Графиня

              - Аннаааааа! Тишина…… - Аннаааааа…..Ничего…. - Да ты оглохла , чё ли?
              - Ась? Пошла нафиг! Щас моих Герду и Кая до инфаркту доведёшь. Роня , маленькая , словно воробышек , старушка , щупленькая ,во фланелевом буро - малиновом халате и  в аккуратном передничке , украшенном пёстрой тесьмой вокруг большого кармана , пришитого  посередине ,  влезла на старенький деревянный крашеный в голубой цвет табурет и держась за железный карниз  окна пыталась докричаться до своей подруги , спрятавшейся по её мнению где то по ту сторону стены , там , в глубине квартиры.
              - Ну ,  где ты там?..а?
              - Не ори говорю! - Анна Евграфовна , полная противоположность тщедушной Рони , очень полная , напоминающая мешок с мукой , такая же маленькая , седая как лунь, голубоглазая старушка , сидела по ту стороны стены на  таком же табурете - близнеце. Последние годы жизни она подпирала эту стену с утра и до ночи , в надежде , видимо , что стена вдруг когда то растворится и даст ей свободу. Но стена оставалась непреклонна - Евграфовна , а попросту Графиня , вот уже много лет плохо ходила и , оказавшись узником своей собственной квартиры , мечтала только об одном: выйти на улицу. Поначалу , когда ноги её ещё чуть - чуть слушались , она выглядывала из кухонного окна , в надежде слиться с улицей и  людьми , не замечающими её бегущими по своим делам , догнать всех собак , тоже бегущих куда то , пересчитать все автомобили , проезжающие по двору бесконечной вереницей и научить уму разуму чужих детей и внуков , копошащихся  и орущих под её окнами. Но эти проклятые ноги никак не давали ей этой возможности.
                Некогда , она смело выходила во двор выхлапывать дорожку , даже не одевая чулок зимой , ходила за две остановки в хлебный с интересным названием "Крепыш", ведь там были такие вкусные , хрустящие батоны с одноимённым названием , бегала за свежими листьями салата для своих волнистых попугайчиков - Кая и Герды  и много ещё чего. Но и  это маленькое счастье передвижения , освещающее её одинокую старость,  в один прекрасный день кончилось.
                С Роней Графиня была знакома полжизни , когда ещё даже не была пенсионеркой ,  продавая разную огородную зеленушку на центральном рынке по выходным в дачный сезон.
                - Платим за места!...Обилечиваемся....Обилечиваемся!...Кто жаждет мне дать денежку - кричала горластая , напоминающая ржавый гвоздь Роня , тоже ещё не такая старая , но уже давно  бывшая пенсионеркой. - Чо молчим? Щас заставлю жрать вашу ботву!Она не выглядела ни грозной , ни доброй , но её все боялись:она запросто могла сдвинуть бумагу или плёнку с продаваемым урожаем и поставить на кровью отвоёванный метр прилавка в пять утра какой нибудь божий одуванчик с тремя пучками рублёвого  лука , не взяв с него ни копейки. Завидев Роню , большинство торговок поджав губы , нехотя доставали отложенную с прошлой продажи заначку за место и молча подавали ей её. Те , у кого было мало денег , заискивающе стреляли глазами и начинали путаясь в объяснениях , что то бормотать и тоже протягивали свои копейки или рубли. Роня , проработавшая пятнадцать лет "обилетивальщицей" , была уже неплохим психологом и увидев таких бедолаг , без разговоров брала у них деньги и клала их себе в карман , но билет не выдавала. Графиня на правах соседки по двору платила в половину , но и только: на тот момент они ещё не были подругами. Дружба между ними возникла , когда Графиня , наконец то , вышла на пенсию  и пополнила ряды старушек , сидящих на дворовых скамейках. Получив удостоверение пенсионера , она не стала продолжать свою трудовую деятельность и поскучав с полгодика в квартире , на законных основаниях с утра , как то вылезла во двор и уселась на пустую скамейку. Последствия не заставили себя долго ждать.
               - Это чо за дела?..а? Иди откудова пришла! - Роня , увидев из окна  своё , занятое на скамейке место , бросила смотреть бесконечную Санта Барбару и ринулась на улицу , отстаивать свои права.
               - Купила , что ли? - Графиня была непреклонна . - Это тебе не рынок твой! Сама вали откуда припёрлась! Она подняла руку и показала палец , испугавшись саму себя. - Не заплачено , значит не твоё! Роня , офигевшая от такой наглости , не знала что ответить  и теперь стояла рядом со скамейкой , хватая воздух , словно рыба , выброшенная на берег.
               - Что , съела? - Графиня гордо, как настоящая дворянка , скосила свои  глаза и  смотрела на старушку и она , мелкая и беспомощная , похожая на ребёнка - старичка , вызывала у неё два чувства: жалость и смех. - Ладно , садись уже , не драться же нам. И указала на свободное пространство скамейки.
