глава 8

Нам осталось ровно пять лет до победы.
Заухабится весна в ночь, да на хрена?
Под знаменами идут головорезы!
Полем стелет города пьяная орда
«Телеграфная дорога»



В Киев мы приехали утром, но в город нас не выпускали до самой ночи. Ободец бегал по вагону взволнованный и трезвый и всех успокаивал, хотя, кроме него самого, успокаивать было собственно некого. Стоящие под окнами вагона киевские студенты, пришедшие на перрон во всём оранжевом и скандировавшие в нашу сторону: «Бандитам – тюрьмы!», скорее забавляли, нежели беспокоили. Ещё когда поезд подъезжал к городу-герою Киеву, я решил привести себя в соответствующий столице вид, и обнаружил, что забыл дома бритву, а потому уже к вечеру действительно мог сойти за донецкого бандита. Ведякин и Адамайтис, также были не лучше, особенно, если учесть, сколько за последние сутки нами было выпито (водку, главное, никто не забыл). Впрочем, обычно резкий на правду Ведякин только философски изрёк:

- Я могу назвать человека бандитом только в двух случаях: если его вина доказана судом, или если сам ходил с ним на дело.

- Так им же, наверное, не первый месяц мозги промывают, - рассудил Адамайтис.

- Первый, - не согласился Ведякин – он вообще любит не соглашаться, особенно когда выпьет, - по крайней мере, открыто об этом говорят только первый месяц.

Тоже мне – открыл Америку.

Ближе к вечеру Ободец прошёлся по вагону и раздал каждому бело-голубые шарфы «Выборы 2004», настоятельно предупредив, что надевать их нужно только на завтрашний митинг, и ни в коем случае не ходить в них просто по городу. Так мы его и послушались. Как только нас выпустили на свежий воздух, мы дружно взяли вещи, накинули поверх курток «Выборы 2004» и с наглыми рожами двинулись на штурм Киева. Кто-то в подземном переходе крикнул: «Хлопці, донецькі бандити приїхали!», и растаял за поворотом, больше никаких эксцессов до самой гостиницы не наблюдалось. Видимо потому, что в гостиницу нас везли заказным автобусом.

Утром нас вновь повезли на привокзальную площадь. Кто-то даже пошутил, что на этом наша экскурсия в Киев и закончится. Но на площади нас ждал многотысячный митинг в поддержку Януковича. Под оглушительный рёв митингующих Виктор Фёдорович появился на трибуне. Так мы кричим на стадионе, когда на поле выходят игроки в оранжевых футболках. На этот раз наши игроки были в бело-синей форме, и в этом чувствовалась усмешка истории – киевляне раскрасили себя в боевые цвета донецкого «Шахтёра», а донецкие надели на себя динамовские белый и голубой. Колодезный любит говорить в таких случаях: «Бог – шутник», хотя, за всем этим бедламом чувствуется рука вовсе не Бога, а скорее кого-то противоположного.

В общем, как бы то ни было, Янукович начал обращаться к нам: выражал нам благодарность, обещал не допустить, грозился всех победить и всех разоблачить, но главных слов по-прежнему не говорил, и я теперь уже был уверен, что не скажет никогда. После того, что произошло, вернее не произошло в Северодонецке, всё остальное выглядело маханием кулаками после драки. А ведь ещё мог сказать и всё изменить. Одно только слово. Ведь толпа на привокзальной собралась нешуточная – люди, в основном рабочие, то есть физически крепкие, в меру пьяные и прямолинейные. Общим количеством порядка тридцати тысяч человек. Только скомандуй: «Вперёд!» и мы бы смели Майдан в два счёта, киевские студенты не стали бы даже с нами связываться – разбежались бы, едва заметив. Когда я говорю «мы», я и себя не исключаю, я бы тоже пошёл вместе со всеми. Какое мне дело до того, что я знаю о том, что война уже проиграна? И почему собственно она проиграна, если в Киеве сейчас несколько десятков тысяч готовых драться донецких? Только потому, что Путин что-то там шепнул на ухо Януковичу? Да какое нам дело до Путина? На Путина надейся, а сами с усами. Нам бы не было никакого дела и до Януковича, если б нашёлся другой, который сказал бы то, о чём не решался сказать Виктор Фёдорович. Не нашёлся.

И не дожидаясь, пока всё это закончится (всё равно было понятно, что закончится это ничем), мы втроём ушли с митинга. Ушли, чуть ли не демонстративно, как старые бойцы, узнавшие о том, что сражения не будет, разве что, не плюнув на прощание в пол. Мне вспомнился финальный эпизод фильма «Храброе сердце», когда король вроде бы уже побеждённых шотландцев собрал свою армию для того, чтобы всем скопом присягнуть английскому королю. Я хорошо запомнил, какие тогда были лица у посвятивших жизнь борьбе ветеранов – сподвижников Вильяма Волеса. Не знаю как у меня, а у Ведякина было именно такое лицо. И немой вопрос: «Зачем мы сюда приехали?». Только тогда, в четырнадцатом веке король Брюс всё-таки повёл шотландцев в бой и победил, а мы?

