вообще-то ты для меня не случайный выбор.
– Звучит странновато.
– То, что было сказано в графе твоих интересов, скорее не реальность, а образ будущего, который ты для себя предполагаешь. Представь картину, кто–то подпрыгивает, чтобы достать перекладину, но ему чуть–чуть не дотянуться. Кто–то шел мимо, посмотрел на это, подошел и попытался помочь. Пусть это неточное сравнение, но что–то, от этого есть в моей инициативе.
– Не понимаю.
– Хорошо, «рыбка клюнула» на писателя по–совместительству,
именно так ты себя охарактеризовала. И потом, я подумал, что тебе одиноко.
– И ты решил меня спасти от одиночества. Еще забыл об эзотерике, оккультизме, магии, честно говоря, эти увлечения сильно бьют по мозгам.
– Твои занятия я приветствую, но время вносит свои коррективы. С появлением интернета произошла разгерметизация. Поэтому эзотеризм устарел по определению. А так же меняется категориальный аппарат.
– Например?
– В старину, духов умерших врагов называли «упырями», а соратников «берегинями». Сейчас это биополевые структуры.
– Живут своей волновой жизнью, – добавила Марина.
– Да, если кому–то интересно с ними «контачить», что ж, ни кто не запрещает. Уже появилась наука – эгрегориально-матричное управление. А вообще, многие знания, многие печали.
– Если в знаниях не видеть свет, – уточнила девушка.
– А еще говоришь, что вопрос спорный. Я недавно вычитал, что медведи, перед тем как залечь в спячку освобождаются от паразитов. Для этого они поедают разные растения, например черемшину и прочее. Но когда они в паре, то могут обходиться и без растений. Представляешь, достаточно только присутствие противоположного пола.
– Так о чем будем говорить, то есть писать, о паразитологии, что ли? – девушка усмехнулась.
– Нет, о любви, – сказал Антон и взял спутницу за руку.
– Да, хорошо, начинай.
– Если человек мера всех вещей, то почему любовь исключение? Каков он, такова и его любовь.
– Звучит как аксиома. Наверняка какой-нибудь мыслитель изрек. Любовь исключение из любых правил и аксиом. Она связана с чувством и разумом человека. И чувство, и разум, по сути, непредсказуемы, зависят от конкретной личности и от конкретной ситуации. Следовательно, вывод, «каков он, такова и она» – вполне рационален.
– А что для тебя любовь? – спросил Брудов.
– Мне двадцать один год и я сомневаюсь, что на данный момент могу здраво рассуждать о таком чувстве, как любовь. Задай мне вопрос «что такое любовь? и любила ли я когда-нибудь?», когда я буду на смертном одре. Возможно, тогда я в состоянии буду дать вразумительный ответ. А ты как считаешь?
– Рассматривать все в процессе – вот это по мне, – продолжил Антон,– даже на «этом» одре не стоит подводить итог. Мы растворимся в будущем и другие, по нашим следам будут оценивать нас. Есть такая пьеса «Свет погасшей звезды». Звезды нет, а свет от нее исходит миллионы лет. Вселенная это колебание. И мы, как фрагменты ее, тоже колебание. Мне нравиться, как ты рассуждаешь о любви. Правда, немного огорчает то, как ты жонглируешь этим словом в жизни. Судя по твоей странице для тебя сказать «это» кому–то, легко. А для меня наоборот легко молчать об этом.
– Вылитый отец, - буркнула Марина.
- Что?
- Ничего. Ты меня плохо знаешь. А что для тебя, любовь?
– Что для меня любовь? – Антон сосредоточился, - это словно преграда, порождающая энергию, которая двигает мной. Она обнаруживается даром различения, который присутствует в каждом из нас. И сопровождается даром суждения, так как движение не может быть в никуда. Все проявляется в поступках. В этих промежуточных, либо конечных остановках.
– Ты знаешь, когда люди расстаются – они не перестают любить друг друга, естественно, при условии, что любовь реальна, а не игра. Бывают разные жизненные обстоятельства. И не исключено, что для кого–то любовь – это боль утраты и скорбь. Ему не известно другое определение любви. Один любит, другой позволяет себя любить... кто–то не знает вообще о существовании первого.
– Когда кто–то не знает о существовании первого, это похоже на отношения в виртуальной реальности. Если в реальном мире нет для этого никакой возможности. Там, напротив, нет расстояния, нет возраста. Нет богатых, нет бедных. Никаких обязательств. Только мысли и чувства.
– Разве для духовного мира нужно, что–то еще, – улыбнулась Марина.
– Да, там, можно знакомиться нецеленаправленно, инкогнито, – продолжил Брудов, – как ты понимаешь «анкетный разговор» заканчивается быстро, а потом люди ищут слова. Если слов нет, все зависает в воздухе и не найдя на что опереться, исчезает.
– В этом нет ничего плохого, я имею в виду «анкетный разговор». Вобщем, кому что нравится, но без реальности действительно не на что опереться, – заключила девушка.
– Понимаешь, когда между людьми нет прошлого, нет и стены, кирпичами которой являются предрассудки, предубеждения, условности, и они друг с другом такие, какие есть на самом деле.
– Это немного безответственно.
– Почему, в этом, «доме сознания», нет уязвимости. Он независим по определению. И потерять любимого там, так же просто, как нажать «delete». От того, эти отношения приобретают особую ценность. Виртуальность учит «отвечать» и это порождает ответственность.
– В данном случае это будет восприниматься, как очередная приятная переписка, – сказала Марина, – через которую никто не сможет занять центральное место в чьем-то духовном мире. А что касается реального мира и его возможностей, то они безграничны. Не знаю, для меня нет разницы: какого пола человек, его возраст, материальное благополучие, семейное положение, обязательств не боюсь. Если существует взаимопонимание, тогда этот вопрос отпадает вовсе. У меня немного сложнее в этом плане, чем у тебя.
– Что касается сложностей, то могу предположить, что имеется в виду необходимость физической близости. Я понимаю, что для женщины это очень важно – испытывать чувство безопасности от мужского плеча. В противном случае она действует сама. Например, обставляется эпатажными декорациями, - Брудов намекнул на «страшилки» в виде различных чудовищ, которыми Марина заполонила свою страницу в «сети», - своеобразная защита. Тут можно продолжать... но люди, зачастую, несчастны потому, что не могут довольствоваться решением части проблем и социальная сеть здесь как нельзя кстати. Их можно сравнить с поэтами, которые мучаются оттого, что не могут смириться с прозой. А в рифмах всего не выразишь.
– Люди должны стать изначально и друзьями, и любовниками, и супругами, чтобы не искать этого потом на стороне, в той же виртуальности.
– С чего начнем? Сразу в постель? В ЗАГС? В горы? – поиронизировал Антон.
– В горы, в ЗАГС, в постель. Ибо сейчас такое настроение.
- Настроение? Настроение тебе, что погода при лисьей охоте, не помощь, тебе не помеха.
- Не поняла.
- Думаю в важных для тебя вещах, ты всегда холоднокровна. Испытать, проверить и принять. Очень последовательно.
– Испытать… проверить… Ты серьезно? Наши суждения едва ли соответствуют нам самим. Это больше то, что мы хотим видеть в себе и других.
– Да, едва ли.
– Ладно, рассказывай, что у тебя нового, – продолжила девушка.
– Живу, работаю, подрабатываю. Жду счастливого случая. В последнее время начал находить мелкие деньги, жетоны в метро. Может это начало, – сказал Антон и достал мобильный, чтобы показать фотографии своей работы с Игрековым.
– Красиво, у тебя золотые руки. Ехал бы за границу, такие бы деньги зарабатывал.
– А я там не деньги зарабатывал, – слегка обижено произнес Брудов, – я карму чистил трудотерапией, за прошлые ошибки.
– Бред, это все Антон, бред.

5.

Если в любом государстве сельские и городские жители занимаются между собой социальным армрестлингом и тот, кто исполняет роль судьи, всегда справедлив в отношении перепускного клапана. То в Стэйте, похоже, этот вид единоборств отсутствовал, ибо Правитель был убежденным периферийцем и формировал по своему образу и подобию все, что находилось относительно него в надире.
Именно те, кому «утором постно, а днем млосно», все активнее приобщались к воздуху свободы и первостепенной задачей, которую решала номенклатура от сохи, прибывшая к новому месту прописки, было поставить дом и обзавестись какой-нибудь живностью. Это позволяло им не только преодолеть маргинальность, но и пометить пространство духом заборности, где принцип «хата с краю, не чего знаю» объединял всех новоселов своей архитипностью. Таким образом, Шестинивцы самобытно разрешили классовые противоречия, и в итоге превращались в однородную глину, из которой лепилось общество с тарифным планом «Домосед».
На следующий день после секретного заседания Верховный Правитель спонтанно отправился покататься на лыжах, к друзьям. Это было так поспешно, словно он был ответственный за угол эклиптики, ось которой проходила между Монбланом и Берниной; и ее начинало штормить. Ближе к вечеру, после нескольких головокружительных спусков визитера пригласили на ужин, во время, которого и должна была состояться встреча, как всегда, в неформальной обстановке.
Окно было открыто, и с улицы чуть слышно доносилась музыка, а горный воздух, попадающий в комнату, тонизировал присутствующих морозной свежестью. Наконец, обслуживающий персонал покинул помещение, оставив поднос с молочным коктейлем на столе.
– Бизнес – это всегда война,– обратился первый «шутник» к гостю с назиданием, – а деньги – это солдаты и, как говориться, «не добыть надежной славы, пока кровь не пролилась». Не бойтесь потерять деньги и в тоже время, всеми правдами и неправдами защищайте свои инвестиции.
– И самое важное, – добавил второй «шутник», – не позволяйте своим военачальникам самим определять себе врагов!
– Это становится все трудней, – начал Правитель Стэйта, – эти «наследники» пленят наших солдат в своем казино, и тот, кто уцелел, уже не способен отличить врага от союзника. Иными словами у бизнеса нет идейной принадлежности. Бизнесу нужна прибыль, здесь и сейчас. Но и разъяснять, что действительно происходит, а значит оголять вершину, больше чем вами, же определено я не имею права. Все держится на моем авторитаризме. Сколько это сможет продолжаться, не знает никто.
– Армия, это, прежде всего система, – первый «шутник» откинулся на диване, – без нее она превращается в сброд. Но система не падает с неба, а рождается из хаоса. Не надо бояться бардака, надо понимать, что он сырье для порядка. И в вашей, как вы говорите, сегодняшней автократической манере есть смысл. Как есть смысл в усилии молочницы при взбивании масла. Кстати, попробуйте наш коктейль, под названием «Млечный путь», – он протянул Верховному бокал на длинной ножке с основанием виде пентаграммы, и тот пригубил, предварительно отдав соломинку для игры попугаю, – первые крупинки, это будущие элементы вашей системы. Они зарождаются на основе врожденного чувства разумной достаточности. Затем, обстоятельства, словно опытный настройщик согласует их звуки между собой. Выстроит связи. И когда устройство войдет в ритм, вы услышите звучание своей империи. Прошу заметить, – «шутник» сделал паузу, – империи нового типа.
- Империи шестого технологического уклада! – добавил второй «шутник».
– Но дело усугубляется и тем, – Правитель поправился в кресле, – что мы не можем придерживаться намеченного курса, без корректировки. Вспомните, когда появился интернет, вы сказали, что оседлаете его, превратив население в «гаджетов» для дистанционной работы на плантациях. И действительно, мы все больше выдергиваем их из реальности играми и социальными сетями. Параллельно, выстраиваем народное хозяйство без прямого участия человека, где все управляется компьютерными программами. Тем самым, мы вступаем в конфликт с элитой, которая понимает, что в итоге останется не у дел и всячески противиться этим крупномасштабным проектам. Но в, то, же время без них мы не в состоянии завершить намеченное, – заключил гость.
– Вы предлагаете промежуточную смену элит?
– Боюсь, это не решит проблему, а лишь отложит ее.
– У вас есть другое предложение?
– Наша информационная полиция, по старинке заботиться о нравах, и предлагает заняться воспитанием, я бы сказал, инновационным способом. Они разработали модель, которая позволяет, способствовать, как воспитанию, так и деградации человека. Почему бы нам не использовать ее для создания людей полуживотного типа, настроенных на выполнение определенных функций, это бы устроило всех.
– Животным требуется пастух, как вы знаете, а время мистических лидеров уходит в прошлое. Уже недостаточно выйти к стаду и произнести: «У нас все получится!» И породить надежду из ничего, чтобы за тобой потопали. В отсутствии всевозможных идеологий, единственный выход – это приковать к монитору каждого жителя планеты. Только так мы сможем оставаться над схваткой. Но как переходный вариант, ваш проект вполне уместен. До тех пор пока «небопочитатели» не запустят наши «матрицы». Тем самым мы постепенно нейтрализуем гордыню национальных элит. Именно с уничтожения их гордыни начнется закладывание краеугольного камня в основание сетевого общества.
– Что вы имеете в виду?
– Элиты создает народ, тем, что почитает их. Но полуживотным глубоко плевать на условности и этот плевок растворит «соль земли» навечно.

6.

Своим рождением Марина Черных попала в «десятку» созвездия Скорпиона. В число четырнадцать, число смерти и несла на себе определенный разрушительный градус. В первом приближении к ней, можно было сказать, что это типичная девушка, выросшая в небольшом городке. Где в отсутствии динамики и массовых развлечений молодые люди склонны уделять время книгам, беседам в социальных сетях, или обыкновенным торчанием на улице. Это делало из них, скорее «космонавтов», чем граждан, которые вынуждены были находиться в социальной невесомости и тот, кто не выдерживал такой нагрузки, подавался искать твердый грунт. Вообще, мечта «уехать подальше» объединяла провинциалов надеждой на интересную и сладкую жизнь.
Ее годы, едва перевалили за двадцать, что определяло относительную самостоятельность. Конечно, она мечтала о замужестве, о своем доме, любимом мужчине, сыне и собаки. Выделить ее из толпы могла лишь восточная внешность, столь непривычная к тем местам, где она проживала. Но при всем обыкновении за ней чувствовался шлейф притягивающей и немного пугающей энергетики. Откуда у нее это было, она не знала. И приятели признавались ей в легком опьянении, что элементарно бояться ее. Это не могло не волновать ее молодой ум и еще неокрепшую психику. Марина считала это злым рокам, и пыталась смириться. Ее привлекала тема монастырской жизни, всевозможных скрытых знаний, где возможно найдутся ответы на мучившие вопросы. К тому же она находилась в постоянном поиске самой себя и поменяла несколько учебных заведений. В конце концов, перемены вынесли ее на просторы столичного города, где жизнь, словно начиналась с нуля.
Что привлекало ее в новой ситуации? Возможно то, что она видела каждое утро в зеркале как меняются ее глаза. Они становились надменнее, и начинали походить на искушенные глаза див, за которыми прячут свои комплексы толстосумы. Возможно и то, что ей не придется краснеть перед подругами за своего избранника. Это был типичный голубоглазый ловелас, турецкий предприниматель с европейской внешностью. Материальной достаток, которого был той основой, где поверхностность и легкость суждений, присущая торговым людям, создавала иллюзию спокойствия; словно припорашивала на время грязные изъяны действительности. Она понимала, что ей нужен тот, кто послужит поручнем для движения в данных обстоятельствах, и этого вполне хватило, чтобы сделать его счастливчиком. Так, «восточный барашек», стал объектом накопления ее личного опыта. Она закрывала глаза на тот «горем», что он развел в сети. Ее мало интересовало его прошлое. Ведь в будущем, она видела себя одной, возможно с ребенком. Но только вне обузы мужского покровительства, так ненавистного современной женщине. Ибо время корректирует идеалы и на рынке Гименея наблюдается растущий спрос на хитрецов, что умудряются убедить слабый пол в его непревзойденности.
Был жаркий летний день, и Марина проводила время у воды. Она отдыхала от недавнего отдыха со своим новым знакомым – и не хотела возвращаться к реальности. Плавание позволило остудить и расслабить тело. Потом, словно русалка легла на берегу и стала, сводить с ума местных мужчин: фигурой, купальником и своей аппетитной энергетикой. Кто–то из них не выдерживал и тайком делал фото мобильным, а кто был, посмелей, тот пробовал рассыпаться в комплементах. Ее смущали местные «папарацци», и в то же время было приятно ощущать себя королевой пляжного бала. Но после полудня ей захотелось в прохладный душ, а также проверить e–mail.
В последнее время она испытывала двоякое чувство – и переживала, и в тоже время была счастлива. Новые обстоятельства предполагали освободиться от излишней серьезности и жить только в кайф, что у нее неплохо получалось. Вообще она была способная девочка, но от дурацкого чувства все потерять, было не просто избавиться. И рефлексии Брудова, которые он присылал по почте, были для нее той водой, которая отвлекала от собственных переживаний. Она стала другой, это было видно всем, и только Антон напоминал человека, бережно хранившего прокомпостированный билет. Он продолжал строить планы их совместной жизни, а девушка наслаждалась переменами. Она встретила мужчину, настоящего босса, который будет дорого одевать и сексуально раздевать, как она это себе воображала. Но для чего, эта встреча, ей еще предстояло понять.
 
