Куда и как, когда, зачем и где?

««Куда и как, когда, зачем и где ?» - узнает каждый, на своей тропе».
Роман в трех частях
Часть 1.
Оглавление первой части:
Глава 1. Замурованная  дверь. Бабушкина  линия.
Глава 2. Буква «У». Папина линия.
Глава 3.Ведро крови. Мамина линия.
Глава 4.Свекровь. Чужая линия.
Глава 5. Непонятное. Общая линия.
Глава 6. Ляля. Своя линия.
Глава 7. Неслучившееся счастье. Параллельная линия.

Вместо предисловия
Повествование основано на реальных событиях. В этих событиях не принимает участие ни один вымышленный персонаж.
От автора
Фактически автором этого произведения являюсь не я. Я только записала то, что мне рассказала  истинный автор текста – Ляля Давтар. Дама эта мне очень симпатична. Все, что она мне поведала – я прочувствовала, и пропустила через свое сердце. И только это дает мне право поставить свое имя как автора. Ляля не возражает.
Глубокое понимание мною этого человека – рассказчика описываемых событий, сочувствие ему, и сопереживание с ним, повлияло на мое решение сохранить стиль, обороты речи, особую манеру повествования, авторскую последовательность изложения событий - без соблюдения хронологии, и от первого лица. И мне это кажется логичным, правильным. Ляля не возражает.

Глава 1. Замурованная дверь. Бабушкина линия.
«Мое завещание»
Сегодня я составила завещание и узаконила его у нотариуса. Вот его текст:
«ЗАВЕЩАНИЕ
Кто:  Я, Давтар Ляля Бакшан кызы, ЗАВЕЩАЮ:
Кому:_______________________(ФИО наследников)
Как:   БЕЗ УКАЗАНИЯ РОДСТВА
Что:  А. Имущество и объекты интеллектуальной собственности:
1. Свое движимое (автомобиль) и недвижимое (жилая площадь) имущество, которыми я владею в настоящее время;
2. Объекты интеллектуальной собственности: личные  сайты, мои страницы в социальных сетях с их содержимым, в том числе фото, а также все мои литературные произведения, размещенные в сети Интернет на литературных порталах, в  блогах и дневниках;
3. Любое другое имущество, о моем владении которым мне в настоящий момент неизвестно, или которое еще будет мною (мне) приобретено (получено, подарено) в течение моей жизни;
4. Любые другие объекты интеллектуальной собственности, которые будут созданы мною в будущем в течение моей жизни.
Б. Изъявление моей воли по поводу собственных похорон:
1. После моей смерти завещаю провести захоронение моего тела путем кремации и последующего развеивания праха над любым безлюдным природным объектом;
2. Завещаю поминок не проводить и о моей кончине специально никого не оповещать, чтобы большинство людей думали, что я продолжаю жить.
07 июня 2013 года                _____________(Давтар Л.Б.)»
«Причины  срочного составления моего завещания»
Не думайте, что я собралась помирать, поэтому столь срочно написала завещание. Причина – совсем другая. Я потеряла все документы, которые могут подтвердить мое родство с законными наследниками. И в случае моей смерти у них могут возникнуть сложности с получением по наследству моего имущества.
Составление завещания должно стать обязанностью каждого человека – без кокетства и стандартного словоблудия типа «да я не собираюсь умирать». Написание завещания  -  одно из направлений подготовки к переходу в другой мир.  А этот переход - это то, к чему нужно тщательно готовиться. Я так думаю.
Однако, как бы ты ни готовился и ни планировал, все будет на самом деле с такими вариациями, которые предположить заранее совершенно не представляется возможным. Ведь каждый человек уникален. Уникальна и неповторима судьба  у каждого из нас. И также обстоятельства смерти и похорон – будут абсолютно индивидуальны.
«Моя бабушка Мавлюда»
У меня была только одна бабушка – по материнской линии. Бабушка по отцовской линии умерла за год до моего рождения.
Бабушку Мавлюду я помню с очень раннего детства – вся моя жизнь связана с ней настолько, что никакое событие моей жизни анализировать, обдумывать, не вспомнив бабушкины комментарии, участие, оценки, советы, не представляется возможным.
Мавлюда умерла 27 лет назад. Но редкий день у меня бывает, чтобы я о ней не вспоминала. Даже бывали в моей жизни периоды, когда я думала о ней постоянно, так как очень и очень скучала.
Бабушка всегда понимала меня, никогда не осуждала, напрасно не жалела и зря не ругала. Я водила к ней всех своих подруг и кавалеров. И она давала им всем оценки: «Этот хороший парень, никогда тебя не обидит. Только не трать зря время – твой отец тебя за него не отдаст», или  «Парень красивый, хороший, но никогда не будет верным мужем», или «Эта подружка твоя очень красивая, ты с ней дружи обязательно. Она такая красивая, что всегда будет привлекать внимание ребят, а заодно и на тебя кто-нибудь внимание обратит».
Бабушка так запросто, без истерики в голосе, сказала мне однажды – умру, забери мою швейную машину себе, я тебе ее завещаю. А машина у нее была классная. Промышленная, немецкая, с электроприводом. Бабушка была профи-портным по пошиву национальной (для народа той страны, в которой мы жили – кухистанцев) одежды, в первую очередь верхней.
А я спросила у нее, кому же она завещает свои серьги – старинные, золотые, очень красивой формы. Классический верх с английским замком, александриты крупные и вокруг мелкие бриллианты, и подвеска – огромная литая золотая капля. Эта капля так изящно крепилась к верху серьги, что малейшее движение головы давало  необыкновенно плавное покачивание этой капли. Роскошно, шикарно. Эти серьги достались самой бабушке по наследству – они переходили от матери к старшей дочери в их роду. Видимо, это была единственная роскошная вещь, в свое время не экспроприированная.
И бабушка  сказала, что серьги  - не мне! Они перейдут младшей снохе, жене бабушкиного младшего сына – Фриде. Она самая молодая, и живет с ней, и будет в старости за бабушкой ухаживать, и похоронит ее. Поэтому серьги перейдут ей. Я сочла, что бабушка права. Но серьги были настолько хороши, что я сказала бабушке: когда-нибудь закажу себе у ювелира – по памяти сделаю рисунок – точно такие же.
Примерно за год до своей смерти бабушка перестала говорить по-русски (кроме русского, она знала арабский, татарский и узбекский языки, но перед смертью стала говорить только на узбекском, да еще на таком диалекте, что не все татары, да и узбеки, ее понимали), и общаться с ней я больше не могла. Переписываться с ней тоже было невозможно – бабушка умела писать только по-арабски: ее единственным образованием было женское медресе в Челябинске. Она его закончила еще в детстве.
Бабушке  становилось все хуже и хуже – прогрессировала старая болезнь печени. От нее она и погибла. За 9 месяцев до смерти бабушки я перестала ее навещать. Я очень скучала, переживала, но в ее дом не ходила, потому что не могла, да и не хотела. Я очень терзалась, так как по бабушке очень и очень скучала – этого человека я любила больше всех других людей на всем белом свете. Шел 1986 год.
Последний год жизни и обстоятельства смерти моей бабушки  - это боль моей души.  Как  прошел этот год  –  вы сможете узнать  очень подробно, если будете читать дальше.
«Бабушкины дети»
У моей бабушки Мавлюды было трое детей. Старшие дети, рожденные до войны – это старший сын Ишбулат и дочь - моя мама -  Мирра.  К моменту последней болезни Мавлюды эти дети были взрослыми, надежно семейными, социально состоявшимися, успешными людьми – у бабушки уже  были от них взрослые внуки и правнуки.
Но третий ребенок бабушки был ее печалью. Он родился, когда дед (муж бабушки) вернулся с войны – ВОВ. В 1948 году в стране была эпидемия полиомиелита, и 8-месячный Яхья тоже заболел.
Моя мама рассказывала мне, что помнит ту ночь, когда Яхья заболел. Он настолько душераздирающе кричал, что невозможно было  даже  дышать всем окружающим – воздух превратился в тягучую массу от свалившегося на семью горя. Инфекция ломала детский организм, и к утру у ребенка половину тела – правую – парализовало.
Яхья на всю жизнь остался инвалидом. Сначала  он был совершенно неподвижен, но долгие годы лечения, массажей – дали возможность примерно к 7-8 годам встать и начать ходить. Но как ходить – с огромным трудом волоча ногу. Рука – правая  -  не работала. Правая половина лица не слушалась, глаз не видел и ухо не слышало. Лечение продолжалось всю жизнь. До 20-25 летнего возраста разрабатывали мышцы, потом принимали поддерживающие общее здоровье меры.
