Средь школьного бала

                Мария Светлова
                ******************
 
Торжественная часть заканчивалась, Маша начала волноваться. Вспотели ладони, всё время хотелось откашляться.

Первые полчаса Осеннего вечера старшеклассников она отдыхала. Постоянный цейтнот научил использовать малейшую возможность расслабиться, отключиться от действительности. Вот Маша и не слушала ни вступительное слово директора, ни обязательный тематический доклад.

Что можно сказать нового о Великой Октябрьской Революции  - и чтоб не спали? Вот именно. Поэтому историчка все согласовала, получила "добро" и решилась на микро-эскападу.

Доклад читали две десятиклассницы, красотки Аля и Галя. Повесили физическую карту СССР. Принесли столик, накрыли короткой красной скатертью. Англичанка натренировала девочек правильно ставить ноги под столом, сомкнутые и под углом в сторону. Когда Аля рассказывала, например, о латышских стрелках, Галя указкой водила по побережью Балтийского моря. Кто не слушал, тот хотя бы любовался. И было тихо в зале.

Доклад закончился под бурные аплодисменты. На сцену опять поднялся директор, а завуч и Ольга Михайловна вынесли высокие стопки книг.

Кира прошептала:
- Твою я подписывала. «Маленький принц», представляешь?
Маша сфокусировала глаза на подруге:
- Правда Экзюпери?! А чего молчала?
- Ты что? Нельзя было! Неважно, сейчас получишь. Я там внизу инициалы свои поставила. На память.

Зал опять затих, ассистентки подавали директору раскрытые книги. На сцену потянулись отличники, победители-спортсмены, комсомольские деятели…

- «Марии Светловой за отличную учёбу и активное участие в художественной самодеятельности», - прочитал директор.
Через весь ряд протискиваться не пришлось, Маша сидела с краю и на правильной стороне: все предыдущие десять лет дважды в год она получала в подарок книгу, а в конце года – еще и грамоту «за отличные успехи в учёбе и примерное поведение».  Процедура была известна и не волновала.
А вот после всего этого начнется концерт, из-за него-то уши и чесались.

Первые идеологически выверенные номера Машу не занимали: Маяковский, Пахмутова – выступали девятиклассники, она не участвовала никоим боком, а послушала в четверть уха ещё на генеральной репетиции.

И вот их номер, предпоследний: Наташа Сперанская -  художественное чтение, партия фортепиано – Маша Светлова.
Наталья в длинном черном платье, в парике с сединой эксплуатирует текст – умение - реквизит, полученные в городской театральной студии.  Свечи зажгли в напольном канделябре.

Маша в кулисах негромко играет Шопена, вальс до диез-минор. В какой-то момент Наташка – ах! - выпивает отравленное вино, поворачивается спиной к залу и, прижав руки к горлу, грациозно сползает на пол вдоль канделябра. Маша повторяет последнюю часть вальса и затихает.
Всё прошло нормально, поклоны, занавес, поклоны, овация. Напрасно нервничала, руками потела.

Остался квартет – девочки попоют всякое-разное, Маша поаккомпанирует. Причём просили поменьше импровизаций. Да пожалуйста, если вы такие музыкально-туповатые, ещё и легче.

Квартет в школе любили. Девчонки и правда отлично спелись, репертуар был разнообразный, от «Мать Россия моя» до «Последнего троллейбуса». Маша не только аккомпанировала, но и заменяла Ингриду Карловну, когда нужно. Концертмейстер она умелый.

Но вот и с этими песенками закончили, откланялись, отулыбались. Всё. Можно забирать с подоконника Экзюпери и…



            Ольга Михайловна, классный руководитель одиннадцатого «А».
           **************************************************************
   
К сцене шла Машенька Светлова. Вот уж фамилия подходящая! Светлая голова,  воспитанная, гений организованности. В прошлом году закончила музыкальную одиннадцатилетку, преподаёт детям, аккомпанирует. А учится так, что если не рухнут небеса, будет у Ольги в классе своя золотая медалистка.

Но, но… Такая неэффектная внешность! Высокая, худая, плечи  широкие, а бёдра узкие. Слишком длинная шея. Да и грудь девушка к семнадцати-то годам могла бы взлелеять более впечатляющую. Осанка неплохая, конечно, и темно-русые прямые волосы блестящие и густые. Но прически никакой, косу подвернула и бант прицепила. Лень ей, что ли? Глаза ясные, светло-карие, брови… Выщипывать надо такие брови, форму придавать. Прыщи иногда выскакивают. Маша уже пожимала руку директору, и Ольга Михайловна незаметно проверила: как там сегодня, на подбородке, чисто? 

