Серебряный Кулон

Глава первая – Нападение

– Маркетинг является одним из основных предметов, которые понадобятся вам в будущем. Никто не может недооценить его ценность как основного инструмента продвижения компании или конкурентной разведки...
Слова преподавателя доносились до Макса как сквозь пелену. Он уже давно перестал записывать весь этот унылый бред, доносившийся с другого конца аудитории. Все мысли лиса были поглощены другим – созерцанием Ранхильд, его одногруппницы и по совместительству предмету воздыхания.
Стоп, как это мы не рассказали немного о главном герое? Надо вам узнать о нем чуть поподробнее.
Макс, 19 лет. Лисица, студент. Пол мужской, окрас рыжый с черным. Меланхолик, мечтатель, романтик. Влюблен в свою одногруппницу Ранхильд, серебрянную лисицу.
В этот день у Ранхильд был день рождения. Макс заранее купил подарок – серебряный кулон на цепочке. Не самый дорогой, зато от чистого сердца. Оставалось самая малость – дождаться окончания лекции, подойти поздравить Ранхильд и вручить ей подарок. А пока Макс сидел и писал ей записку.
Но в этот день все пошло не так. Преподаватель неожиданно прервался и Макс с ужасом понял, что преподаватель и вся аудитория смотрит на него. Преподаватель посмотрел на Макса и спросил:
– А повторите пожалуйста мою последнюю фразу? А то я вижу, что вы заняты чем-то более серьезным, чем мой предмет?
Макс понял, что не помнит ничего... Слабо надеясь, что все закончится и все перестанут на него таращится, он произнес:
– Вы говорили что-то о роли маркетинга в нашей будущей работе
– Я это говорил еще полчаса назад. Покажите пожалуйста то, что вы только что писали.
Макс с тяжелым вздохом взял со стола свою записку Ранхильд и пошел к преподавателю. Проходя мимо нее, он почувствовал, как хочет провалиться сквозь землю от стыда.
Преподаватель взял и его записку и произнес:
– Так, что у нас здесь? Записка? Любовная записка? И кому же? Ранхильд? О, молодой лис, вы явно занимаете не тем, чем следует. Вернитесь на ваше место.
Аудитория взорвалась от хохота, когда Макс с каменным лицом возвращался на свое место. Но самое страшное было то, что Ранхильд смеялась вместе со всеми...
Остаток лекции прошел как в тумане. После ее окончания Макс побежал было к Ранхильд, но она прогнала его, смеясь над его попытками заговорить с ней.
Полностью разбитый, Макс собрал все вещи и пошел в сторону дома (лекция по маркетингу была последней). Шел он медленно, никуда не торопясь. Да и куда ему было торопиться, если сегодня его обсмеяли все, а Ранхильд даже не стала слушать его? Макс теребил кулон, который он держал в лапах. Господи, как он был глуп! Неужели дешевый кулон сможет ей понравится? Даже если бы не был объектом насмешек, то и в этом случае его подарок так и не был бы принят.
Макс шел, все глубже погружаясь в пучину своего горя. Но неожиданно он услышал девичий крик. И кричала Ранхильд.
Макс рванулся на крик и за углом дома увидел, как двое бугаев приближались к Ранхильд, зажавшейся в угол.
В этот момент Макс понял, что не контролирует себя. Он крикнул:
– А ну, уроды, отошли от нее!
Два гопника обернулись, переключая внимание на него. Ранхильд перестала кричать и с удивлением посмотрела на Макса
– Гля, ты че, хахаль ее чтоли, чтобы нам тут указывать? А ну канай отсюда, пока не укокошили!
– Я прошу вас, отойдите от нее, что она вам сделала?
– Ну все, парень, ты напросился. Прощайся с жизнью!
Макс резко прокричал:
– Ранхильд, уходи, я их задержу!
Девушка вскочила на лапы и убежала. Гопники тем временем вытащили ножи и бросились на Макса. Все что он успел – это увернуться от ножа одного из них. Вдруг он почувствовал, как нож вонзился в левый бок. Оседая вдоль стены, он успел только услышать:
– Бля, бежим отсюда, пока менты не набежали!
Сжимая кулон в лапах, он успел подумать: "Ранхильд жива". После этого наступила темнота.
Очнулся Макс, лежа на носилках в машине скорой помощи. Первое, что он увидел – лицо Ранхильд, которое склонилось над ним. Макс прошептал:
– Ранхильд? Что ты здесь делаешь?
– Я вызвала скорую помощь и поехала с тобой в больницу. Ты потерял много крови.
– Но как ты меня нашла?
– Я сумела от них убежать. Но я поняла, что ты не смог с ними справиться. Я вернулась и увидела тебя, лежащего в крови возле стены. И еще я увидела, что ты сжимал в лапах это.
Она протянула ему красный от крови кулон. Макс через силу улыбнулся:
– Это тебе. Подарок. Я хотел подарить тебе его еще в университете, но ты не хотела со мной говорить.
Ранхильд улыбнулась:
– Мне? Ах да, день рождения, спасибо.
Пока она надевала кулон себе на шею, Макс решился:
– Ранхильд, я люблю тебя. Прости, что сегодня во дворе я повел себя так глупо.
Девушка неожиданно посмотрела на него и серьезно спросила:
– Ты серьезно?
– Вполне
Вдруг Ранхильд бросилась ему на шею и заплакала:
– Я тоже люблю тебя, дурашка. Просто я боялась тебе признаться. Я не думала, что ради меня так пожертвуешь собой.
Макс улыбнулся и прошептал:
– Ты будешь навещать меня в больнице?
– Я не буду тебя навещать. Я буду с тобой. Всегда
Рана в боку больше не беспокоила лиса. Он знал, что все впереди. И все зависело только от него...

