Тишина

(Набросок для маленького конкурса на заданную тему)

Всё, что я чувствовал – это неопределённость. Всё, что я слышал – легкое шуршание одежды.

Я даже не слышал звука шагов, словно ведущий меня шёл, не касаясь пола ногами. Меня ждала неизвестность. Но ведь еще есть надежда?

Наручники почти не ощущались на коже. Была легкая прохлада от прикосновения к запястьям тонкой полоски металла. Приятно.

Я улыбнулся, чувствуя, что ещё немного, пара шагов по слепяще-белому коридору, и я не выдержу. Просто не выдержу. Начну плакать, звать друзей и родителей, умолять подождать…

Мой спутник поворачивается, замечает улыбку. И кладет руку на корпус табельного пистолета. Боится?

Нет смысла. Ведь это я иду в наручниках по узкому коридору, не он. Это я проиграл.

Когда страшно, руки всегда дрожат. Поэтому я и не попал в цель тогда, когда был шанс. Испугался, слабак…

Стена впереди исчезла, я зажмурился и остановился. Не хочу видеть будущее. Дайте еще пару секунд спокойной жизни. Пожалуйста.

Кровь давно стучала в ушах, накатывала тугими волнами. С трудом удалось сглотнуть.

Меня мягко протолкнули в небольшую комнату.

Почти сладкая неизвестность сменилась пониманием. Медленно, но все-таки сменилась.

Все, больше никуда мне идти не придется.

Мой друг говорил, что свобода всегда внутри. Где сейчас эта свобода?!

Мне хочется смеяться.

И я смеюсь.

Смеюсь, пока перехватывают грудь и руки ремнями.

-Не больно? – участливо спрашивает один из врачей. Какая, к чёртовой матери, сейчас
разница, когда осталось всего пара минут. Мне сейчас хоть больно, но жить!

Поэтому я смеюсь громче, чувствуя, что щекам горячо. А ведь я не плакал с пятнадцати лет…

Руками уже не пошевелить.

Теперь врач закатывает рукав моей тюремной куртки, случайно прикасается к ладони. У него холодные и сухие пальцы. От этого прикосновения я резко успокаиваюсь и обрываю смех.

-Ваше последнее слово?

-Свобода все равно внутри, слышите? Слышите?!

Лучше было зажмуриться, не видеть. Но я все-таки смотрю на меленькую каплю крови, которая выступила после укола рядом с синеватой толстой веной. Смотрю, пока не накатывает темнота.

Нельзя так быстро сдаваться, нельзя предавать…Я еще могу считать удары сердца. Оно так сильно и медленно бьется…

Один, два, три…

Тишина.