Забегая далеко вперед -  скажу. Яхья умер в 2012 году. Несмотря на тяжелую инвалидность, он прожил полноценную жизнь. Всю жизнь работал главным бухгалтером на огромном предприятии, вырастил двоих детей, дал им образование, выдал дочь замуж и дождался внука.
Но  в те далекие годы третий  - несчастный, больной ребенок для бабушки был особенно дорогим – его было  до боли в сердце жалко.
В 1977 - 1978 годы, когда Яхья стал уже 30-летним мужчиной, у бабушки начались новые душевные муки – его одиночество. Ну, кто пойдет замуж за такого калеку?  Бабушка ни о чем более не могла говорить – только о поиске жены для своего несчастного сына.
Во всех своих жизненных неурядицах бабушка обвиняла своего мужа Ибрагима, даже спустя много лет после его смерти. Все ее воспоминания о прошлом заканчивались фразой – «это все он виноват…(далее называлась фамилия деда)». Особенно дед был виноват в том, что несчастен младший сын-калека, а через это несчастье несчастлива и сама бабушка. От коронного вывода бабушки, подчеркивающего особую «вину» деда, я улыбаюсь до сих пор. Она сказала мне однажды: «Яхью женить не можем, никто за него не идет. А это все он виноват, дед ваш. Сам сдох, а я тут мучайся». Фразу «сдох» бабушка произнесла таким тоном, будто бы 12 лет со дня смерти деда (на тот момент), дед на самом деле был не мертв, а отдыхал в каком-нибудь шикарном санатории.
«Любимая сноха бабушки»
Не сразу, с большим трудом, но невеста для Яхьи нашлась. Это моя мама, устав от бесконечных поисков, смотрин – все было напрасно – поступила  домостроевским способом. Она с Яхьей поехала в деревню их отца на Волгу. Родни там было много. У моего деда Ибрагима, то есть их отца, было только родных сестер  - пять. И у каждой было по 6-7 детей. Так что двоюродных братьей и сестер было столько – что не поддавалась счету.
Конечно, только сам дед Ибрагим, пока был жив, переписывался со своей родней. А теперь получалось, что моя мама с младшим братом поехали в деревню к людям, которых фактически не знали. Но  мамин замысел был решительным. Она устала от причитаний бабушки, что бедолага Яхья останется одиноким. Конечно, ей тоже было жалко брата – как же  жить без жены и детей на белом свете?
Когда моя решительно настроенная мама я братом приехали в ту деревню, была проделана  следующая «работ». Мама собрала всех своих двоюродных сестер в доме старшей из них, и произнесла пламенную речь - изложила в открытую, без обиняков суть проблемы. Вот Яхья. Ему 37 лет. Да, он не красив, он  инвалид. Вот он – никто не скрывает его недостатков. Но, в то же время, это  образованный и материально крепкий человек, у него солидная должность и хорошая зарплата. У него есть  хороший дом в красивом городе. Ему нужна  жена.  Если какая-то девушка решится на замужество с не очень молодым, некрасивым и  хромым человеком, то она должна знать, что она приедет в его дом как законная жена, хозяйка дома, со всеми правами.  И жить будет в городе, где все улицы асфальтированные.  Красиво одеваться и носить туфельки. Она получит образование и,  если захочет, сможет работать по специальности.
Российская глубинка. Глухая деревня на Волге. Суровый климат. Стаи мух, абсолютное бездорожье. Тяжелый крестьянский труд. Ребята отсюда  уходили в армию, или уезжали в город учиться, и старались не вернуться. Девушкам не хватало женихов. Те, кому удавалось выйти замуж, страдали от пьянства мужей. Почти все замужние женщины ходили битыми – традицией этой местности было проявление в семейных отношениях мужской тирании. Считалось, что мужчину- главу семьи -  вся семья должна бояться. Поэтому всех нужно было постоянно бить. Для порядка.
Мамина пламенная речь и катастрофическая нехватка женихов в этой деревне привели к тому, что на смотрины – как на  самый настоящий кастинг невест  - выстроились в очередь толпы девушек.
Мама и Яхья растерялись. Они не знали, как теперь быть. Как выбрать? Кого выбрать? Чтобы часть претенденток отсеялась, мама провела Яхью несколько раз по деревне – чтобы все посмотрели, как он тяжело хромает. Не помогло.
Несколько туров отбора провели  двоюродные мамины сестры. Они знали народ – им было легче. На последний тур оставили 10 девушек. Решили последнее слово предоставить Яхье. Все же ему жениться – девушка должна ему приглянуться. Сделали так. Посадили Яхью за занавеской, в которой  проделали дырочку. В комнату по очереди входила девушка. А Яхъя в дырочку смотрел и думал, какую он возьмет в жены.  После просмотра 10 участниц финала он должен был сам сказать, какую он выбрал.
И он выбрал. Фриду. По-русски говорить она не умела. Ей перевели, что она – победительница конкурса.
 На следующий день утром в сельсовете молодых расписали.
Когда я впервые увидела жену Яхьи, то потеряла дар речи на какое-то мгновение. А потом шепнула Яхье: « Ну, ты и нахал. Сам немолодой, хромой, косой, с огромным орлиным носом (нос у него  был по форме  - копия дедушкин, но почему-то раз в 6  крупнее) – а  в жены выбрал самую молодую и красивую девушку».
Девушка действительно была очень юная, и прекрасна, как весенний цветок. В родной город Яхья приехал уже женатым человеком.
Счастью бабушки не было  границ.
Сыграли свадьбу.
Яхья ни в чем не отказывал своей жене. Платьев у нее теперь было, как у известной кинозвезды. Она быстро выучила русский язык, освоилась, закончила курсы какие-то, и устроилась на работу. А потом она родила  подряд двоих прелестных малышей, красивых и здоровых. Старшую девочку Флюру бабушка даже успела понянчить – еще была  относительно здорова.
Но с рождением второго малыша в этой семье начался новый этап жизни. Бабушка уже почти перестала ходить – у нее были проблемы с ногами. К тому же у нее прогрессировала болезнь печени, и вообще наступала по всем фронтам «злодейка-старость».  Наступил также 1985 год.
«Бунт Фриды»
За несколько лет замужества Фрида расцвела, и  в совершенстве выучила русский язык. Ход ее мыслей стал ясен всем – она регулярно оповещала о нем  родственников своего мужа. Вызвав теперь, когда бабушка совсем слегла, на серьезный разговор старших брата и сестру Яхьи, она поведала им следующее:
«Бабушка уже почти не ходит, и она очень больна. Ей нужен особый уход и внимание. К тому же вы знаете – характер у нее очень тяжелый, угодить ей практически невозможно.
У меня двое маленьких детей ясельного возраста. И муж – инвалид, который по дому помогать практически не может. Он даже ребенка на руках подержать толком не может – у него одна рука.
Дом огромный. Он требует ухода, уборки и непрерывных ремонтных работ. В доме уже сделали паровое отопление и провели воду в кухню, тем не менее, основные удобства во дворе. Чтобы постирать, надо топить баню. И топить ее – дровами. А стирки у меня с двумя малышами и больной бабушкой – нескончаемый процесс. Огромный двор и участок также требуют уборки.
Бабушка является очень общительным человеком, и к ней постоянно ходят люди – подруги, соседи. Это происходит днем, когда мы с мужем на работе, а дети в детском саду. Ворота всегда нараспашку. В дом входят за день много людей,  и потому на крыльце и в прихожей постоянная грязь – не все ведь разуваются. И потому я, после рабочего дня, вынуждена еще ежедневно мыть полы.
 К тому же мы должны постоянно думать о том, что в таком незакрывающемся доме нельзя оставить ценные вещи, деньги.
У бабушки ночные приступы, она кричит и зовет меня – иной раз всю ночь напролет. А мне после напряженного рабочего дня, вечера, с двумя малышами, еще ведь надо выспаться – завтра на работу.
Получается, что огромную тяжесть ухода за больной старухой вы, старшие ее дети, возложили на самого младшего, больного брата, и его жену, и у них было два младенца.
Вы взрослые и небедные люди, ваши дети давно выросли, у вас комфортные квартиры со всеми удобствами, а старшая сноха к тому же – врач. Так вот и забирайте свою мать себе, и ухаживайте за больной и старой женщиной сами».