Концерт получился отличный. Маша и Наташа из параллельного – замечательные девочки. Как Наташа красиво падала, зал ахнул.

И квартет, конечно. Весной поедут на фестиваль в Ригу, уже решено. Светлова – молодчина, это ведь она расписала на голоса несколько песен, Ингрида только разучила с девочками.

Концерт закончился. Ольга вздохнула, ей сегодня «зал закрывать», то есть дежурить до конца вечера, до десяти тридцати. Не одной, конечно, Витя - физик будет следить за парнями, чтобы не курили в туалете и, не дай бог, не пили в каком-нибудь классе.

У входа в актовый зал, где девятиклассники – младшие на сегодняшнем вечере - освобождали пространство для танцев, стояла в обнимку со своей книгой Светлова. Ее хватал за рукав Валдис, ответственный за музыку, трансляцию и прочее техническое обеспечение. Ольга подошла поближе.
- Ну ты же обещала! – возмущённо бубнил Валдис. – Я такое попурри забабахал! Столько возился! Послушай хоть минут пять-десять…
Маша нерешительно переминалась с ноги на ногу, глядя сверху вниз на разочарованного «радиста».
- Ладно, уговорил, послушаю немного. Чтобы, ежели что, к следующему разу перекомпоновать…

Ольга Михайловна отошла. Всё ясно. Мария опять не остается на танцы. Высокая, холодноватая умница не желает сидеть в уголку со скорбной миной и наблюдать, как расхватывают ее более женственных одноклассниц, умеющих слегка приоткрыть ротик или невзначай коснуться собственной  груди.
Нет, подумала Ольга Михайловна, с этой несправедливостью пора кончать.

Из кабинета биологии выплыла группа девочек. Они сняли парадные белые передники, и вдруг оказалось, что все одеты не в школьную форму, а в красивые модные платья. Тёмных, конечно, якобы школьных, тонов. Пышные нижние юбки (с собой принесли, что ли?) добавляли изящества. И в целом в облике девчонок что-то изменилось.

Аля и Галя промаршировали мимо Ольги к лестнице. Вот оно что, подкрасились! Тушь, розовая помада, у Али появилась чёрная «мушка» в точно найденном месте, в уголке рта. 

План созрел окончательно, да на ловца и зверь бежит.
Любимый племянничек, а заодно и ученик ее класса, дефилировал по коридору к залу, обнимая за талии Алю и Галю.
- Белов, ты мне нужен, - окликнула Ольга Михайловна.
Нахальный Максим своими могучими спортивными ручищами сдвинул - сблизил девочек, обе хихикнули и отклонились назад. Он что-то прошептал сразу обеим и только тогда подошёл.
- Тётка, тебе чего? Я занят!
- Макс, мы в школе! Я тебе не тётка! По имени - отчеству и на вы! – Ольга выразительно принюхалась. -  Так, сигареты у отца спёр, молодец. Максим, сделаешь, как я велю. И без пререканий, пожалуйста!



                Светлова и Белов
                ************************

Маша вернулась в зал. Стулья уже стояли вдоль стен, с потолка свисал большой зеркальный шар, на него направили острый луч прожектора. Валдис сказал своё «раз-два-виенс-диви-трис*, поехали!» и запустил музыку. Всё грамотно, модное спокойное танго.

Маша нашла место в углу, открыла книгу, полюбовалась Киркиным каллиграфическим почерком с элегантными завитушками, инициалами «на память». Стулья вокруг неё освобождались один за другим. Как всегда. Ещё минут пять максимум…
- Машка, и долго мне так стоять? – раздался голос  Белова. – Бросай ты своё печатное слово, пошли, потопчемся.

Маша в недоумении вскинула голову. Максим нетерпеливо забрал книгу и положил на соседний стул. Взял Машу за руку и довольно резко заставил встать.

Беловы и Светловы жили в одном доме. Когда дети были совсем маленькие, мамы по очереди их пасли. В пятилетнем возрасте Маша и Максим отчаянно подрались. Родители не могли сообразить, как правильно реагировать: вырванный клок волос и укушенное распухшее ухо требовали немедленных воспитательных санкций, но бойцы так ревели от боли…

Маша, если успевала, рисовала для Макса контурные карты, а когда они попали в одну смену в пионерский лагерь, Максим целый месяц учил Машу играть в пинг-понг.