               - Вот ещё! - задрала нос вверх Роня и гордо удалилась назад , в свою квартиру. Ей было больно и обидно за себя , ведь она относилась к соседке по человечески , по соседски? Так ей по крайней мере казалось. Целый месяц графиня гордо сидела на скамейке  в дождь и жару , обжигаемая солнцем и ненавистным взглядом Рони , смотрящей  из окна напротив на сданную ею позицию. Но однажды случилось чудо:как обычно поутру , выглянув из окна , Роня не увидела своего врага. ни  на следующий день , ни через неделю. Роня заволновалась. Куда она могла деться? - недоумевала старушка и не зная ответа , решилась пойти в разведку. Постряпав сырники на маленькой чугунной сковородке , верой и правдой служившей ей полвека , она накинула стряпню вафельным полотенцем и перебежав от подъезда к подьезду , позвонила в квартиру Графини. Тишина за дверью только встревожили её ещё больше.
               - Ты там? - заорала она во весь свой голос , который у неё ещё оставался в её почти восемьдесят лет и на её крик раздался ответ , не громкий и явно болезненный.
               - Тут я ,  болеюююююю…Обезножила совсем! артроз проклятый замучил....Роня поняла , что что то нужно делать и закричала снова:
               - Дверь открой!  Роня заволновалась. - Что там у тебя? В квартире никто не отзывался. Выбежав из подъезда , она позвала со двора мальчишек и они влезли в окно Графини , открыв её входную дверь. Анна Евграфовна сильно приболела и лежала в затхлой квартире без движения. Так началась их дружба , продлившаяяся почти десять лет . Несмотря на разницу в возрасте , они вскоре сблизились так , что они уже не могли и дня прожить друг без друга. Одиночество  соединило их , словно две половинки одного яблока - грубую , но болезную и беспомощную Графиню и шуструю , вполне здоровую Роню. У Рони сын жил в Израиле и она  скучала не столько по нему , вечно отсутствующему , но по большому количеству людей и суете огромного рынка , по его шуму и вечной движухе , не дающей отдохнуть ни минуты. Но время потихоньку пригнуло её к подруге , как бывает с двумя близко растущими деревьями и они превратились в единое целое. Роня целыми днями бегала от своего дома до дома Графини , таская в руках свою любимую сковородку. Графиня стала её ушами и семьёй. Поджав губы ,и вечно страдая от ненавистного артрита ,  она часто слушала молча , изредка вставляя в однобокий разговор слово или фразу.
               - Ты на рынок сходи! Герда с Каем салатика свежего хотят , вишь , сердятся? Всё по клетке раскидали? Попугаи действительно , уже третий день были без хрустящих листьев салата и негодующе кричали в клетке , требуя порядка , к которому их приучила хозяйка.
              - Щас, щас, Аннушка! - бормотала радостно Роня и быстро влезая в свои туфли , выпорхнула из квартиры подруги.
              - Только горький не покупай , попробуй!...а то они есть не будут - Графиня стала полноправным генералом своего маленького войска , состоящего из одного солдата. А Роня была этому несказанно рада.
                Дружба их продолжалась долго и они потихоньку состарились , а Роня и вовсе приблизилась к девяностолетию. К ней вернулся из Израиля сын , тоже давно уже пенсионер и она стала реже ходить к своему генералу , не больше двух - трёх раз в день. Старость добавила обоим к имеющимся болячкам склероз и он то и развёл подруг по разным сторонам фронтов.
                Роня , накануне праздника "Восьмое марта"  напекла оладьи на своей сковородке и потащилась к Графине.
              - Аннушка , вот тебе , поешь! Они сели пить чай и , как всегда , Роня болтала за двоих , часто поддакивая сама себе. - Ну как , вкусно?..да , Анна? Анна молча кивала , прихлёбывая горячий чай из глубокого блюдца. - Я завтра ещё напеку. Да , Анна? Назавтра Роня обнаружила , что любимой сковороды нет. - Вот дура старая , забыла у Евграфовны - бормотала она и пошла к той забирать сковороду.
              - Анна , я щас лепёшек напеку , где сковорода моя?
              - Чевооооо?...какая сковорода?- Анна недовольно посмотрела на подругу.
              - Да вот эта! Роня радостно указала на стоящую на газовой плите "Лысьва" сковороду.
              - Ещё чо надумала! Когда она твоя то была? Роня опешила. - С ума сошла! Всю жись моя была , сколько себя помню! Анна надув губы и сложив руки кренделем уставилась на подругу.
              - Это же моя…ты чевоооо - пыталась отстоять свою вещь Роня , но куда ей было тягаться с генералом , простому солдату.
              - А ну брысь отсюда! Мне чужого не надо!...моя это сковородка , моя! Роня , сглотнув и так ничего и не поняв , попятилась к выходу. - И шоб я тебя больше не видела! Анна шумно дышала , не понимая , почему её хотят лишить её же имущества. Роня тихо выскользнула из квартиры подруги и засеменила к себе.
                Всю весну, лето, осень и зиму она выглядывала в окно и пялилась на окна подруги , но ничего так и не увидела. К Анне стала ходить её племянница и Роня потихоньку стала угасать , потеряв весь интерес к жизни.
                Сначала умерла Анна , а затем и Роня , так и не поняв , в чём была её вина , впрочем об этом ей так никто  и не сказал.