Серебряный кулон. Глава вторая. Призраки прошлого

Макс вздохнул, лежа в больничной койке. Вот уже неделю после того, как он едва не погиб от ножа гопника, он лежал в палате. Соседей у него не было – не хватало мест в обычных палатах и его поместили в бокс. Единственное преимущество заключалось в том, что туалет и ванна были в палате и не надо было выходить в случае надобности.
Сейчас в палате он был один. Ранхильд обещала прийти завтра после занятий. Макс не особо протестовал – порой ему хотелось побыть одному и даже общество любимой несколько утомляло его.
В первые дни Ранхильд, держа свое слово, не отходила от него ни на шаг. Персонал отделения долго хотел ее выгнать, но в конце-концов ей разрешили остаться. За эти несколько дней Макс и Ранхильд успели поговорить, обо всем: о чудачествах Макса в попытках привлечь ее внимание. О том злополучном дне, когда преподаватель по маркетингу высмеял Макса перед всей аудиторией. Обо всех стихотворных опусах, которые Ранхильд упорно выкидывала, а Макс упорно продолжал писать. Да, было о чем вспомнить. К счастью, Ранхильд вспоминала все это с большой долей юмора.
В первые же дни к Максу пришли напуганные до смерти родители. Отец Макса, серая с проседью лисица по имени Бримстоун, отказался уходить, пока Ранхильд и лечащий врач не заверили его, что Максу больше ничто не угрожает. На следующий день к нему приходила его мама, чернобурая лисица Лай с младшей сестрой Макса, Мари. Мари тоже хотела остаться вместе с Ранхильд следить за Максом, но брат заверил ее, что в этом нет необходимости.
Размышления Макса прервал его лечащий врач, Мак Дортенс. Куница с худой и вытянутой мордочкой подошла к его кровати и объявила:
– Мы выписываем вас завтра. Швы вам снимут сегодня вечером. Постарайтесь в ближайшие дни не перегружать себя, чтобы не ухудшить свое состояние.
Куница обернулась и собралась уйти из бокса, когда Макс бросил вслед:
-Спасибо вам, Мак. Вы спасли мне жизнь и подарили мне счастье быть любимым.
Куница на мгновение застыла в дверях:
– Не за что. Это моя работа.
Из больницы Макс уходил вместе с Бримстоуном. Отец долго расспрашивал его о том вечере, когда Макс нарвался на двух гопников. В конце Бримстоун подытожил:
– Макс. Ранхильд красивая девушка. Я не против ваших отношений. Но я надеюсь, что ты не будешь больше рисковать так своей жизнью. Рисковать собой ради девушки благородно. Но смерть есть смерть. Пусть мы с Лай давно в разводе, но поверь, она будет горевать не меньше меня, если с тобой что-то случится. И Мари будет горевать. Будь осторожен, пожалуйста.
Вечером Макс на всякий случай, в тайне от всех, купил электрошокер. Маленький, чтобы спрятать в лапах, но сильный, чтобы вырубить очередного гопника.
На следующий день Макс пригласил Ранхильд прогуляться по саду в центре города. Гуляя по тихим дорожкам, они мило болтали обо всем.
Вдруг Ранхильд вздрогнула. Макс изумленно посмотрел на девушку:
– Ранхильд, что с тобой?
– Там, впереди, мой бывший парень, Слай. Он очень ревнив и до сих меня преследует..
Макс обернулся было, чтобы уйти прочь вместе с Ранхильд, но было поздно: Слай заметил их:
– Так-так. Ранхильд, кого я вижу? Что думаешь завела себе хахаля и думаешь, что я от тебя отстану?
Мощная фигура Слая выглядела на фоне жилистого Макса не просто солидно, а угрожающе. А вздыбленный полосатый мех тигра усиливал картину. Да, как тигр Слай был красавцем. Но характер у него был паршивый. Он прославился на весь вуз, как наглый бабник. Впрочем, этот титул его нисколько не смущал.
– А что это за чмо идет рядом с тобой?
– Слай, между прочим Макс спас мне жизнь, когда ты трусливо бросил меня одну против двоих бандитов!
– Бросил? Поверь, я все контролировал!
– Врешь! Ты просто трус, который только и умеет бахвалится!
– Слай, отойди от нее.
Ранхильд и Слай посмотрели на Макса, который прервал их перепалку.
– Макс, прошу тебя, не надо
– Нет, Ранхильд. Раз он просит, пусть скажет мне, почему я должен отойти!
Макс зажал в лапах электрошокер и ответил:
– Ты что, не понял, что она тебя не хочет видеть?
Слай начал угрожающе приближаться к Максу. Вдруг он схватил Макса за грудки и прорычал:
– Повтори, мразь!
Макс судорожно ткнул Слая электрошокером в лапу. Слай закатил глаза и рухнул на дорогу. Ранхильд испуганно спросила:
– Макс, как ты это сделал?
Макс показал электрошокер
– Слушай, давай мы его хотя бы на лавке оставим? Да, он сволочь, но нельзя же его так оставлять.
Макс согласился. Вдвоем с Ранхильд они подхватили бесчувственное тело Слая и положили его на ближайшую лавочку.
– Макс, пойдем отсюда?
– Пойдем
Больше Слай не приставал к Ранхильд. Но электрошокер Макс продолжал носить с собой