7.

– Интересно, из чего состоят наши сны? – размышлял Антон, сидя в редакции. Там ведь нет мыслей, но мы думаем. Нет воображения, но мы представляем. Нет действия, но мы прилагаем усилия. Зачем они нам? Если после бурных сновидений мы просыпаемся как не в чем небывало, а порой нам даже не вспомнить, что происходило в них. Во снах мы не чему не учимся. Не чего не создаем. Возможно, они состоят из того, что наполняет каркас нашей внутренней политики. Если так, то она, такое же сновидение. Каких тысячи позади. И чем дольше спишь, тем больше хочется. А толкование так противоречиво. Сны меняются, словно меняя наше будущее.
Утром редактор собрал весь персонал газеты в своем кабинете.
Обычно такое происходило в чрезвычайных ситуациях или по праздникам, но в тот день было нечто третье.
– Все, что я сейчас произнесу, является корпоративной тайной и налагает на всех присутствующих соответствующие обязательства. Начинается новая эра в развитии нашего издания, – торжественно произнес шеф, словно принимал парад перьеносцев.
– Как вы знаете, – продолжил он, – наша работа не для слабонервных людей, но теперь нам предстоит еще одна деликатная миссия. Нашим друзьям пришлось внимательно рассмотреть то, как людские пороки можно использовать в борьбе с этим ненавистным режимом. Это выглядит следующим образом. Есть темные стороны человеческого существования. Сам человек, по своему невежеству и лени старается их не замечать. Ему они непонятны, неприятны, вызывают боязнь и пренебрежение. Но они теплятся в каждом и способны вспыхнуть в любой момент неуправляемым пламенем. Их требуется лишь обнаружить, – лицо редактора расплылось в зловещей улыбке. Сама цепочка действий такова. Через электронную версию «Погонщика» мы объявляем конкурс на лучшую похабщину. Попросту говоря, мы будем платить людям, за то, что они плохие, и побеждать будет худший из них, он же и будет являться примером для подражания. Никакой анонимности, все как есть. Таким образом, мы станем подталкивать к бесстыдным поступкам население Стэйта и разлагать его изнутри до полной неуправляемости. Под этот проект уже выделен солидный гранд, так что, пользуясь, случаем, хочу поздравить всех с повышением зарплаты. Подробности я буду пояснять в ходе работы, а пока нам предстоит решить ряд технических вопросов. Во-первых, откорректировать навигацию нашего сайта. Добавить раздел для конкурса, в котором потребуется создать соответствующие рубрики. Во-вторых, провести рекламную компанию, устроить полное уведомление, указать сумму выигрыша и так далее. В–третьих, мы должны показать аудитории, как это делается, – он повернулся к журналистам, – я попрошу вас не стесняться, помните, в нашей борьбе мы используем любые средства.
– Степан, знаешь, какое задание я сейчас получил, – интригующе произнес Антон в трубку служебного телефона.
– Рассказывай.
– Написать какую-нибудь похабщину от имени жителя нашего Стэйта и при этом получить гонорар, представляешь.
– Пипец и сбоку бантик. Это что новое информационное оружие?
– Ты прав, изощренный метод борьбы, с помощью духовной холеры.
– Ну, а поподробнее…
Брудов в нескольких словах обрисовал ситуацию и поинтересовался у приятеля о его мнении на это счет.
– Иногда нужно дернуть за одно место, что бы понять, что и как, – начал Игреков как обычно издалека. Так, например, в телесных болезнях чтобы выработать иммунитет, а он находиться в голове, нужно спровоцировать болезнь небольшой долей инфекции. Когда Ломоносов сделал вакцину от оспы, то он надрезал руку и протянул зараженную нить через рану.
– Ты хочешь сказать, что мы наоборот спровоцируем реакцию на негатив.
– Возможно. Как, например, в сексуальных извращениях. Все мы, так или иначе, жертвы масс-медиа и потому, подустав от «миссионерства», порой хочется выкинуть какой-нибудь «трюк». В этом моменте и проявляется наше истинное отношение к разврату. Если в душе ничего не шевельнулось, а наоборот приветствуется, то можно говорить о патологии. Что поделаешь, сама природа распорядилась таким образом, что на планете 30% дегенератов. А если стыд все же дал о себе знать, то, как говорили в старину, произошло кресение, от слова кресало, то есть огниво, и болячка прижигается. Чувствую, что-то путанное в этом проекте. Ну да ладно, как сегодня, как обычно после пяти? – переспросил
Степан.
– Да, подъезжай.

8.

При всей той, кармической головоломки, что досталась Брудову от рождения, ему везло на уникальных и доброохотливых людей. Это были увлеченные своим делом виртуозы, благодаря которым он в самых различных сферах изначально задавался высокими критериями оценки. И могло показаться, что Антон в свои двадцать шесть действительно много знает и умеет. Но это были только верхушки, каких нахватывается любознательная молодежь, получая доступ к секретам того или иного ремесла. Одним из таких людей был Степан Игреков. Каменщик по профессии, художник самоучка, он занимался изготовлением каминов. В этом деле Степан считался мастером высшего класса, и его работа ценилась дорого. Антон часто помогал ему по вечерам и тем самым имел не плохой приработок. Хотя, возможность пообщаться с интересным другом была куда важнее. Как обычно, Игреков заехал за напарником в редакцию ближе к вечеру. Дежурство Брудова по номеру в тот день затягивалось, и они были вынуждены дожидаться в кабинете допечатной подготовки. Накануне прошла пиар компания по опусканию Правителя Стэйта, и соответственно, друзьям было чем заполнить свое ожидание.
– Наша газета, всегда в авангарде оппозиции Степан, – доказательно произнес Брудов, – она оказалась единственным изданием, которое способствовало этому громкому процессу.
– Ты Антон, либо ничего не смыслишь в пиаре, либо тебя используют втемную.
– Не понимаю?
– Из чего состоят современные мифы, – заявил Игреков и продолжил, – из того, что каждому представителю репрезентативной выборки дано послание, так?
– Так.
– Для того чтобы опустить или повысить имидж объекта, так?
– Ну, да.
– Давай сначала и по порядку, – предложил Степан, – ваши, как ты говоришь друзья, выбрали следующие цели для атаки: материальное положение, авторитетность, профессионализм, увлечения… и что в итоге все увидели?
– То, что увидели, – смотря в окно, ответил Антон.
– Они увидели, что наш правитель заботливый птицелов, души не чает в пернатых и готов ради них на все. Возможно это и так, но в данном случае надо было показать, что попугай, которого, он таскает на плече, где не попади, есть всего лишь помеха для снайпера. И все.
– Продолжай.
– Оказывается наш всенародно избранный богатейший человек на планете. Неплохо. Чем не достойное лицо по управлению государством. А надо было сказать, что он голодранец. Когда пришел смехотворный по государственным меркам счет от Большого Разводящего, он поехал клянчить по городам и весям. Вместо того, что бы молча поправить все, как это подобает высшей инстанции. Идем дальше, задумайся, каким образом можно быть авторитетом?
– Для меня авторитет – это тот, кто сильнее. Первостепенно, сила заключается в энергетике, в разуме... Это тот, кого ты беспрекословно слушаешься и повинуешься. У авторитета есть власть и уважение. Почитание... Власть и влияние авторитета, безусловно, признанно, – сказал Антон.
– Ладно, давай так, – предложил Степан. Ты ко всем относишься одинаково. И бац! Кого–то уважаешь, слушаешь, подчиняешься. С чего это вдруг? На основании чего и кем признано, что кто–то авторитет, а кто–то нет? Поэтому пойдем глубже. Например, авторитетность может основываться на большем объеме знаний, чем у других. И тут есть варианты поведения. В одном случае авторитет думает так: «Я знаю, но не кому не скажу, и за это меня будут уважать». Во втором: «Я знаю, делюсь знанием, разъясняю другим, и за это меня уважают еще больше». Еще пример, авторитет на основе личных достижений. В спорте, искусстве, любой профессии и так далее. Только вот некоторые стараются найти себе учеников. Более того, желают, чтобы ученики превзошли их достижения. А некоторые, наоборот ревностно игнорируют всякую преемственность. Но для нашей ситуации важнее рассмотреть другое взаимодействие, – Степан сделал паузу, – в одном случае, можно всех подавить своим психофизическим потенциалом. Под ужасом избиения или полного уничтожения, заставить выполнять свои указания. Тебе это ничего не напоминает. Часто правителю проще решить проблему бранзбоем, чем разъяснить ситуацию. Мол, народ слов не понимает. Быдло. Но как ему понять, когда ему ничего не объясняют. Что он собственно сделал, правитель? Применил силу, выразил свои эмоции и все. А где разум? Он не был задействован. Почему? Лень? Привычка? Опыт? Возможно. Нет только одного – желания «включить мозг». Данному правителю проще выстраивать вертикальную связь с народом. Также как мать выстраивает вертикальную связь с ребенком. И народ, не видя альтернатив, впоследствии формируется стадом, которое без главаря ни на что ни способно. И уж конечно его требуется «пасти, по завету всевышнего». А ведь за этим давлением ключ к пониманию авторитарного поведения. Если нет разума, то остаются только эмоции. Поэтому мы можем дать определение такому правителю: авторитет – эмоционал. Возможно, такая авторитетность у кого-то и вызывает уважение, но ровно настолько, насколько вызывает уважение свинья пытающаяся быть свинопасом. Соответственно, когда правитель включает мозг и своими разъяснениями не оставляет шансов для неподобающего поведения, это высший пилотаж управления, то он будет авторитетом–логиком. Который словно вожак в природе, с каждым лично выясняет отношения. А не вождь, окруженный неприкосновенностью и поваливающий из укрытия своими подневольными. Это не значит, что он должен выключить сердце, и стать бесчувственным. Сердце нужно подключать всегда. Для различения, прежде всего. Если помнишь, мы как-то рассуждали о таком даре. Вообщем, когда ты думаешь про кого-то, что он «настоящий папка», то приглядись повнимательней, возможно ты увидишь «настоящую мамку».
– Ну, хорошо Степан, а что касается увлечений нашего правителя, девочки… рандеву… разве это не бьет по моральному облику объекта?
– Да, Антон, ты божий одуванчик, честное слово. В нашем глубоко больном обществе, это достоинства, которые вызывают зависть и подражание. Лучше бы сказали, что он импотент, от которого жена сбежала.
– Но ведь это не правда.
– Это сейчас не правда. Через десять, пятнадцать эфиров это уже, правда. Что–то я не пойму, вы хотели опустить имидж объекта, или породить очередного Георгия Победоносца. Ваши друзья перестарались настолько, что сформировали образ вездесущего грозы олигархов, контролирующего чуть ли не каждую торговую точку в Стэйте. А вместо этого, следовало показать, что службы контроля на границах, творят, что хотят, например, безнаказанно обдирают как липку въезжающих и выезжающих. И в конце концов, Антон, что такое власть, по–твоему?
– Это делегируемая способность распоряжаться ресурсами для достижения поставленной цели в рамках действующего законодательства, как–то так.
– Ты наверно отличником был в институте. Власть – это произвол. А произвол бывает либо нравственный, либо безнравственный. И если наше население материально опускают по первое число, то о какой нравственности мы можем говорить?
Наконец–то корреспондент вернулся с задания, и доверстаная газета отправилась в типографию.


9.

Вернувшись, домой, Марина услышала звонок мобильного и нажала кнопку «Ответить».
– Все начинается с первого маленького шага, – причудливо начал разговор Антон о своих намерениях, – ты как–то говорила про нить, которая связывает людей на расстоянии. Но между нами уже образовалась «информационная пуповина». И с этим надо, что–то делать. Либо жить совместно в виде сообщающихся сосудов, либо вмешаться «хирургически» и каждому идти своей дорогой. Я никого не тороплю, но и не могу так больше.
– Что ты предлагаешь? Я не понимаю. Серьезно, – спросила Марина.
– Что мне нужно, что я хочу, об этом я говорил. Считаешь мечты? Пускай.
– Ты предлагаешь мне переехать к тебе, и мы будем встречаться? Представь. Мы с тобой вместе. В один прекрасный день я прихожу к тебе и говорю: «Антон, мы расстаемся. Я ухожу к другому».
– Теперь я, ничего не понимаю, – нервно произнес Брудов.
– Ты в курсе, что у меня появился человек. У нас только завязываются отношения. Моя привычка разбрасываться отношениями осталась в прошлом. Я не люблю. Но этот человек важен для меня и этому есть не одна причина. На данный момент он мне дает все, что мне нужно. Думаю, что он тоже удовлетворен, раз мы вместе.
– Если кто–то дает все, что нужно, то в итоге он захочет все, что нужно ему. А что ему надо? – Что ему надо? Это нужно у него самого спросить. Ему нужна я: моя молодость, моя душа, мое тело…
– Если ты выходишь замуж, ну что ж поздравляю. Если нет, тогда все это с твоей стороны игра в романтику. Возраст у тебя такой. Вообще, я тебя понял. Все дело как всегда в деньгах. Это нормально.
– Как раз ты меня и не понял. Дело не в деньгах. Жаль, что ты на них зациклен. Он мой первый мужчина. Мои первые серьезные отношения. Его я никому не отдам и от него никуда не уйду. На сегодняшний день так. И пускай с моей стороны это выглядит как игра в романтику. Мы больше не ангелы парень, очнись!
– Помнишь стихотворение, которое я прислал тебе на день влюбленных. Я сочинил его сердцем, потому что любил всем сердцем. А теперь мне от этого хочется блевать! Ты была Богиней и была для меня вопросом жизни и смерти. А теперь ты всего лишь вопрос цены. Дешевкой ты оказалась…
Антон разбил трубку. Связь оборвалась, и вместе с ней оборвалась его надежда, женится по любви. Что может чувствовать в такие минуты поэт? Каким Богам станет молиться? Где будет искать забвения? Об этом может знать только сам поэт…

Поэзия – ты видишь мои слезы
Взгляни в мой мир, коснись его
Исколешься шипами разы
Цветка ничтожества моего
Ты – мое могущество и мой позор
Тобой способен вырвать миг у суеты
Понять умом тебя, уму ты вздор
Душе лишь постижима ты
Из-под пера из-под немого стона
Ложиться чувство позади
Уже ты вознеслась до трона
А все твердишь вперед иди
Куда?! Смогу ли я ответить
Зовешь мою изменчивую суть
Куда, еще тобою метить?
Какую описать еще там жуть?!
И вновь салют всех рифм на свете
Ты неразборчива, уродна
Я обтесал тебя, раскрыты сети
Ступай, следи, свободна!
Тебя, что чувственную плеву
Примерят все кому не лень
На век приставят к своему певу
Да украшай их ночь и день.

