Первый закон Ромеса 2

2.
Ромес выбрал очаровательное местечко – небольшую деревеньку, утонувшую в зелени садов, с мирно пасущимися на опушке леса какими-то замшелыми коровами, и там оставил Лайта одного на время.

Лайт остановился в домике, владельцы которого на лето сдавали комнату. Король отдыхал от всего, к чему привык. У него не было привычки вставать рано утром, и хотя раз на раз не приходилось, он предпочитал подольше понежиться в постели. Но как-то так получилось – то ли птицы громко щебетали, то ли солнце слишком ярко светило – но только Лайт одним утром проснулся раньше, чем обычно. Живя с Ромесом, он привык самостоятельно одеваться, умываться и причёсываться, и это играло ему только на руку. И этим солнечным утром, приведя себя в порядок, он вышел из полутёмной сырой комнаты, не имея определённого плана на сегодняшний день. Ромес дал ему способность по желанию превращать железо в золото и платину – по выбору. И Лайт увлёкся поисками конских подков, которые почему-то нравились ему больше всего из металлических предметов, производимых человеком. А подков, целых и сломанных, валялось в деревеньке и по всей округе превеликое множество, поскольку только здесь была действующая кузница.

Постепенно привыкнув к яркому солнечному свету, Лайт повернулся, собираясь направиться на лужок за деревней, поглазеть на замшелых коров, и тут натолкнулся на девушку, несущую большое ведро воды из колодца. Вода расплескалась, Лайт пробормотал:

- Ой, извините…

На что девушка, смущённо улыбнувшись, ответила:

- Нет, это вы извините, я же вас видела, но не рассчитала…

Впервые, не считая Ромеса, Лайт посмотрел на другое человеческое существо, как на равное себе.

- Разрешите, помогу? – спросил он, уже забирая у девушки ведро.

- Ой, ну что вы!.. – она не сопротивлялась. – Но только немного, я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел.

- Вас беспокоит чьё-то мнение? Если хотите, я могу устранить всех ваших недоброжелателей. Я совершенно серьёзно.

- Нет, не надо, пожалуйста! Да у меня их и нет. Вот разве что…

- Кто?

- Местный помещик. Деспот и дурак. Может, видели, она на двуколке ездит. А с ним его лысый блюдолиз по имени (или по кличке – никто не знает) Шашка.

- А, знаю таких. Раз уж речь зашла об именах, не назовёте ли мне своё?

- Милана. А вы?

- Лайт. У вас красивое имя, правда.

- Спасибо. Вот мы и пришли.

- Может, встретимся когда-то?

- Может быть. Найти меня нетрудно.

Лайту Милана по-настоящему понравилась. Было после этого ещё несколько мимолётных встреч, когда Милана и король издалека кивали друг другу.

Он не рассказывал ей о том, кто он на самом деле, сообщив только, что он – в отпуске. В конце концов он доверил ей тайну – то, что он умеет делать золотые платиновые подковки, а также место, где он их хранит. Милана его умению не особо удивилась, посчитав чем-то сродни обычному для здешних мест колдовству.

- Но ты будь осторожнее, - посоветовала она ему. – У нас достаточно завистников.

- Кроме тебя и меня, кто об этом знает? – беспечно отмахнулся Лайт.

Но оказалось, что знали. Однажды Лайт без всякой задней мысли перелезал через изгородь, чтобы сократить путь огородами, и тут ему повстречался тот самый лысый наушник помещика – Шашка.

- Мой господин желает переговорить с тобой, - важно заявил он.

- Не с тобой, а с вами, чучело! – презрительно ответил король, застигнутый верхом на заборе.

- По поводу этого, - осклабился Шашка, помахав в воздухе перед королём платиновой половинкой подковы.

- Хорошо. Веди меня к нему, - согласился Лайт, очень грациозно и с достоинством спрыгивая. Ему было просто интересно, что думает по этому поводу человек, в руках которого сосредоточена вся местная власть.

Помещик в глухом закоулке между домами дожидался в двуколке. Серый в яблоках рысак, поджав заднюю ногу, изнывал от бездействия, мух и жары.

- Зачем я нужен тебе? – напрямик спросил Лайт.

Помещик избегал смотреть прямо в глаза, поигрывал хлыстиком, перебирал вожжи, понапрасну беспокоя коня, который нервно дёргал головой, взмахивая длинными белыми ресницами, и огладывался через плечо на хозяина.

- Видишь ли, – начал помещик. – Ходят слухи, что ты знаешь дорогу, которая ведёт в долину сокровищ. Будто бы все эти подковочки оттуда.

- Какая ещё долина? – с недоумением спросил Лайт.

- Откуда же у тебя такое богатство? – допытывался помещик. Видно, он не верил в возможность превращения вещества.

- Да не существует никакой долины!

- Ах, нет? Ну смотри. Даю на размышления сутки. Если и тогда не надумаешь сообщить, где долина, пеняй на себя. Всё тогда будет на моей стороне! – помещик остервенело хлестнул жеребца по крупу хлыстом, конь дёрнулся и рванул с места неровной рысью. На ходу в двуколку прыгнул Шашка. Лайт проводил двуколку взглядом и пошёл к себе. Там он перепрятал подковы, а на их место положил кое-что другое. Больше в этот день его не тревожили.