Серебряный кулон. Глава третья. Разговор по душам с продолжением

На следующий день после того, как Макс столкнулся со Слаем в городском парке, наступила очередная учебная неделя.
Первой в тот день была та самая злополучная лекция по маркетингу. У Макса были двоякие чувства. С одной стороны, он больше не боялся того, что кто-нибудь попытается его высмеять. Но с другой – что-то настраживало и пугало его.
Неожиданно его окликнули:
– Макс, можно тебя?
Макс обернулся и увидел Ранхильд:
– Да, Хиль, что хотела?
– Хиль? Меня еще никто так не называл. Мне нравится. Впрочем, я хотела тебя попросить кое о чем.
– Да?
– Можешь, пожалуйста не распространяться особо о том, что мы вместе?
– Но почему?
– Поверь, сейчас в этом нет необходимости. Тебя начнут заваливать расспросами о том, что произошло тем вечером. Но потом из тебя продолжат вытягивать все новые и новые подробности. И в конце-концов ты сам пожалеешь о том, что все рассказал. Поверь, подружки заваливали меня расспросами всю неделю. Рассказывать все им... Они жуткие болтушки и разнесут всем и вся.
– Так мне вообще молчать?
– Ну почему? У тебя есть адекватный друг, который умеет держать в секрете чужие тайны. Зовут его Паша.
– А ты умна, Хиль.
Ранхильд нежно поцеловала Макса, обвив его пушистым хвостом:
– Пошли уже, ловелас рыжий. Труба зовет!
Лекции прошли без эксцессов. Преподаватель по маркетингу хотел повторить с Максом эксперимент недельной давности, но на этот раз Макс был готов к закидонам препода и смог ответить на его вопросы.
В конце последней лекции, Павел, бурый медведь и по совместительству лучший университетский друг Макса неожиданно спросил:
– Макс, расскажешь, что случилось неделю назад?
– После лекции?
– Можно и так
После занятий Макс с Пашей спустились в буфет. Мощная фигура медведя с легкостью прокладывала для Макса путь среди толпы студентов возле буфета.
– Что будешь, Макс?
– Чай и что-нибудь сладкое.
– Окей. Ты пока место найди.
Макс занял стол с тремя стульями в дальнем углу. Пока он раскладывал вещи, появился Павел с подносом, на котором стояла чашка чая, чашка кофе и два кекса. Сев на свободное место, медведь начал:
– Ну что, как все было?
Макс изумленно приподнял бровь:
– Паш, ты меня начинаешь пугать.
– Пугать мной детей в цирке будут. То, что я не смог навестить тебя в больнице, вовсе не означает, что я за тебя не волновался
– А разве тебе никто не рассказал?
– Ну большую часть я услышал от Ранхильд. А теперь я хотел послушать виновника торжества. Поверь, никто больше об этом не знает.
– Что, совсем никто?
Медведь задумался:
– Макс, по большому счету в группе всем на тебя насрать. Поверь, я слышал много нелестных эпитетов в твой адрес от одногруппников. Тебя почти все считают убогим чмом. Я не могу их переубедить в этом. Ты мне друг и я прекрасно знаю, что ты намного лучше. Но если ты не хочешь говорить, что произошло, то я не буду до тебя докапываться – мне отношения с тобой важнее информации от тебя.
Макс улыбнулся:
– Паш, ты же прекрасно знаешь, что я только тебе и могу все рассказать! Ну и Ранхильд, разумеется.
После этого Макс начал рассказ. Он рассказал все, опустив только историю со Слаем. Павел слушал внимательно, изредка одобрительно кивая головой. После завершения медведь, засмеясь, ответил:
– Вот я всегда знал, что ты скромный, но не думал, что настолько! Ты бы слышал, какую история мне рассказывал Ранхильд! Она там тебя чуть ли не Суперменом описала, которого подлый бандюган ударил сзади ножом исподтишка.
– А что, разве было не так?
Лис с медведем обернулись. Возле их стола стояла Ранхильд.
– Мальчики, можно к вам?
– Да, присаживайся. – ответил Макс, убирая вещи со свободного стула.
Ранхильд села и продолжила:
– Разве все было не так?
– Ну, Макс мне все рассказал немного по-другому, – ответил Павел. – У меня два варианта – либо Макс слишком скромный, либо ты, Ранхильд, его превозносишь до небес.
– Ой, Паш, ладно тебе. От того, что все было чуть скромнее, Макс не станет для меня менее любимым или значимым. Кстати, Макс, ты ему рассказал про Слая?
Макс отрицательно покачал головой, в то время, как Паша изумленно приподнял бровь:
– Только не говори, что ты и Слая завалил!
– Да, и такое случилось.
Медведь поаплодировал лису:
– А вот это уже в десятки раз интереснее каких-то вшивых гопников! Расскажешь?
Макс вопросительно посмотрел на Хиль, она утвердительно кивнула.
– Ладно, ладно.
И Макс продолжил рассказ...
Когда он закончил, медведь уже давился от хохота:
– Спасибо, поднял настроение. Давно я так не смеялся. Интересно, а он хоть догадался, как его вырубили?
– Не уверена, – ответила Ранхильд. – В его маленькую черепную коробку такие мысли не заходят.
Все трое дружно засмеялись.
– Макс, проводишь меня до дома?
– Конечно
Они с Ранхильд встали из-за стола. Макс подзадержался, чтобы шепнуть Пашке:
– Только не надо другим рассказывать хорошо?
Медведь с укоризной посмотрел на него:
– Мог бы и не говорить. Не маленький, понимаю. Ты тоже давай, не упускай момент. – Пашка хитро подмигнул лису.
За разговором в буфете незаметно наступил вечер. Макс пошел провожать Хиль до дома. Уже возле подъезда девушка спросила:
– А может, зайдешь ко мне? У меня все равно ближайшие пару дней никого дома нет
Макс прикинул: у него тоже дома никого нет, ждать никто не будет.
– А почему бы и нет?
– Ну пошли
Они поднялись на седьмой этаж. Хиль открыла дверь. Зайдя в прихожую, она бросила через плечо:
– Ты пока раздевайся и проходи в гостиную.
Макс сбросил куртку и ботинки и прошел в гостиную. Сев на диван, он огляделся. Сразу было видно, что здесь всем заправляли женщины: на стене висели какие-то бисерные миниатюры, на полках стояли всякие кукольные керамические фигурки. На телевизоре в углу комнаты примостилась мягкая игрушка в виде улыбающегося сурка. С кухни донеслось:
– Проходи на кухню.
Зайдя на кухню, Макс восхищенно произнес:
– Уютно у тебя, Хиль. Не то что у нас с отцом холостяцкая берлога.
Ранхильд громко фыркнула:
– Честно говоря, у меня постоянно ощущение, что я живу в бедламе. Давно бы повыбрасывала кучу вещей, да лапы не поднимаются.
Помолчав немного, она села напротив Макса и спросила, положив свою лапу на его:
– Макс, а не могу бы ты рассказать о себе? Ты не самый обычный парень, которого я встречала и этим ты загадочен
– Хиль, а оно тебе надо?
– Ну предположим, что да. Если тебе тяжело начать сразу, начнем немного с другого. Что означают два кольца, которые ты носишь на левой лапе?
Макс посмотрел на два серебряный ободка на указательном и безымянном пальцах:
– То что на указательном – это я купил себе сам на девятнадцатилетие. Как символ того, что детство закончилось. А второе кольцо "Спаси и сохрани" – подарок отца, который он полгода назад привез из поездки в другой город.
– А кулон у тебя на шее?
– Это знакомые давно подарили на новый год. Помнится, я очень радовался подарку, ибо они угадали и с металлом, и с символикой – я рыбешка по гороскопу. Я его почти никогда не снимаю.
– Любишь серебро? – игриво спросила Хиль, поигрывая своим пушистым хвостом.
– Ну да. Всегда любил, в отличии от золота.
Ранхильд засмеялась:
– Ну теперь все понятно. Ты влюбился в мой цвет шерсти!
– Хиль, ну не надо так все утрировать! Поверь, у тебя есть не только прелестная шерстка.
Девушка смущенно порозовела:
– Ой, захвалили бедняжку. А расскажи о своей семье
Макс заметно погрустнел:
– Эх, в этом плане у меня печально... Родился я в обычной семье. Жили мы в другом районе. У меня были и мама, и папа. Когда мне было 3 годика, у меня появилась сестренка Мари. Как ни странно, я прекрасно помню многие моменты из своего самого раннего детства. Я помню, что это было моим счастливым временем. Золотым детством.
Когда мне было 5 лет, а моей сестренке было меньше двух лет, мои родители развелись. Папа забрал меня, мама забрала мою сестренку. И вот уже четырнадцать лет я расту без матери.
Мой отец – самый замечательный человек. Пусть я не всегда оправдываю его ожидания, но он все равно дал мне очень много.
С мамой и сестрой я виделся не очень часто до недавнего времени. Мама снова вышла замуж. И теперь Мари считает своим отцом нового мужа мамы. Я долго обижался на это, но потом понял, что лучше оставить все как есть. Отец так и остался с тех пор холостым.
У развода родителей был только один плюс, если так можно сказать: у меня великолепные отношения с сестрой. Она меня чуть ли не боготворит, хотя его этого не заслуживаю. Порой даже бывало так, что мое слово было для нее законом, а не материнское. Не думаю, что у нас были бы такие хорошие отношения, если бы родители не развелись...
Макс поднял глаза и увидел, что у Ранхильд мокрые от слез глаза
– Прости, Хиль. Я не хотел тебя обидеть.
– Нет-нет. Просто твоя история очень грустная. ну думала, что у тебя может быть такая печальная судьба. Сколько раз я тебя видела в вузе, но никогда не предполагала, что у тебя все так плохо и ты живешь с этим.
Макс обнял девушку:
– Не плачь, поверь, бывают истории и похуже.
Ранхильд подняла голову и прошептала:
– Макс, не уходи. Останься со мной на ночь. Я не люблю оставаться одна дома.
Лис опешил:
– Ты серьезно?
Хиль вытерла слезы и рассмеялась:
– Никогда не думала, что у тебя проблемы со слухом! Повторять не буду и не надейся! Пошли, постелю постели. Я лягу в гостиной, а ты в моей комнате.
Макс ухмыльнулся и пошел вслед за ней.