Марина знала о его отношении к девственности. О его отношении к любви по расчету. И вместе с этим она все-таки нажала на эти кнопки. Одновременно. И сама не понимала зачем. Это был двойной удар. Тот самый, когда первый ставит на колени, а второй добивает насмерть. Но ему повезло. Сердце выдержало, и пульс не остановился. В противном случае увядшая листва любви укрыла бы его навечно, и никто б не знал, как закончить эпитафию. Очнувшись, Антон встал, глубоко вздохнул, расправил плечи и стал щуриться в поисках пути. Обратной дорогой всегда натыкаются на «бы», «если бы», и так, блуждая в сослагательных, приходят к искомому. Он не был исключением и пришел к выводу о том, что если бы его мечта сбылась, это было бы не поземному счастливо. Слишком сказочно для той ситуации, в которой
находились он и она. А так, все встало на свои места. Но, не сразу…


10.

Как правило, деградация личности происходит от социальной, умственной и физической апатии, но «Погонщик» организовал полную инверсию этого процесса. Люди тушили в себе искру Божью тем, что сочиняли похабщину и мечтали одержать верх над соперниками. Негативная лихорадка захватывала массы со скоростью ошпаренной кошки – ведь куш превращал его обладателя в хозяина жизни. Теперь официально и напрямую, пороки получали одобрение общества, что инициировало в публике новый вид зависимости. Мыслительная деятельность шестинивцев начинала походить на старателя месторождений безнравственности, где Стаханов отдыхал, а левак отсутствовал по определению.
Казалось бы, у каждой процедуры есть три стадии: начало, венец и завершение, наша пресловутая s-образность развития, но энергия денег, которая не позволяет просто пошуметь и разойтись, должна была по замыслу высокопоставленных мозговедов, довести брань до рычания. И за ценой стоять никто не собирался, как-никак верхам светил свой куш – седалище, набитое бездумно–послушной массой.
«Я «сердобольная» овца, мое любимое занятие бесить людей. Тактика у меня простая, стою возле подъезда, выжидаю, с кем бы сцепиться языком. Меня многие знают и потому игнорируют, ни в какие беседы–обсуждения не вступают. Вижу, идет одна, уставшая как собака, после работы, с сумками. У нее полгода назад умер папа, она ужасно переживала, сама чуть копыта не откинула. Подходит она ближе и первое, что я ей говорю: «здрасьте», я знаю, что тебе будет это больно и неприятно вспоминать, но я скажу. Знаешь, вот в тот день, когда умер твой папа, я его утром видела...» и пошло–поехало. Она еле сдерживается, чтобы авоськой мне в морду не двинуть. А я, радуюсь, возбуждаюсь, раздуваюсь, как жаба. Эта бедная, хочет меня оборвать, мол, спешит, а я поперлась за ней в лифт, доехала до этажа и пока она дверь открывала, продолжала делиться своими воспоминаниями. Вот такая я гнида».
«В тот день я второй раз в своей жизни занялась сексом с животным. Крови не было, но первоначальная боль все-таки заставила меня подрожать под кобелем. За ту неделю мое молодое влагалище опять стало узким и забыло своего красного большого хозяина. Псу пришлось постараться, что бы вновь оказаться в своей сучке, а я млела от удовольствия, что моему песику нравится иметь меня как свою собачку – шлюшку».
«Я думаю только о гадостях, не верю никому, не люблю никого кроме себя и все время жду какое-то западло. Я ненавижу окружающих, все время вспоминаю свое худшее прошлое, в самых ярких красках, в то время как забываю и преднамеренно стираю из памяти все прекрасное. Я зациклен на своих проблемах и не хочу очиститься и стать просто человеком. Все что я умею это скулить и жаловаться, скулить и жаловаться! Я хочу, что бы весь мир плясал вокруг меня,
и вообще не вижу людей и расцениваю их как жалкое ходячее мясо не лишенное иронии своего существования».
«Я придурок, который состоит на учете в психушке, выпивал недавно в компании двух мужичков. И приняв на грудь энное количество сивухи, говорю им, что могу убить человека одним ударом ноги. – «Да ну, на …!» – усомнился один из них. – «Не веришь?» – усмехнулся я. – «Спорим на бутылку, что я вот сейчас тебя пну, и ты сдохнешь». – Да ну, на …! – скривил губы мужик, мол: «Спорим! Но на литр». Я, привстав, тут же с размаху саданул ему носком ботинка в солнечное сплетение. Тот охнул, схватился руками за живот, потом заскреб стоптанными сандалиями по земле, захрипел и… умер».
«Мои питомцы, это две дюжины медицинских пиявок. Я обожаю класть их на свое тело, на бедра, нескольких на живот и нескольких на соски. И с наслаждением наблюдаю, как передвигаются по моему телу эти кровожадные выкормыши то, сворачиваясь в горошину, то выпрямляясь во весь свой рост. Иногда волны возбуждения захватывают меня так сильно, что, обезумев от нарастающего наслаждения, я подбираю со своего тела пиявок и отправляю себе в рот, забавляясь тем, что гоняю их языком от щеки к щеке. Но однажды, на
гребне такой волны у меня появилась удивительная мысль, снять не успевших, присосаться пиявок с живота и, раздвинув ножки, аккуратно заправить их себе во влагалище».
– И это жители нашего Стэйта, – думал про себя Антон. Сотни, тысячи, десятки тысяч сообщений. Все, не могу больше это читать. Тем более оценивать! Я живу среди них, общаюсь с ними, а в головах у них вот что. Да, они разлагаются, может, потому что жаждут выиграть, а может, это было в них изначально. В любом случае, если мы сменим власть, нам придется с ними жить дальше. Но какое общество мы будем способны построить?! Разве это не понимают наши друзья. И уж тем более, разве не понимают в правительстве, что мы разлагаем их электорат и понижаем его управляемость. Почему они закрывают на это глаза? Да, прав Степан, что–то тут темное.


11.

Поступок Марины, непросто «подкинул» Брудова, это привело его в состояние аффекта, в котором он представлял, как отрежет голову сопернику. И выберет для этого тупой кухонный нож, чтобы процесс показался жертве вечностью. Но главное, как после этого он испытает убийственное облегчение.
Если раньше выслеживали «клиента» в подворотнях, то теперь – в гиперпространстве. Он создал аккаунт для белокурой душки, чья фигурка могла обескуражить самые поднаторевшие взоры полнощеких дяденек. Прелестями этой очаровашки он стал «покручивать» в эфире и ждать пока слетятся беззаботные собиратели обнаженки. И вот – «матка обросла трутнями». Контент готов к старту.
«Милашка» начала оригинально и пожаловалась визави на его страницу, мол: «Сколько вы будете еще проказничать. Устроили тут Сераль. Неужели не одна так вас и не раскусила. Срамник вы, вот кто!» Мысленная реакция на этот выпад была тривиальной: «Это, что за продувная бестия… не понял?». Наметанный глаз молнией оценил ее контуры и будущий пострадалец решил не спешить с выводом. Чуть позже «она» отметила несколько его топорных фото и, как бы, на прощание бросила, идиотское: «Пока, детка!».
По разумению Антона «турецкий гарем» начинало затягивать тиной и еще одна рыбка, которая сможет противостоять, хоть какое–то время, этой зеленой смерти была как раз кстати. В итоге, он добился того, что незнакомец отправил «ей» сообщение, где начал с лабуды о том, что ей нужен бенефактор, который всегда подскажет правильное решение. И, что он видит, как она устала себя подбадривать интернет–серфингом. Он дал ей совет поменьше обращать внимание на других: «жизнь одна, а мыслей много, вам не хватает сахара, вы слишком озабочены мнением окружающих». Брудов с самого начала решил, что «она» сдаться ему после третьей попытки заинтересовать «ее» эпикурейской палестрой. Так, наш сибарит все дальше протягивал шейку в петлю Брудова.
Чем проще схема, тем надежнее. Празднословие – деньги – секс. Этот принцип «барашек» гравировал бесцельным существованием, на всем к чему притрагивался. А притрагиваться он любил к «заблудшим овечкам», юницам, ищущим приключений. И было триумфом, когда трофеем оказывалась чья-то девственность. «Троянская лошадка» знала, чем выдернуть паука из сети и предложила ему к прочтению подборку обрядов лишения девственности, тем самым дала понять, что эта ее «проблема» которая никак не находит решения со стороны сильного пола. После этого, на другом конце TCP/IP случилось нечто невероятное, и scapolo impenitente заговорил о детях и семейном гнездышке. Его бывшим «выпускницам» это показалась бы бредом сумасшедшего. Но, для тех, кто не знал корней, это и в правду могло сойти за плоды затянувшегося прозрения.
Брудов понимал, что на чужой территории отомстить вряд ли выйдет, и пошел на очередную хитрость. От имени своей «двойняшки», он поведал спасителю души и тела, что у нее есть ухажер, который ревнив и даже следит за ней. Поэтому придется позаботиться о конспирации. Чтобы никто не знал о встрече, желательно в другом городе. Остановиться на пару дней в гостинице. Провести время в познавательной экскурсии по не знакомым местам...
И вот, «соблазнитель» уже минут пятнадцать как чувствовал, что все идет не так, как было запланировано. Он то и дело посматривал на iPhone, но все безрезультатно. Раньше ему требовалось лишь немного прикормить и рыбки сами приплывали в постель. Эта постоянная легкость улова притупила бдительность. И сейчас он понимал, что никто не собирается приходить. И что неспроста у нее отсутствовал skype, а по телефону с ним мог договориться кто угодно. Он медленно пошел по направлению к гостинице. Антон последовал за ним. Как он и предполагал, в этом провинциальном городе было одно место, где можно снять пристойный номер. И теперь ему надо умудриться стать «соседом». Перед входом в здание он обогнал преследуемого и остановился у стойки ресепшн. Через минуту гость подошел и попросил ключ от номера двенадцать. В этот момент Брудов понял, что эгрегор мести на его стороне – номера по обе стороны были свободны.

12.

Разум – почва, а я не земледел
Коль в жизни сотворил безумство
Отрекся от веры, от любви от дел –
Все - я подхалим у чувства.
Ударил шквал – а я стоял
Еще – дрожал, еще – мне мало
Не в силах быть собою пал
Возмездие, мне истину давало.
Иду на свет, дышу враждой
Взяв в плен себя, ищу заботы
Стремясь поранить суетой
Мышленья, мучившие ноты...

Игреков не стал дочитывать послание, а лишь визуально уловил конечный его смысл. Вышел из электронной почты, закрыл крышку ноутбука и набрал телефон Брудова.
– Проблема? Это сегодня проблема. Через месяц, два это уже воспоминание.
– Прав был Шекспир, когда заявил, что ревность это чудовище внутри. Ничего не могу с собой поделать, Степан, это сильнее меня.
– Твой Вили ошибся, ревность это химия. И адаптол прекрасно рассеивает всех чудовищ. И потом, не так страшно умереть, как убить самому. Подожди, Антон пусть время сделает свое дело, – заверил друг.
Игреков как всегда был искренен и спокоен. Его советы будто обнимали с прижимом и корректировали судьбу. Брудов положил телефон на журнальный стол, опрокинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Там, за стенкой, тот, кого он все это время желал уничтожить. А теперь, что, простить? И ждать пока Бог его накажет? Этот принцип завел цивилизацию в тупик. Разве не богоугодное дело все порешить, здесь и сейчас. Ему оставалось проделать механическое действие. Постучаться в дверь, представиться прислугой, ткнуть в «припольщика» электрошокером, затем пройти внутрь и закрыться. Быстро связать тело и засунуть в рот латексный шар. А потом загрузить его в ванну и дождаться пока «пациент» очнется. Брудов хотел сказать ему только одну единственную фразу: «Как же ты мне омерзителен». И полоснуть ножом. 
Человеческая жестокость в отличие от животной не имеет границ. Он уже видел, как припрет его голову в комнату, бросит на стол, сфотографирует и затем разместит этот «позитив» на странице своей жертвы. Тем самым скажет его «гарему»: «Dies irae, dies illa».
Все это время Антону сверлила мозг только одна мысль. То, что произнесла Марина, после встречи с этим «коллекционером», а именно: «Мы больше не ангелы парень!». Он сразу понял, в чем дело. Ладно, она совсем неопытная, непонимающая последствий, уставшая от социальных сетей и жаждущая хоть какой-нибудь подлинности. Но он, в два раза старше, он не должен был этого делать – ни при каких обстоятельствах. Антона снова подхватывало возмездие.
Он вспомнил об этих проклятых ритуалах лишения девственности, где прослеживалась одна закономерность, в частности попытка, снять проблему соперничества. Избавить от искушения и трагических последствий. Это действие, преломленное на местный колорит, было инициировано лицами мужского пола. Кому, как ни им, понимать всю пагубность борьбы за первое обладание. Это суть, все остальное шло в довязку. Для подчеркивания важности церемонии. Сегодня этого нет. А жаль, заключил Антон. Делали бы это хирургическим путем, цивилизованно. В раннем возрасте. Это воспринималось бы, как данность. Как аппендицит вырезать. Столько межличностных проблем было бы снято. Вообще, разве можно современной, глубоко деградированной молодежи самой доверять, разбираться с такими тонкостями. Он был убежден, что нет.
Сексуальный опыт самого Брудова ограничивался несколькими случайными связями. В алкогольном опьянении. Алкоголь раскрепощал, и ему становилось на все наплевать. Даже тянуло на «эксперименты». Потом он долго мучился. Девственниц среди них конечно не было. Да он и не смог бы переспать с девочкой, если только она не была бы его невестой. Так же не переспал бы с замужней женщиной. Он всегда представлял, какую душевную боль будет ощущать парень, полюбивший эту «девушку», или муж этой женщины. Ведь он сам помнил эту боль.
Антон мысленно представлял себе Марину. Ее длинные вьющиеся волосы. Черные умные глаза. Ее бедра, они были не высокие, не плоские, а как раз в гармонии. Вспомнил, как давным-давно, сидел за торцом стола на каком-то редакционном банкете и смотрел на нее. Она была в желтом платье, полностью отрешенная от обстоятельств, и он подумал тогда: «Какая же она красивая». А ее голос. Приятный и мягкий. В нем не было писка, не было грубости. Как раз тот, сердцу милый диапазон. Марина была южных кровей, и вторичные признаки были слишком развиты. Но Брудова почему-то трогали ее едва заметные усики. Он видел, как она мучается с прыщами на лице, и мысленно представлял, как целует их и приговаривает: «Прыщики пройдут, а красота останется».
Эти мысли, все дальше уводили его от мести. Звонок Степана. Если он это сделает, друг не поймет. А Марина? Он все ровно ее больше не увидит. Но это чудовище в соседнем номере, оно должно ответить. Почему он его так ненавидит? Спрашивал себя Брудов. «За то, что он, а не я оказался в нужном месте, в нужное время и с достаточной суммой денег. Тогда чем я отличаюсь? Тем, что для меня будущее девушки важнее собственной похоти. Вот чем!». Он встал и подошел к двери. В левой руке он сжимал электрошокер.

13.

