14 Исчезновение профессора Брауна

14  Исчезновение профессора Брауна

Об исчезновении профессора Брауна говорили все: одни утверждали, что он сошел с ума и бросился в реку, другие – что его забрала к себе какая-то высшая сила.
Никто ничего толком не знал и никто не мог дать хоть малейших вразумительных объяснений. Однако профессор Браун исчез. Квартира была заперта изнутри, окно тоже.
Последним его видела соседка, которой он сказал с грустной усмешкой: «Сегодня я отправлюсь в далекий путь».
«В командировку, значится», - ответила та.
«Что-то вроде бы этого. В лучший высший мир. Моя душа доросла до него».
Эти слова и теперь вызывали недоумение у преподавателей и студентов. О каком высшем мире он говорил?
Олимпий до последних подробностей вспомнил их последний разговор. Он сидел на стуле возле рабочего стола профессора, а хозяин кабинета прогуливался по зеленой ковровой дорожке, заложив руки за спину. Лицо у него было мечтательное, как у ребенка, он рассказывал о чем-то совершенно новом для Олимпия, и голос у него был как никогда раньше тихий и мягкий.
- Ты знаешь, мой друг, - говорил профессор. - Человеку достаточно только иметь три вещи, и он будет навечно счастлив.
- Какие? – спросил Олимпий.
- И даже не иметь, а желать, очень сильно желать эти вещи, - поправил профессор.
- Желание – это хорошо, профессор. Так какие три вещи должен желать человек?
- Верить, очень сильно верить в высшее, не спешить рассуждать ни с кем о боге. И быть единым со всем миром.
Олимпий улыбнулся. Уже не только Олимпий, но и все студенты стали замечать за профессором странности.
«Профессор наш чудит, - жаловались они Олимпию, встретив его на улице. – Вместо того, чтобы читать лекции по психоэлектронике – он рассказывает нам, какой у нас должна быть совесть».
«Я знаю, что студенты всем рассказывают про меня, - говорил Браун. – Мне не стоило говорить им о совести. Совесть людей не надо трогать, они сами должны прийти ко всему.  Но теперь я чувствую просветление души, словно вхожу в контакт с высшим духом. Именно имея эти чувства, мне кажется, что я растворюсь, исчезну, и меня нигде не будет, просто не будет. Я сольюсь с чем-то вечным и прекрасным. Я все искал состояние, в котором мне было бы хорошо, - продолжал Браун, - и все никак не мог найти. Я понимал: глупо осуждать этот мир, важнее, чтобы я сам не делал никаких глупостей. Я готов был отказаться от всех своих мыслей, чтобы только было все время хорошо и легко на душе.
Люди не слишком проницательны, они сотворяют ошибку за ошибкой. Приходилось надеяться на самого себя. С того дня, когда я осознал, что я сам, мое состояние – самое главное, и до того, когда я практически нашел это состояние и стал им жить, прошло два года. До этого я все время увлекался, забывал, что состояние – важнее всего. Много лет я преследовал какие-то неясные, мучительные цели. Для чего? Ведь они приносили мне только страдание. Но вот все позади. И теперь я в этом прекрасном состоянии. Мой новый мир для вас, Олимпий, может показаться смешным и слишком детским, но для меня он стал желанным и единственным».

Даниил услышал, что все говорят об исчезновении профессора, что какая-то сила забрала его в высший мир. Он сидел у пруда, смотрел на серебристых рыбок, которые его совсем не боялись, и рассуждал: «Профессор исчез. Ангелы забрали его вместо меня. Как они перепутали? Неужели от того, что солнце стало намного темнее – они не смогли разглядеть ангела и забрали человека?
Неужели они  оставили меня навсегда одного в этом вечном земном мире?»