Лис лежал и думал обо все, что произошло за день. Да, были неприятные моменты, но общество Хиль и Пашки сглаживало их. Его размышления прервала Хиль. Девушка в одной только ночной рубашке спросила?
– Можно?
– Заходи, я еще не сплю.
Ранхильд тихонько села на край кровати
– Знаешь, мне одиноко даже сейчас. Скрасишь мое одиночество?
Макс напрягся:
– И как же?
Хвост Хиль игриво пощекотал ему заднюю лапу
– А ты угадай, дурачок!
Макс с неуверенностью посмотрел на нее:
– Эмс. У меня все в первый раз...
– У меня тоже. В этом мы равны.
Ранхильд легла на Макса и нежно поцеловала его:
– Ну что, мой милый, ночью у тебя будет много работы
– Ну что ж, смертница, ты сама напросилась. – улыбнулся Макс, снимая с нее ночную рубашку...

Ранхильд лежала рядом с Максом, блаженно улыбаясь:
– Мне так хорошо. Никогда себя еще так не чувствовала.
Прижавшись к Максу, она добавила:
– Фыр-фыр-фыр. Испортил девушку, негодный лисенок. Хотя мне понравилось. Повтори.
Дважды уговаривать Макса не пришлось...

Серебряный кулон. Глава четвертая. Беда не приходит одна

Утром после бурной ночи с Ранхильд Макс проснулся посвежевшим и отдохнувшим, чего с ним давно уже не было. Хиль тихо посапывала рядом с ним, прижавшись к Максу и обвив его хвостом. Вставать не хотелось, но надо было. Пускай до учебы оставалось еще пару часов, но надо было уже вставать. Макс подошел к окну и оглянулся на Ранхильд. Девушка перевернулась на другой бок, мило улыбаясь чему-то во сне. Лис аккуратно накрыл Хиль одеялом, поцеловал ее в нос и посмотрел в окно.
Утро за окном потихоньку набирало обороты. Макс посмотрел на улицу и улыбнулся. Еще пару недель назад он даже не мечтал просто заговорить с Хиль. А теперь все изменилось. Изменилось настолько резко, что Макс порой начинал думать, что ему все снится. Что не было того вечера, когда он едва не погиб от заточки уличного бандита. Не было той недели в больничной палате, когда у него была великолепная возможность обдумать все, что произошло. Не было бесчувственного тела Слая, оглушенного электрошокером в городском парке. И не было самого главного – ночи с Хиль. Того, о чем мечтал так долго, а получил так неожиданно. Нет, хватит думать о том, что было или не было. Все что было – все к лучшему.
Неожиданно Макса сзади обняли нежные лапки Ранхильд:
– Что, не спится?
– Ну куда уж спать. Скоро собираться будем. Ты пока ложись, я пойду кулинарить
Хиль прижалась к нему сзади:
– Ой, спасибо. А то дико есть хочется после сна.
Девушка легла обратно в мягкую и теплую постель, а Макс побрел на кухню. Сегодня он решил побаловать Хиль и стал готовить блинчики по рецепту своей бабушки.
Макс начал медленно и мучительно собирать продукты для теста:
– Мука, яйца, молоко, сахар, соль. Ванилин. Где ванилин? Так, нашелся один пакетик. Мало, но и это лучше, чем ничего. Осталась лимонная кислота. Блин, где в этом женском порядке найти что-либо? Это что? Сода. Это? Какая-то белая гадость. Блин, где она??? Так, а это что за баночка? Пахнет лимоном. Да, вот оно, щас будем делать.
Макс замешал все ингредиенты. Пока все идет неплохо. Блинная сковородка даже нашлась? Ну значит, маменька Хиль тоже не прочь блинчики поделать.
Макс смазал сковородку маслом и вылил первую порцию теста. Угловато, но первый блин чаще всего комом.
Через минут десять-пятнадцать рядом с Максом высилась небольшая стопка свежих блинчиков. Вылив последнюю порцию на сковородку, лис облегченно вздохнул. Бабушка была бы им довольна.
Не зря она его учила хоть немного готовить.
Вывалив последний блин на стопку, Макс бросил скородку в раковину, и потопал в спальню Ранхильд. Девушка продолжала сладко спать.
Макс аккуратно растолкал Хиль:
– Соня, вставай.
Хиль открыла глаза:
– Ой, как спалось хорошо. А чем так вкусно пахнет?
Макс хитро улыбнулся:
– А ты пойди и посмотри. Кофе в постель сегодня не будет, ленивка ты моя.
Хиль нехотя встала, накинула рубашку на голое тело и пошла за Максом на кухню. Когда они зашли на кухню, Ранхильд воскликнула:
– Блинчики!!! Я их обожаю!!! Пустите голодную лису!
Макс уже успел съесть несколько, поэтому без сожаления отдал всю стопку Хиль. Девушка быстро съела все и обняла Макса:
– Вот уж спасибо. Какое там кофе в постель? Это в десять раз лучше! Ты не против, если я тебя отблагодарю еще раз?
– Что, опять?
– А мне понравилось. Вот не поверю, что ты против! Неси меня обратно, мой верный рыцарь!
Макс подхватил Хиль на лапы и отнес обратно в спальню.

