Память

Снега, снега на сотни километров!
Три четверти страны – снега, снега!
По всей Сибири шастает пурга
Медведь шатун, да бабушка-яга
И лешие раскачиваю кедры.

Метель – метет, поземка – шебарчит
Над кедрами луна летит как демон
В пренебрежении к сказочным поэмам
на русской печке дедушка храпит.

Покой и сон.
Покой и тишина.
В стакане тихо догорает свечка.
Я прочитал, что есть такая речка –
в ней плещется молочная струя.

Всю ночь не спал.
Всё думал я о том,
как мне найти в волшебный мир дорогу.
А утром дед молился долго богу,
Потом  ворчал: «От книжек мало проку».
Потом косяк пометил он крестом.

Крестясь, открыл тяжелый свой сундук
Надел очки и сел под образами.
И старческими блеклыми глазами
Он стал читать:
Ну, сядь-ка ближе внук.

Читал он страшно.
Так уметь читать теперь не могут.
В этом убедился.
Где кровь и боль – там истово крестился,
Поглядывая искоса на мать.

О темен дух!
И тьма его сильней
Все от того что не хватало света!
Ведь знал же дед -
уж как двадцать лет
с войны прошло,
а всё в слезах планета!

Но что я мог тогда ему сказать,
Легендой древней  смятый
И прижатый?
Что мир еще не знал такой расплаты?
Как тот Иисус
не обрели солдаты надежды…
Воскресения им не ждать!

У русских боль своя всегда не в счет
Они привыкли к этой своей боли,
Как привыкает соловей к неволе
Как океан привычен к горькой соли –
Русь от чужого горя счет ведет.