Взгляд из деревни... Кн. 1, Ч. 1, Гл. 2. Борис Год

Глава 2. Борис Годунов определяет политику

         - Послушай, Файл, - продолжал Курсор, -  история Урала, да и Сибири в том числе, на мой взгляд, в военном отношении не представляет особо запоминающихся событий, сражений и вся в основном состоит из набегов аборигенов на северные окраины Российского государства и ответных экспедиций русских воевод, легко громивших городки местных князьков. Походы Ермака с восьмисотенным отрядом тому пример. Далее всю Сибирь, Дальний Восток, Камчатку и даже Аляску Москва не завоёвывала войсками, а получала как дар от предприимчивых русских разбойных людей. Цари их за это благодарили и призывали к дальнейшим захватам малонаселенных территорий.

        - Иван Кольцо с подарками, - поддакнул Файл.
        - Не только он, но и Атласов через сотню лет с дружиной всего в 120 человек покорил целую Камчатскую область. И через сотню лет великоустюжские атаманы не знали предела своей вольницы и жадности. Тот же Атласов прибыл в Москву с дарами богатых мехов и низкопоклонной просьбой принять под «великую руку» новые территории. Русский царь отблагодарил Атласова  за такой халявский подарок и назначил его якутским казачьим головой.
        - Доходная должность. 
        Однако такой подарок вскружил бесшабашную голову атамана, он потерял чувство меры и границы дозволенного в поступках холопу. На обратном пути, следуя с вооруженной командой, которая была ему поручена для дальнейших открытий неведомых земель, Атласов ограбил торговое судно купца Добрынина, за что и сел в тюрьму на семь лет. И это воспринималось как естественное явление, поскольку трудно было различить в то время в человеке первооткрывателя и разбойника. Эти две ипостаси срослись в одном лице, в одном стремлении – быстрой и легкой наживы. И это было характерно не только Ермаку, Атласову, Хабарову, Пояркову, Бекетову, Стадухину, но и многим, оставшимся не известными истории. Поступки и дела первопроходцев закладывали традиции поведения людей будущих поколений и будущих хозяев обширного края, а это уже человеческие характеры, это узлы взаимопонимания и противоречий характерные только людям этого края.
Это как бы личные судьбы наших известных первооткрывателей и завоевателей переливаются в традиции поведения и характеры людей.

          Для истории Урала и Сибири вообще характерно, что правительственная колонизация идет вслед и едва поспевает за народным освоением земель.

          Столь быстрое расширение территории государства  принесло казне громадные прибыли. По данным завистливых иностранцев «в 1588 году, в Сибири было собрано царской подати 446 сороков соболей, 5 сороков куниц и 180 черно-бурых лисиц». В Пелыме в те годы сбор ясака с вогуличей доходил до 75 сороков и 12 соболей.     Такие легкие для государственной казны доходы через полвека закончились, и уже «к 1609 году промысел в Пелыме сократился до 66 сороков и 39 соболей. Это не случайно поскольку: «Добывание мехов в Сибири в пользу казны производилось ссыльными преступниками и солдатами, которые посылались туда полками обыкновенно на 7 лет. И те, и другие должны были добыть в каждую неделю известное урочное количество мехов».
   
          Вместе с тем быстрое раздвижение линии горизонта государства Российского в район Сибири породили на века новые узлы противоречий между государственной властью и всеми слоями  общества, способствовало закрепощению на века крестьян европейской части страны, породило небывалую ссылку и каторгу, новые дипломатические отношения со странами Востока.
          - Освоение земель, ты хочешь сказать, - уточнил Файл.
          - Конечно, прежде всего, использование Земли как пашни для крестьянской страны, для производства основного продукта потребления – хлеба.
          - Как я знаю, уже отряд Ермака голодал, а многие из его отряда умерли от голода.
          - Да, это так, нельзя было оставлять новых колонизаторов Сибири без хлеба на произвол чиновников, заведовавших его поставками для служилых людей. Уже правительство Бориса Годунова поняло последствия деятельности наших свободолюбивых первопроходцев.
          - Хи-хи, - выдавил из себя Файл. Борис Годунов, да он и известен только тем, что организовал убийство царевича Дмитрия.
          - Ты, не прав, Файл, это был мудрый политический деятель. Но вот отдельные черты его характера: подозрительность, зависть, интриги, жажда власти – погубили его. Но не об этом речь, Файл.

