Сказки пустыни. Рассвет

http://www.proza.ru/2013/07/07/1458

 Издали, в утренней дымке, город казался живым. Вот сейчас заскрипит первый трамвай и брызнет во все стороны громкий звон его колокольчика, вот сейчас торговцы на улице начнут, весело переговариваясь, выкладывать свой товар, а какой-то горе-гуляка заведет мощно и бестолково песню и затихнет, ослепленный благодатным утром. Казалось, рассвет как бабка-повитуха, сейчас вдохнет в мертвый город дух, и он оживет как младенец. Закричит, начнет извиваться, начнет новую жизнь. Но кругом стояла тишина. И звук был. Только звук тишины.

 Мы с Каа подошли к первой трамвайной остановке, маленькому изящному павильончику с лавками внутри. Решили присесть, все же прошли много. В углу павильончика стояла игрушечная коляска, очень красивая, у меня такой никогда не было. А в коляске лежала куколка, истинный херувимчик, но присыпанный песком. И колеса колясочки плотно огрузли в песок. Так скоро все здесь засыплет песком. И я снова заплакала, забилась на руках у своего спутника. Потом спрыгнула и подошла к колясочке, горько рыдая, будто это была моя игрушка, или это был мой маленький ребеночек. Пропала утренняя благодать, пропали иллюзии. Мой спутник сидел, устало ссутулившись, закрыв глаза. Я заплакала, закричала громче, он один мог еще меня пожалеть, он ведь сильнее  и добрее меня и даже Моисея.

Но он сказал:
- Эка ты сестричка плакса-крикса! Мы так с тобой каши не сварим, если б я да на десятой или сотой версте в пустоши, завидя чей-то костяк, да начал причитать да плакать - куда бы я дошел? Знаешь ли, ничто так не тянет обратно в стадо, как кости сбежавших на волю. А только кому нужны мы в стаде? В миру столько места, чтобы жить привольно и не алкать соблазнов, любить природу и себя в ней. Но для начала нужно заплатить свою цену. Я вот решил, что цена эта - либерея заветная. Найду ее. А ты что решила?

Я примолкла. Ничего я не решила. Просто хотела уйти отсюда.
 - Да тебе сколько годков было-то?
 - Шестнадцатый шел.
 - Не малая. Иные уж дитёв тетешкают, а ты над чужой забавкой расплакалась. Али то твоя?
 - Не моя. У меня такой не было. Когда я в приюте была, там вообще игрушек не было. А плакала я потому, что не было у меня никогда игрушек и красивых вещей. И уже не будет. Я кто? Звереныш! И это только в сказках все бывает хорошо. А я не знаю, что теперь будет и что мне делать после того, как ты найдешь нужные тебе книжки или как там ты их называешь?
 - Пойдем со мной. Книги продадим людям книжным. Построим домишко себе. Курочек заведем и котейка. Цветов насадим. Я к ремеслу кой-какому приучен. Будем поделки делать да купцам продавать. А можем и дальше пойти туда, где лето жаркое, пригожее и долгое. Добрым людям да с деньгой везде рады будут.
- В том то и дело , что мы нелюди. Я - так точно. И ты тоже, раз меня понимаешь. И даже если мы пройдем всю землю насквозь, то везде нам не будут рады.
- Об этом я не подумал. В сказках то оно как бывает: всяк всякого понимает. Сказка ж ложь да в ней намек.
- Намек, что ничего хорошего не будет. В сказках все обрывается на хорошем, а жизнь ведь продолжается и всему один конец - смерть, забвенье. Ты знал моих родителей? Нет! А они тоже верили в сказки, но умерли и их сожгла их приемная любимая дочь. Аlles hat ein Еnde, nur die Вratwurst hat zwei. У всего один конец и только у сосиски два. Я есть опять хочу!
- А что это такое - сосиска?
- Ай! - Я махнула лапой.

Что ему объяснять, этому дубине? Откуда он тут взялся? По виду - вроде нормальный сельский житель. Даже не так: сельский житель, уже переехавший в предместье города. Белокурый со светлыми глазами, кожа, конечно, загорелая и огрубелая от пустынного зноя, если бы его приодеть, то получился бы романтический образ – флибустьера, миссионера или просто кабальеро.
- Лепешки мои заканчиваются. Пора пополнить припасы. Есть тут еда в этом городе?
- Полно, пойдем искать!
- Сначала попьем водицы, да и пойдем!

http://www.proza.ru/2013/07/22/133 .