- Помнишь, в какие цвета были одеты англичане? – спросил меня Адамайтис, когда я высказал свои мысли вслух.

Мы с Ведякиным пожали плечами.

- В оранжевые, - напомнил Адамайтис.

- А шотландцы – в бело-синие, - вспомнил я, - это до сих пор их национальные цвета.

- Разве? - Ведякин собрался было, по привычке спорить, но видимо вспомнил, и ограничился лишь уточнением: - я бы сказал: не бело-синие, а сине-белые. У шотландцев именно такой флаг: синий с белым крестом.

Чтобы не терять времени даром, решили прогуляться по Киеву – что ни говори, а посмотреть есть на что. Впрочем, для Ведякина Киев навсегда теперь останется городом, осквернённым оранжевым шабашем.

Чтобы в Киеве не заблудиться, достаточно найти станцию метро. Мы нашли, и поехали, естественно на площадь Независимости, чтобы своими глазами увидеть этот самый оранжевый шабаш. У Адамайтиса из-под воротника выглядывает бело-голубой шарф, люди на нас косятся, но слова никто не скажет. А попробуй, скажи такому лбу, особенно если он не один, а с корешами?


А на Майдане – веселье и гульба. Праздник народной души. Люди с радостными лицами кричат что-то радостное, автомобили в оранжевых лентах приветственно сигналят, из мощнейших акустических систем грохочен ритмичная музыка: «Вставай, мила моя, вставай!» Мы пристраиваемся в сторонке, так, чтобы никому не мешать, и наблюдаем. Оранжевые люди, похоже, нас и не замечают – настолько мы для них из другого мира.

Когда Вакарчук перестаёт сотрясать воздух своим пением, у микрофонов появляется… Ха! Кто бы вы думали?! Сама Юля Тимошенко! Такой грандиозной истерики я ещё не видел. Истерика на трибуне и истерика на площади. Кажется, что народ ополоумел. Вот и говори после этого, что с ума сходят по одиночке. Хотя, справедливости ради стоить заметить, что и наши на своём майдане выглядели не намного лучше, но разница, безусловно, есть. У наших призыв к каким-то материальным, я бы сказал – колбасно-желудочным ценностям: ну, там, рост ВВП, дешёвый газ; и, декларация культурно-геополитических приоритетов: русский язык, дружба с Россией. А здесь сплошное язычество. Выходит шаман и начинает выкрикивать бессмысленные, но зато ритмичные мантры: «Разом нас багато!», «Схід і Захід разом!», и самое простое и действенное: «Ющенко! Ющенко!». И народ моментально подхватывает. Народ в экстазе. Чтоб было весело, и ни о чём не думать.

Ющенко зовут, как Деда Мороза. Не того, который рядом с Юлей на трибуне, не Сан Саныча (вот уж скользкий тип – появиться может где угодно), а Деда Мороза из детства. Нет, нам надо кричать очень дружно: «Ющенко! Ющенко!». И вот он – воскресший из мёртвых ужас нашего городка. А толпа в восторге, толпе нравится, детей привели посмотреть на чудовище. Так всё и запомнилось: окрашенная в инфернальный цвет площадь, бой барабанов, беснующаяся толпа и возвышающийся над ней урод.

Я закрыл глаза и в памяти всплыл тихий полумрак клуба «Марина», бритоголовые люди в кожаных куртках и главарь, объясняющим им, что нужно делать для победы на выборах. Главарь кивает мне.

- Да, Серёжа, - говорит Чирков, - в этой войне не было места Богу, по обе стороны баррикад стояли силы ада. Но дело не в этом.

А в чём было дело, я уже не помню, потому, как Ведякину пришла гениальная мысль, пойти и выпить водки. А что ещё можно придумать, чтобы прийти в себя после всего, что мы видели? Никто и не думал напиваться, выпили пол-литра на троих, просто чтобы как-то мысли в порядок привести, и пошли снова гулять по Киеву. Хотели посмотреть Печерскую Лавру, вышли на станции Печерская и оказались в том же самом месте, откуда уехали, только с другой стороны. Нет там никакой лавры. Искать, уже не было времени – темнело.

Решили съездить на «Днипро» – есть у них такая станция – выходишь прямо на мосту через Днепр. Река, конечно, впечатляет – широкая, корабли плавают, остров посредине. Если по мосту дальше проехать, то можно увидеть Родину-мать. Это ведь наши святые места! Это ведь здесь проповедовал древним славянам апостол Андрей, это здесь крестил Святую Русь князь Владимир, это отсюда есть пошла Русская земля.  Так с кем же мы воюем? Они же более русские, чем мы. Или мы – не русские? Колодезный недавно заявил, что мы – половцы, это на нас ходил своим полком князь Игорь и был бит нами на Донце. Попробуй, разберись теперь, через тысячу лет, да и по мне – кто старое помянет, тому – в глаз. Не знаю, честно говоря, кто были эти самые половцы, и какое мы имеем к ним отношение, я вижу, что есть, и это для меня существенно.