– Это техническая служба. Я должен проверить окна. В данный момент они должны быть закрыты… по распоряжению администрации,– отбарабанил Антон, стуча в дверь.
Когда проем открылся, он сразу ткнул электрошокером противнику в пояс. Тот вскрикнул, согнулся и попятился назад. После чего завалился набок и закрыл лицо руками. «Почему он не потерял сознание?» – подумал Брудов. Пауза затянулась. Наконец, лежащий на полу выдавил: «Что вам надо?..»
Антон неожиданно для себя громко спросил: «Зачем тебе все это было нужно? А!?»
– Что все?– переспросил поединщик.
– Все эти девочки на твоей странице? Тебе что одной мало?
– Не понимаю.
– Не понимаешь?! Ты переписывался со мной, а не с белокурой Дианой, для чего?
– Я предлагаю работу... в сетевом маркетинге... постойте, вы думаете, я сутенер или извращенец. Я предприниматель из Турции, торгую медикаментами. Мы не договорили... я хотел договорить сегодня и предложить работу в моей компании.
Брудов оглядел комнату. На столе лежали рекламные проспекты медпрепаратов, кровать была не заправлена, возле нее валялась дорожная сумка.
– Ты через социальную сеть набираешь себе работников?
– Да, по всему миру.
– Только девушек?
– Да, эта работа только для девушек. А в сети у нас как бы виртуальный офис. Мы координируем свои действия.
В голове Брудова начинали складываться пазлы. Он действительно не говорил в переписке о сексе. Только о сладкой жизни. Только о беззаботном существовании. И про семейную жизнь, похоже, не врал. Не обращая на него внимания, Антон вышел. Он брел к вокзалу, без каких либо мыслей, без каких либо эмоций. Он понимал, что этого турка спасло то, что ему не хватило пятнадцать баксов на американский «шокер», тот бы его точно вырубил и тогда... лучше об этом не думать.
Получается, что Марина ввела его в заблуждение. Но почему? Она была типичной представительницей «Why», поколения выросшего в сети, где участникам все меньше приходит в голову то, что они общаются с живыми людьми, а не с интерфейсом. Если поколение Брудова еще одной ногой стоит в реальности, то, судя по «вопросу», поколение Марины сверкнуло пятками и скрылось в тумане виртуальности безвозвратно. Интернационализация достигла своего апогея. Отвечая на вопрос почему, мы получаем доступ к мотивации. И уж, коль целое поколение хором кричит «Why», то это обозначает только одно. Острый дефицит ответа, читай мотивации. Да и откуда ей взяться в мире отсутствия реальных действий. Где виртуальное удовлетворение безграничных потребностей, находиться под клавишами клавиатур, или маркерами сенсорных дисплеев. «Сеть» уже воспринимается как интерлэнд, с океанами – поисковиками, хостами – материками, маршрутами – протоколами... и количество пребывающих в электронном сновидении «Why», обратно пропорционально уходящим «Х». А ведь у последних, еще возникало желание пострелять по банкам в пустыне, восклицая: «А ведь это похоже на жизнь!».
– Я должен разбудить эту спящую красавицу, – решил Антон, наблюдая, как вокзал поплыл по вагонному окну.

14.

Газета «Погонщик», было то место, где Брудов проводил треть своей жизни. Он всегда хмурился, когда его называли представителем от СМИ, так как не мог смириться с хаосом определений в журналистской теории.
– О какой информации может идти речь Степан, когда моя деятельность заключается в умении оперативно разместить все увиденное в номер, – в пути на новый объект начал разговор Антон. Это всего лишь данные, и называть меня следует представителем от СМД. Представь, никто из моих коллег даже не допускает мысли, что эти данные необходимо свести по признакам в сведения, а затем сравнить между собой и вычленить смысл – что бы получить капли информации! А уж потом, если есть необходимость, эти смыслы применить на практике и получить знания. Более того, для понимания, требуется полученный опыт наложить на прошлое и получить будущую модель поведения. Именно она дает возможность заранее предвидеть результат.
– Ты, что Антон, в разведку собрался? Это публицистика, которая рассчитана на миллионы. Я понимаю, что политика тоньше камаринной «струи», и без мельчайших оттенков для ее описания не обойдешься. Но гегемон, это не поймет, ему достаточно семь цветов, все остальное вне спектра его восприятия.
– И что же ты посоветуешь публицисту? – с усмешкой поинтересовался Брудов.
– Мой алгоритм прост и надежен. Если ты услышал одну точку зрения по какому-либо вопросу, то ищи по тому же вопросу противоположную и затем ударяй их друг о друга до тех пор, пока не высечешь искру понимания. Я всегда, когда мне что–либо объясняют, задаю себе вопрос. Как узнать, что это такое, не сравнив это с другим объяснением. И поверь мне, этого вполне достаточно.
– Например?
– Чего далеко ходить, есть мнение, что управленец, чем больше управляет, тем становиться опытнее. И это повышает уровень его работы. Но тот, же опыт показывает, что власть развращает человека. И если с него спросить некому, то алгоритм его дальнейших действий прост: тысяча, миллион, миллиард... С другой стороны, если управленца периодически меняют, то с него можно спросить за содеянное. Но, что касается опыта, то не успеет он его набраться, как пора уступить место. Сравнив эти подходы, мы понимаем, что надо вводить третье обстоятельство. Сравнительную статистику. Она и будет критерием работы. Покупательная способность населения, культурный уровень, состояние здоровья, рождаемость, смертность… вообщем известные показатели. Почему бы вашей газете не публиковать это каждый год и не делать публичный анализ.
– То же сравнение, Степан, но жизнь не ограничивается только политикой и экономикой. Есть судьбы людей, их радости и беды, их проблемы и решения…
– Собственно говоря, Антон, о какой методологии может идти речь в таком случае. Вот ты формулируешь на работе тексты, играешь синонимами, подтекстом, а ведь самая важная информация, самые важные смыслы в человека приходят через боль и страдания. И венец постижения добывается в преодолении их. Если ты хочешь кого–то, чему–то научить, то стань его учеником. Опустись ниже чужой ватерлинии. Пусть это «наступление» приведет его в клетку
твоей зрелости. В клетку тягот, лишений и безысходности. Если он не выдержит, он обозлиться, а если выдержит, то к нему придет мудрость – принимать все как есть.
– Что значит, принимать все как есть?
– А то и значит, что если тебя выкинуло на обочину и ты замерзаешь в сугробах новых обстоятельств, то принимай это за естественные условия твоего существования. Других нет, и никогда не было.
– И ни на что ни надеяться?
– Ясно. Ты можешь надеяться на лучшее, верить в чудеса и твоими ногами будет двигать любовь к Марине. Но для наивысшего управления ты будешь представлять интерес, только в том случае если в твоем лбу появиться то, что должно быть во лбу у каждого мужчины. «Цель». Целеполагание – это прерогатива мужского начала. И пока ты не осознаешь это – Бог не на твоей стороне. Вдалеке показался многоуровневый коттедж и Степан притормозил.
– Вот приехали, – кивнул Игреков, – тут у хозяина возникла необходимость, в небольшом строении, стоящем на лужайке и чем-то напоминающем трансформаторную будку, изнутри придать вид элитной летней кухни.
– Степан, а как это определить, стоит с этим заказчиком иметь дело или нет.
– Ты Антон, прямо, как Шарапов, «а как это… как это…». Допустим, если он ездит на машине такой же, как у тебя или хуже, отказывайся. Если лучше, дай ему шанс. А если его машина, настолько шикарна, что требуется личный водитель, а вместе с этим, он сам за рулем – отказывайся. Ну, а если с личным водителем, дай ему шанс.
На любом рынке всегда существует дефицит идей. И строительный – не исключение. У людей есть огромные возможности, ресурсы… они не знают, что с этим делать. Но приезжает Игреков, берет в руки карандаш, лист бумаги и задает для очередного желающего будущее целеполагание. Так и сейчас, после приветствия клиент произнес то, что и должен был произнести: «Предложите что-нибудь».
Степан экспромтом вместил в геометрию пространства г–образный комплекс печи, барбекю и плиты с тремя висящими сводами, а на вопрос, будет ли это работать, ответил: «Если дом начинается с печки, то печка с трубы. Труба – это двигатель». И указал ее размеры для данной конструкции.
Возле дома был припаркован свежий E350 4MATIC и, следовательно, нашим героям предстояло провести здесь пару месяцев в творческом и созидательном поиске.

15.

Большим Разводящим называли коренастого управленца шестой части суши. Он так же, как и Правитель Шестинивного Стэйта делал акцент на своем правом плече для окружающих, но не с помощью экзотической птицы, а естественно, без затей приподымал его чуть выше левого во время своей размашистой походки. Большой часто использовал Верховного для разводок «Трех Пентаграмм» и во многом был обязан ему своими успехами. Но теперь, уже Правитель решил поискать поддержки у давнего знакомого, и пригласил его прогуляться по своей загородной резиденции.
– Эти «шутники» со своим есейским бредом уже в печенках сидят, – сетовал на жизнь Правитель, – скоро народ в прямом смысле от их указаний превратиться в стадо, а затем в то, что я даже не знаю, как и назвать. Как вспомню их гуманоидные физиономии, так аппетит пропадает. Еще эта элита местная. Все роют, вынюхивают. Раньше просто сытыми глазами смотрели, а теперь сытыми и понимающими. Представляешь, понимающими! И для вертикали все трудней дуролобов найти. Казалось бы, обруби пню сучья и сиди на нем спокойно. Так нет же, он от сладкой жизни новые побеги пускает.
– А народ твой любимый, он тебя вроде как поддерживает.
– Вроде как. Да, когда–то он поверил в меня, как и я в него, но те, которые мне поверили, уже состарились и сейчас в меньшинстве. А эти… эти чуть, что во главу угла свою задницу ставят. И плевать им на свою независимость.
– Я так понимаю, когда ты пришел к такому выводу, тогда и стал сотрудничать с «шутниками»?
В ответ Правитель вяло махнул рукой и добавил: «А что мне оставалась, когда на меня твои «соратники» наехали? Не закладывать же Стэйт в казино. Так хотя бы можно выиграть время...
– Но для чего?! – поинтересовался Разводящий в недоумении.
– Ну, хотя бы, ради этого меньшинства, – ответил Верховный.
– Да, я вижу, ты и впрямь любишь своих людей. А у меня думаешь по-другому. Я ведь тоже на крючке у «наследников». Ты же знаешь принцип, пока не замарают, не пропустят. Вот, в последние время с «духовниками» контачу, использую в своих интересах противоречия, так сказать.
– Сравнил, тебе твоей огромности для маневра, как говорится, на сто лет хватит. А я на своем «пятаке» как в медвежьей академии, уже лапами начинаю дергать. Короче, я среди трех огней. И кольцо с каждым годом сужается.
– Да чувствую я, что жареным пахнет. Но чем я могу помочь? Ну, давай разведем твоих «шутников».
– Как разведем?
– Сдашь нам с «духовниками» Стэйт, а за это мы тебе на другой стороне планеты поле для деятельности выделим.
– Каким образом я вам сдам Стэйт?
– Очень просто, пусть «шутники» руками «небопочителей» рыхлят его до кондиции, а когда все будет готово, то мы привяжем новую инфраструктуру к моему мозговому центру. А ты упадешь, в заранее подготовленную перину и будешь спать спокойно весь остаток жизни. Кстати, там и твой попугай может наконец–то семьей обзаведется, не всю же дорогу ему на твоем плече кочевать.
– Ну, иного выхода я не вижу. Только как к этому отнесутся твои «духовники»?
– Сам понимаешь, все хотят быть над схваткой. Вот и предложим ход. Я в ближайшее время закину слово, подъедешь, обговоришь детали. Только без своего спутника, пожалуйста, а то они не поймут.
– Это исключено. Он всегда со мной, – и Правитель слегка погладил попугаев хохолок.
– Ладно, попробую, и насчет его договорится.

16.

В попытках возобновить переписку с Мариной, Брудов был похож на человека, который идет по подземному переходу и слышит, как наверху раздается звук последней электрички. Он не знает в его ли она направлении, но он вынужден бежать. И выбегая на платформу, испытывает либо восторг, либо досаду.
– Не обижайся на меня, – писал Антон, – ты дала мне надежду и в тот же момент разрушила ее. Этот фальстарт, меня здорово «подкинул». Я очень хотел, чтобы ты осталась со мной. За эти два–три года ты окончила бы институт. Мои дела встали бы на «рельсы». Родили бы ребенка. Но, а потом, решили бы, где и как жить дальше. Это было мечтой и осталось мечтой. Одной больше, одной меньше. Ты как–то сказала, что я иногда, хорошо влияю на тебя. Ты на меня тоже положительно влияешь. Лучше бы нам было сгореть в огне друг друга,
чем потом выгорать на уровне магмы. Но не будем о грустном.
– Зачем вызываешь меня на диалог? Мы совсем разные. Не хочу с тобой общаться, – отвечала обиженная девушка.
– Давай относится ко всему творчески. Абстрагироваться от самих себя время от времени. Со стороны видны неуклюжие действия. И вместе с тем вырабатываются прививки от будущих ошибок. Наша память почему–то избирательная. Помнит только негатив. Но у нас было много светлого. Я думаю светлого больше.
– Ты правильно когда–то сказал. Ты меня раскусил. Я выбираю деньги. У тебя столько нет. Увы... реабилитироваться не получится. Оставь эту роль другим опытным актерам. Я тебя совсем немного знаю, но с уверенностью могу сказать, что тебе не нужна такая продажная девушка как я. Я не, то чтобы продажная, я – дешевка. Тебе нужна с душой, с мозгами, с чувствами… так что, товарищ, не по адресу Вы. Не написывай мне. Не нарывайся на грубость.
– Доброе утро! Марина.
– Антоооон, хватит!!!

17.