Мирра и Ишбулат – старшие дети моей бабушки, сочли аргументы Фриды весомыми. И пришли к выводу, что бабушку надо забрать. Решено было поселить ее у старшего сына, так как его жена врач, а бабушка нуждается в медицинской помощи.
В доме Ишбулата бабушке выделили комнату. Ее удалось уговорить поехать туда, и пожить там -  под видом лечения руки – как раз в это время бабушка упала с кровати и сломала руку.
Бабушка терпеливо жила у старшего сына – пока лечили руку. Но как только гипс был снят, начались проблемы.
Дочка Ишбулата, моя двоюродная сестра, по телефону рассказала мне, что происходило дальше. Бабушка устроила сидячую забастовку и сухую голодовку. Также она непрерывно и методично, часами напролет, стучала костылем по металлическим частям кровати. Политическим лозунгом такого масштабного протеста было следующее:
«Мой муж в свое время построил для меня дом. Я прожила в нем полвека. Это мой дом. Я не нищенка и не бездомная, чтобы жить в приживалках и иждивенках у снохи. Я хочу жить в собственном доме и умирать на своей родной постели».
Мирра, дочь бабушки и моя мама, забрала бабушку к себе.
Я очень обрадовалась. Сказала бабушке – вот моя комната, будешь тут жить. Я буду за тобой ухаживать. Очень скоро  я уже получу свою квартиру  – кооператив, я уже работаю на стройке по отделке, и мы переедем туда. Будешь там хозяйкой.
Но бабушка  сказала мне, что не желает жить в доме зятя (мужа дочери), потому что: «Мой муж в свое время построил для меня дом. Я прожила в нем полвека. Это мой дом. Я не нищенка и не бездомная, чтобы жить в приживалках и иждивенках у зятя. Я хочу жить в собственном доме и умирать на своей родной постели».
Но все настаивали, чтобы бабушка осталась жить в доме дочери.  Мы с мамой объясняли бабушке, что младшая сноха с двумя малышами не может обеспечить уход за бабушкой, а старшие дети не могут переселиться в том дом, чтобы ухаживать за мамой – у них есть свои семьи и ответственная работа (дядя был, к примеру, директором огромного промышленного предприятия).
На бабушку наши слова не производили никакого впечатления. Она продолжала твердить следующие слова: «Мой муж в свое время построил для меня дом. Я прожила в нем полвека. Это мой дом. Я не нищенка и не бездомная, чтобы жить в приживалках и иждивенках у кого бы то ни было. Я хочу жить в собственном доме и умирать на своей родной постели».
В один день,  я вошла в свою комнату и обнаружила, что бабушка исчезла. Она ведь уже не ходила – ноги не слушались. А тут вдруг ушла. Оказывается она, держась за стул и по сантиметру передвигая его вперед, сумела выйти из дома, проползти через весь двор к дороге. Когда я выскочила на улицу – бабушка была уже на обочине дороги. Вместе со стулом.
Я подбежала к бабушке. Она строго посмотрела на меня и приказала: «Отвези меня домой».
«Батько-атаман» сказал «домой» - значит «домой». Я остановила машину и отвезла бабушку домой – в ее родной дом, который в свое время построил для нее ее муж.
«Начало военных действий»
Дом своей бабушки Мавлюды я считала и своим домом. Я там выросла. Поэтому считала возможным приходить в этот дом, когда мне заблагорассудится. И вела себя в этом доме как в своем – свободно ходила по нему, не о чем никого не спрашивала - можно войти или нельзя и т.п.
Оказывается, это страшно раздражало новую хозяйку этого дома – Фриду. И потому я стала одним из громоотводов ее раздражения по поводу возвращения бабушки домой. Фрида так и сказала моей маме – пусть ваша «стервозная Ляля» (то есть я) сюда вообще не приходит – ведет себя как хозяйка, приходит, когда хочет, в том числе в мое отсутствие, водит к бабушке своих друзей и гостей. Нашей бабушке, -  продолжала скандалить Фрида  - и так гостей хватает – не закрываются двери днями напролет. Подружки, соседи ходили к бабушке постоянно – днем они кормили и мыли бабушку. Да и просто сиживали там по очереди целыми партиями – развлекали бабушку, отвлекали ее от болей и недомоганий. Бабушка поощряла многочасовые посиделки, сопровождающиеся и курением табака, и употреблением "насвоя", и распитием вина – теми, кто любил этот напиток. Чтобы бабушка и ее гости не пили что попало, Ишбулат постоянно привозил много высококачественного красного вина Кагор.
Так как бабушка вернулась домой насовсем, наотрез отказавшись жить у старших детей, то моя мама и жена старшего брата стали после работы ездить к бабушке. Ее кормили, лечили, мыли, а также мыли полы, стирали и готовили. Затем, уже поздно вечером, приезжал Ишбулат, и отвозил жену и сестру домой. А субботу и воскресенье они проводили там полностью – все вместе. И так продолжалось почти год. А днем за бабушкой смотрели ее подруги.
Попытки Фриды закрывать перед уходом на работу утром двери, ворота, успеха не имели. Это был поселок, в котором люди бок о бок прожили полвека – они знали, как пройти через сад, перелезть через забор. Запускали человека, он все равно проникал в дом и открывал его изнутри.
Фрида, вернувшись домой  вечером, не имела возможности проводить вечера уединенно со своей семьей. И она очень нервничала из-за этого, и свои нервы изливала в виде ежевечерних  тяжелых скандалов, со слезами, разбиваниями посуды, перекрытием воды и прочими коммунальными штучками. Частенько  она пыталась спровоцировать и драку.
Попытки убедить Яхью успокоить свою жену, и вернуть мир в семью, не увенчались успехом, так как Яхья заявил сестре и брату следующее:
«Как бы мне ни было жаль мать, и даже если моя жена тысячу раз не права, я все равно буду стоять на стороне жены. Она и мои дети – это моя жизнь. Кому я, калека несчастный нужен? Если моей жене трудно, то она может уйти из этого дома, забрав с собой детей. Я в эту же минуту, если такое случится, повешусь».
Мама рассказывала мне обо всем этом, и как трудно находиться всем в этом доме. Я предложила ей поменяться ролями, или  хотя бы меняться с ней дежурствами. Мама наотрез отказалась. Во-первых, сказала она, ты у нас и так «чокнутая», а там настолько тяжелая психологическая обстановка, что это не пойдет тебе на пользу. Во-вторых, «болезнь моей матери – это мой крест, а не твой, и потому нести его буду я сама» - заключила моя мама.
Договорились, что всю мамину работу в ее семье – по уходу за домом, за ее мужем и ребенком (у мамы был маленький ребенок в то время) – выполняю я в качестве помощи ей, пока она ухаживает за своей больной матерью. Так и было какое-то время. Но потом я вновь вернулась к разговору. Дело в том, что папа стал сильно возмущаться, что жены постоянно нет дома. И я сказала маме: «Давай я перееду к бабушке, а ты сама разбирайся со своим мужем». И тогда я узнала некоторые подробности насчет маминого решения о том, чтобы не разрешать мне ездить в дом бабушки:
Мама: Фрида и Яхья сказали мне, что если Ляля еще раз сюда придет, то они напишут заявление в милицию о краже. (У них пропало много ценных вещей, и они считают, что это именно я их украла).
Я: Но я никогда ничего у них не крала….Я выросла в этом доме, и выросла вместе с Яхьей. Неужели он может обо мне такое сказать? Это Фрида все придумала. Я пойду туда, и Фриду задушу.
Мама: В том-то и дело, что тебе нельзя туда идти. Ты же «истеричка» -  не умеешь сдерживаться, и спокойно переносить оскорбления и нападки, как терпим мы. Ты поддержишь провокации Фриды, что приведет к возрастанию напряжения и усилению семейного конфликта, перерастет в драку – а Фриде именно этого и надо. Тебе нельзя туда идти.
Я опять согласилась с мамой, потому что знаю, какой я никудышный миротворец. Сама я никогда не проявляю агрессию первой. Но, если нападают на меня, то никогда не стараюсь погасить конфликт, а наоборот, активно поддерживаю эскалацию напряжения, и, при первых признаках, что мои слова не слышат, не слушают или не понимают, перехожу к активному физическому воздействию на оппонента. Только в последние годы я научилась сдерживаться – очень большими усилиями воли.
И с мужем своим мама продуктивно побеседовала:
Мама: Тебе не нравится, что я езжу к своей матери? Я завтра привезу ее к нам, и все вечера и выходные буду дома.
