41. Лагерный иврит

Бывший «заведующий» средствами массовой информации в администрации российского президента, перестав быть таковым, сосредоточился на деятельности в Государственной думе. В качестве своей первой думы на новом поприще г-н Мих. Полторанин, ещё позавчера обвинявшийся «красно-коричневыми» в верной службе «тель-авидению», высказал такое мнение: телевидение и пресса России пропагандируют-де «русофобию» и вообще говорят и пишут не по-русски, а на «лагерном иврите».

В Израиле (по крайней мере, в русскоязычной прессе) немедленно заметили метаморфозу вчерашнего «демократа», и появились статьи-отповеди новому спасителю России от еврейской скверны…

В целом солидаризируясь с коллегами, не могу с ними согласиться в одном, пожалуй, пункте: им показалось в новинку понятие «лагерный иврит», а меня оно обожгло ярким воспоминанием.

… Летом 1954 года, с началом хрущёвской «оттепели», были разрешены свидания с родственниками заключённым так называемых особых, режимных (то есть, фактически, каторжных) лагерей. Сказать точнее, такие лагеря вообще были ликвидированы и переведены на статус обычных, где свидания разрешались. И я, в то время 23-летний выпускник пединститута, поехал сперва к отцу – в воркутинский «Речлаг», а затем к маме – в «Дубравлаг», в Мордовию.

Итак, Воркута… Оформив пропуск, я подошёл к «вахте» (контрольно-пропускному пункту у входа в лагерь), увидел издали знакомую фигуру папы, родные, слезами радости блеснувшие глаза, рванулся навстречу – но вдруг был остановлен грозным начальственным окриком.  Чубатый старшина войск МВД, грубо оттолкнув моего отца, пропустил меня в общую комнату для свиданий и стал остервенело рыться в моём рюкзаке. Не обнаружив запретных вложений, он позвал отца,, а сам с большим неудовольствием удалился.

– Он тебе делал  ШМОН? – таков был первый вопрос отца после объятий и поцелуев (мы не виделись 5 лет!)

– …Делал – что??? – удивился  свежеиспечённый выпускник отделения русской филологии, не знакомый с некоторыми явлениями в развитии свободного, могучего и прекрасного …

Уже в следующую секунду я узнал, что ШМОН – это, по-лагерному и тюремному, обыск; ШМОНА’ТЬ – обыскивать…

Наше свидание с глазу на глаз продолжалось пять дней, отец беспрерывно рассказывал о тюремно-лагерной жизни, и всё это время я с изумлением слышал из уст этого высокоинтеллигентного человека, никогда не употреблявшего в речи грубых, вульгарных слов, знатока русской поэзии и мировой прозы, множество  выражений, для меня диковинных, значение которых он, правда, тут же мне раскрывал: ПАРАША (ёмкость для нечистот, но также и ложное сообщение, слух), МУСОР (представитель сыска, доносчик, он же – СТУКАЧ), МАСТЫРКА (фальшивая или искусственно вызванная язва, чтобы освободиться от работ) и т. д. 

Приехав через много лет в Израиль, я вновь изумился – на этот раз тому, что многие из слов блатной «фени» восходят, как это ни прискорбно, к древнейшим корням «лашо’н код’еш» - «святого языка» иврит, - языка ТАНАХа (Библии)!..

Происхождение некоторых таких слов тюремно-лагерного сленга я рискнул исследовать самостоятельно, вовсе не собираясь обнародовать результаты и, во всяком случае, не претендуя на безошибочность своих доморощенных суждений. Однако и сверялся с профессиональными работами. Экстравагантное высказывание г-на Полторанина заставило меня поделиться с читателями результатом наблюдений.