После работы Брудов заехал к Игрекову в гипсомодельную мастерскую. Степан в последние время был увлечен созданием русской печки модульного типа, которою каждый мог приобрести по недорогой цене и быстро собрать. Тем самым перейти на печное приготовление пищи и выпечки собственного хлеба. Степан любил хлеб и считал, что гениальность этого изобретения заключается в способности выявлять бездельников. Так как хлебобулочные изделия высококалорийны и лентяй обнаруживает себя излишней полнотой. А человеку труда это не грозит по определению. По сути Игреков был законченным логиком. Отсутствие высшего образования сокращало его логические цепочки до двух-трех звеньев. А багаж знаний, почерпнутый из интернета, позволял не стесняться в выборе темы для обсуждения. Его аналитика находила себе место даже в таких пространствах как порносайты. Где он классифицировал женские гениталии. И сделал вывод, что у северных женщин половые губы спрятаны, и напоминают «акулью щель». Еще тот термин. А у южных женщин, наоборот, половые губы розой вывернуты наружу. Или, к примеру, он мог найти взаимосвязь между зубным врачом и музыкой. «Если волка кормят ноги, то трубача зубы» – размышлял Степан, – «так как являются подставкой для мундштука. Таким образом, выход музыканта на сцену может пролегать через зубоврачебный кабинет».
Антон задумчиво смотрел, как приятель обмазывает гипсом пластилиновую форму, а затем расставляет будущие модели для сушки.
– Как дела на работе? – поинтересовался Игреков.
– Надо все время искать что-то новенькое. И чтоб с конфликтом, а то неинтересно. А где это постоянно брать? Из пальца коллизию не высосешь.
– Можно попробовать. Например, один человек ни сотого, ни сего пообещал другому что-то сделать. И не сделал. Теперь тот, которому пообещали, считает первого пустозвоном. А первый это понимает и начинает ненавидеть второго. Вот такой поворот.
– А вывод?
– Вывод… вывод в том, что надо хорошо подумать, прежде чем дать
кому-то возможность взять на себя обязательства.
– Да, Степан, мне иногда страшно становиться от твоих размышлений, тебя всегда интересуют темные стороны.
– Доблесть, Антон, как раз и заключается в том, что бы окунаться в эту мутную воду и по возможности высветлять ее своим разумом.
– Я заметил, ты постоянно совершенствуешься в этом занятии, – слегка поддел напарник.
– Есть такое выражение, чем ближе подходишь к горе, тем она больше, чем ближе к человеку, тем он меньше. Этой фразе, я в свое время бросил вызов. И не жалею об этом. Я не меняюсь, ты просто узнаешь меня больше.
– Мне нравиться, что ты рисуешь людей и животных как есть. Натурально. Там есть душа. Этого так мало в современном искусстве.
– И все меньше души, а больше конъюнктурного пота, к сожалению.
– А почему так?
– Представь, много веков назад одним людям запретили изображать природу, животных и человека как есть. Времена прошли, но реликтовый страх перед такой возможностью остался у их потомков. Что им остается делать?
– Не знаю, возможно, порождать абстракции, – допустил Антон.
– Да, остается только генерировать новую реальность. И точка отсчета этого процесса – квадратная! С тех пор, любая мазанина воспринимается как само собой разумеющейся. У меня только один вопрос к таким авторам: «А где ваш труд?»
– И чем это, по–твоему, закончиться?
– «Новым небом и новой землей», – усмехнулся Игреков. Но давай порассуждаем на другую тему. Ты знаешь, что означает слово «карнавал»?
– Прощай мясо, по–моему, – ответил Брудов.
– Да, прощай мясо. В средние века человек жил в очень жестких условиях. Ел, как правило, скудно один-два раза в день. Работал тупо и тяжело. Развлечений практически никаких. Безграмотен. Постоянный надзор инквизиции. Спрашивается, каким образом эта чудовищная по сегодняшним меркам социальная система существовала столетиями.
– Неужели, «хлеба и зрелищ»?
– Да, за счет карнавала. Именно это действие снимало социальную напряженность. По словам философа Бердяева, происходило «буйство стихийной энергии». Две недели чревоугодия и распутства. После чего уже энергия раскаяния и стыда поддерживала систему до следующих «каникул». А вот, верхние слои общества во все времена имели все. Поэтому им требовались более извращенные способы, для того чтобы достучаться до собственного стыда.
– Если вообще удавалось…
– А если не удавалось, самим, то гильотина бросала свой камушек на чашу их стараний.
– Да, или народный гнев «бессмысленный и беспощадный», – заметил Брудов.
– Но почему, бессмысленный, вполне адекватный, – уточнил Игреков.
– Степан, а к чему ты об этом заговорил?
– К тому, что с ростом благосостояния, современный человек стал чрезмерно искушенным в своих «расслаблениях».
– Все от перенапряжения, откуда оно только берется, – вздохнул Антон.
– Ты знаешь, что слово реклама происходит от латинского глагола выкрикивать.
– О, сколько же крика вокруг!
– Да, – Степан поднял указательный палец, – но мы его не слышим. Как не слышит пилот гул самолета или машинист стук колес собственного поезда. Наш порог восприятия снижен настолько, что никто не подозревает, какие потребности дремлют в нем. И когда появляется возможность удовлетворения, нас уже ничто не может удержать. А если возможности нет – мы напряжены до предела!
– И что?
– А то, что эти ваши новые редакционные игры с общественным негативом, может как раз поиск клапана для снятия такой напряженки.
– Не знаю. Мне это тоже кажется странным. Помнишь, ты высказал свое мнение о той пиар компании, так вот я после поделился соображениями с редактором.
– Он посмеялся, и назвал это бредом? – ухмыльнулся Игреков.
– Именно, так.
– Понятно, и что ты собираешься делать?
– Ну, что можно сделать в одиночку?
– Ассанж и Брейвик тоже, небось, задавали себе такой вопрос. Первый захотел решить проблему «добрым словом», а второй последовал совету Капоне. Но ты журналист, а журналисту достаточно быть объективным. Так что делай должное, как говорил Лева и будь, что будет.
– Быть объективным среди безумия, значит увеличивать объем безумия. Ты предлагаешь бред побеждать еще большим бредом?
– Выход есть всегда. Даже если ты в сумасшедшем доме. Например, написать «Алхимика» и поменяться с персоналом местами. Хитрее, надо быть Антон. Хитрее.
 
18.

Антон любил Марину, и чтобы она не говорила, ей нужны были его мысли так же, как импульсу нужна опорная волна в голографии. Она подсвечивалась ими, и ее виртуальная жизнь обретала объем, полноту ощущений и адекватность. Но ей претила эта зависимость - эта искусственность и натянутость отношений,  которая затягивалась петлей на шеях и в итоге, Марина нажала на «стоп–кран». Чтобы спасти обоих – она заблокировала его. Он предчувствовал это, как предчувствует свою погибель табун лошадей, гроздью несущийся в пропасть за вожаком. Точно привязанный. И заранее пристегнулся аккаунтом безопасности под видом ее ровесницы. Интернет дал ему возможность совершенно безболезненно для мужской сущности и совершенно не заметно для окружающих выровнять свою психику. Теперь он мог позволить себе не только остроконечный росчерк логика, но и сглаживающие конфликты плавные завитки. В облике «подруги» Антон без помех разделял ее проблемы и, качаясь маятником, от пола к полу, испытывал убаюкивающие движение гамака.
Переписка с девушкой под видом девушки, все больше убеждала Брудова в том, что у каждого мужчины должна быть страничка под женским именем. Это был его собственный опыт, который расставлял все на свои места. Если в каждом парне умещаются два начала, то согласовать их способом виртуального раздвоения вполне логично. Конечно, в этом инкогнито он напоминал себе слепого астронома или глухого композитора – не суть; главное, считал он, чтобы не прерывалась лигатура Антареса и Альриши.

Флегматичная по темпераменту Черных имела большую склонность к чтению и много знала из книг о чужих мытарствах, блужданиях, ошибках… казалось бы, хватит чужой боли. И чей-то далекий опыт должен был стать для нее тем самым громоотводом, в котором рассеиваются удары судьбы. Но каждому надо набить свои «шишки», чтобы потом ценить простые вещи. Она была дитя своего времени, хотевшая всего и сразу. Ее увлечения эзотерикой и оккультизмом породило иллюзию создания ценностей из ничего, с помощью, лишь колдовства и магии.
Эта хитрость, как правило, оборачиваться тем, что возомнивший себя Богом смертный, заключает: «Знал бы, где упасть, соломку постелил». Но, тот, кто создавал ценности честным трудом, помнит, что где бы он, ни падал, соломка уже лежала.
Сама по себе Марина могла найти работу, что бы только сводить концы с концами и не более того. Мысль о том, что пройдут годы, пока она самостоятельно сможет зарабатывать столько, сколько необходимо для достойной жизни полностью обескураживала юную задорность. И в какой–то момент она стала склоняться к тому, что бы поискать счастья, от счастья, то есть начать поиск «богатого дяденьки». Но, сталкиваясь с ситуацией лицом к лицу, пришла к выводу, что она девушка не того формата и слишком сложна на роль «золотой рыбки». Дяденька даже не думал перелезать через свою гордость, что бы бережно относиться к девичьему тщеславию. И не думал перелезать через свою лень, что бы возбуждать ее главную эрогенную зону – мозг. Это банально, но для этого он должен был полюбить, что было также неестественно, как если бы акула полюбила серфингиста.
Поиск идеального партнера опустошал Марину и в какой-то момент, она стала обнаруживать его черты в самой себе. Кто как не она сама создаст того, кто будет ей в «унисон». Тот, кто всегда будет знать на какую клавишу нажать, чтобы соответствовать ее постоянно меняющемуся настрою. К тому же, она была девушкой в активном поиске, и чья–то возможная ревность, или хотя бы заинтересованность, была бы кстати.
И вот, «он» мускулистый «macho», а потом лихач, или Орфей – утоляющий душевную полидипсию. Для Брудова это был подарок судьбы. Его любимая, которую он жалел и старался понять, устроила в сети андрогинность, раздвоилась как и он, и теперь ему не надо ломать голову над тем, что тлеет в таинственном скорпионизме. К его восторгу там не оказалось и намека на то, как приготовить закуску из кабачков или выбрать отбеливающий крем для лица. Там был запах ночных дорог, там было дуновение, родного до боли, «viento de pasada», и все то, чего ему так не хватало в затянувшемся путешествии по Шестинивному Стейту.
Марина была молода, и ей не хватало выдержки излагать длинные цепочки внутренних диалогов. Но надо отдать должное, в этой «аутопереписке» проскакивали элементы мужской логики, что могло бы стать драгоценной леммой для собирателей фактов, описывающих третью волну феминизма. Женщина сравнялась с мужчиной и теперь хочет поменяться с ним местами. Но, задумывая такую рокировку, надо посмотреть на мужчин – хронических скалолазов, что
истратили свой век на восхождение, и в итоге – лишь услышали Его кашель.

19.

Антон вспомнил рассуждения Достоевского о власти денег, о том, что если у человека есть миллион, то он может делать все что хочет, а если нет, то он ничего не может. Но самое страшное, а может и самое смешное, в том, что если у тебя ничего нет, то с тобой можно делать все, что хочешь. И, вот этот, последний постулат, для Антона был последним комплексом, который он пытался преодолеть, как пытается преодолеть звуковой барьер летчик, набравший скорость близкую к скорости звука. Но в данном случае наш герой должен был сровняться с темпом времени, в котором жил и работал. И опередить его.
– Я часто думаю Степан, – начал разговор Антон замешивая очередную порцию раствора для кладки, – что вместо заумных лекций, мне следовало бы проводить время на рынке и превратиться в аппарат по зарабатыванию денег. Разве это не достойная цель?
– Деньги это мера для мужчины. Как ни крути, – уточнил Игреков.
– Обидно ли мне за прожитые годы? Не знаю.
– Неважно, что ты не добился финансового успеха, главное, что ты страдал, мыслил.
– Может быть. Вот, этот наш заказчик, ему уже за шестьдесят. У него двое маленьких детей и молодая жена. Это наверно смешно, но в меня это вселяет столько оптимизма.
– И ты подумал, что для тебя еще не все потеряно, – усмехнулся Степан, – да богатые не бывают старые. Но при этом мужчина не должен давить на женщину своей большей возможностью, своей силой, своей уверенностью, своим интеллектом. Этот парад адреналина просто глупость, порождающая завышенные ожидания. Таким людям всегда хочется задать пару тройку простых вопросов. Чтобы они потерялись и успокоились. Есть у Высоцкого такая фраза: «Я не люблю уверенности сытой, уж лучше пусть откажут тормоза». А как там твоя Марина, замуж еще не вышла?
– Ты же помнишь, как я проявил инициативу и в итоге, почувствовал свою ущербность. С тех пор я с ней не общался.
– Когда все разбито, то единственный выход смести осколки и задаться новой мечтой.
– В этом процессе, тяжелее всего быть дворником своих желаний, Степан.
– Да, но по–другому никак. Чего людям обижаться друг на друга. За то, что они земные твари, думают только о самих себе. Это смешно. Все ровно в отношениях между мужчиной и женщиной все сводиться к одному. Если помнишь, была такая реклама. Муж и жена закупают в аптеке кучу препаратов, а на выходе выкидывают все кроме презервативов.
– И что?
– Так и здесь. Вся твоя заумь о любви и понимании, конечно, была правдой, но ради чего. Ради того чтобы каждое утро, ты целовал ее «киску», вот ради чего. И когда ты понял, что этому не бывать, то не узнал самого себя.
– Степан, я тебя умоляю.
– Антон, расслабься, тебе сейчас нужен хороший секс.
– Еще чего. Если честно, я настолько разочаровался в женщинах, что с удовольствием остался бы холостяком. Только вот стариков жалко. У них весь смысл жизни в том чтобы я женился. А сделать это по любви сам видишь, как получается. Почему, дело всегда в деньгах? Они ведь не приносят счастья. Но как объяснить это девушкам, живущим в мире, где большие рыбы, поедают малых.
– Деньги, действуют успокаивающе. Ну, хорошо, послушай многодетного отца. Пойми, самый главный орган у женщин это их «матка». А не сердце и даже не мозг. Они постоянно думают о своих «матках», говорят о своих «матках», и по–сути «матка» управляет всем их поведением. А для детородного органа как понимаешь, самое главное это стабильность. Если ты неуверен в себе, то какая «матка» тебя выберет отцом? Именно через функцию «матки» надо воспринимать женщин. И тогда, в твоих отношениях с противоположным полом будет все просто и понятно.
– Вот поэтому я с тобой в бизнесе, – улыбнулся Брудов. Углубляюсь, так сказать в материю.
– Правильно, обрастешь жирком, сам будешь удивляться своим успехам у женщин. Помни, стабильность превыше всего. И еще, участь материнства предполагает тяжелую долю. Поэтому все они вампирши. Им постоянно нужны положительные эмоции, и если женщина поймет, что не может подпитываться от своего мужчины, то ей придется выбирать. Либо бросить его, либо быть несчастной. Я тебе больше скажу, – продолжил Степан, – когда изучали физиологию гомосексуалистов, то выяснилось что их гипофиз больше нормы. В разы. И сделали вывод, что гормональный переизбыток приводит к неадекватному поведению. Это поведение можно сравнить с неординарным поведением женщины во время менструального цикла. Но это физиология. И тут как бы все понятно. Отклонение предопределяет... Но гораздо интересней когда «норма», начинает отклоняться в силу социальных предпосылок. Пойми, Антон, ты через инстинкты подчинен ей от природы. Как при этом возможна честная борьба в смыслах между вами!? Ведь у нее всегда будет преимущество. Ей даже ненужно задействовать интеллект. Достаточно оголить спинку. И в голове у тебя «каша». Она, если так можно выразиться, всегда имеет возможность «бить с обеих рук сразу».
– И что с этим делать? Потянуться к себе подобному? – спросил Брудов.
– Это гнетет любого, – заявил Игреков, – кому невыносима насмешка в виде «Х» хромосомы. Который ценит сухость своих мыслей. И духовный рост для него, предпочтительнее внешний достижений. Всегда сомнительных, одномоментных. Для чрезмерно свободолюбивых – это единственный выход, чтобы выйти из–под женского управления. А для тех, кто возглавлял империи, это били не пустые слова, а испытание. Вспомни правителей Рима.
– Может поэтому в Стэйте отсутствует первая леди, – заметил Антон.
– Возможно. Но разве не завидна судьба мусульман, мормонов, в старом издании. Когда в фокусе вожделений не одна единственная, а несколько. Сексуальность рассеяна законным путем. И тот, кто это предполагал, знал, что делал. Увеличивая степень свободы для мужчин, он облегчал его участь. Не потому ли так «голубеет» европеец. Обреченный на барк с одной единственной. Где женщина чувствует свою власть инстинктивно. И часто использует ее в корыстных целях, тем самым, опускаясь до «ударов ниже пояса». Но мы, то все видим. Все понимаем. И кроме гомосексуализма нам нечего противопоставить.
– Знаешь, Степан, жили когда–то такие супруги Кюри. Они занимались, тем, что она варила урановую руду, а он сидел рядом и делал расчеты.
– Ну и?
– В результате мир узнал о радиоактивности. Много ли мы знаем таких пар? Настоящих пар.
– Ты имеешь в виду совместное творчество или совместную научную деятельность. У мужчин и женщин созидательные процессы протекают по–разному. У нас пикообразно, импульсивно, тогда, как и них полога и продолжительно. Если это представить графически, и наложить друг на друга, то мы увидим, что они в некоторых местах все–таки совпадают. Возможно, это и есть счастливые моменты. Ничего, – Степан похлопал приятеля по плечу, – главное не опускай свои глаза, то есть будь самим собой. Древние говорили так: «Проигрывает тот, кто первым опускает глаза». Это я к тому, что не бывает абстрактного знания, абстрактной модели поведения. Любые знания кем–то созданы. За каждым знанием стоят конкретные люди. И когда мы принимаем чужие модели, мы смотрим на мир чужими глазами и тем самым опускаем свои. Поэтому быть собой – это не опускать свои глаза. Не при каких обстоятельствах. Как говориться пусть маленький ум, да свой, выражен своими словами и обретенный на своем пути, – Степан демонстративно выдохнул и слегка мотнул головой.
– Да, на своем…. А я, по–твоему, не на своем?
– Мне, конечно, интересно с тобой, Антон. Ты выразил желание стать моим компаньоном по бизнесу. Но какую цель ты преследуешь, хочешь стать олигархом и утереть нос тому предпринимателю, которого чуть не убил из–за ревности?
– Честно говоря, самому противно, побежал по чужому следу, когда есть своя дорога. Но и не только из–за денег, ты ведь понимаешь, что редактор заодно с правительством, они используют газету в своих целях, как я могу там оставаться. Но и бизнес для меня также несвойственен.
– Недаром на твоей ладони арендовал территорию Аполлон, а не Меркурий. Сколько тебе было, когда ты сочинил ту философскую поэму «Юнец и Старец»?
– До института еще. Да, было время…
– Помню твое определение веры: «Середины тайна в том, Что нету в ней противоречья, Ей люд названье дал потом, Сие есть вера человечья». И сколько еще таких определений. В тебе, Антон, много априорного знания. Это конечно не случайно. Ты родился с этим даром улавливать из пространства и выражать в лексических формах, то к чему другие приходят путем математики. Более того, наполнять эти смыслы приятной вибрацией размеренного стиха. Почему бы тебе не опубликовать свои произведения. Стал бы известным. Слава выше богатства. При всей упакованности у богачей всегда будет комплекс перед знаменитыми. Успех бы тебя окрылил.
– Наверно.
– А, понимаю: «Любви я отдал в руки слово, Любви, я повторил бы снова! А не деньгам и славе…», да Антон, святой ты человек. Не обижайся, но сентиментализм слишком сладок, а от сладости, сам знаешь, глисты заводятся. Он разлагает, а не воспитывает.
– Эту литературу создавали лучшие люди своего…
– О, да интеллигенция… аргумент интеллигенции девятнадцатого века в пользу того, что войны перестанут существовать, был, знаешь какой? Потрясающий. Пулемет изобрели. Как же так, выйдут шеренги под барабанную дробь, френчи, кивера все такое и тут на тебе, пулеметная очередь. Это же так не этично, просто варварски. И что? Дальше, больше. Вслед за «очередью» газовая атака. Последствия таких атак некоторые военкоры запечатлели на фото: вспухшие тела солдат беспорядочно лежат, лица искажены, в пене, глаза выпучены. Средневековые фрески, изображающие преисподнюю в сравнении с такими картинками детские раскраски. Это что инопланетяне устроили? Это устроили земные люди, братья или сограждане, кому как нравится. Те, кто слушал мазурки и читал про голубков в свое время. И то, что тебе иногда страшно от моей фирменной галиматьи, лишний раз подтверждает то, что лекарство – неприятная горечь.
– Да ладно Степан, что ты завелся. Они выполняли приказ. Расскажи лучше, как ты представляешь себе этот процесс улавливания?
– Есть мнение, что изобретать может каждый, надо только активизировать творческое воображение. И действительно разработаны
методы такой активизации. Но практика показывает, что изобретательство, сочинительство носит бессистемный характер. Парой индивид сам не понимает, как ему это удается. Он думает, думает, думает... и рождает решение. Или не рождает.
– От чего это зависит?
– В середине прошлого века провели, интересный эксперимент. Подключили к электроэнцефалографу подготовленных добровольцев. Которых настроили на решение различных задач. Полушария мозга в обычном режиме работают в разном ритме, но вот в момент озарения, нахождения решения, срабатывают синхронно, то есть выдают единую энцефалограмму. Логика и творчество заменяется в какой–то момент третьим, объединенным способом мышления. И это происходит не у всех, поэтому не все способны к озарению, к созданию чего–то принципиально нового.
– Пресловутое вдохновение?
– Вообще, Антон, такая способность уникальна. И этому есть физиологические обоснования, как видишь.
– А методы?
– Они только обостряют, катализируют процесс генерации. Еще можно предположить, что в момент корреляции работы полушарий, они «обнуляют» друг друга. И появляется возможность уловить без помех решение из континуума. Поэтому индивид не понимает, как это у него получается. Но опять, же это предположение.
– Для меня поэзия, это словно религия, – сказал Антон, – не знаю, как бы я жил без нее. Я никогда не задумывался о происхождении своих стихотворений. Сочинял и все. Степан, а что в твоем понимании означает религия?
– Ты ведь знаешь, я как Прутков, только в корень смотрю. Религия – это отчистка мозга.
– Я такого сравнения еще не слышал, можешь пояснить?
– Это не сравнение, а мое определение. Пояснить можно на примере системы очистки воды, так как в нашей голове по–сути одна вода и ничего больше. Как известно воду можно фильтровать от фекалий. То есть, в нашем случае осуществлять цензуру, пред тем как информация попадет в череп. Но если цензура отсутствует, то в голове скопляются разные нечистоты.
– Такое чувство, что мне сейчас отравили мозг, – произнес Брудов.
– Да ты не торопись, есть способ, когда на загрязненную воду воз действуют электромагнитным полем с помощью излучателя. По истечении нескольких дней от молекул воды отделяются частицы грязи. Эти поля по силе сопоставимы с электромагнитным полем сердца. Улавливаешь связь?
– Этот процесс, по аналогии можно сравнить с мыслительной деятельностью, которая идет от чистого сердца, так? – уточнил Антон.
– Иными словами если информационный надзор отсутствовал и в твоей голове скопились разные нечистоты, то искренняя молитва, все отчистит и восстановит. Причем, не важно, какая именно, важна природная частота!
– Интересно, но как тогда преодолеть нашу раздвоенность. Мы погружены в пространство светской и церковной идеологий. В школе нас учат, как быть лидером. Быть успешным. В церкви учат подставлять другую щеку.
– Да, – подтвердил Игреков, – и, оставаясь наедине с собой, мы вынуждены, словно инструментальщики, умещать взаимоисключающие требования в составе одного однородного тела. То есть – в себе. Проведем аналогию с режущим инструментом. Он должен быть мягок, чтобы выдерживать ударные нагрузки. И он должен быть тверд на острие атаки, чтобы обрабатывать другой метал. Искусство жизни как раз и заключаться в кумулятивности, иными словами в умении ходить по двум плоскостям.