Папа:  А бабушка будет стучать костылем по кровати днями напролет? – тогда я сразу повешусь.
Мама: Еще один претендент в висельники выискался. Нашли с Яхьей удобный выход - повеситься. Нам: решайте проблемы, терпите, трудитесь, а они – повесятся и будут плавно покачиваться на веревках. Сняв с себя все обязательства и трудности.
И мама опять стала ездить к бабушке каждый день. А я была дома и вела хозяйство.
«Замурованная бабушка»
В один вечер мама приехала особенно поздно. До дня смерти бабушки оставалось 9 месяцев. И случилось вот что.
Мама и жена старшего брата, как обычно, вечером приехали к бабушке. Они вошли в дом, прошли по коридору – бабушкина комната была первой по коридору справа, и обомлели. Вся правая стена коридора была заложена кирпичом.
Оказывается, Фрида утром не пошла на работу, зашла к бабушке, сняла с нее обещанные ей, младшей любимой снохе, старинные золотые серьги с александритами, и попрощалась с ней. Затем она вышла из комнаты, привела бригаду строителей, и они первым слоем кирпича заложили проем двери. Вторым слоем кирпича изнутри дома, со стороны коридора, они выложили всю стену, вместе с дверью. На следующий день, когда цемент подсохнет, планировалось стену заштукатурить. Так впоследствии и было сделано. И побелено.
Мама и тетя растерялись. Они поняли, что бабушка весь день провела в замурованной комнате. Они побежали на улицу, со стороны палисадника, посмотреть в окно. И увидели там сооружение из табуретов и досок – бабушкины подружки уже залезали к бабушке в окно. Так поступили и мама с тетей.
Стали ждать приезда Ишбулата. Он должен был найти решение из новой ситуации. В окно – а фундамент дома был высокий – было неудобно  вносить ведро с водой, например, или шприцы в боксе. А как вызвать врачей? – стыдно от людей, что бабушку замуровали. Да и нелегко немолодым женщинам влезать в окно – очень высоко. Кто-нибудь мог упасть, и что-то сломать себе. Все были уже не молоды, и  не особенно-то спортивны.
Приехал Ишбулат, и принял решение, что надо рубить новую дверь. Но тут возникли новые проблемы. Дед строил дом со всей ответственностью. И та стена, в которой были два окна бабушкиной комнаты, была несущей, и очень толстой и крепкой. Значит, решил Ишбулат, рубить будем с другой стороны - другая стена была  не несущая и намного тоньше. Но эта стена, перпендикулярная той стене, в которой были два окна, граничила с кухней. Стало быть, надо было прорубить дверь в кухню с улицы, а потом из кухни прорубить дверь в бабушкину комнату.
Ишбулат привел рабочих, и они принялись за дело.
Можете себе представить, как это все восприняла Фрида. Началась уже не война, а вселенская катастрофа. Ей объясняли, что другое инженерное решение по вырубке новой двери принять нельзя. Так построен дом. И кухню поделить нельзя – вода, газ, отопление – все было в кухне и в той стороне, где  теперь будет новый коридор  и новый вход в бабушкину комнату. А вода, газ и тепло - нужны и Фриде и ее семейству. Так что ей, младшей любимой снохе, абсолютно избавиться от бабушки и ее старших детей пока невозможно. Полностью, основательно, перестраивать дом некогда. Бабушка очень больна, за ней надо ухаживать, а не заниматься строительством.
Все было на страшных нервах, все делалось сгоряча. И потому так бестолково и страшно.
Замуровыванием бабушкиной двери Фрида ничего не добилась. Кухня, вода, газ, тепло – все это было необходимо в процессе ухода за больной старой женщиной, которая была больна циррозом печени и медленно угасала. И  опять на  «поле боя» – в кухне, продолжились баталии.
Вырубание новых дверей привело к возрастанию пыли, грязи, строительного мусора, обломкам кирпичей – был страшный шум и беспорядок. Все это усугубляло нервное напряжение и непрекращающийся шквал оскорблений, ругательств, скандальных обвинений и истерик.
Я не ходила все это время в дом своей бабушки. Боялась драки с Фридой, и обвинений меня в воровстве. Особенно по поводу воровства – я смертельно обиделась за такое обвинение. И сильно переживала – настолько, что  у меня усилились мои необычные недиагностируемые медициной приступы головной боли. Папа устал вызывать мне скорую за скорой. Мама начала меня ругать в связи с этим: «Возьми себя в руки. А то еще «дашь дуба» - ко всем моим проблемам добавится еще одна - мне придется еще и твоего ребенка растить». «Сдашь в детдом»,  - надерзила я матери.
Перекроенный дом с новыми проемами дверей я увидела только в день похорон бабушки. От боли за бабушку, которую замуровали, я чуть не упала в обморок. Мне  уже не хотелось задушить Фриду – хотелось лишь уйти из этого дома и никогда больше туда не возвращаться. Так и случилось. Это было последнее  свидание с домом моего детства – домом моего деда.
В день похорон моей бабушки я не виделась с ней уже почти год и смертельно соскучилась. Ведь она всю мою жизнь была рядом со мной. А тут целый год – не рядом.
На похоронах бабушки  Фрида очень хорошо выглядела. На  ее красивом молодом лице играл  свежий румянец. В ушах у нее сияли бабушкины серьги с александритами.
…….
Сегодня, почти через 30 лет после этих событий, мне стало ясно, почему у меня в тот период настолько усилились головные боли: я вела себя против своего естества. Слишком много соблюдала условностей, как, впрочем, и все мое окружение. «Что кто сказал», «Кто что подумает», «Что скажут люди» и тому подобные идеи довлели над умами всех людей того сообщества, где я жила – господствовал стадный инстинкт.
Взрослые солидные люди  вели себя как зайчики перед неумной зарвавшейся девицей, которая манипулировала даже своим мужем.
А я сама-то «хороша»: «мама сказала», «папа сказал», «в воровстве обвинят». Также я соглашалась, как мазохистка, с ярлыками, которые на меня вешали: «чокнутая», «истеричка». А может быть, наоборот, я была нормальнее всех! Но ломала себя! Подстраивалась.
Эх, надо было делать то, что хотелось: послать всех на три и более буквы, включая маму с папой, переселиться к бабушке, чтобы попрощаться с ней – на весь год. Пить вино с ее подружками целыми днями и курить с ними  трубки. Подраться с Фридой. И на каждую ее провокацию отвечать очередным фингалом ей под глаз. Также разрушить стену, которой она замуровала бабушкину комнату (а не рубить другие двери), и замуровать вход на половину дома Фриды. Пусть она с семейством залезала бы в  дом через окно. Надо было также  дать телеграмму в родную деревню Фриды  и вызвать другую невесту - любую из тех, кого Фрида тогда, на кастинге невест, обошла. Вместо того чтобы бояться, что Фрида уедет. Кому она была нужна в своей деревне?
Но это все я только сейчас поняла.  Жаль, что не тогда.
«Запах бабушкиного дома»
Был солнечный день, где-то около полудня, когда Яхья позвонил в квартиру моих родителей по телефону, и сказал мне, что бабушка умерла. Он так и сказал: «Умерла твоя бабушка». Он не сказал, что умерла его мама. И голос у него был такой, будто и не было этого страшного года, и не было  жуткого противостояния родственников. Говорил со мной так, будто мы с ним очень близкие друзья – такой был родственный и доверительный голос.
Я ничего не ответила Яхье, положила трубку, и собралась было позвонить маме на работу, сообщить весть. Но в этот момент раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стоял Ишбулат. В руках он держал огромный таз с желтыми персиками. Тяжесть была огромная, потому без приветствия, Ишбулат быстро поставил таз на пол в коридоре квартиры. Сказал мне, что это еще не все персики. Сейчас принесет из машины еще. Я сообщила ему о том, что только что позвонил Яхья. Ишбулат будто и не расстроился совсем.  «Уже умерла?» - такой был вопрос, и  почти без эмоций. А затем дядя ушел за второй порцией фруктов.
Через непродолжительное время Ишбулат вернулся с таким же тазом – горкой заполненным ярко-желтыми  бархатными плодами. И сказал мне: Персиков много - урожай  в саду на даче нынче невообразимый. Надо срочно варить варенье. Персики настолько спелые, быстро начнут портиться. Начинай прямо сейчас – вымой их, разрежь пополам и засыпь сахаром.
Я слушала ценные указания дяди по методике варки варенья и ждала, когда же он заговорит о смерти бабушки. Но не дождалась. Отдав распоряжения, Ишбулат  ушел.
