Из цикла Сполохи

10 апреля 2013.

Весна. В этом году поздняя – ещё лежит повсюду снег толщиной в метр и больше, - полтора, два... Но весна без конца и без краю! Даст Бог, она – и всё, что за ней следует в порядке, так сказать, очереди, - станет добрее и милосерднее, чем минувшая зима
Первое, самое первое воспоминание в жизни. Мне года три-четыре. Новодевичий монастырь, в ту пору, в конце 1950-х, весь светящийся, искрящийся, блистающий в солнце. Сверкает всё, даже тень от дырявой крыши сарая (так кажется). Ранняя весна: грачи, галки, вороны, воробьи, синички, поползни... Лужи дымятся. Мы с отцом, взявшись за руки, прогуливаемся, я его о чём-то как всегда расспрашиваю, он сочиняет про себя стихи и делает вид, что слушает, но лишь мычит. У меня промокли ноги (жили бедно, не обращали внимания на прохудившиеся башмаки). И я знаю почему-то, что дома, неподалёку, около метро «Спортивная», ждёт некая благая весть. О которой пока никто не догадывается. Мне даже кажется (а может быть, стало казаться позже), что я уверен: бабушка, которую я никогда до этого не видел, приедет из ссылки в Селино. Так оно и вышло... А может быть, как в магическом кристалле всё слилось, причудливым волшебным образом перемешалось – но мне почему-то представляется тот далёкий день именно таким. Но самое важное, главное – то, что бабушка приехала. Это почему-то представилось мне событием вселенского масштаба. Была она совсем крохотная, метр сорок или что-то в этом роде, но огромные глаза её были полны чего-то такого, что я ни тогда, ни сейчас не понимаю (нам и не снилось)... И потрясающей растяжки руки, несоразмерно развитые сильные пальцы, которыми она гениально играла Листа, Бетховена (особенно «Так стучится Судьба»), Шопена.
 ·