Явился Ромес.

- Привет. И что ты будешь делать со всем своим имуществом? С этими подковами? – хотел он знать.  – Они ведь тебе не нужны. Так, приумножение богатств по старой памяти?

- Не знаю, - немного растерялся Лайт. – Оставлю здесь Милане на память.

- Неплохая память. Можешь даже ей сказать, где находится долина сокровищ.

- Разве она не выдумка?

- Нет, она существует. Сейчас я расскажу тебе дорогу.

- А скоро ты заберёшь меня отсюда?

- Тебе надоело? Прости, я не рискнул привести тебя в шумный мегаполис. Это пробная прогулка.

- Если бы не Милана, мне надоело бы гораздо раньше. Но она меня отвлекает.

- Ты не хотел бы, чтобы она была рядом с тобой?

- Нет, пожалуй.

- Почему?

- Я ни с кем не схожусь надолго. Она приятна, но… Она скоро начнёт меня тяготить.

- А со мной тебе не тяжело?

- Ты – совсем другое дело. Я не встречал людей, похожих на тебя. Ты уникален.

- Частично уникален, - поправил Ромес. – Что-то во мне есть такое, что не чуждо большинству людей. Но разговор сейчас не об этом. Если хочешь, мы уйдём отсюда завтра же.

- Хочу.

- Я зайду за тобой. Жди. Да, так насчёт дороги в долину сокровищ…

…Милана вышла на крыльцо с намерением полить цветы в палисаднике, и тут увидела, как по улице едет двуколка помещика, где сидит сам помещик и его блюдолиз Шашка, а сзади к двуколке присоединена арестантская тележка, и там сидит, скучая, Лайт со скованными за спиной руками. И в каком виде! Весь избитый, с кровоподтёками; его длинные бело-пепельные волосы свалялись, в грязи, шёлковая рубашка с тончайшим воздушным кружевом ручной работы, некогда белая, теперь порвана и испачкана. Однако Лайт не казался удручённым.

Милана, стараясь быть незамеченной, последовала за арестантской тележкой. Лайта привезли туда, где он хранил свои подковы. Его уже успели в чём-то обвинить, осталось только вынести приговор и привести его в исполнение. Судьи и арестант вошли в помещение, ранее используемое как склад; теперь же в нём осталось старинное пианино в чехле, кресло с потёртой обивкой и диван с просвечивающими там и сям пружинами. Возле пианино, под креслом, под отодвигающейся в полу доской находилось сокровище Лайта. До недавних пор находилось.

Короля швырнули на пол к голой стене, и он устроился там, слева от большого грязного окна, впускавшего всё же слишком много света, и комната, вообще-то маленькая, казалась неуютной, заброшенной, нежилой, и все звуки в ней раздавались особенно звонко, как это бывает в пустых помещениях. Шашка немножко побил Лайта ногами, но не особенно старался: было жарко. Лайта вполне устраивало такое усердие. И он улыбался окровавленным уголком губ.

- Сегодняшние побои – это только тонкий намёк на то, что с тобой может произойти вообще, если и дальше будешь упорствовать, - пытаясь развалиться на диване, чтобы пружины не кололи бока, с видимым удовольствием сообщил помещик.

Шашка взял у него хлыстик с намерением доказать Лайту правоту его слов. Но в комнатку ворвалась Милана с отчаянным воплем:

- Не надо его бить! Пожалуйста!

Она бросилась к Лайту, обняла его за шею, шепнув на ухо несколько ласковых слов, умоляя мучителей не причинять ему боли.

- О, нет, красавица, мы просто его казним! – оскалил в похабной ухмылке кривые зубы помещик. Он действительно собирался привести свои угрозы в исполнение.

- Я скажу тебе, где долина сокровищ, - прошептал Лайт Милане.

- Зачем?

- Просто будешь знать. Вдруг меня не станет? Жалко, если долина пропадёт. Ведь многим людям может пригодиться!

- Тогда скажи.

Король рассказал, в какое время выходить – это важно, поскольку долина не всегда на месте, - и как найти четыре дороги, и по какой из них пойти, и на какую свернуть, увидев высокое дерево… Шашка усиленно подслушивал, подползая, подкрадываясь со всех сторон, но король брезгливо отталкивал такую мерзость ногой. А Шашка всё подбирался и подбирался, и пинки Лайта становились всё ощутимее. Ничего лысый не узнал.

- Хорошо, - мстительно прошипел помещик. – Сейчас вы покажете мне сами, где хранятся ваши подковки, а потом громко расскажете про долину сокровищ. И если не ты, то твоя подружка точно!

Видимо, Шашка спёр вещественное доказательство не из тайника, а из квартиры Лайта, и понятия не имел о местонахождении тайника.

Между тем помещик вытащил из кармана газовый баллончик, приложил к носу платочек и выпустил сизое облачко из баллона. Король только чихнул, Шашка совершенно бессмысленными глазами уставился в окно; Милана мелко дрожала.