          Послушай, что он приказал сделать в 1592 году относительно заселения Пелыма, кстати, в этом году и был построен город Пелым воеводой Петром Ивановичем Горчаковым. «Для жития, в котором повелено набрать 50 человек казаков конных, да сто стрельцов пеших, которым, вместо хлебного жалования, велено служить из пашни, чтобы впредь хлебных запасов не привозить в Пелым из России». Грамота 1592 года воеводам говорит по этому поводу следующее: «О всем промышляти, и город делать, и люди устроить, и места под дворы раздавати жилецким людям и казакам, смотря по тамошному месту, как бы вперед было государеву делу прибыльнее. А казакам терским государево жаловальное слово, чтоб они Государю послужили. А которые захотят в жильца того изо всех ратных людей, и их переписати, а устроить туто пятьдесят человек конных: тем и земли, пометив, раздать; а жалования годового сулить им польским казакам по семь рублев, а атаману десять рублев, а хлеба по семи четь муки, а овса потомуж. А стрельцов прибирать пеших до ста человек, а сотнику потомуж, что и атаману, а пешим стрельцам по пяти рублев, да хлеба по пять четь муки, да по чети круп, да по чети толокна человеку. А земли им всем давати, чтоб вперед всякий был хлебопашец, и хлеба бы не возить. А которые московские веденцы девять человек из Карпоголя посланы, и тем указать земли и угодья, чтоб они из Перми с собою взяли и лошади и животины, и сох, хотя немного, чтоб им пашни вскоре завести. А которые посланы из Перми и Вятки на житьё для пашни, и у тех бы, и хотя у четырех человек была лошадь, и животина бы с ними была, и сохи бы с ними были, хотяб к паранине завести и немного пашни, да и ржи взятии на завод десять чет из Перми: и велети жилецким людям дворы себе ставить и слободы у города устроить, в котором месте пригоже и земли на пашни высмотреть лучшие, и у крепостей подавать пашни на Государя пахать всяким людям. А лучшие места, выбрав, оставить про Государя обиход до трех сот четь; а впредь та земля пахать на Государя жилецким людям, которых устроять на житьё. Да из Таборов и Кошуков пашенных молодчих людей взять со всеми семьями и с лошадьми и посадить туто на пашне, и пашни велеть пахать на Государя. На Таборы и Кошуки, на тутошние люди, положить хлебный оброк, чтоб с них ничего не имать, никакого оброку, ни соболей, а имать бы хлебом. Только устроя город и укрепя, - положить на них оброк хлебный. А церковное строение устроить, а попа и дьякона взять, едучи в Сибирь и, в подмогу, с посадских тамошних попов, собрать сорок рублев. А на церковь послано с Москвы два фунта ладану, два фунта темьяну, да пуд воску, да ведро вина церковного, и образы, и книги, и колокола, и всё церковное строение».

          Вот видишь, Файл, Борис Годунов всё, кажется, продумал и людей послать, и оклад служилым людям определил и по налогам дал совет, и на пашню насильно приказал посадить, чтоб хлеб не возили из России, и о душе переселенцев не забыл, целое ведро церковного вина из Москвы прислал. Интересно, не расплескалось ли оно по русским усам в дороге?
         - По усам текло, да в рот не попало. Русская присказка, да русские действия. Ха! Сладко.
         Первые переселенцы нашли в Пелыме среди густых лесов и болот семь четвертей пахотной земли. Построили первую церковь Рождества Христова с приделом Николая Чудотворца, для которой был назначен поп из Чердыни. К Пелыму отошли все волости с вогульским населением, которые раньше платили ясак в Тобольск. С этого момента и повезли хлеб, порох, дробь и прочие запасы со всех окрестных городов западной России в Сибирь. Уже в июле 1606 года из Чердыни для указанных целей ежегодно должны были поставлять свыше пяти тысяч обязательных подвод, плюс ямская гоньба, которая ещё была не отлажена и русский характер с его «авось», «да как-нибудь».

         А вот ещё пример, подтверждающий государственное мышление Годунова, случившийся уже после его смерти. «В 1608 году было повелено Москвой для Сибири «по сошному разводу собрать хлебных запасов: 747 четей муки ржаной и по 138 четей круп и толокна, а Пермичам за те запасы дать деньги из Пермских денежных доходов – 117 рублей 22 алтына и 4 деньги. Князь Вяземский точно выполнил указания Москвы и отправил 15 февраля 1608 года с тремя целовальниками, о чем и отписал в Москву 26 марта того же года. Но целовальники доставили в Верхотурье только 284 чети муки и по сто четей круп и толокна. Остальной хлеб, как думали в Москве «Пермичи воровством для своей корысти, … на Верхотурье привезли, испродали». Подозрения пали на Пермскую таможню и кабацких голов, которые будто бы «корыстовались казною», и в прошлом 1606-1607 годах, украли из казны более 300 рублей».