Я посмотрела в окно: жизнь за окном кипела. Ездили машины, ходили люди, играли дети. Ярко и весело светило солнце. Как странно, подумала я. Человек только что умер. Это так важно. Но никому нет до этого  никакого дела. Точно такие же мысли у меня были и   весной 2004 года, когда я получила известие о смерти моего первого мужа, отца моего ребенка. Была тоже очень хорошая весенняя погода. На улице было весело и оживленно. Никому не было дела до того, что кто-то в этот момент ушел из жизни.
…..
У бабушки в доме, как и во многих домах, имелся свой необычный специфический запах. Если бы меня  по какому-то запутанному маршруту с завязанными глазами привезли в этот дом, я узнала бы его по запаху. В этом доме всегда варилось варенье из винограда сорта Джаус. В подполе стояли огромные банки – всегда! Съедать за зиму не успевали.  Это были  огромные темно-сиреневые ягоды, очень сладкие. На весь двор на опорах были построены перекладины для виноградных лоз, как принято было в южных странах. Там именно так растили виноград, а не как во Франции – на земле. Я думаю, от винограда  какие-то частицы запах вливались в атмосферу дома.
Когда еще был жив дед – прямо во дворе «качали» мед. Дед занимался пчеловодством. Всегда на столе в кухне стола плошка с медом, и плошка с сотами, сочившимися от меда. Второй компонент аромата дома.
Из винограда и вишен, которых также было много вокруг дома – делали домашнее вино. Еще один аромат.
Всегда, сколько помню себя, у бабушки был большой курятник. Всю жизнь на завтрак она выпивала несколько еще теплых яиц – сырых. От кур тоже особый запах исходил, это точно.
Также всю жизнь в доме находилось большое количество тканей. Бабушка была профессиональной портнихой. И я помню, что у этих тканей – под названием  плюш - был особый  запах.
Также бабушка обожала духи. Их у нее было огромное количество. И душилась она не двумя каплями за ухом, а основательно. Однажды у меня в комнате, в доме у моих родителей, она увидела необычные духи и подушилась ими. Духи были страшно дорогими, и в бутылочке их было 7 мл – такая фасовка, из-за дороговизны. Одним словом, у меня духов этих больше не осталось. Только баночка на память.
Страсть к парфюму передалась от бабушки к  Яхье. У него всегда была коллекция мужских одеколонов. Я очень любила их изучать и нюхать. Мужской парфюм я сама люблю больше женского. Но мужской я за ненадобностью сама не коллекционирую. Поэтому в доме бабушки для меня всегда как экскурсия была – разные парфюмы оценить.
Последние 15 лет жизни  у бабушки были проблемы с ногами. Они необъяснимо болели. Под конец жизни бабушка уже не могла ходить вообще. И все эти годы в доме непрерывно пробовались разные мази и притирки, варились отвары, готовились масляные растворы, осуществлялись тепловые, паровые, растирательно-прогревательные процедуры с огромным количеством пахучих веществ, растений, жиров, масел и медицинских средств. Это придавало какую-то перчинку всем запахам, витающим в доме.
Возможно, из этих всех компонентов и  возникала какая-то особая композиция запахов дома. И была эта композиция уникальной.
Даже в детстве, я помню, заурядная манная каша у бабушки, была какой-то другой. Не такой, как у мамы. Оказывается, бабушка всегда перетапливала сливочное масло каким-то особым способом. У масла менялся запах. А может быть, его перетапливали в той же кастрюле, где недавно отваривали чудодейственные травы?
А молоко, которым меня лечили от ангины! Я не узнавала его вкус.  Только уже взрослой я узнала, что туда добавлялась капля какого-то волшебного масла, присланного бабушке из глухой сибирской деревни. А натирали меня во время  простуды вообще чем-то кошмарным. Оказывается, это был медвежий жир, смешанный с травами из тайги.
….
Поэтому, когда я вошла в дом бабушки в день ее похорон, я была ошеломлена родным, дорогим мне запахом дома, в котором я выросла. Я очень соскучилась по дому с его запахом за тот год, что я там не была.
«Утро похорон»
Перед тем, как поехать в дом бабушки  в день ее похорон, нам нужно было с утра посетить магазины, в которых  предстояло купить много разных товаров по списку «Что нужно для татарских похорон». Этот список нам дала профессиональная устроительница похорон. В список входило большое количество х/б полотенец, кусков ткани, простынок, белых мужских рубашек, кусков туалетного мыла и много всего прочего. Так надо. Так принято. Так положено.
Мы решили отправиться на Красный базар – там было больше всего магазинов тканей и галантереи. И оттуда легко потом уехать в поселок Северный, где располагался дом бабушки. Оттуда ходила 555 маршрутка, и было много такси в ту сторону.
Мы поехали втроем – я, моя мама и моя 6-летняя дочка. Долго ходили, покупали что-то по мелочам, потом устали, зашли в самый большой магазин и отдали список продавцу-кухистанцу (местный житель страны, в которой мы тогда жили), чтобы он сам подобрал все, что полагается.
Продавец все выполнил, и все покупки, вместе с ранее купленными товарами, он сложил в два огромных пакета. Мы расплатились и вышли.
Идем мы по рынку – у меня в одной руке сумка дамская (в ней кошелек с деньгами), а другой рукой я держу за руку свою маленькую дочь. Мама моя идет рядом и  держит в руках список покупок. Она постоянно его перечитывает и говорит: «Мы все купили». Проходим еще несколько метров. Мама останавливается и опять внимательно вслух перечитывает список и повторяет: « Мы все купили». Я ей отвечаю: «Все купили – ничего не забыли».
Мы выходим с территории базара. Мама говорит: мы не можем поехать на маршрутке. У нас ведь два огромных пакета.  В маршрутке тесно, мы будем мешать другим пассажирам. Поедем в такси. Я с мамой соглашаюсь.
Мы подходим к таксисту. Мама ему говорит, что мы едем хоронить бабушку, у нас  два больших пакета. Нас надо отвезти быстро, нас ждут. Таксист внимательно смотрит на нас троих, на  мою дамскую сумку, видимо решает, что, если есть сумочка, значит, есть кошелек и деньги, но ничего не уточняет более насчет пакетов (а может он и не понял слова мамы – плохо знал русский язык), и везет нас, куда мы сказали.
Приезжаем к дому бабушки. Выходим, расплатившись с таксистом. К нам подходит устроительница похорон и вопросительно смотрит на нас. Мама ей торжественно объявляет, что мы все купили, в точности по ее списку. И мама передает женщине список. Та внимательно смотрит на маму, потом на меня. И в это мгновение я разворачиваюсь и бегу вслед за таксистом, который еще не набрал скорость, так как с трудом разворачивался в тупике переулка.
Я заскакиваю в такси, следом подбегают моя мама и моя дочка. Мама коротко командует таксисту – обратно на Красный базар, потом подождать у входа,  и обратно сюда. Быстрее!
И мы втроем едем обратно. Приезжаем на базар, идем в магазин, где нам все подбирал  по списку продавец. Как только мы входим в магазин, продавец, глядя на маму, говорит: «Хола («тетя», на местном наречии), я жду вас, вы оставили пакеты». И достает нам пакеты из-под прилавка. Парень пояснил, что выбежал за нами, когда заметил, что мы забыли пакеты, но не догнал и очень удивлялся, как мы так быстро умудрились уйти.
Уже с пакетами, с тем же таксистом, мы вернулись в дом бабушки.
«Неправильное колдовство»
Когда моей бабушке Мавлюде было сорок лет, она тяжко заболела. Есть фото, которое сделано в этот период, когда была потеряна надежда на выздоровление бабушки. На фотографии она в черном кружевном платье и настолько худая – просто тень какая-то. Рядом дедушка и все их дети. Видно, что фото было сделано на память детям о матери.
Бабушку – тогда она еще не была,  по сути, бабушкой, поэтому буду называть ее по имени – Мавлюда – уже положили в больницу. Она  не вставала. Диагноз был неясен - только  - предположительно -  было необычное по проявлениям, и очень тяжелое воспаление печени. Пища не принималась организмом вообще. Мавлюда таяла и таяла.
Дедушка – он тоже тогда еще не был дедушкой – Ибрагим -  написал о болезни жены своей сестре. Она, как и остальные 4 сестры – а со своими 5-ю сестрами Ибрагим был всю жизнь очень дружен, переписывался (после его смерти был найден архив – он, оказывается, всю свою жизнь половину своих заработков отправлял сестрам) и делился всеми проблемами. Все 5 сестер были старшими.
