Чада

               

   На уроке русской литературы, совсем юная учительница Мария Ивановна в высоким пафосом рассказывала о войне 1812 года.
Ее слова транзитом пролетали мимо ушей ученика Толика Непочатого, по кличке Чада, и благополучно уносились вдаль.
   Заметив это, преподаватель поинтересовалась, о чем думает этот ее ученик. Тот, наморщив лоб, спросил, участвовал ли директор их школы в этих боевых действиях?
   Та терпеливо объяснила, мол, Арсений Иванович родился в этом двадцатом веке и никак не мог воевать в восемнадцатом. Но, он успел побывать на фронте и даже имеет ранение руки.
   Всем ученикам школы был знаком директорский указательный палец правой руки с изогнутой под прямым углом последней фалангой, что никак не мешало, однако его владельцу вести уроки по рисованию.
 Девушка, еще не понимая, с кем вступает в схватку, легкомысленно спросила?
   - Все понятно?
   - Не все.
   - И что же?
    -Не понятно, как таким кривым пальцем, у него, получается, ковыряться в носу? Наверно это страшно неудобно? Да и мозги поцарапать можно.
   По классу прошелестел смешок, предвещавший бурю.
   Учительница, считавшая, что в общении с учениками не должно оставаться неясностей, решила ответить столь интимный вопрос подростка таким образом:
   - А, может он в носу как раз и не ковыряется? Не нужно это ему! 
   - Как не нужно? Что же тогда у него там делается? Без этого никак нельзя. Гигиена! Как вот вы на пример..
   Мария Ивановна категорически замахала руками, не желая, что    тот развивал эту тему и на ее примере. Но и отступать она не собиралась.
   - А, может он делает это, как все воспитанные люди, носовым платочком?
  - Ну, так это при насморке, а вот когда все в норме, тут уж без пальца не обойтись! Да и дышится после этой процедуры
несравненно легче!
  - Но, ведь, в конце концов, есть другие пальцы, и другая рука - ,чуть ослабила отпор учительница
    Смех в классе усилился.
  - Э, нет, возразил Чада, - указательный палец правой руки в таком деле ничем не заменить. Если ты конечно не левша. А, Арсений Иванович у нас не такой.
   И опять раздался, компрометирующий учителя веселый и громкий смех.
    Мария Ивановна попыталась вернуть внимание учеников в русло темы войны 1812 года, но это ей не удалось. Уставшим ученикам на четвертом уроке видимо уже требовалась психологическая разрядка, вот они ее получили в виде провокационных рассуждений Чады.
   И, тот, перехватив инициативу в свои ловкие руки, вещал дальше:
   - А, я читал, что был такой игрок в боулинг, прославившийся умением делать потрясающие крученые броски шаром по кеглям благодаря своему кривому пальцу на правой руке.
   Снова класс наполнился дружным громким смехом, отозвавшимся в пустых гулких коридорах школы. Высоченная дверь в класс тихонько открылась и на пороге возникла грозная фигура, никогда не улыбающегося  директора. Смех разом стих.
   Мария Ивановна повернула свое ставшее пунцовым лицо в его сторону и замерла.
- Доигралась, - со страхом подумала она, – Вот тебе прогрессивный подход к воспитанию учеников.-
   Пока она что-то лепетала Арсению Ивановичу, тот задумчиво и бесстрастно осматривал класс и учеников в нем.
   Правую руку он задумчиво поднес к лицу и стал своим крючковатым пальцем потирать длинный нос, словно намереваясь совершить оным какое-то привычное для него действие.
   Все еще стоящий, у своей парты Чада, многозначительно кивнул  учительнице на манипуляцию директора, от чего та растерянно опустила свои красивые глаза.  Раздался дружный хохот.
   Грозный директор, своим профессиональным чутьем уловил, что дознание причины такого поведения детей здесь не уместны, что-то тихо сказал оторопевшей девушке и как всегда невозмутимо вышел из класса. Чувствовалась в нем армейская закалка.               
   Прозвучал спасительный звонок с урока. Мария Ивановна быстро продиктовала ученикам задание на дом, захватив классный журнал, не помня себя, быстро вышла из уже притихшего класса.
   Кто-то из учеников высказал, резонное предположение, что она подалась на экзекуцию к директору. Всем стало жалко учительницу, и они скрытно двинулись за ней к кабинету главы школы.
   Подойдя к нужной, обитой черным дермантином двери, Мария Ивановна увидела, что там хозяйничает уборщица тетя Даша, наводящая порядок. Приходилось ждать. Арсений Иванович подошел неслышно, пригласил жестом девушку в кабинет,
вошел за ней, прикрыв за собой тяжелую дверь.
   Тетя Даша, подхватив ведро с водой, швабру с мокрой тряпкой, тактично вышла вон, прикрыв на ходу локтем дверь, которая на свое место стала не плотно. Воспользовавшись этим, благоприятным для них обстоятельством, ученики облепили щель между створками и замерли, прислушиваясь к голосам, раздающимися из-за нее.
   На предложение директора, осветить причину такого веселья  учеников на ее уроке, Мария Ивановна живо откликнулась, рассказав все, как на духу, утаив только фрагмент со спорным применением кривого директорского пальца, для очистки его же носа.   
  Но, Арсений Иванович, имея богатый преподавательский опыт, уловил недомолвку и мотивируя тем, что в школьной работе случается всякое, предложил девушке рассказать все начистоту.
Тем более, что как он догадывается, в происшествии не было ничего предосудительного. Ведь ученики могут поставить в неловкое положение даже опытного педагога.
   И Мария Ивановна сдалась.
   До подслушивающих у двери ребят донесся громоподобный хохот грозного директора и как звон колокольчика их учительницы литературы. Дети испугано отпрянули от двери и на всякий случай бросились врассыпную. Смех продолжался долго. Наконец из кабинета вышли двое и вытирая слезящиеся глаза двинулись по своим рабочим делам. Покой им только снится…