          - Вот видишь, Файл, как по усам текло и в рот многим не попало.
Ратники в это время строили городки, собирали ясак и гибли от голода.
          - Слушай, Остроносик, а ведь Годунов в это же время «огулом» и угличан сослал в Пелым, какое совпадение: тут тебе и начало аграрного освоения Сибири и первооткрыватели ссыльных переселенцев, и даже первые строители городка Пелым.
          - В истории много совпадений, Толстяк. Ещё тебе скажу, в 1595 году была открыта Бабиновская дорога, которая прошла стороной от Пелыма, что и подорвало дальнейшее развитие городка как одного из центров развития в дальнейшем всей Сибири, но волостным центром, пусть урезанным, но громадным по территории, оставался до 1924 года. Из угличан, отбывавших ссылку в Пелыме, история сохранила имя стрельца Степана Качалова, брата Никиты Качалова, одного из убийц  князя Дмитрия. В дальнейшем Качаловы вышли в дворянские чины, а родственники ссыльного «за намерение отравить ядом царя Бориса» и умершего здесь Василия Никитича Романова вышли в цари. Так что Пелым был приобщен к большой политике государства российского со дня своего основания.

           Завоевание Урала и Сибири поставило перед правительством проблему её хозяйственного освоения, а для русского крестьянина дало более объемную информацию о новых не освоенных землях и породило в их умах мысль о независимой жизни.
Освоение Урала и Сибири, прежде всего, исторический процесс крестьянских переселений.
С похода Ермака открылись два пути заселения Сибири: самостоятельного независимого потока крестьян целыми семьями или «розно», то есть народным, и путем правительственных решений заселения  края.

           У власти, как всегда, выбор путей реализации своих целей шире и возможностей больше, но не всегда государственные методы дают ожидаемые результаты.

           Годунов ввел государственную запашку, она требовала рабочих крестьянских рук, но их при таком излишке земли на Урале и  Сибири всегда не хватало. Первые переселенцы по воле правительства были «служилые люди», которые продолжали и закрепляли завоевания первопроходцев. Воеводы делали «прибор», то есть формировали отряды из служилого сословия и охотников – «вольных людей» и с ними шли по указу в сибирские земли. За ними двигалось духовенство, образовывая монастыри, параллельно с духовенством, а иногда и раньше их двигались крестьяне и посадские люди.

          «Служилые люди» - деньги и хлеб получали от государства, но постепенно обзаводились пашнями близь места своих вновь построенных городков или занимались торговлей. Это была первая группа казенных переселенцев, так сказать «белая» командующая.

          Вторая группа переселенцев «черная» - государственные крестьяне землепашцы, или «пашенные люди». Их вербовали переселиться на Урал и  Сибирь по «вызову» и «указу» из Вятской, Вологодской, Архангельской, Пермской губерний. «Садчики» и «слободчики» - правительственные агенты выполняли черновую работу по заселению края. Они вербовали переселенцев «садили» их на определенные места, определяли количество «льготных лет», подмоги, льготы  и ссуды. «Кликали клич», кликали охочих, гулящих и вольных людей, крестьян добрых и семьянистых, не тяглых, не холопей, то есть не прикрепленных к помещикам, и не беглых», пахать «государеву десятинную пашню».

          Желающим перебраться на «государеву пашню» на Урал предоставлялась льгота в платеже податей от трех и более лет. Для первых 30 землепашцев с семьей из Сольвычегодска Борис Годунов писал в наказе: «Чтобы у каждого хозяина новосела было три мерина добрых, по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по пять овец, да по пятеру куров, да по два утят, да на год хлеба, да соха со всем для пашни, да телега, да сани и всякая житейская рухлядь». И ещё сольвычегодцы собрали на подъем для переселенцев в Сибирь по 110 рублей на семью. Правительство сочло это уже роскошью и выдало по 25 рублей на семью.

         - Файл, ты, что спишь? Почему тебя не слышно.
         - А, чё?
         - Не чё, а запомни, этот пример с козами и лошадями как ещё в XVI веке представляли себе жизнь в деревне правители государства.
         - Ну, ну, давай дальше. Я уже сосчитал надо иметь по 23 животных на одно хозяйство, как стартовый капитал для нормальной дальнейшей жизни.
         - Да ещё хлебушка на год вперед. Не забудь.
«Пашенные люди» после истечения льготного времени должны были вносить в казну налог натурой: «хлеб из собранного урожая: с хорошего - «четвертый сноп, со среднего – пятый сноп, с плохого – шестой». Но ещё крестьяне выполняли и такие повинности как: ямскую гоньбу, молоть муку, делать крупу и толокно, драть лыко, возить дрова на винокурни и к казенным баням, строить казенные амбары и даже заготовлять веники.

          Однако охотников идти на Урал и в Сибирь в первые годы их освоения было мало, и правительству пришлось переводить крестьян «по указу» из дворцовых сел (принадлежащих царскому двору) или за разные проступки из других мест. Таким переселенцам также оказывалась помощь.

          Третья группа переселенцев – люди отверженные – ссыльные. Жители города Углича, сосланные в Пелым вместе с медным колоколом весом 19 пудов 20 фунтов с усеченным языком стали по выражению Словцова: «… предтечею и прообразом будущей судьбы Сибири».