Сестры Ибрагима жили в далекой татарской деревне на Волге. Недалеко от города Сталебункерска (куда я в 1992 году эмигрировала).
И вот, когда Мавлюда умирала в больнице, к Ибрагиму домой вдруг приехала его сестра. Да не одна. С какой-то женщиной. Сестра сказала, что это очень известная в их краях женщина-ведунья. Знахарка, колдовка, и прочее-прочее. Также сестра пояснила Ибрагиму, что когда  в деревне было вслух прочитано письмо, в котором он описывал признаки болезни жены, то все хором сказали: колдовство. Причиной болезни  Мавлюды было колдовство - поняли сестры. И поэтому есть шанс ее спасти – решили они.
Ибрагим, отчаявшийся помочь жене, согласился во всем с сестрой, хотя в колдовство не верил. И не стал противодействовать спасательным мероприятиям в его доме. Сестра Ибрагима и ведунья принялись за работу.
Все эти события Ибрагим впоследствии в подробностях изложил жене. А спустя много лет  моя бабушка рассказала обо всем этом мне. Так что все подробности, выводы и комментарии  в этой истории не мои. Я только пересказываю, что услышала.
Ведунья стала ходить по дому. Прислушивалась, принюхивалась, приглядывалась, заглядывала во все закоулки. По-русски она не говорила. Вообще непонятно было, на каком языке она говорила – звуки издавались странные и непонятные. Спустя некоторое время она дала знак сестре Ибрагима: нашла.
Далее были произведены следующие действия. Ибрагим не вмешивался. Только смотрел.
Во дворе дома по указаниям ведуньи были расстелены простыни. Прямо на земле.  На них вынесли из дома все подушки, одеяла и матрасы.
Сестра Ибрагима была фактически переводчицей ведуньи. Она озвучивала все ее указания, которые производились жестами.
Все подушки и одеяла было приказано вскрывать. Ватин, перо, пух – все  вынималось и просматривалось – прочесывалось, перебиралось, протряхивалось.
К великому удивлению Ибрагима, в подушках, матрасах и одеялах стали находиться подозрительные предметы – ржавые иголки, пучки волос, черные перья, камни, засушенные экскременты. И даже какие-то странные  скомканные записки – с неведомыми закорючками.  Все эти предметы складывались в кучку отдельно. Кучка неуклонно росла. Работа была  нелегкой - одеял и подушек в доме было много,  так как семья Ибрагима была многочисленной.
Когда прочистка постелей завершилась, то остатки тканей, перьев, ватина и всего прочего – что раньше было одеялами и подушками – было сожжено. А над кучкой подозрительных предметов долгое время проводились какие-то странные действия с криками, причитаниями, и падениями ниц. Потом их куда-то унесли.
Далее сестра Ибрагима организовала огромную хозяйственную работу. Были куплены новые ткани, ватин и перья. Приглашены чесальщицы, стегальщицы и валяльщицы, швеи подушек-одеял – из местного населения. Такие профессии были – я помню, даже сама хотела этому научиться. И под присмотром  ведуньи, под ее причитания и почти песнопения, нанятые работницы, непременно на улице, на солнечном свету, изготовили новые подушки, матрасы и одеяла для семьи.
Далее ведунья  чистила весь дом. С использованием интересных, почти театральных приемов. Все обрабатывалось какими-то жидкостями, дымом, семенами и зернами.
После этих действий, ведунья изготовила снадобья для Мавлюды. Было велено давать их пить больной женщине, а особое вонючее масло-жир – втирать в кожу всего тела.
Бабушка всю жизнь лечилась. Она любила всякие настои и мази. Видимо и тогда, все, что принес ей муж в больницу – использовала, и все советы ведуньи  выполнила безукоснительно. Жить – то хотелось!
И случилось чудо. Мавлюда пошла на поправку.
Была еще одна информация, которую  сообщила ведунья перед отъездом в свои родные края. Она сказала, что порчу, которую она обнаружила в доме, навели не на Мавлюду. Все предметы, найденные в постельных принадлежностях, были материализацией колдовства в отношении ее мужа – его хотели присушить, отбить от жены и семьи. Человек, который заказал такое колдовство, по словам ведуньи,  был из близкого окружения и вхож в дом. И теперь, когда опытная и настоящая ведунья провела очищение дома, прочие обряды и поставила защиту, тот, кто хотел присушить Ибрагима, внезапно умрет. Так она предсказала. И очень скоро умрет. По закону бумеранга, колдовство вернется к тому, от которого оно исходило.
Лечиться настоями и мазями ведуньи Мавлюда согласилась безоговорочно. Но сообщение о попытке присушить ее мужа, в то время  уже старика, она подняла на смех.
Моя бабушка, конечно, не была атеисткой. Но в тоже время, она была  рационально мыслящим человеком, порой с нигилизмом в суждениях. Она не знала русской письменности, и потому не читала журналов и книг, но зато она во время работы – шитья – постоянно слушала радио. Она всегда интересовалась политическими событиями в мире и линией партии. Все это было ей интересно по-настоящему. А тут вдруг какое-то колдовство, какие-то присушки и порчи – все это вызывало у нее насмешку и недоверие.
И кто это из близкого окружения и вхожий в ее дом хотел отбить у нее 55-летнего мужа? Смешно!
Так думала Мавлюда. Не поверила.
Надсмехаться над предсказанием ведуньи бабушка моя перестала смеяться в один день. Она еще была в больнице, и выздоровление только-только началось. Ибрагим принес ей страшное известие. От него Мавлюда впала в оцепенение. И вот что сообщили Мавлюде: внезапно умерла ее младшая сестра.
У бабушки были две младшие сестры и три брата  - два старших и один младший. Мама бабушки родила в свое время две «тройки» детей. Первую тройку старших детей – еще до революции. А вторую, намного позже, через 10-15 лет, уже после революции. Всего детей было рождено  6 – три девочки и три мальчика.
Одна из младших сестер моей бабушки жила неподалеку – в начале поселка, где располагался дом Ибрагима и Мавлюды. Звали эту сестру Надя. Надия.
На момент болезни Мавлюды Надие было 30 лет. Она была красивой  женщиной, однако к этому времени уже очень несчастной. Несколько лет назад от нее без объяснения причин ушел муж. А сын, Алишер, подросток, после ухода из семьи отца, совсем отбился от рук. Он связался с местной шпаной, и уже, несмотря на очень юный возраст, мог неделями не появляться дома. Надия жестоко страдала.
Алишер впоследствии попал в тюрьму за кражу, и там сгинул. Никто не знает, как сложилась его дальнейшая судьба.
Предательство мужа и  поведение сына быстро сломили Надию. Она начала пить. Алкоголизм очень быстро побеждает именно женский организм, и потому на подходе к 30-летнему возрасту Надия уже имела все признаки алкоголизма и пила запоями. На работе ее никто не держал. Кому она была такая нужна? Жить ей было не на что. Ее каморка в доме барачного типа не была ей  надежным домом, и Надя часто бывала у сестры.
Сестра Мавлюда, конечно, была благополучной, по сравнению с младшей сестрой, женщиной. У нее был надежный муж, красивый большой дом, хорошие дети – трое. Также Мавлюда была даже в те времена успешным предпринимателем. Высококлассной портнихой, у которой клиенты шили одежду по записи.
Конечно, Мавлюда очень жалела сестру. И кормила, и денег давала. И одежду дарила.
И вот Мавлюде, которая очень болела и лежала в больнице, вдруг принесли известие: Надия внезапно скончалась.
Надия сидела за столом своей крохотной кухоньки – в своем бараке. Опустила голову на руки. Вроде как заснула сидя за столом. Соседи видели ее в окно. Пьянство Надии секретом ни для кого не было, потому соседи решили – пьяная, спит. Когда на следующий день заметили, что поза женщины не изменилась за сутки, вскрыли дверь. Надя в ту минуту уже была давным-давно мертва. Вскрытие показало, что на момент смерти женщина пьяной не была.
У моей бабушки от такого известия началась депрессия. Надия? Колдовала? Хотела отбить мужа?
Мавлюда отказывалась во все это верить.
Был с особым пристрастием допрошен Ибрагим. Замечал ли он признаки женского внимания со стороны Надии? Оказывается, замечал. И очень удивлялся. Во-первых, мой дед был гипертрофированно порядочным человеком. И он недоумевал: это же сестра жены, как же так, что происходит, как можно?  А во-вторых, он удивлялся.  Неужели он может быть в свои 55 лет интересен молодой красивой женщине 30 лет?
