В морге

Gaudeamus igitur... et cetera


1.

В мрачном подвале сидим вчетвером:
я и ты, две знакомых девицы,
тихо пьём - глушим банками ром,
весело нам - неохота давиться.

Мы на этих столах, прИдет час, полежим.
Вскроет брюхо нам старый прозектор,
а пока поживём? а пока погудим.
- Распечатай нам новую, Спектор.

- Пей, Валюша, и, Наденька, пей.
После ляжем мы в ряд с мертвецами
мертвецов этих самых мертвей...
Хлеб ломайте, пожалуйста, сами.

Мы живём только раз, но ведь в этом и суть -
жизнь сосёт кровь почище вампира.
Положил я мозги на Валюшину грудь,
вынул мятую пачку "Памира".

На гитаре бренчит Спектор чудный мотив,
и чулок поправляет Надюша.
Спектор песню поёт, что остался он жив,
а противник его был задушен.

Там, за окнами, полчища труб,
бьются волны телами о скалы;
здесь на взрезанный пуп удивляется труп,
зубы жёлтые насмерть оскаля.

Ну, а нам всё равно, льём в бокалы вино,
гладим девушкам голым коленки.
Там, за окнами, ночь, нам в подвале кирно,
и пульсуруют весело венки.

2.

Мы уходим до Утра. На улице - мразь,
нечто среднее света и мрака.
Морось нудная в душу влилась,
вслед за нами хромает собака.

Ну, пока. Ну, пока. Ну, пока. Ну, пока.
Ночь закончилась. Кончились блудни.
И чугунные в небе висят облака.
Это - день. Это - явь. Это - будни.

Что ж, пора отряхнуть с себя сонную дурь,
бросить тело и душу на торги.
А потом наши листья бумажных купюр
мы прокутим с подружками в морге.

Вот троллейбус пришёл. Полон трупов салон.
Все мы едем в одном направленьи.
Я влезаю меж них, разбивая бетон,
слышу только тугое сопенье.

И троллейбус ползёт. От натуги он жалк.
Обтирает о пузо баллоны.
Обгоняет его без труда катафалк -
он спешит, его ждут похороны.