- Где ваши подковки? – ласково, в платочек спросил помещик. Милана судорожно глотнула, и её рука, как рука марионетки, начала медленно подниматься помимо её воли, пока указательный палец не остановился в том направлении, где раньше хранились драгоценные подковы.

- Вот-вот, продавец этого баллончика мне говорил, что будет такое действие газа на человека, - довольно прогудел помещик. – Теперь никому из вас не отпереться. Так что, сам достанешь, или мне придётся подняться?

- Я сам достану подковы, только освободите мне руки, - тихо, в предвкушении грядущего триумфа сказал Лайт.

Наверное, действие газа было кратковременным, потому что Шашка взвеселился, и Милана с тоской прошептала:

- Прости меня, я ничего не могла сделать… - и посмотрела на Лайта с растерянностью и ужасом.

- Всё нормально, их там нет, - так же шёпотом успокоил девушку Лайт. Ему уже сняли наручники, он растёр запястья и подобрался к тайнику. Пошарил рукой под доской пола и извлёк изящный сувенир, сюрприз для своих судей – крошку-пистолетик потрясающей убойной силы, слишком смахивающий на игрушечный, умещающийся на ладони, но вполне настоящий.

- Он шестизарядный, - известил Лайт, взвешивая пистолетик в руке, а затем выстрелил в потолок, осыпав всех штукатуркой и осколками кирпича. Помещик и его прислужник глазели на огромную дыру в потолке. Выстрел был бесшумным.

- Осталось ещё пять патронов, - сообщил Лайт. – Каждый из вас получит по две пули – они разрывные, как вы поняли, - и кто-то из вас – ещё одну по выбору. Я постараюсь, чтобы вы не умерли сразу. Только представьте: вот в ваше тело, раздирая кожные покровы, врезается кусок металла, горячими брызгами разлетается внутри, уродуя сосуды, мышцы, кости – без разницы, всё в кашу! А потом на стены брызжут алые капли и нечто серое – то, что довольно часто встречается у людей, ваших братьев, в черепной коробке. Развороченные кишки источают тёплую, тёмную, слизистую массу и слегка сжимаются, попав на воздух… И кровь… Повсюду кровь… - Может быть, Лайт и продолжил бы красочное описание последствий выстрелов из пистолетика, но тут помещик, выпучив глаза и зажимая рот руками, выскочил из комнаты. За ним бросился и Шашка, смертельно побледнев. Послышались малоприятные звуки, недвусмысленно указывающие на то, что их сильно выворачивает. Его величество Старлайт помчался следом.

Из стены вышел Ромес. Он откровенно хохотал, поприсутствовав при всей сцене с пистолетом. Чем это всё закончилось! Арестованный и его судьи стояли где-то рядком, переживая отвратительные минуты возвращения сегодняшнего завтрака обратно во внешнюю среду. Лайт всегда отличался особенной, королевской брезгливостью.

- Ты – друг Лайта? – спросила Милана, всё ещё глядя вслед королю. – Он мне рассказывал.

- Да, я его друг.

У помещика отпала всякая охота иметь дело с Лайтом. Вернулся Лайт – всё ещё бледный, но уже умывшийся у колодца. Ромес оставил его наедине с Миланой – проститься. Ему сильно не нравился странный красноватый блеск, появившийся в глазах Лайта. Это было уже знакомое явление, и Лайта просто необходимо поскорее забрать подальше от людей.

Милана сидела на стуле, от глаз к подбородку тянулись мокрые дорожки. Она не хотела расставаться с Лайтом он стоял перед ней, его тонкие аристократичные пальцы скользили по волосам девушки; ладони легонько сжали её виски.

- Подумать только, – с придыханием произнёс Лайт, - отнять жизнь так легко. А вот вернуть… У тебя такая нежная кожа, такие пушистые волосы, сияющие глаза… А я сожму чуть посильнее руки и раздавлю тебе череп. И ничего этого не будет.

Милана испугалась лихорадочного красноватого блеска зрачков Лайта, внутренне напряглась, но не отстранилась. Его пальцы пригладили её локоны, коснулись ушей, прошлись по подбородку и спустились на шею.

- А вот пульсирует жизнь в сонных артериях, - большие пальцы Лайта заняли места по сторонам от горла Миланы. – А стоит немного пережать их… - пальцы начали сдавливать горло девушки. – Так хочется причинить боль…

- Что ты делаешь? Опомнись! – прошептала Милана.

Лайт улыбался. В его глазах не было ни намёка на разумность. Абсолютное сумасшествие. Ногти Миланы царапали его руки, тело выгнулось; она всё ещё не теряла сознание, глядя в два окна безумия глазами, в которых постепенно мерк свет.

К счастью, Ромес подоспел вовремя. Он оторвал руки Лайта от шеи Миланы, выкрутил их назад. Безумный Старлайт впился зубами в его предплечье, но хватка Ромеса не ослабела. Лайт не чувствовал боли в вывернутых плечах вообще. Ромес подбил его ногу и толкнул. Лайт упал. Ромес махнул на прощание рукой приходящей в себя Милане и ушёл из её мира вместе с Лайтом.