А вот танцевали они впервые. У Машки оказалась гибкая талия. Двигалась она прекрасно, это как раз не удивительно, чувство ритма профессиональное. Макс по-кроличьи подёргал кончиком носа:
- Машка, почему ты духами не пользуешься? Попросила бы у Али, она «Быть может» принесла.
- Какая муха тебя куснула и куда? Я уже домой собралась, и всем привет - ты объявился. Плясал бы со своей Алькой и нюхал.
- Здрасьте! Сама же нажаловалась Ольге, что  тебя не приглашают, потому что дылда вымахала, ещё и прыщ на лбу вылез. Она мне поручение дала, тебя выгуливать. По-соседски вроде бы как бы…
- Что я нажаловалась?! Кому?! Ты в своем уме? – шёпотом закричала Маша и остановилась.
- Давай без сцен, - мгновенно разозлился Максим. – Алка, Галка и Кирина твоя слышали! Ольга меня шантажнула, папин «Филип Моррис» унюхала. Двигайся давай! Ещё скандалов мне не хватает!

Маша оглянулась. Аля танцевала с каким-то незнакомым парнем, поглядывала на Светлову и Белова и ехидно улыбалась. Галя в углу что-то рассказывала, кивала в их сторону, все смеялись. Кира отплясывала со своим Володечкой, что не мешало ей бросать сочувственные взгляды на подругу.

Дышать стало трудно, воздух не проходил в грудь. Голова пылала, коса раздражала  шею.
Маша знала эту музыку, ещё минуты две. Ничего страшного, танцуем к выходу. Потолок плавал, по стенам текли какие-то разводы. Танго заканчивалось.
Маша последним усилием сделала пируэт, на мгновенье прижалась спиной к груди партнера, сказала: 
- Принеси моего Экзюпери, и будь здоров, -  и вышла из зала.

Слёзы сдержать удалось, но видеть довольную улыбку этой дуры, классной руководительницы, Маша не могла. Быстро проскочила мимо неё  на лестничную площадку.
Макс принес книгу, отдал Маше и, запинаясь, с виноватой интонацией произнес:
- Так это что, Лялина инициатива? Да уж, насильное затягивание в рай – коронный номер. Она так маму с детства уделывает…
- Всё, инцидент исчерпан. Иди, развлекайся. Духи выдохнутся, они нестойкие.

Светлова развернулась и не спеша, с достоинством начала спускаться. Выдержки ей хватило ровно на три ступеньки.

Максим увидел, как поникли плечи, правая рука дёрнулась куда-то к глазам.
- Так, стой. Ты за весь вечер на улицу ни разу не выходила? Там снег пошёл, скользко. Ещё навернешься, ручки – крючки свои драгоценные переломаешь, невосполнимая потеря для музыкальной культуры республики и страны. И вообще, у тебя сигареты есть?
- «Фильтр»,- ошеломленно ответила Маша, - в пальто…

Из школы домой они шли вместе, наверное, в тысячный раз. Максим нёс сумку с нотами, выходными туфлями и «Маленьким принцем» - тоже ничего экстраординарного. Но оба чувствовали, что-то изменилось. Молчание, вот что было внове, необычное напряженное молчание. Макс попытался поддержать поскользнувшуюся Машу, не успел, она сама схватилась за его рукав - и отдернула руку, будто обожглась.

- Тебе имя Твигги что-нибудь говорит? – наконец спросил Макс.
- Слышала, какая-то англичанка. А что?
- А то, что твоя фигура может стать эталоном, и все эти коровки будут завидовать тебе, жирафе…
Маша сделала вид, что собирается дать по шее, Максим сделал вид, что уворачивается. Напряжение исчезло.

- Слышь, Михрютка, я так и не понял, у вас решено, куда ты поступаешь?
- В принципе, да. В консерваторию я не пойду, слух у меня не абсолютный. Хороший, но этого для профессиональной деятельности недостаточно. Попробую в МИФИ, там экзамены в июле. А если не получится, то в Бауманское. А у вас?
- Папин Ленинград, само собой. А там – или в политех на математику, или в ЛГУ на мат-мех…
После долгого молчания Макс тихо произнес:
- Маш, а почему бы нам не скоординировать планы? Или я с тобой в Москву, или ты в Питер… Ко мне…

Медленно падал снег, крупный, пушистый. В полной тишине тихо зазвучал нежный си-бемоль. Музыка небесных сфер полифонически расширялась, окутывала Машу и Максима невидимым, неощутимым флёром. И оба понимали, что как было, уже никогда не будет. То новое, что пришло сегодня, останется с ними навсегда.

   

 

*****************
* виенс-диви-трис (латышск.) - один-два-три