Макс со смехом отстранил обнаженную Ранхильд, которая никак не могла насытиться близостью:
– Хиль! Ты ж меня так опустошишь к чертовой матери! Пожалей бедного лиса. Я ж тебе не Супермен!
– Ты не Супермен, ты лучше. – мягко улыбнулась Ранхильд, все-таки поднявшись с кровати.
– Если ты не забыла, учебу никто не отменял. Пошли, "труба зовет", как ты любишь говорить.
Макс начал одеваться, параллельно поглядывая на часы. До учебы еще оставался час, но это не значило, что надо задерживаться. Макс успел одеться и терпеливо ждал Хиль, которая закалывала волосы в пучок.
Через двадцать минут Ранхильд была готова. Они вышли из дома и пошли в сторону вуза. Когда они проходили возле автомобильной дороги, Макс спросил Хиль:
– Слушай, а тебе порой не кажется, что все развивается как-то стремительно?
Ранхильд остановилась и посмотрела на него снизу вверх:
– Что-то не так?
Макс замялся:
– Знаешь. Я люблю тебя. Это не подлежит сомнению. Ты – лисичка моей мечты. Но порой у меня ощущение, что счастье в твоем лице свалилось на меня слишком неожиданно. Порой я чувствую, что все это сон, который никак не заканчивается.
Ранхильд удивленно посмотрела на него:
– Макс, ты меня начинаешь пугать. Я не думала, что мое общество может так на тебя действовать. Если ты в чем-то не уверен – скажи сразу, не держи это в себе.
– Прости. Просто я всю жизнь подозреваю, что все хорошее рано или поздно заканчивается. Это заложено в моей натуре и я не могу в себе это искоренить.
– Ты меня так не пугай. Верь в лучшее и все будет замечательно.
Неожиданно Макс услышал визг тормозов. Как в замедленной съемке он видел, как автомобиль движется на Ранхильд. Он попытался вытолкнуть Хиль из-под машины, но было поздно. Машина подбросила Ранхильд на пару метров вверх и она рухнула на асфальт. Шофер рванулся с места и уехал.
Макс рванулся к лежащей Ранхильд. Она не подавала признаков жизни. Из ее рта вытекла тоненькая струйка крови, окрасившая мех возле шеи. Макс закричал, не помня себя:
– Хиииииииль!!!
Макс судорожно вызвал скорую помощь:
– На Зеленой улице сбили лису. Приезжайте!!!
Макс приподнял безжизненное тело Хиль:
– Не умирай, милая. Не может все так печально закончиться! Не смей умирать! Не смей умирать, дурочка!
Он так и не выпустил Ранхильд из лап, пока не приехала карета скорой помощи.
Максу разрешили поехать вместе с экипажем. Всю дорогу Макс не отпускал лапу Хиль. Медсестра из экипажа, молодая кошка, грустно посмотрела на Макса:
– Все очень плохо, молодой лис. Боюсь, она не доживет даже до этого вечера. Вам остается только молиться. Это все, что я могу посоветовать.
Макс зарыдал, как не рыдал никогда в жизни.

По приезде в больницу Хиль забрали в реанимацию. Макс остался ждать возле операционной. После двух часов ожидания из операционной вышел хирург, пожилой барсук:
– Боюсь, надежды нет. У нее многочисленные внутренние повреждения. Я смог немного улучшить ее состояние, но оно все равно критическое. Вероятность того, что она доживет хотя бы до завтрашнего дня, ничтожна. Простите. Все что я смогу сделать – перевести ее в состояние комы. Молитесь за нее, лис.
Барсук с понурыми плечами вернулся обратно в операционную. Макс случайно бросил взгляд на зеркало на противоположной стене и обомлел – его морда поседела. Хотя, может это были блики лампы, светящей с потолка.
Ассистентка хирурга, пожилая куница, вышла из операционной и обратилась к Максу:
– Возвращайтесь сюда вечером. Мы переведем пациентку в реанимационную палату. Мужайтесь, лис. Осталось только надеяться.

Макс уныло поплелся из больницы. По пути он заглянул в церковь и поставил свечку перед иконой Богородицы. Такой искренней молитвы еще никогда не звучало из его уст. Многие прихожане с удивлением смотрели на рыдающего лиса, молящего возле иконы. Неожиданно Макса кто-то тронул за плечо. Он оглянулся и невидящим взором увидел местного батюшку, полноватую мышь. Он спросил Макса:
– Что плачешь, сын мой?
Макс продолжил рыдать:
– Батюшка, мою девушку сбила машина. Врачи сказали, что практически нет шансов, что она выживет. А я не могу жить без нее!
Мышь приобнял Макса:
– Не плачь, сын мой. Искренняя молитва и вера приносят чудеса.
– Вы не понимаете! Она умирает! Умирает!
– Успокойся и послушай меня. Если ее заберет Господь – не ищи в этом зла. Все мы окажемся там рано или поздно. Я знаю, что твоя девушка обязательно попадет в рай.
Макс изумленно посмотрел на него:
– Вы ее знаете?
Мышь поднял на него пронзительный взгляд голубых глаз:
– Поверь, я знаю больше, чем кажется.
– Что?
Мышь поманил его пальцем:
– Пойдем со мной
Лис поплелся за батюшкой. Мышь открыл дверь в задней части церкви, за которой скрывалась келья батюшки. Мышь указал на стул в углу кельи:
– Садись
Лис послушно присел на стул. Мышь остался стоять.
– Слушай меня внимательно. Богом мне была дана способность видеть в зверях несколько больше, чем видят другие. Можешь не верить, но это так. Ведь тебя зовут Макс, не так ли?
– Да, правда
– Твою девушку зовут Ранхильд, или как ты ее называешь Хиль. И ты провел с ней ночь. Не так ли?
– Откуда вы все знаете?
– Божий дар, которым я не люблю пользоваться. Врачи говорят тебе, что шансы того, что она будет жива хотя бы к утру, стремятся к нулю?
– И это верно, батюшка.
Мышь нахмурился.
– Пожалуй, спасти ее еще можно. Но тебе нужна вера.
– Отец, веры у меня хоть отбавляй
– Не говори этого мне. От того, что ты так скажешь, вера не прибавится. Вера в твоем сердце, а не в словах. Просто верь. Иди домой и молись Господу Нашему и Богородице. Сколько молиться – реши сам. А вечером иди обратно в больницу, как тебе сказали врачи. Да пребудет с тобой Господь, сын мой.
Мышь перекрестил лиса и отпустил его из кельи.
Макс пошел домой, обдумывая слова мыши.
Дома он зашел в комнату бабушки, встал на колени перед иконой Иисуса и Богородицы и начал молиться. Слезы так и лились из глаз лиса, пока он читал молитвы.
Сколько он молился – лис не помнил. когда он очнулся – он понял, что за окном вечер и нужно бежать в больницу. На телефоне Макса светился один пропущенный звонок от Павла. Макс отослал ему СМС со словами – "Потом разберемся".