20.

По приезду в анклав Правитель почувствовал себя как дома, ибо площадь, на которой базировались «духовники» очень напоминала визитную карточку родного Стэйта. Только в миниатюре. Он шел, не оглядываясь по мозаичному полу, с тысячелетней историей и пытался найти связь между этой архаикой и своим участием в полуфантастических проектах с «шутниками». Он размышлял о том, что клетчатые структуры из бетона, стекла и ввезенной мебели породили людей живущих компактно. В тридцати кубометрах выделенного пространства  интровертность стала преобладать и предаваться по наследству. Скорость мысли снизилась втрое. К чему больше? Но иногда, жилища, где до потолка рукой подать все же остаются в сумраке будней. И перед глазами, высится вот такой портал, за которым паникадило освещает эпоху отсутствия суеты, технологических укладов и стабилизатора вкуса. Кто осмелится противостоять величию столетних углов и арок? Это риторический вопрос, заключил Верховный.
Его попугай, сидя на могучем плече во время следования мимо необычных стражей, что-то чирикал под клюв и вертел головкой. Но, увидев официальное изображение того, что люди называют Богом, замолчал и удивленно приподнял свой белоснежный хохолок.
Смотрины проходили в небольшой комнате, где заранее были поставлены бокалы с молочным коктейлем на крохотном столике. Правитель взял один из них, предварительно оценив его пятиконечное основание, и, ухватившись за соломинку, стал перемешивать содержимое.
– Нам поведали о ваших трудностях, – проникновенным голосом произнес главный «духовник», – и мы рады видеть вас у нашей пристани. Вы наверняка недоумеваете от того, по какому поводу столь отстраненные от мирской жизни сановники интересуются высокотехнологическими процессами. Понимаете, вашим «шутникам» глубоко безразличны духовные аспекты сетевой жизни, тогда как мы полагаем, что Бога можно познать не только в повседневности, но и, грубо говоря, сидя в интернете. Нужно лишь наше нравственное опекунство распространить и на эту новую общественную сферу. К тому же виртуальная реальность дает возможность нам исправить ошибку предыдущих религий, - говорящий подошел к окну и после непродолжительной паузы спросил. Как вы думаете, чего никогда не сможет простить человек?
Правитель развел руками.
– Он может простить многое, – продолжил «духовник», – обман, предательство, боль. Даже кровную месть он способен преодолеть. Но человек никогда не простит одного – унижения. Если думаете, что это ни так, то обратитесь к своему личному духовному опыту. Надо понимать, что если ты хочешь унижать, то придется унизиться самому, чтобы обеспечить баланс. И не позволять унижаться другим перед тобой, если сам не готов к таковому. Как бы сладко нам от этого не было. А так же не позволять, без причины указанной выше, себе унижаться перед другими. Если баланса в унижениях нет, то мы сталкиваемся с ненавистью. Либо впоследствии сами ненавидим, либо ненавидят нас. Я вас не утомил?
– Нет, что вы, – ответил гость.
– Поэтому, мы решили, что начинкой виртуального мироустройства станет религия, основанная на иллюзии власти, о которой так мечтают люди, после дарования им иллюзии свободы. Это даст им возможность поклоняться через покровительство, а не через унижение, как в былые времена. Тем самым мы исключим возможную ненависть к Божественной сущности.
Правитель, молчал. Он мало, что понимал в садукейских тонкостях или же в мондиализме с технологическим уклоном, но поймал себя на мысли о том, что это может быть обоснованием какой-нибудь новой формы монархии. К примеру, пернатой, ибо кто откажет себе в покровительстве к невинной птице.  От этого озарения в нем проснулась долгожданная радость, на волне, которой он тот час подмигнул своему неразлучнику.

21.

Почему интеллект может влюбиться в глупость? Потому что разность потенциалов может дать о себе знать. Это как если бы вы встали на краю глубокой пропасти и посмотрели в низ. Поневоле испытаете легкое головокружение. Но и глупость, подымая голову все выше и выше, испытает, то, же самое.
Иногда Антон мог быть таким, как любят женщины. Легким, ироничным, эротичным. И где бы он ни появлялся, всегда притягивал слабый пол. В такие минуты он мог образовывать вокруг себя пространство любви, которое возбуждало на расстоянии и добиралось до глубин женских фантазий. Возможно, он всегда хотел быть таким. Но любовь, которая накатывала с завидной периодичностью, словно весна пробуждала его «alter ego» и весь хаос вылезал наружу. И дурость и гениальность. А сам, он находился где–то посередине и будто канатоходец балансировал, чтобы не свихнутся.
Он по–прежнему испытывал легкое волнение, когда заходил на страницу Марины в социальной сети. Увеличение количества адреналина в крови можно было сравнить с наркоопьянением, а его мысли, с мескалиновым трипом вполне. Он набирал электронный адрес на клавиатуре, подобно наркоману стучащему пальцами по столу в предвкушении дозы. И если бы он лишил себя этого занятия, то ему пришлось бы пройти ломку. Это видел Игреков, он искренне переживал за друга и находился в поисках того, каким образом произвести детоксикацию.
– Пробил я твою Марину по тонкому миру, – сказал Степан, едва приехав на объект, – вообщем, Бог тебя опять миловал.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Антон.
– Ты достоин большего.
– Большего?
– Да, большего.
– Ты слишком высокого мнения обо мне, Степан.
– Антон, тут и без медиума все ясно. Посуди сам, сколько она начала и бросила учебных заведений. Ты считаешь это ее поиском, а это элементарное отсутствие воли и безответственность. Да, поиск тоже имеет место, но только поиск по направлению шелеста денег в кармане какого–то дяди… это настолько банально, что мне перед экстрасенсом было неудобно. По твоим рассказам можно было сделать вывод об уникальности этой девушки, а на поверку, она оказалась спесивая, неуравновешенная девица, вдобавок с отклонением. Сделавшая то, на что не решилась бы даже Медея. Вырастила в себе монстра, и я не удивлюсь, если ее изящная улыбка вызывает в собеседниках тревожное чувство. Это сейчас, а что будет потом, недаром ты разочаровался. Как говорил один батюшка: «Конфликт между телепузиками и образованными людьми неизбежен».
Брудов глубоко вздохнул и произнес: «Да… «глупое сердце не бейся». Он представил, что кто-то рано или поздно сочтет ее поведение за личный вызов. И как всякий воинствующий маг, станет повторять ее жесты и говорить ее словами. Наивный, он будет резонировать с ней до тех пор, пока одно из чудовищ порожденных ее воображением не явится к нему. И это будет не сон. Ибо те, кто решают, не могут придумать того, чего нет, не было или не может быть. Он мысленно наклонился к ней и прошептал, - с нашего разрешения происходит все, что мы видим вокруг. Без нашего разрешения ни чего не может происходить, - это прозвучало как прощальное наставление.
– В том то и дело, - продолжал Степан, – что только взаимная любовь имеет право на существование. Все остальное должно подавляться волей и разумом. По большому счету Антон, ехать тебе надо, это не твоя страна, ты здесь как фантом.
– Но куда?
– Послушай, наш заказчик, оказывается при дипломатическом корпусе числиться. Он даже в некоторых вопросах внешней политики участвует. Давай поговорим, может тебе занятие сменить, станешь дипломатом. А что, это выход.
– Как ты себе это представляешь, подойти и напроситься на работу?
– Но почему, можно рассказать о себе, поинтересоваться так, сказать, его деятельностью. Тем более он сам, рассказывал, что ему даже документы не могут подготовить должным образом. А это значит, что не с кем работать.
– Можно попробовать,– задумчиво произнес Антон и добавил, – хотя я меньше всего хотел бы, чтоб мне кто–то помогал.
– Насколько я убедился в своей практике, то свыше предначертано то, что судьба ничего не дает безвозмездно и навечно. Надо постоянно вкалывать, а без посторонней помощи, часто делать много лишнего или топтаться на месте. На это уходит самое дорогое – время. Есть такая песня: «Мои года, мое богатство». Но с учетом ненужных «петель», это уже не богатство, а потери, – заключил Игреков.

22.