Итак, ШМОН происходит, вероятнее всего, от числительного «шмонэ’» (восемь). Когда-то, ещё в царские времена, поверка узников приходилась  именно на восемь часов вечера – так уверяют исследователи. Лично я считаю возможным и другое толкование: траектория движения обыскивающей ладони, шарящей по карманам и всем тайникам, напоминает затейливую кривую, «восьмёрку»…

Слово ПАРАША – вовсе не от уменьшительного варианта русского женского имени Прасковья, а, вероятно, от ивритского «пэраш» (толковать, комментировать). Есть, правда, в тюремной лексике и упомянутый уже омоним, обозначающий бочку для экскрементов в камере или бараке, но и тут возможна этимология от «афрашот» (выделения)…Так или иначе, но милое когда-то русское девичье имя оказалось в наши времена полностью скомпрометированным: когда я в молодые годы, работая в школе, вздумал было почитать семиклассникам  «Медный всадник» и едва дошёл до строк: «… вдова и дочь, его Параша, его мечта…», - раздался дружный хохот всего класса, и «мы с Пушкиным» так и не смогли исправить положение…

Слово МУСОР, которое я когда-то считал просто метафорой (ведь называют же  братья сабры (коренные израильтяне) нас,  представителей алии из СССР – СНГ, не слишком почтительным словечком «зе’вель» (которое и означает мусор!),  имеет более  вероятное происхождение от ивритского «мосе’р» (доносчик). … 

МАСТЫРКА  - от ивритского «мастир» (прятать, скрывать). Нетрудно обнаружить истоки жаргонизмов ХАВИ’РА (подпольная воровская явка – от  «хавера’» (подружка) или «хевра’» (компания); КСИ’ВА  (поддельный документ) – от «ктива’» - процесс писания, и т. д. Или вот такая, с дореволюционных времён известная «специализация», как проститутка-ХИПЕ’СНИЦА (так называют тех представительниц древнейшей профессии, которые обирают своих клиентов, когда те спят; «хипу’c» - это и есть поиск…}

  Небольшие отклонения в звучании слов легко объясняются особенностями ашкеназийского произношения: ашкеназы (евреи европейские) говорят, в словах ивритского происхождения, «с» вместо «т», «у» вместо «о», смещают ударения и т. п.

   Каким же образом иврит проник и внедрился в русский язык – тем более, в столь специфичную сферу? Можно было бы (а для юдофобов – особенно соблазнительно) предположить, что его туда  привнесли именно евреи, тем более, что определённая  часть уголовных элементов рекрутировалась в этом этносе, а еврейские мальчики изучали древнееврейский язык  (основу основ современного иврита) ещё в хе’дерах (еврейских начальных школах), а затем и в ешивах (иудаистских духовных училищах)… Спору нет, какая-то доля евреев была среди обитателей воровских МАЛИН (а, кстати, и это слово, означающее воровской притон, ивритского происхождения, а вовсе не от русской   «ягоды малины», но, скорее всего, от ивритского «малон» (гостиница)!.. Да, были евреи и среди уголовников, - их мир ярко отобразил Исаак Бабель в своих «Одесских рассказах».

Но чтобы превратиться в основу тайного уголовного сленга, русской «фени», эти слова должны были  знать не только евреи, но гораздо больший круг лиц из  преступного мира. И вот что необходимо учесть: огромное число уголовников в России и Украине ещё с ХVI  века, если не раньше, происходили из учеников бурс и других духовных училищ. То были попы-расстриги, беглые монахи, семинаристы… Вспомним сцену в корчме из пушкинского «Бориса Годунова»! Отца Мисаила, Варлаама, а особенно Григория Отрепьева…  В Слободской Украине и теперь бытует словечко «ракло», происхождение которого – от учащихся бурс «святого Ираклия». Быт и нравы бурсы ХIX века показал в своих очерках Помяловский, - ранее бурсаки вряд ли вели себя  благообразнее! Да вспомните и «Тараса Бульбу» Гоголя – сыновья Тараса учились как раз в такой  «вольнице». А чему учились? – В программы духовных училищ, бурс, семинарий входили и древние языки – среди них и древнееврейский. Словечки из него, понятные только тем, кто его учил, как нельзя лучше подходили для возникновения тайного сленга уголовного мира. Но – не только они! Много использовалось корней из других источников. Например, слово «феня»: считают, что оно откололось от «офени»: так назывались коробейники, ходившие с товаром по деревням, - у них тоже был свой тайный язык, частично вошедший в … «феню»

В итоге из различных источников и сформировался русский уголовный сленг, воспринятый в  годы ГУЛАГа его многочисленными обитателями. Для которых было важно, чтобы существовала такая ветвь русского языка, которой выучивают друг друга узники тюрем и лагерей, но за знанием которой не поспевают тюремщики и надзиратели.