В отделении реанимации его встретил тот самый пожилой барсук, который оперировал Ранхильд. Он отвел Макса в сторону и произнес:
– Молодой лис. Ваша девушка сейчас в коме. Состояние критическое, но организм у нее молодой. Если она доживет до завтрашнего утра, она будет жить. Ближайшие часы будут определяющими.
Макс поднял на него понурый взгляд:
– Можно к ней?
Барсук задумался. После секундных раздумий он ответил:
– Да, можно. Пошлите, я вас отведу в ее палату.
Барсук привел Макса к палате, в центре которой лежала Хиль. Барсук открыл дверь:
– Я оставляю вас. Если я вам понадоблюсь, я буду в ординаторской.
Макс вошел в палату. Хиль лежала на кровати, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких. Макс взял стул возле стены и сел возле Хиль:
– Хиль, милая моя. Я не знаю, слышишь ты меня или нет. Я не хочу, чтобы ты умирала. Я буду молиться за тебя, молиться как никогда в жизни. Ты стала для меня целой жизнью за эту короткую неделю. Я не брошу тебя даже если мне придется тащить тебя на себе. Хиль, живи, милая, живи.
Макс держал лапу Ранхильд и плакал, не сдерживая слез. Он так и просидел, держа лапу Хиль и горько плача. Через какое-то время барсук вернулся и попросил его покинуть палату. На выходе из отделения барсук, смущенно произнес:
– Если она выживет до утра, то она будет жить. Иначе сказать не могу. Остается только надеяться на лучшее.
Ночь Макса прошла беспокойно. Снилось, как он снова и снова тщетно пытается вытолкнуть Хиль из-под автомобиля, но всякий раз не может до нее дотянуться.

Утром Макс сразу рванулся в больницу. Его встретил тот самый барсук. Взгляд его был не просто удивлен – ошарашен:
– У меня просто нет слов. Практически никто за мою сорокалетнюю практику с такими травмами не жил больше суток. И еще никто не смог выйти из комы после таких страшных травм, причем буквально за сутки
Макс прислонился к стене, едва не упав от внезапно накатившей слабости:
– Господи, неужели?
Барсук улыбнулся:
– Да, самое плохое позади. Пошлите я вас отведу к ней.
Макс прошел вместе с врачом в уже знакомую палату. Хиль подняла изнуренную мордочку, глядя на посетителей:
– Макс?
Макс, подошел к ней, крепко сжав ее лапу:
– Да, любимая, это я.
Барсук ответил:
– Где меня искать, вы знаете
Врач вышел из палаты.
Хиль подняла глаза:
– Макс, что со мной случилось? Я не чувствую свое тело.
– Тебя сбила машина, когда мы с тобой стояли возле дороги.
Ранхильд закрыла глаза:
– Не помню ничего. Помню только скрип и сильный удар. А потом темноту. И темнота была какая-та странная. Я видела даже не темноту. Я видела пропасть. Глубокую пропасть. Я стояла на самом ее краю. Я уже чувствовала, что еще пара мгновений и я в нее упаду. Я хотела отойти, но меня тянуло в нее. И в самый последний момент кто-то схватил меня и оттащил от края. Я хотела посмотреть на того, кто меня оттащил, но вдруг очнулась и увидела, что лежу в палате и входишь ты вместе с врачом. Не дай Бог еще раз испытать видение этой пропасти. Я знала, что если упаду в нее – возврата нет. И я видела, что рядом никого не было, кто мог меня оттащить. До сих пор перед глазами стоит эта пропасть.
Макс погладил ее по голове:
– Поверь, все самое страшное позади. Теперь ты точно не увидишь эту пропасть в обозримом будущем.
Хиль вздохнула:
– Не напоминай о ней, и так плохо. До сих пор ощущение, что я абсолютно не владею своим телом. Прости, можно ты придешь в другой день? Я сейчас практически не соображаю.
– Да не вопрос. Ты жива. А остальное приложится. Помнишь, что ты сказала перед тем, как тебя сбила машина?
Хиль покачала головой:
– Не помню. А что?
– Ты сказала: "Верь в лучшее и все будет замечательно". Никогда не думал, что такой простой совет может спасти тебе жизнь
– Спасти?
Макс, замявшись, ответил:
– Ничего, поправляйся. Я приду к тебе завтра.
У него не было желания рассказывать о своей встрече с загадочным батюшкой из церкви.
Макс вышел из палаты, оставив Хиль наедине с собой.

Найдя врача, Макс спросил у него:
– Доктор, что вы можете сказать? Когда она поправится?
Барсук задумался:
– Ну скажем так. С повреждением органов я разобрался во время операции. Она прошла успешно и теперь все зависит от того, насколько быстро ее организм придет в норму. Другое дело с тем, будет ли она ходить. В первое время она не сможет сделать ни шага без посторонней помощи. Организм находился в сильнейшем стрессе и ее двигательная активность несколько нарушена. Но практически наверняка она начнет ходить. Просто на первых этапах за ней надо следить.
Макс пожал ему руку:
– Спасибо вам, доктор. Вы спасли мою девушку.
Барсук с хитрецой посмотрел на лиса, прежде чем уйти обратно в кабинет:
– Сдается мне, молодой лис, что дело не только в моей операции, но и в ваших действиях. Не думаю, что все было бы так замечательно, если бы все зависело от меня.
Барсук отсалютовал Максу и ушел в кабинет

Серебряный кулон. Глава 5. Первые шаги.