Случается так, что вы встречаете человека, проникаетесь к нему интересом и в итоге задаете себе вопрос, а зачем он мне послан. По истечении времени вы понимаете, что он был «третьим шаром», без которого не состоялась бы комбинация.
Согласно плану рассадки делегаций молодой дипломат оказался возле пожилого профессора экономики местного университета. На встрече обсуждались вопросы инвестиций, и чтобы развеять мифы, связанные с риском таких мероприятий в Шестинивном Стэйте, нашему делегату приходилось устраивать кульбиты по части административных пассажей. Антон мысленно вспоминал рассуждения Игрекова о полемики. О том, каким должно быть поведение в дискуссиях.
– Ты наверно слышал такое выражение: «В драке бей первым», – говорил когда–то Степан, – но опытный боец всегда пропускает первый удар. И не потому, что он научился держать удары и хочет поприкалываться. Нет. Он решает две задачи. Во-первых, войти в кураж перед поединком. Во-вторых, оценить силу противника. Вот так и в прениях, ты даешь оппоненту проявить себя. Желательно по полной. А уж потом выражаешь свою точку зрения. Ближе к перерыву, сосед Брудова по круглому столу обратился с предложением пообщаться во время кофе-паузы.
– Для входа в рынок, мы задали качественный минимум, и это предопределяет постоянное совершенствование, – произнес профессор, – а также, пуританически интерпретировали учение и тем самым согласовали меркантильность с благочестием. Поймите, люди стремятся к гармонии, она успокаивает их своей симметричностью. Тогда, как вы задали качественный максимум, и ваша система работает на понижение стандартов. Ваш принцип централизованного демократизма подавляет внутреннюю инициацию. Мы же ставим на лидера, а вы даете всем поровну и порождаете энтропию.
– Если для вас гармония является целью, то у вас нет перспектив, – заявил дипломат.
– То есть? – удивился профессор.
– После достижения своего апогея, самый изысканный вкус становится гадким, и вам потребуются павлиньи перья, чтобы продолжить свое пищеварение. Нашей «бездумностью», ровно, как и вашей «целесообразностью» обеспечивается баланс. Это очевидно всем. Все понимают механизм «разводного моста» и видят его работу. Но чтобы дотянуться до его целей, надо иметь превосходное чувство юмора.
– О, да вы правы, комизм заключается в том, что некоторое время в нашей библейской цивилизации царило равновесие, но те «шутники», что вместо паранджи используют красный щит, пригласили в игру «небопочитателей»; и гроссмейстеры деклассировались в картежников. Они наконец–то поняли, что на свете существует не только плоскостная политика качения от полюса к полюсу, где победа, поражение и перемирие так очевидны. Но и пространственная политика неопределенности. И теперь, им предстоит оставить в покое «гимнастику ума», и научиться: блефовать, пасовать и делать прорезки…
– Это связано с тем, – Брудов устроился в кресле и закинул ногу на ногу, – что когда вы работаете в плоскости, то объем данных характеризующий ваше взаимодействие конечен. Но как только вы добавляете третью ось, то объем этих данных будет всегда пропорционален объему вашей «оперативной памяти». Вне предела. И в том, что эта дьявольская бинарная машина была обречена, я вижу определенное провидение. Так как теперь мы можем говорить о бесконечности нашего поиска, и, стало быть, о вечности существования.
– Браво коллега, нам обоим предстоит глобальная конвергенция, но ваше правительство слишком осторожничает. Принцип точечной поддержки предприятий, к примеру, не оправдывает себя из-за страха пойти до конца. Типичная ситуация на ваших фабриках: рабочие собираются в центре цеха, чтобы покачать права и прибывший председатель профкома, начинает с фразы: «Ситуация на нашем заводе, это ситуация в стране, только в миниатюре». Что означает, расходитесь по рабочим местам и ждите с моря погоды.
– Я поражаюсь вашей осведомленности, – удивленно произнес собеседник.
– Вы знаете, с какого момента начались все наши беды, – профессор встал и расстегнул пуговицу пиджака, – с момента разделения экономической науки. Кто знает, где проходит черта между микро– и макро – экономикой? И вообще, уместно ли такое разделение. Иными словами, предприятие такое же неравномерное образование, как и совокупность отраслей. Что вы станете делать, если вам достанется полуразвалившейся завод по производству какой-нибудь отсталой техники. Вы, следуя своим заповедям, с помощью уравниловки
и лозунгов о том, что надо подняться с колен, будете «диффундировать» до полного истощения ресурсов. Но в нашей координате, мы делаем следующее. Владелец вышвыривает на улицу балласт, пусть с сохранением зарплаты, только бы не мешали работать. Собирает все лучшее, что у него осталось. Специалистов, оборудование, заказы под одной крышей, а что, как говориться нести тяжело и выкинуть жалко, под другой. И превращает предприятие в так называемый «гибрид» где разбежка в условиях и зарплате, к примеру, отличается в десятки раз. Имея полную свободу действий, и лишь обязательства перед правительством, он устраивает точку роста и позитивный образец у каждого работника под носом. Понятно, под какую крышу все будут стремиться. Это к тому, что если вы начали такую политику, то надо идти в ней до конкретного работника, станка, звена технологической цепочки…
– И в итоге, ничем неограниченный прогресс приведет к истощению ресурсов. Круг замкнулся, – добавил дипломат.
– Увы, в основе экономической теории лежит постулат, что потребности бесконечны и постоянно растут. Она же является инструментом, с помощью которого, решается противоречие, как удовлетворить бесконечный спрос при ограниченных ресурсах.
– Долго решается, – улыбнулся собеседник.
– Что поделать…
– Вот, вы профессор, скажите, что необходимо сделать для того, что бы решить уравнение?
– Ну… во-первых, наложить ограничения.
– Вот именно, чтобы приравнять обе стороны. Поэтому следует ограничить и наши потребности.
– Ха, в таком случае, сколько мне нужно костюмов на год?
– Четыре.
– Абсурд!
– Но, управляемый абсурд, тогда как приравнивать ограниченное с неограниченным нелепость бесконечная.
– Пускай, но это разница в том, что ваш «управляемый абсурд» чуть медленнее исчерпает ресурсы, чем наша «нелепость».
– Вот уж воистину сказано: «Но их бедой была победа, за ней открылась пустота». И как же разорвать этот замкнутый круг?
– Он разрывается одним изящным обоснованием разрушений, – заявил профессор.
– Каким же?
– «Цивилизация это растение, которое для успешного произрастания, надо время от времени окроплять кровью», – хочу заметить, – ученый посмотрел дипломату в глаза, – что для кого-то это не только формулировка, но и реальная стратегия существования.
– Вы хотите сказать, что существует некий заговор? – улыбнулся Брудов.
– Напрасно иронизируете. Вот, к примеру, если вы сейчас надавите рукой на стол который перед вами, то вы испытаете реакцию опоры. Но это произойдет на уровне макромира, а на уровне микромира, между молекулами вашей руки и атомами этого стола галактические расстояния. Поэтому, если ваш Шестинивный Стэйт является субъектом внешней политики и вам думается, что вы взаимодействуете с другими субъектами на расстоянии вытянутой руки, то взгляните на этот процесс с уровня внутренних политик, ваших стран. Это я к тому, что нам никогда не увидеть глобального мега уровня и его
субъектов, которые, кстати, нас за людей не считают. Так же как мы ведем на бойню стадо бычков, так и они под видом военных кампаний приносят в жертву прогрессу миллионы людей. Таков алгоритм их существования.
– И что, никаких альтернатив?
– Почему же, надо выйти за пределы нашей цивилизации, например, у племени квакиутлей в Северной Америке есть обряд Потлача, что означает «отдавать». Где соперники состязаются в уничтожении собственного имущества. Казалось бы, дикие люди, с чего это вдруг, разрушать то, что давалось им потом и кровью. Тем более облекать это действие в торжественную форму. Конкретных ответов никто не дает. Но важно то, что у них никогда не будет перепроизводства. И достигнуто это мирным путем. Вот вам и аборигены. Можно еще отметить, что у замкнутых племен не бывает перенаселения.
- Это напомнило мне одну занимательную бухгалтерию, - Брудов встал из кресла, давая понять собеседнику, что пора возвращаться в зал заседания, - где люди построили дом. Из камня, на века. Оценили, поставили на баланс и начали выплачивать амортизацию. Прошли годы. Амортизацию выплатили, а дом стоит. Что им делать? Поступило предложение переоценить строение. Его поддержали, сделали переоценку, поставили на баланс и снова начали выплачивать амортизацию.

23.

Утром Антон стоял в коридоре дипломатического представительства и смотрел в окно. Это был просвет в XIX столетие, где все было ниже Капитолия, а булыжные мостовые и невысокие особняки напоминали чем–то далекую родину. Лишь современные автомобили, да скопления туристов на улицах говорили о том, что на дворе XXI век.
– Извините, как вас зовут? – робко спросил молодой дипломат девушку с кипой файлов в руках.
– Николет. А вас?
– Антон. То есть Энтони в вашей транскрипции. Вы, я так понимаю, здесь работаете. Давайте помогу донести, – и мужчина взял у девушки часть бумаг.
– Спасибо. Да, юристом, но не здесь, а в «Going Beside», это благотворительная организация. Мы занимаем третий этаж в здании напротив. Я зашла забрать кое–какие документы для рассмотрения гуманитарной помощи вашей
стране.
– Выходит мы соседи, – обрадовался Антон.
– Выходит так.
– Как я понимаю, рабочий день начинается с кофе, – поинтересовался дипломат.
– О, да это ритуал.
– Тогда я приглашаю.
– Спасибо, можно сходить в бар, недалеко отсюда, там изумительный «Димиана».
– Чай с кофе? Это наверно очень эффективно!
– Попробуйте.
Молодые люди перешли улицу и оказались в уютном заведении, выполненном в духе времен Нового Амстердама, где заняли столик у окна.
– Я иногда завидую людям, – начал разговор Антон, – которые получили одну специальность, живут и работают на одном месте. А у меня все наоборот. Интересно, какие темы вас интересуют? Экономика, любовь, политика, религия, история…
– Я всегда рада новому общению и новым знакомствам. Я с малых лет знала, какую профессию выберу. Это юриспруденция. Увлечений конечно много, политика интересна, но взглядом со стороны. Историю тоже очень люблю, особенно интересны биографии. Интересна психология в профессиональном плане.
– Наверно, как и мне, интересно все, что попадается на глаза или подворачивается под руку. Так получилось, что я по профессии журналист и потому во всем немного разбираюсь, но всегда завидовал профессионалам в какой-то конкретной области. Особенно профессионалам в любви. Шучу. Я когда–то изучал разные предметы, но потом понял, что многое не работает, не соответствует реальности.
– Согласна, по поводу несоответствия теории и практики. А как поживает ваша публицистика?
– Уже в ближайшем будущем инфографика заменит привычные газеты и журналы, вряд ли тысячи букв на белой бумаге сохранят свою значимость. Сейчас редко кто будет добираться до смыслов. Нет времени, да и выросли все на визуальной информации.
– Позволю, себе не согласится. Я думаю, кто захочет, тот поймет, для меня ничего не заменит удовольствие, когда можешь, физически прикоснутся к любимой книге, журналу. Конечно, все можно прочесть в интернете, это удобнее, но все равно дома покупаю в бумажном варианте. Для истинных ценителей литературы я думаю, планшеты не заменят книгу, а для людей, которые просто предпочитают быстро получать информацию, а не наслаждаться чтением,
уже заменили. А у вас какое мнение, планшеты вытеснят книги?
– Думаю да. Были папирус, глиняные таблички, берестяные грамоты, что поделать у каждой эпохи свои запахи, цвета, ткани, материалы… это эволюция, печально конечно, но это светлая печаль.
– Да, может быть, но надеюсь еще не скоро.
– На наш век хватит. А какая у вас специализация? – спросил Антон.
– Частное и финансовое право.
– В Шестинивном Стэйте, частное право только на бумаге.
– В вашей стране, как я понимаю особая ситуация.
– У нас нет юристов, которые занимаются узкой правовой сферой, как например, в вашей стране, где собралось треть юристов всего мира. У нас все-таки маленькое государство, нет такого спроса в правовых услугах.
– А какие у вас функции при посольстве?
– Консультирую соотечественников по экономическим вопросам. Способствую развитию бизнеса между нашими странами.
– У нас все сложно из–за протекции муниципального совета или мэра города.
– Протекция хорошая штука, надо познакомиться с мэром. Интересно, что является критерием одобрения. У вас наверно тоже без взяток не обходиться. А я все проникаю, просачиваюсь, что–то же должно из этого выйти. Первый год везде трудно. Похвастаться особо нечем.
– Протекция как я понимаю, заключается в том, выгодна ли такая предпринимательская деятельность властям, и не конкурирует ли она с монополией. Хотя есть так называемый бизнес инкубатор, где начинают работать молодые предприятия, то есть им предоставляется помещение, IT ресурсы, но взамен новых идей, полезных для страны. По поводу взяток, я думаю, что больше действует принцип бартера, чтобы как говорится концы в воду.
– Если сравнить с нашей действительностью, то у нас все с точностью до наоборот. То есть не инкубатор, а изолятор. Это шутка, но…
– Энтони, расскажите о себе. Вы женаты?
– Нет, не женат. У меня сейчас такой период в личной жизни, когда чтобы я не делал, все против меня. Но и бездействие, тоже против меня. Так, бывает когда, сам разбиваешь свои мечты. Я с вами почти не знаком, но могу говорить, то, что думаю.
– Спасибо, что говорите то, что думаете.
– Хорошо когда есть кто–то на другом берегу. Так, как в противном случае, ты находишься на необитаемой планете. В таких учреждениях, как ваше, видимо скучно?
– Про скуку, не соглашусь, в каждой работе свой экшен, например, когда несколько министерств не могут договориться между собой, и чиновники тогда находятся в подвешенном состоянии, а клиенты ждут ответа.
– А кто ваши клиенты?
– Миллиардеры, они выражают желание на участие в благотворительности. В частности, я сопровождаю их финансирование различных программ, мероприятий, передачу в дар денежных средств.
– Да, неизвестно, кто больше счастлив, миллиардер, заработавший очередной миллиард, или нищий, которому пожертвовали двадцать долларов.
– Счастье это состояние, а не количество, – уточнила собеседница.
– О, женщина философ. Это редкость в наше время. Я когда-то пробовал размышлять на подобные темы, но все в итоге, оказывается намного проще. Все упираться в это тривиальное «количество». Знаете, эти огромные суммы, которые распределяются через вашу организацию, не исцеляют, а лишь купируют болезнь. И затем, требуется еще больше средств, чтобы справиться с осложнением. Словно это нужно больше самим благотворителям, чем нуждающимся. Богачам уже мало власти денег, им необходимо подпитываться энергией от роли меценатства.
– Вы хотите сказать, что наша деятельность только усугубляет положение?
– Она не меняет главного. Мировоззрения людей. В мире сотни миллионов убеждены в том, что они «little people». Да, вы можете дать им все необходимое, чтобы они почувствовали себя равными, но практика показывает, что это лишь позолота пробуждающая аппетит.
– Что вы предлагаете?
– Ни одна частная проблема не решиться, если мы не сменим глобальную концепцию существования.
– Звучит революционно, – улыбнулась девушка.
– По–другому не получиться, – уже серьезно произнес Антон.

24.