Для создания такого жаргона одного лишь иврита было недостаточно. Происхождение некоторых слов «фени» довольно спорное. Возьмём, например, слово КОРЕШ (дружок, приятель, подельник…). Считать ли его производным от русского «корень», «корешок»? Или от еврейского варианта имени персидского царя Кира – известного из истории  доброжелателя евреев (в Израиле в его честь называют улицы – вот и в нашей маленькой Афуле есть «Рехов Кореш» – улица имени царя Кира!)

Но вот, например, такое широкоупотребительное словечко, как «кайф» или «кейф» (удовольствие, «балдение»), - оно и в иврит вошло из арабского! Совершенно русские истоки – таких словечек, как СТУКАЧ, МЕДВЕЖАТНИК (взломщик сейфов), КОРОЧКИ (штиблеты), БОЧАТА (наручные часы), ПЕРО (НОЖ) и др. 

Отечественный, исконный характер «воровского разговора» показан  ещё в «Капитанской дочке» Пушкина – вспомним беседу хозяина постоялого двора с Гринёвским «вожатым» (который потом оказался самим Пугачёвым): «Заткни топор за спину – лесничий ходит…» и т. п.

Так что «лагерный» сленг с ивритом совпадает лишь частично. Придётся разочаровать г-на Полторанина: множество засоривших не только звучание теле- и радиопередач, но и всю современную русскую речь словечек («тусовка», «обана’» и др.) не имеют к ивриту, да и к лагерям, никакого отношения.

Вместе с тем, есть масса примеров, когда иноязычные заимствования обогащают  русский язык, добавляя в палитру его синонимов новые оттенки значений. Можно вспомнить и примеры из иврита. Например, древнее еврейское слово «хохма’» (мудрость) вошло в русский как «хо’хма»: «шутка, розыгрыш, что-нибудь смешное» - так определяют значение этого слова словари, но, полагаю, если этого достаточно, то не потребовалось бы вводить в ряд синонимов это нерусское слово… Нет, хохма – не просто шутка и розыгрыш, но такие, которые заключают в себе особенный смысл, – необычные, нестандартные!

Нет худа без добра! Во многом благодаря лагерной «фене» иврит навсегда вошёл – пусть и малой своей частью – в состав русской лексики (например, в произведениях А.И.Солженицына – да и его ли одного?!) и теперь ни один парламент не в силах его оттуда выкорчевать. Да и вообще заимствование чужеродных корней в любом языке означает  далеко не всегда его засорение – чаще всего, напротив, его обогащение и развитие. Даже в современный иврит, на страже чистоты которого стояла и стоит специальная академия,  прочно вошли не только отдельные русские суффиксы: кибуцНИК, мошавНИК (члены сельскохозяйственных объединений – кибуцев и мошавов), клумНИК (ничтожество), нудНИК (перевода не требует!), катанЧИК (малыш; «катан» - просто маленький), но и некоторые корни и слова целиком – например, БАЛАГАН (который, впрочем,  и в русский явился со стороны…)

Гораздо более загадочным и любопытным выглядит сходство некоторых древних корней  в иврите и русском:  шеш – шесть, «решет» (сеть, система) – решето,  «решут», «ришайон» (лицензия) – разрешение,  «сейва» (седой) – сивый (то есть тоже седой),  «кляла’» - проклятие, «шала’х» - слал, шлю, «рис» - ресницы, «гуля’» (свобода) – гулять («так уж гулять!»), «кровим» (родственники) – кровные… Даже еврейское «яреах» (луна) и русское «ярило» (солнце) – тоже, возможно, где-то …«кровим»…

Так что русским людям – в том числе и г-ну Полторанину – от иврита теперь никак не отделаться: пришлось бы отказаться от кучи русских «природных» слов.

Когда же наблюдаешь метаморфозы нынешних полтораниных, одна фраза нейдёт с ума, причём, если  и на лагерном, то уж никак не на иврите: как же вовремя мы, братцы, оттуда  СМЫЛИСЬ, СЛИНЯЛИ, СВАЛИЛИ!

Какие чудесные, истинно русские слова!


                «Новости недели» (Тель-Авив), 25 марта 1994 г.
(с некоторыми дополнениями и изменениями, внесёнными в июле 2013 г.)