Макс отсалютовал уже закрытой двери и вышел из отделения. На выходе у него зазвонил телефон. Макс глянул на экран: звонил Пашка. Он поднял трубку:
– Да?
– Макс, е-мое! Ты что шифруешься как партизан в подполье? Можешь хоть объяснить, почему ты и Ранхильд не появляетесь в вузе уже второй день?
Макс замялся:
– Паш, Хиль сбила машина. Я сейчас только вышел из больницы.
– С ней все нормально?
– Да, она выжила. Врач говорит, что с повреждениями почти все исправилось. Осталось только научить ее заново ходить.
Голос медведя на несколько мгновений прервался:
– Макс, зайдешь в наш корпус? У нас как раз отменили последнюю пару и я пока не ушел
Макс задумался:
– Паш, подожди примерно с полчаса. Мне нужно в церковь зайти.
Пашка рассмеялся:
– Ну если так надо, заходи.
Макс положил трубку и пошел в сторону церкви, в которой он вчера молился перед иконой Богородицы.
Макс зашел и стал искать глазами отца Мышь. Он увидел его, вытаскивающего сгоревшие свечи возле икон. Макс подошел к нему:
– Отец Мышь?
Батюшка поднял на него пронзительный взгляд голубых глаз:
– Да, сын мой?
Макс смущенно опустил взгляд:
– Спасибо вам, батюшка. Ранхильд вышла из комы и сегодня я смог поговорить с ней.
Мышь отмахнулся:
– Благодари не меня, но Господа Нашего Иисуса Христа и Богородицу за чудо сие. Я только орудие в руках Его, не более. Я говорил тебе, что вера сильнее всего исцеляет. Видно, что молитва твоя была искренна. Иди с Богом, сын мой и учи свою девушку заново ходить. Будешь верить – и она сможет ходить.
Макс обернулся, чтобы уйти, но неожиданно спросил:
– Отец Мышь, можно вас попросить об услуге?
Мышь бросил на него удивленный взгляд:
– И какую же?
– Можно, если у меня будет детеныш, крестить его у вас?
Мышь ухмыльнулся в бороду:
– Приходи.
Макс кивнул батюшке, трижды перекрестился и вышел из церкви.
Макс зашел на кафедру и увидел Пашку, поджидавшего его. Медведь пожал ему лапу и отвел его в сторону:
– Макс, а теперь все-таки расскажешь, как все было?
Макс замялся:
– Тебе со всеми подробностями, или только в общих чертах?
Медведь с хохотом подтолкнул покрасневшего лиса:
– Да ладно, не томи! Что, у тебя что-то было с Ранхильд?
Макс кивнул.
Пашка похлопал Макса по плечу:
– Красавчик! Вот ты и утер нос всем тем, кто считал тебя убогим чмом! Ладно, это лирическое отступление. Ночь мы опустим, – Макс благодарно кивнул понятливому медведю. – Расскажешь с утра?
– Ладно. Утром мы позавтракали и пошли в вуз. Когда мы проходили возле дороги на Зеленой улице, какой-то водитель выехал на тротуар и сбил Хиль. Я видел, как он приближается к ней, но я не успел ее оттолкнуть.
Павел спросил:
– А ты хоть номер этого урода запомнил?
Макс покачал головой:
– Когда машина на твоих глазах сбивает твою любимую девушку, все остальное отходит на второй план.
Медведь стукнул себя лапой по лбу:
– Да, прости, я не подумал об этом.
– Ладно, продолжим. Когда ее отвозили в больницу, мне сказали, что с такими травмами не живут. Оперировавший ее врач сказал мне, что практически нет шансов, что она доживет хотя бы до утра. Тогда он мне посоветовал только молиться. Но он не подозревал, что восприму этот совет буквально.
Я пошел в церковь и по совету местного батюшки долго и упорно молился. Вечером врач ответил мне, что шанс есть, если она доживет до утра.
А утром выяснилось, что она не только выжила, но вышла из комы. У меня подозрение, что дело не только во врачебном искусстве хирурга, но и в чем-то другом. Видимо, я настолько сильно верил в то, что она будет жить, что моя вера помогла ей.
Пашка откинулся в кресле:
– Макс, я не очень верующий человек. Но порой я верю в то, что не все на этой планете можно объяснить рационально. Что бы то ни было: вера, медицина или она сама – прими это как есть и не ищи ответа на вопрос, как это случилось.
Павел немного подумал и добавил:
– Слушай, а может быть тебе взять в деканате отгул на несколько дней? Я не думаю, что у тебя будет желание учиться, пока Хиль не сможет ходить.
– А его дадут?
Медведь ухмыльнулся:
– А ты убеди их!

Каким-то образом Максу выдали разрешение на пропуск занятий. Теперь оставалось только самая малость: известить маму Ранхильд, Марни, которая возвращалась в город только через пару недель и пока не знала о трагедии. Макс набрал номер. После пары гудков ему ответил женский голос:
– Алло?
– Здравствуйте, Марни. Вам звонит Макс.
– А, здравствуй. Ранди много рассказала о тебе. Кстати, как она там?
Макс помедлили немного, прежде чем ответил:
– Ее сбила машина и она сейчас в больнице.
На другом конце трубки прозвучал порывистый голос:
– Девочка моя! Как она?
– Не беспокойтесь, она вышла из комы и я смог с ней поговорить сегодня утром.
Марни заплакала:
– Ранди, девочка моя... К сожалению, я не могу приехать прямо сейчас обратно, но я постараюсь вернуться как можно скорее. Что говорят врачи?
– Не беспокойтесь. Травмы у нее постепенно залечиваются, осталось только помочь ей научиться заново ходить
– Она не может ходить?
– Да. У нее была сильная травма и пока у нее отказали лапы. Но врачи заверили меня, что это просто шок и он полностью пройдет.
Марни ответила заплаканным голосом:
– Макс, я прошу тебя, помоги ей. Она у меня единственная кровинушка и я не переживу, если с ней что-то случится. Пообещай мне, что поможешь ей встать на лапы!
– Конечно обещаю. Мне и самому она дорога.
– Вот и чудненько, – Марни задумалась. – Спасибо тебе, что следишь за ней, мой милый.
– И вам спасибо за Ранхильд, Марни. – улыбнулся лис, кладя трубку.