Миллиардер Комплот был образцом того, как можно все успеть еще при жизни. Начиная рядовым дилером по продажи изделий из художественного литья, в итоге он стал полновластным хозяином фирмы «Steels Protect», по сей день занимающей ведущие позиции в металлургической промышленности. Это был 74 – летний, абсолютно лысый, низкорослый человек, с добродушным взглядом, имеющий двух внуков и одного правнука. При всем своем высоком финансовом положении, он не содержал дома для престарелых и не боролся с желтой лихорадкой, как некоторые. Но вместе с этим он мог считать себя выше самого Моисея, так как занимался тайной благотворительностью, в которую был посвящен узкий круг его знакомых. В этот круг доверенных входил и новый знакомый Антона, профессор экономики, с которым магнат любил просиживать вечера у камина за беседами о глобальном переустройстве. В преклонные годы у людей выбор невелик, либо впасть в маразм, либо в детство, а точнее в безобидное творчество. И наш состоятельный старец находил утешение в мемуарах, где прибывал в бесконечных поисках справедливости.
В тот вечер он принимал двух гостей, вышеупомянутого университетского профессора, а также молодого дипломата из далекого, почти никому неведомого Шестинивного Стэйта. Страны, которую можно было охарактеризовать на тот момент, как самое стратегическое место в мире.
– Я рад видеть вас и вашего молодого друга, – приветственно сказал Комплот и предложил пройти в гостиную.
– Мы так же рады, – и гости обменялись с хозяином рукопожатиями.
– Видите ли, я в последние время виду кантовский образ жизни, никуда не выезжаю, живу монахом среди книг. Столько хочется успеть сделать, но нету времени уже, – иронично заметил миллиардер.
– Ну, не будем пессимистичными, наше здоровье зависит от нас. И
только от нас, – заключил профессор.
– Вы имеете в виду здоровый образ жизни?
– Не только. В первую очередь целевую функцию человека, мышление.
– И как, по–вашему, оно влияет на продолжительность жизни?
– Целевая функция автомобиля, к примеру, передвижение. И все остальные узлы, и агрегаты подчинены этой цели. Заметьте, замысел всегда вне объекта. Так вот, как только человек задается целью, все остальное в нем тот час подчиняется этому процессу. И пока он движется к цели, в нем все работает на достижение желаемого результата.
– Вы знаете, я с вами согласен. Как только я сел за эту работу, то испытал акт омоложения. Это и мои близкие заметили.
– Но стоит вам отказаться от этого занятия, то сразу организм пойдет вразнос. Так что не останавливайтесь.
– Спасибо, за совет. Всегда буду помнить о своей целевой функции, – хозяин дома улыбнулся, – но вы я так понимаю по делу, что ж выкладывайте.
В этот момент вошла прислуга с тремя порциями «Кровавая Мэри» которые поставила на стол в бокалах на чрезмерно длинных ножках, чьи основания были выполнены в виде морской звезды и хозяин жестом пригласил гостей.
– Мой, молодой друг, как вы сказали, – ученый посмотрел в сторону
молодого человека, – является советником при их консульстве в нашей стране по экономическим вопросам. В свое время, он работал в одном влиятельном общественно–политическом издании Шестинивного Стэйта и принимал там участие в очень отвратительном эксперименте. Его суть заключалась в том, что жителей под видом игры побуждали к низким поступкам с целью сделать аморальным
их поведение, вплоть до животного состояния. Более того, этот эксперимент продолжается, и по сей день.
– Какая мерзость, – произнес Комплот.
– Согласен. К тому же мы предполагаем, что это происходит с подачи «шутников». А сам Правитель этого Стэйта с ними в сговоре. Это устраивает и местное правительство.
– Что, вы от меня хотите в таком случае?
– Дело в том, что я был какое–то время администратором этого проекта, – начал дипломат, – сама механика довольна проста. На сайт издания ежедневно стекаются тысячи сообщений, непристойного характера. Из этого мусора я и еще несколько человек отбирали что-то подходящее, а иногда брали просто наугад и присуждали первое место. Это и являлось образцом для подражания. К своим посланиям участники прилагали номера своих электронных кошельков для отправки им выигрыша в случае успеха. Эта база сохраняется, и у каждого жителя уже собралась своя негативная история. У меня остались, пороли доступа к ней, в связи с этим…
– Позвольте, я продолжу, – прервал профессор.
– Конечно, – подтвердил дипломат.
– Понимаете, мистер Комплот, мы можем встроиться в эту цепочку, чтобы разорвать ее.
– А подробнее?
– Как вы думаете, если все жители в стране выиграют крупную сумму денег в лотерею, что станет с этой страной?
– Интересный вопрос, мне кажется, что в таком случае это государство ждет крах. Все будут тратить, но не зарабатывать. И эта краткосрочная выгода обернется пропастью, из которой уже никогда не выкарабкаться.
– Именно так считаем и мы. Более того, это будет тем щелчком, который приведет в действие «принцип домино». И уже не отдельное государство, но и все остальные страны, поочередно обратятся в хаос. После чего вы сможете запустить новую концепцию существования, о которой мы столько с вами говорили.
– Это слишком просто!
– Да, такое возможно только на стыке эпох, когда появляются такие вот щели, не попадающие под контроль высшего ранга. Вспомните, как древние во.спринимали время. Есть хронос это протяженность, есть циклос это амплитуда. Но есть еще кайрос. Это то, что идет навстречу. Это счастливый случай, шанс. Похоже, он выпал. И не на пустое место. Мы долго шли к нему, уплотняя впереди себя пространство. Тем, что нарабатывали интеллект, опыт, волю... это уже не умещается в интервал настоящего, и вот, произошел пробой. Время пришло навстречу, словно сказало: «Пора!»
– Сколько человек проживает в вашем Стэйте?
– Около трех миллионов.
– Это если каждому дать миллион долларов, итого три триллиона на мировую революцию. Вы знаете, мне надо обсудить это с коллегами по цеху.

25.

В тот день Антон договорился встретиться со своей новой знакомой на благотворительном международном мероприятии «Baking Festival», который был организован мистером Комплотом через «Going Beside». Где представители дипломатических и международных организаций, а так же банкиры, входящие в окружение миллиардера представили различные национальные виды выпечки. Пахлава, гуджияс, расстегаи, беймел хале и другие кулинарные изделия своим ароматом источали бескорыстный фандрайзинг, а собранные деньги от их покупок направлялись всем нуждающимся через соответствующие службы.
– То, что пожертвования распределяются через такие фонды как
ваш, это обязательно? – поинтересовался Антон.
– Мы не идем на поводу у благотворителей, так как у многих поверхностное представление о проблемах, фонд доносит до общества истинную причину проблемы и способ ее решения. Хотя через наш сайт можно сразу перечислить сумму для конкретной программы. Можете зайти, если любопытно.
– А для вас, лично какие проблемы больше всего вызывают чрезвычайность? – поинтересовался Брудов.
– Детский алкоголизм и наркомания, – ответила Николет, – миллионы подростков регулярно это употребляют и каждое второе отравление вызвано алкоголем или наркотиками.
– А много ли из них удается спасти?
– К сожалению, нет. Казалось бы, маленькое сердце, способное, не в пример взрослому, выдавать до двухсот пятидесяти ударов в минуту в итоге оказывается слишком большой мишенью для этой отравы, чтобы не попасть. Антон мысленно представил, как уродуется детское лицо. Морщинится и скукоживается…
– Алкоголизм с детским лицом, в нашей стране тоже избитая тема.
– Это лицо становится все более юным, – добавила Николет.

26.

– Войны не предполагают победителей, – начал мистер Комплот, – это лишь предлог для восстановления последствий. Все достижения нашей цивилизации сводятся к усовершенствованию Сизифова труда, а именно, закатив прибыль на вершину разрушений, мы отпускаем и ждем, когда она по инерции, перекатится на вершину созиданий. Казалось бы, самая устойчивая модель обогащения. Но это качение создало шар квадриллионных размеров, и наконец–то – он замер в неподвижности!
Присутствующие, кивнули головами в знак согласия, и выступающий продолжил.
– Поймите, никто не знает, что будет завтра. Никто не знает, как осуществлять управление в этом завтра. Ни местные «наследники». Ни «шутники» в горах. Ни «духовники» из анклава. Что касается «небопочитателей», то они застряли на развилке, между копией и оригиналом. Все ждут, что 2044–й укажет направление, но дотянут до него, пожалуй, не все. Поэтому, мы должны сделать так, чтобы дотянули те, кто отвечает парадигме, основной на личной ответственности перед наивысшим управлением. Которая, позволю себе напомнить, заключается в самоограничении. Для того чтобы сотворить этот мир, Создатель наложил на себя ограничения. И чтобы существовать в нем, требуется также по его примеру ограничивать себя. Тем, кто способен на это, и будет доверено будущее. Перед нами всегда стоял вопрос, каким образом «отделить зерна от плевел», не прибегая к насилию. И, похоже, выход найден.
– Каков же он? – произнес один из заседающих.
– С помощью эквивалента зла в нашей действительности – денег.
– Вы хотите устроить испытание деньгами каждому?
– Отчасти. Такое явление, – продолжил Комплот, – как «всемирная паутина» привило к тектоническим сдвигам в глобальном масштабе, и в одной из «пирамидок» образовалась брешь. Через нее мы закачаем сумму в тысячи раз превышающую ВВП этого небольшого «тетраэдра». Астрономические суммы, как вы знаете, всегда курсируют по строгим маршрутам, их появления, как случайные айсберги в объективах биноклей, часто пугают непосвященных. Но в данном случае, несанкционированный финансовый цунами застанет врасплох целое государство!
– Но для чего?
– В итоге, на его месте образуется «черная дыра» с огромной отрицательной массой, которая поглотит мировую экономику, как в воронку. Разрушение системы проведет черту между лживым настоящим и справедливым будущим.
– Да здравствует Хаос! – закричали присутствующие.
– Прошу тишины, господа, – выступающий поднял руку, – хаос это только начало работы. Теперь мы обсудим аспекты предстоящей атаки.

27.

Брудов сидел в своем рабочем кабинете и просматривал диппочту. В последние месяцы вализа становилась все легче, и это наталкивало его на мысль: «Что я вообще тут делаю? Инвесторы, приходят за прибылью и считают ее до четвертого знака после запятой. А в Стэйте, никто не собирался мелочиться и предлагал в среднем 40% чистейшего убытка сразу. Что поделаешь, климат суров, добраться можно только на перекладных, все умные давно уехали, а дураки давно все умерли. Если кого и заносило лихо, то, только для того, чтобы исполнить обряд Потлача, о котором рассказывал профессор».
Он открыл страницу родного «Погонщика» в интернете и стал перечитывать местную хронику. Это были заметки о победителях в пресловутом конкурсе. Лауреатам не пришлось произносить феншуйское: «Я притягиваю деньги!» Их гнусность и скверна по усмотрению редакции конвертировались в учетные единицы, а последние, в их безумные желания. И те, бросались заранее получать свое утешение. Он прочел несколько итогов долгожданных триумфов на ниве похабщины: «был похищен и убит собственной невесткой», «умудрился проиграть все деньги в казино и теперь вынужден жить в палатке», «подала в суд собственная мать, потому что не поделился», «смерть наступила в результате передозировки наркотиков», «победитель лотереи застрелился»…
Они все мечтали, что выигранные деньги станут для них билетом в новую жизнь. Но деньги, пусть и большие не могут изменить жизненные ценности и опыт. Для этого требуется длительное время, если это вообще возможно. Выигрыш для каждого оказывался, тем камушком, который вылетал из–под ноги оступившегося старателя. И ближе к дну, откуда этот старатель выскочил, накрывал лавиной и логически завершал его случайное вознесение.
Антон встал из–за стола и подошел к окну. К парадному подъезду дома напротив, подъехал инвалид колясочник. Он готовился совершить обычный подвиг, который ему приходилось совершать каждый день по нескольку раз. Осуществить восхождение по пандусу. То, что для нас само собой разумеющейся, думал Брудов, для них оборачивается мукой или полной недостижимостью.
Вот они, символы бедствия и бесприютности, рядом с которыми поневоле задумаешься о собственной суетности в погони за достатком. Они ограничены от рождения, продолжал размышлять он, не об этом ли ограничении твердит Комплот. Зерна от плевел уже отделены. А мы хотим устроить самосуд. Мы и есть не действительные, они достойны будущего. Тот, кто ограничил себя, своим вмешательством свыше, ограничил и своих избранников. Именно они по образу и подобию. А мы? Мы, плевелы, обреченные на ад, который устроили себе своей полноценностью.

28.

Можем ли мы быть всегда людьми? Нет. Человеческое, лишь однажды вспыхивает в нас. Словно искра в ночи. И эта искра может пересилить многое. Как маленький Давид – Голиафа. Как муравей – щепу. И когда это происходит, наступает рассвет.

На столе лежал лист бумаги стоимостью в три триллиона долларов. Это были, коды доступа к фонду цеховиков, которые Брудов в присутствии доверенных, должен был рассеять по электронным кошелькам шестинивцев. И долгожданный момент настал. Финансовые войны ничем не отличаются от обычных горячих войн. Та же артподготовка, тот же захват разгромленных рынков, то же восстановление последствий и выделенные средства, словно привязанные к нитям, вновь возвращаются к своему хозяину. Разница лишь в том, что в былые времена, это проделывалось сотнями чьих–то рук. А теперь, все выполняют компьютерные программы.
Залп был назначен на пять утра и все присутствующие переглянулись перед началом. Словно они были ключами одного механизма, который запускал новую модель существования. Антон загрузил списки будущих миллионеров в базу и нажал на исполнение. Все разошлись по своим местам и замерли в ожидании чуда.
Миллиардер спал, ему снилось, будто он восходит на высокую колокольню. Легко переставляет ноги по лестнице, наблюдая, как сверху к нему приближается светлое пятно. И вот, губа и язык колокола уже над головой, но как только он потянулся рукой, чтобы ознаменовать перезвоном начало новой эры… раздался телефонный звонок.
– С вами говорит президент, мистер Комплот, я хочу, первый и лично вас поблагодарить. Мы, конечно, наслышаны о вашем тайном спонсорстве, но это – просто вселенский поступок! Я лично буду представительствовать в Конгрессе, чтобы выдвинуть вас на Нобелевскую премию мира.
– Да, господин президент, я польщен, благодарю.
Старик стоял неподвижно и смотрел в зеркало, еле видя себя спросонья и не понимая, что происходит. Затем автоматически нажал на кнопку дежурного звонка и через мгновение услышал, как прислуга поднимается к нему в комнату.
– Доброе утро мистер Комплот, звали?
– Да, возможно…
– Мистер Комплот, с вами все в порядке?
– Да, – уже уверенно ответил хозяин, – дайте мне пульт от телевизора.
– Возьмите, пожалуйста.
Новостной канал после небольшой рекламы открылся фразой, которая могла бы войти в книгу рекордов Гиннеса своей фантастичностью: «Миллиардер пожертвовал триллионы! Отныне «Going Biased» берет под свою опеку всех инвалидов на планете. Наконец–то у людей с ограниченными способностями появился безграничный доступ в полноценную жизнь. По версии «Time» Комплот анонсирован как «Человек года», а этот день уже объявлен правительством «Днем справедливости»!

29.

Около тридцати минут Антон стоял на пирсе в ожидании отхода лайнера и наблюдал, как слабые волны точат причал. Упираясь в ограждение, он склонился над водой, как склоняется боевой адмирал над картой будущего сражения, и время от времени, приподнимал голову, провожая взглядом суда, выходящие в Атлантику. Он представлял, что эта портовая вода свинцового оттенка и есть тот пласт информации, в котором ему придется разбираться по возвращению в Стэйт. Ее масса огромна и если вот так, наобум, погрузиться в эту текучесть, то усилия будут тщетны. Как же определить, где именно, то место, где возможно найдутся обоснования для гипотез. Ведь в воде нет дискретности, нет ограничений. Было ли это уныние? Не совсем. Скорее, это было ощущение человека присевшего на минуту перед неизвестной дорогой.
Он смотрел, как на противоположном берегу работал магнитный кран, который помещал свой грузозахватный орган в отходы черных металлов, а затем перемещал свою «добычу» в трюм грузового судна. И в какой–то момент произошло то, о чем когда–то говорил Степан. Полушария Брудова сработали в унисон. «Если я не могу просеять воду, я могу спровоцировать реакцию, – подумал Антон, – допустим, я сформулирую свои предположения и опущу их подобно крановщику в информационное поле. Если догадки верны или близки к этому, то молчание в ответ исключено. Ибо я угадаю, место «кощеевой иголки» и проверю ее на упругость. Вызову огонь на себя. И увижу направление»…
Три тысячи миль морского пути остались позади. Трех часовой перелет – и Стэйт встретил лозунгом: «Я – Шестинивец!», а так же присутствием своеобразной рекламы рассчитанной на местный склад ума. Первое приводило в уныние, а второе умиляло своей примитивностью. На каждом заборе бигборды предлагали, то расчески в виде телескопа, которые нужно достать, раскрыть и крикнуть: «Опа!», то чайники пузатые, которые почему–то в чаепитии вожатые. А над каким–то магазином обуви весела вывеска с надписью: «От чего бы их не взять бы и гулять до самой свадьбы!» После чего был нарисован мальчик в огромных белых кедах, которому папа вдохновенно завязывал шнурки, словно исполнял акт тайного посвящения.
– Стэйт как Стэйт, – мысленно произнес Антон, – как оно было тогда, так оно и есть.

______________Конец первой части.____________________________