Так  Ибрагим своими признаниями  подтвердил вероятность заказа колдовства.
Действительно, возможно, что Надия устала от своих неудач, и решила увести мужа у сестры. Сестра мужем не особо дорожила (так казалось Надие), постоянно с ним ссорилась. Дети у них  уже были взрослые. Вполне вероятно, что она решила: можно попробовать. Деду хоть и не так мало лет, но он все равно красавец. Он здоровый и очень хозяйственный мужчина. А то, что колдовство, заказанное Надией, имело незапланированный исход, объясняется очень просто. Много людей берутся за это пикантное ремесло, не считая, что нужно серьезно ему обучаться. Также долго и усердно, как и врачи  учатся! Вот и получается непредсказуемость! И это ремесло очень опасно, тем более, если за дело берется дилетант.
История с болезнью, выявленной особым способом причиной этой болезни,  и смерть сестры, нанесли моей бабушке очень  болезненную психологическую травму. О которой она и поведала мне - своей внучке, много-много лет спустя.
Глава 2. Буква «У». Папина линия.
«Законная благодарность»
Мой отец, Бакшан Таймурзаевич, умер в 2003 году. В полной нищете. На чужбине. В захудалой уездной больнице для умалишенных. В одиночестве.
Обстоятельства смерти моего отца являются для меня огромным грузом, который я несу поныне и буду нести до конца своих дней.
Я ничем не смогла скрасить существование отца в последние годы его жизни. Мое материальное положение  и социальный статус не позволили мне это сделать.
Четверть века из моей жизни было потрачено на скитания по чужой стране. Я все эти годы была без мужа,  без прописки, без жилья, без имущества, одна с ребенком. Я часто теряла работу, а также переезжала  - в поисках лучшего места и постоянного, более надежного, чем арендованное чужое жилье, пристанища. И не находила их.  Все эти годы я скиталась по чужим углам, из которых меня регулярно выселяли.
Столь неблагополучное существо, конечно, не смогло избавить отца от пребывания в такой страшной больнице. Но, понимая, что я и не могла бы сделать что-то для отца по объективным причинам, я все равно считаю себя виноватой  перед ним.
Однако есть один интересный момент нашего бытия. До него я додумалась недавно. Это важно для понимания жизни вообще.
Говорят, что человек видит жизнь сквозь свои собственные очки - духовные. Эти очки - призма его души. Что есть в душе, порой даже неосознанно – отражается в избирательном видении окружающего. Если в тебе много обид – видишь несправедливость вокруг. Если в душе таится грех –  постоянно встречаешь на своем пути таких же грешников. Также говорят, что имеешь в душе – то и привлекаешь, притягиваешь в свою жизнь. Если все время в душе злишься, то обязательно тебе попадаются особые хамы, которые тебя доводят до белого каления. Это – одна сторона бытия.
Вторая сторона – это проявление человеком агрессии против  какого-то качества, на самом деле подчеркивающей, что именно этот человек является носителем этого качества. Например, если муж изменяет жене, то он, как правило, патологический ревнивец, и постоянно упрекает жену в мифических изменах.  Также алкоголику всегда мерещится, особенно если он закодирован, что все вокруг явные алкоголики. И такой «трезвенник» постоянно делает всем замечания, что «все много пьют», критикует их.
По аналогии с этими двумя сторонами бытия, я смогла понять еще одну его грань. Объясню на примере своего отца.
Я, как ребенок своего отца, которого он вырастил и выучил, ОБЯЗАНА была позаботиться о нем в старости. Но не смогла.
Однако вокруг были еще люди, которым мой отец в течение своей жизни сделал много добра -  включая помощь в получении высшего образования, он заботился о них также, как о своей семье, оказывал существенную материальную поддержку, вплоть до покупки квартиры -  в сумме им он сделал даже больше, чем своим детям. Но что интересно, именно эти люди, когда мой отец лежал в этой страшной больнице, сочли своим долгом - в благодарность за все, что им мой отец сделал хорошего - проявлять не заботу о нем, не помощь, не поддержку – НЕТ! Они считали, что для благодарности достаточно всего лишь осуждать меня. За то, что не могу помочь своему отцу. И не ленились они для этого приезжать из другого города, чтобы навестить моего отца, поужасаться условиям, в которых он живет. Не -  чтобы помочь. А -  чтобы тяжелым немигающим взглядом «одарить» меня. Никчемную такую. Потом пошептаться кое с кем на эту тему, поцокать и покачать головами.
Это все  я вспомнила не для упрека в адрес этих  людей. Я только пытаюсь оформить в слово то, что я поняла: даже неосознанно, тяжесть несовершения того, что нужно было совершить, и спровоцировала у этих людей чувство осуждения меня. По аналогии – если в душе есть злость, кто-то обязательно разозлит тебя еще сильнее.
Осудить легче (менее затратно), чем помочь. На подсознательном уровне эти люди (их душа) понимали, что они должны  были помочь моему отца  в одинаковой со мной степени. Но духовная бедность, проблемы бытия, свои заботы и дела своей семьи (у всех людей ведь забот полон рот)  - все это вместе, не давало  правильной мысли о долге пробиться наружу. Вместо этого захотелось вроде как приобщиться (ведь мой отец всегда присутствовал в их жизни), а процесс осуждения другого человека (меня) давал  им возможность хотя бы иллюзорно поучаствовать в важном деле. Осуждение дало возможность немного собой полюбоваться – вот я, какой благородный, жалею старика, а непутевая дочь  ничего для него не сделала. И по душе у них, я предполагаю -  разливалось  тепло от осознания своего благородства….
Вывод я делаю такой. Если кто-то кого-то осуждает за несовершение (совершение) чего-то, что осуждающий считает важным, то это явный признак, что именно это (важное) должен сделать сам осуждающий. Должен -  в гораздо большей степени, чем осуждаемый.
«Буква «У»»
Мои воспоминания прошлого  выглядят как кино. Экран расположен внутри моей головы (или сознания?). Кинофильм «крутится», как круговое кино – объемно. Я сама участвую в событиях, но на экране я -  тогдашняя. А я – сегодняшняя - тоже рядом. Но это наблюдатель -  со стороны.
«Кинофильм» удивительным образом показывает не только объемную картинку, но и воспроизводит запахи, звуки, ощущения, в том числе и температурные. Также дается план обзорный, и приближенный – можно очень близко  рассмотреть лица,  заглянуть в глаза.
Смотреть такое «кино» тяжело психологически. Ведь на «экране» появляются  люди, давно ушедшие в другой мир.
Вижу картинку. Мне 6 лет. Я сижу в комнате за огромным отцовским письменным столом. Сидеть мне неудобно – высоко. Также мне неудобен старинный тяжелый стул.
Я не просто сижу. Я делаю уроки. Я в первом классе. Предмет – чистописание. То есть я учусь писать буквы. Пишу в черновике. Стараюсь.
Рядом со мной, вплотную, на таком же стуле, сидит моя бабушка Мавлюда. Она, по всей видимости, сидит для моей защиты, чтобы мне было не так страшно,  и просто, чтобы поддержать меня  морально.
За нашими с бабушкой спинами расхаживает  влево-вправо разъяренный отец – мой папа. Он еле сдерживает гнев. Временами кажется, что он замахивается на меня. Бабушка в это момент прижимается ко мне еще ближе, как бы прикрывая меня от возможного отцовского удара.
Я пишу букву «У». Недостаточно написать лишь бы что. Отец добивается каллиграфического написания этой буквы в его стиле – у него изысканный почерк. Папина буква «У» красавица – у нее вначале локон, потом плавное па вниз, потом взлет к стройной извилистой лиане, в конце которой тоже очаровательный завиток.
Я стараюсь, но не могу написать букву хорошо. Я уже устала. Я пишу в черновике эту букву уже сотый раз. Причем каждый раз буква получается еще хуже, чем в предыдущий.
После каждого очередного уродливого написания буквы я тяжело вздыхаю – отец заглядывает в тетрадь и начинает орать на меня нечеловеческим голосом. Бабушка  прижимает меня к себе, закрывает мою голову ладонью и по-татарски ругает зятя: «Ты что орешь, как ненормальный? Ребенку 6 лет! Ну не может она написать букву сегодня – напишет завтра!».
Но папа тещу не слушает. Он заставляет меня писать букву снова.