Утром Макс снова пошел в больницу. Он подошел к палате, но Хиль там не было. Макс побежал в ординаторскую и спросил барсука, сидевшего за столом:
– Простите, а где Ранхильд?
Барсук поднял свой взгляд:
– А, молодой лис. Мы перевели ее ночью в общую палату. У нее сумасшедшая регенерация. Никогда еще такой не встречал. Она уже порывается встать, но сами понимаете, что самостоятельно она сейчас ходить пока не может, а следить за ней весь день никто не может. Она лежит в третьей палате. По коридору направо и до конца.
Макс вышел из кабинета и пошел в сторону третьей палаты. В конце-концов он ее нашел – в палате она была одна и спала. Макс подошел к кровати Хиль и прошептал ей на ушко:
– Ранди, вставай.
Хиль потянулась и спросила, не открывая глаз:
– Мама?
– А вот и не угадала, болящая ты моя.
Хиль открыла глаза:
– Макс? Откуда ты знаешь, как меня называет мама?
Макс улыбнулся:
– Я с ней разговаривал вчера вечером. Она обещала приехать обратно как можно скорее и попросила меня присмотреть за тобой.
Хиль поманила Макса пальцем. Макс пригнулся и она шепнула ему:
– Милый, раз уже пришел – поможешь мне встать?
Макс поднял Хиль и аккуратно поставил ее на пол, не выпуская из лап. Хиль стояла, но ее очень сильно шатало. Макс спросил у нее:
– А может все-таки не будешь мучиться?
Хиль отмахнулась:
– Нет уж, раз встала, значит не успокоюсь, пока не сделаю хотя бы несколько шагов сама. Пусть ради этого мне надо будет простоять на лапах несколько часов.
Хиль попыталась сделать первый шаг, но сильно заскулила, едва не рухнув:
– Черт, как же больно!
Макс терпеливо подхватил ее лапу на плечо. Хиль благодарно улыбнулась:
– Дубль два.
Следующий шаг Ранхильд делала медленно и аккуратно. На этот раз она смогла сделать его, не упав. Макс спросил:
– А может, выйдем в коридор? А то учиться ходить в маленькой палате не очень...
– Ну давай. Только просьба – вынеси меня в коридор, а то я боюсь, что сама не дойду.
Макс подхватил Хиль на лапы и осторожно вынес в коридор, поставив ее возле двери. Ранхильд пыталась сделать еще шаг. Она смогла, но закусив губы от боли. Впрочем, упорства ей было не занимать. Превозмогая боль, она снова и снова упорно шла вперед. Через двадцать минут Хиль попросила Макса:
– А теперь я попробую сама, хорошо?
Макс отпустил ее. И она начала свое долгое путешествие обратно к палате. Порой Макс подхватывал ее, чтобы она не упала, но Хиль снова и снова вырывалась и пыталась идти сама. В итоге, когда они дошли обратно до палаты, Ранхильд обняла Макса:
– Спасибо. Без тебя я бы не смогла сама научиться ходить. Медсестры здесь какие-то безинициативные – ничего от них не дождешься. Опротивела мне эта больница и я не хочу здесь задерживаться даже на лишний день. Сегодня устрою истерику, но заставлю врачей выписать меня как можно скорее.
Макс занес ее обратно в палату и положил обратно на кровать. Ранхильд поцеловала его и заметила:
– А все-таки верить часто бывает полезно...
Помолчав, она добавила:
– Приходи послезавтра. Я постараюсь убедить врачей, что я могу ходить сама и больше мне здесь делать нечего.
Макс обнял ее на прощание и вышел из палаты. Прежде чем уйти из отделения, он зашел в ординаторскую в поисках барсука. Барсук все еще сидел за тем же столом, заполняя истории болезней. Он поднял голову:
– Вы все еще здесь? Как пациентка?
– Вы не поверите. Всего лишь за час на одном только упорстве она смогла ходить без посторонней помощи. Медленно, но это уже сама ходит. Грозиться устроить скандал, если ее не выпишут из отделения в ближайшие пару дней.
Барсук засмеялся:
– Сразу видно, молодая кровь взыграла. Ну сегодня или завтра я ее еще не выпишу, даже если она прямо передо мной танго станцует. Я примерно понял темпы ее восстановления. Если они не изменились, то послезавтра можно будет говорить о выписке. Но это в самом лучшем случае. Если бы не ее феноменальное восстановление после аварии, я бы не говорил о выписке даже после двух недель. Хорошо, я буду за ней следить эти два дня. Приходите послезавтра и вы все узнаете.
Макс попрощался с врачом и вышел из отделения.

Макс вернулся в больницу через день, как и обещал. Его как всегда встретил знакомый барсук-хирург:
– Молодой лис, я больше не могу держать ее в отделении. Она просто не хочет больше оставаться в палате. Да, ее состояние еще не идеально, но выйти она сможет на своих лапах. Но все равно, следите за ней. Она еще несколько слаба. Я пока подготовлю историю болезни, а вы пойдите соберите девушку. Она уже вас заждалась.
Макс пошел по уже знакомому пути в третью палату. Когда он зашел в палату, Хиль едва не прыгнула на него:
– Максик, ты пришел! Скажи, ты меня заберешь?
– Да, да, собирайся давай!
Ранхильд бросилась одеваться, пританцовывая на месте:
– Ура, я покидаю эту противную больницу! Давно я уже не радовалась тому, что могу ходить.
Макс спросил:
– И ты все два дня упорно ходила по отделению?
– Я уже намозолила глаза всем медсестрам. Они пытались меня загнать в палату, но я все шла и шла. Я еще не в идеальной форме, но по крайней мере осталось только приспособиться.
Пока они обсуждали ее шатания по отделению, зашел барсук:
– Ну я вижу, вы тут время зря не теряли. Вот вам история болезни – там я расписал все рекомендации по восстановлению. Постарайтесь больше к нам не попадать. Осторожность сейчас будет важна, как никогда.
Хиль вышла из палаты, когда барсук задержал Макса:
– Молодой лис. Все-таки объясните мне, как она исцелилась за буквально пару-тройку дней?
– А что вам не нравится, доктор?
Барсук снял очки и посмотрел на Макса:
– Я оперирую вот уже почти сорок пять лет. Я помню почти все свои операции. Я знаю, что после таких травм при самом благоприятном исходе пациенты остаются инвалидами, причем они проводят здесь по несколько недель. И то это практически невозможно. А в основном сюжет один – либо смерть на операционном столе, либо смерть в коме в течении от силы суток. Поймите. Я зверь рациональный. Каждая удачная операция для меня – показатель того, что я не зря ем свой хлеб. Когда пациент выходит отсюда на своих лапах – это вдвойне награда. Но когда пациент исцеляется за столь короткий срок... Я не чувствую себя причастным к этому выздоровлению. Я просто теряюсь в догадках.
Макс тронул его за плечо:
– Не теряйтесь в догадках. Я просто молился, как вы и советовали, только и всего.
Барсук посмотрел в окно палаты:
– Ну ладно, будем считать, что произошло врачебное чудо. Когда-то оно должно было произойти, верно? – барсук отвернулся от окна и на его морде светилась улыбка. – Берегите свою девушку, молодой лис. Такую жалко будет терять.
Лис вышел из палаты и повел Хиль на выход...

Серебряный кулон. Эпилог.

Ранхильд полностью восстановилась после аварии. Макс не покидал ее ни на минуту, пока Хиль не превратилась опять в грациозную лисичку, легкую на подъем, какой она была до аварии.
Макс продолжил обучение в вузе. Через год после окончания пятой главы у Макса и Ранхильд появилась дочка, которую они назвали Мари, в честь сестренки Макса. Еще через год у них родился мальчик и еще одна девочка. Они их назвали соответственно Павел и Марни. Всех троих они крестили у отца Мыша. Крестным отцом выступил медведь Павел. К счастью, к тому моменту Макс уже нашел себе престижную работу и зарабатывал достаточно, чтобы прокормить себя и семью.
Мари (сестра Макса) стала известной аниме-художницей, которая первой в стране открыла Академию Аниме.
Павел (друг Макса) со своей рок-группой стал всемирно известным гитаристом.
Бримстоун женился на Марни (в тексте не было упомянуто, но отца у Хиль не было).
Лай так и осталась жить с тем, из-за кого распалась семья Макса. Впрочем, лис никогда не забывал свою маму и всегда поддерживал ее.
Слай после того, как Макс вырубил его электрошокером, изменил свое поведение и стал преуспевающим адвокатом.
Отец Мышь остался батюшкой в своей церкви, помогая другим преодолевать трудности. После смерти через некоторое время он был причислен к лику святых.
Барсук, проводивший операции Хиль, через некоторое время с почестями вышел на пенсию. Но вплоть до своих последних дней он помнил Ранхильд и Макса.
Судьбу остальных персонажей, к сожалению, не удалось отследить, поэтому о них ничего не известно.