Саша Алёшин

               

   Виктор Николаевич Кантонистов согласно слухам происходил из дореволюционной интеллигентной семьи. Говорили, что oн был  белым офицером. Как известно, советская власть расправилась с белыми офицерами беспощадно.* Но Виктор Николаевич уцелел, более того, oн работал завучем в мужской средней школе, отстоявшей на почтительном расстоянии от центра города и окружённой одноэтажными деревянными бараками.
   Время было суровое: конец сороковых - начало пятидесятых, по Москве  бродили искалеченные недавно отгремевшей войной, а также приезжие из сёл и городов в поисках продуктов.
   Четырёхэтажное здание школы из красного кирпича, в котором Виктор Николаевич преподавал также математику и астрономию, возвышалось среди соседних построек, как единственный зуб, торчавший среди обломков, кстати, забегая вперёд, следует отметить, что через тридцать лет школа  затерялась среди возникших вокруг, как грибы после дождя, девятиэтажек.
 
   Но вернёмся к Виктору Николаевичу. Это был стройный, слегка седеющий господин, всегда аккуратный, строгий и при галстуке. По утрам он стоял возле школы, подкарауливая  опаздывающих учеников, и гонял их  вокруг школы, при этом никто не смел его ослушаться. Даже после того, как Виктор Николаевич по неизвестным причинам был снят с поста завуча и продолжал преподавать только свои дисциплины, уважение к нему оставалось прежним.

   - Моя фамилия, - говаривал Виктор Николаевич, - происходит от немецкого „Kantonist“. В восемнадцатом веке существовала каста военнослужащих в Пруссии, для которых делом чести было получить в справедливой драке типа дуэли (предположим, на ножах) ранение лица, но при этом без повреждения глаза или носа. Шрам на лбу или щеке, оставшийся на всю жизнь, как орден, - в этом месте Виктор Николаевич делал паузу и, оглядывая затаивший дыхание класс, торжественно заканчивал фразу, - вызывал в людях уважение к кантонисту.**
    Автор ничего не придумывает, именно так рассказывал учитель, и весь класс слушал его, веря каждому слову.
    - Вас сорок человек, - продолжал Виктор Николаевич в другой раз, - первые десять, получив аттестаты зрелости, могут поступать в институт, остальные тоже получат свои аттестаты, но могут показывать их только своим жёнам, поэтому советую остальным поскорее жениться.
    Дальше он перечислял первую десятку счастливчиков. Возглавлял её Саша Алёшин, худенький юноша с умным взглядом и голубыми глазами. Он был не просто отличник, а невероятно одарённый, и при этом сын профессора и достойный представитель рода Алёшиных. Других оценок, кроме „отлично“ он не получал никогда. Он не был зубрилой, запоминал всё на уроке мгновенно и навсегда. Уникальный, к тому же добрый, спокойный и в меру весёлый человек. Он сидел на последней парте и, по иронии судьбы, дружил с отпетым двоечником, нo тоже приятным мальчиком.
 
    Разумеется, многие из не перечисленных учителем поступили в институты. Над непоступившими, как Дамоклов меч, висела угроза армии. А из первого десятка поступили, но не все. Так, Чехин, брюнет с густой шевелюрой, любивший геометрию и литературу и хорошо закончивший школу, начитавшись сентиментальных глупостей в рассказах Паустовского, решил пoступать в Лесотехнический, где был в тот год большой конкурс, и, недобрав одно очко, пролетел мимо, а ещё через год, поступив в технический вуз на вечернее отделение, поплыл дальше уже по течению, которое вынесло его в конце концов в объятия армии.
 
    Придя в военкомат, Чехин к своему изумлению лицом к  лицу столкнулся с Сашей Алёшиным, подстриженным под нуль и одетым в длиннющий пиджак.
    - Сашка, - обалдело уставился на него Чехин, - ты-то что тут делаешь?
Но Алёшин молчал и грустно смотрел на Чехина.
Будущая армейская смена, обступив Алёшина, глазела на его пиджак и издевательски подхихикивала: в те времена шла кампания против так называемых стиляг.
 
    История Алёшина была такова: он поступил в МГУ. Проучившись около двух лет, попал в весёлую компанию (может быть, слишком весёлую). Во время студенческой пирушки чей-то портфель, набитый пустыми бутылками,  совершил путешествие с тридцать второго этажа главного корпуса на грешную землю (естественно, без парашюта). Цель эксперимента была следующая: услышать звук удара портфеля о землю.
    Эксперимент увенчался грандиозным успехом. „Бум“ был услышан не только на том верху, где находились экспериментаторы, но и горазо  выше . Время было „хрущёвское“, если раньше за подобное могли и посадить, то теперь ограничились отчислением из университета и, конечно, с великой радостью было сообщено в военкомат: уж если уничтожать, то до конца - такова была иезуитская реакция деканата.
    Алёшин почти плакал, рассказывая свою историю, a Чехин, как мог, утешал его.

                * * *

    Прошла неделя и Чехин узнал,что Сашу удалось спасти. Он был восстановлен, нo на другом факультете.
    На этом приятном сообщении автор заканчивает краткое описание истории Саши Алёшина и надеется, что большинству читателей было интересно узнать о событиях ушедшей жизни. 



                Октябрь   2012      - oOo -

*см. фильм Михалкова "Солнечный удар" (Февраль 2019)

** А вот что пишет на ту же тему Стефан Цвейг в книге "Вчерашний мир. Воспоминания европейца": "... надо было доказать своё мужество - это значит как можно чаще драться на дуэли и даже носить на лице отметины этих героических дел - шрамы..." (Апрель 2017)