Очередная попытка написать букву очень трудна – на носу у меня повисла огромная слеза. Смахнуть ее я боюсь – папа будет опять кричать.
Бабушка привстала со стула, чтобы лучше видеть, как я пишу. В этот момент, оказывается (это было за спиной, и потому я не видела, и бабушка не видела этого), папа зачем-то взял ее стул, и  отнес его в другой конец комнаты. Конечно, он сделал это не специально. Видимо, стул его раздражал, как и все вокруг – непосильные отцовские обязанности, теща и бестолковая дочь.
Но именно этот машинальный жест – убрать стул – и разрешил всю ставшую слишком напряженной ситуацию.
Бабушка, думая, что стул -  где был  - там и стоит (она за часа два этого урока чистописания уже несколько раз привставала, а потом, не глядя, садилась), села. А стул-то отсутствует!
Бабушка с грохотом упала  на пол. Назад.  Спиной и головой. С высоты роста.
Мама все время урока была на кухне – в педагогический процесс не вмешивалась. Но, услышав грохот и стоны бабушки, мой крик, она подумала, что папа перешел к решительным действиям – решил тупого ребенка убить. Ведь во все время урока в минуты диких криков он уже обещал это сделать не один раз.
Мама прибежала в комнату, полная решимости остановить кровопролитие.
Увидев, что бабушка лежит на полу и не может встать, мама накинулась на папу с кулаками и криками, обозвала его последними словами, порвала мои черновики с буквами «У», расставила все стулья подальше от письменного стола. И затем они вместе с папой подняли бабушку, уложили ее в кровать. Бабушка сильно ударилась, в том числе и головой.
Папе досталось от мамы «по первое число» и « по самое не хочу» за попытку искалечить тещу.
С того дня прошло полвека. И я все эти годы изумительно красиво, с локонами и завитками писала букву «У».  В точности, как папа. Научилась все-таки.
«Моя тревога»
Говорят:  жизнь прожить - не поле перейти. То есть очень нелегко. И как нелегко, скажу я вам, эту самую жизнь перелопатить, передумать, вновь всю пережить мысленно, записав все события и мысли на бумаге!
Вот я взяла на себя эту нелегкую  ношу – переосмыслить всю свою прошедшую жизнь – 55 лет. Зачем?
Если человек пишет литературное произведение – рассказ, роман, мемуары – то вроде бы он – писатель. Но я не считаю, что я – писатель. Я – самопсихотерапевт. Самооблегчитель, самоуспокоитель и самоосвободитель. Вот кто я, а не писатель.
Все события жизни – разные, хорошие и не очень – будучи прописанными на бумаге, озвученные вслух – при редакции текста, а также прокрученные в голове вновь и вновь – становятся чем-то иным. Наполняются большим смыслом, что ли. Если события были тяжелыми – они становятся светлее. Если это счастливые события – они повторяются в голове, даря те же прекрасные эмоции вновь. А в целом – все прописанные и вновь, заново обдуманные события жизни, придают ей какой-то важный смысл. Наполняют ощущением и уверенностью, что жизнь прошла не зря.
А жизнь каждого человека проходит не зря. Даже если очень-очень мало толку с нее взялось. Даже если всего пол шажка удалось пройти по пути вверх – к особым высотам (я  имею в виду НЕ  карьеру!). Дальше, потом, сызнова – все равно будет легче. Игра – новая -  начнется  именно с рубежа того самого пол шажка.
Жизнь каждого из нас имеет великую ценность – каждое ее мгновение. Потому что любое мгновение, событие  - это важный опыт. Такой опыт  не приобретешь нигде более, ни в какой другой галактике, или другом измерении. Именно такой опыт, а не какой-то иной. Поэтому нет смысла делать вид, что мы что-то забыли (или делаем вид, что забыли) в своем прошлом. Его – прошлое – надо перебирать. Обдумывать. Делать выводы. И не бояться себя расстроить. 
Если стараешься забыть свое прошлое – такое выражение есть – «выбрось из головы, или вычеркни из жизни» - ты станешь беднее на эту выброшенную или  забытую часть.
Не старайся забыть свое прошлое. Хотя бы сам с собой будь честен.  Поговори сам с собой на все волнующие и  тяжелые темы. Сформулируй все свои тревоги и обозначь страхи. Поверь – станет легче.
И вот я сформулировала одну из своих тревог, из своего прошлого.  Я ее выудила из глубины памяти, по кусочкам. Пусть будет на виду.  Вот ее предыстория -  далее по тексту.
У моего отца была страшная болезнь – Паркинсона (далее в тексте БП). Когда он уже ярко ею болел, я начала интересоваться, что это за напасть такая. Стала искать информацию в медицинской литературе, в журналах.
Я, конечно, совсем не врач. И, скорее всего, глубоко не усвоила всю медицинскую информацию по этому недугу. Но некоторые моменты  я поняла и запомнила – они очень важны для меня.
Я не собираюсь особо комплексовать, что я не врач, и не могу профессионально понимать эту болезнь, и со знанием дела рассуждать о ней. Медицина современного человечества, несмотря на гигантский скачок в развитии за  последние сто лет, все же еще очень недалеко ушла от средневекового уровня. Большинство болезней, особенно касающихся мозга и психики человека, еще вообще не изучили. Так что мой дилетантский подход к осмыслению серьезной болезни отца не так уж  коряв, если учесть, что и сами медики знают о ней немного. И строят свое лечение на версиях, предположениях и догадках.
У болезни  БП  - предположительно -  имеется три группы причин:
1. Наследственная предрасположенность, если болел ею кто-то из предков.
2. Травмы, в первую очередь головы и головного мозга, полученные в течение жизни.
3. Интоксикации, полученные в течение жизни: от злоупотребления алкоголем, отравляющими веществами, наркотиками, психотропными и седативными средствами.
Болезнь страшна тем, что развивается очень долго – она может внешне не проявляться в течение  25 (!) лет! А все это время идет процесс разрушения мозга – он превращается постепенно в дырчатую структуру, наподобие головки голландского  сыра с огромными аппетитными дырками.
То, что болезнь внешне не проявляется, вовсе не означает, что ее не чувствует сам больной. Однако в связи с очень медленным нарастанием ощущений, и их странностью – это же не насморк во время простуды – человек не может ничего понять, распознать и забить тревогу.
Я предполагаю, что мой отец что-то чувствовал. Но уже не спросишь – он унес информацию в могилу.
Начнем анализировать возможные  причины болезни папы  с конца списка причин БП – с третьего пункта.
Яркие признаки БП у моего папы проявились примерно в 55 лет. Если взять классический инкубационный период болезни – то заболел папа (то есть когда началось разрушение мозга) примерно лет  в 30.
Свою маму я помню с моего годовалого возраста - обрывочно. С трехлетнего  возраста я помню мать – уже ярко и осознанно. Отца помню – только лет с пяти. Когда он начал со мной беседовать на разные темы.
Отец старше меня на 27 лет. То есть я помню его с его 32-33 лет. И я помню его в этом возрасте, и далее - как очень умного, доброго, великодушного человека, коллекционера книг и виниловых пластинок, веселого и общительного человека.
Однако,  примерно к моему 6-8 летнему возрасту, у отца я стала замечать – и запомнила - эпизоды поведения, резко отличающиеся от его основного имиджа. Это были вспышки гнева, и проявления злобности – в голосе, мимике, жестах. Это было странно даже для меня – ребенка. Такие полярные проявления я интуитивно признала неестественными.
И еще – вот что было для меня странным и страшным – вспышки гнева были непредсказуемыми и  необъясняемыми. Просчитать их начало не представлялось возможным. Приходил папа – и я никогда не знала – начнет он со мной играть, затеяв веселую беготню, или злобно сверкнет глазами, заскрежещет зубами. Эта необычная способность была у него до начала полного заболевания в 55 лет  – только тогда у него прекратились вспышки злобности со скрипом зубов и страшным бурящим взглядом. Взгляда этого боялись многие и многие - он был какой-то змеиный, парализующий, металлический, холодный. В момент такого взгляда застывало лицо, губы становились  узкими и тонкими, ноздри раздувались. И начинался скрежет зубов. Это было очень страшно.
В связи с непредсказуемостью поведения отца, я стала бояться его появления – так, на всякий случай. Когда он подходил к дому, он всегда вынимал из кармана ключи – у него была их огромная связка всегда. И пока подходил к двери – гремел ими.
Страх перед гремящими ключами и резким звуком вставляемого в замочную скважину ключа у меня сохранился на всю жизнь – и исчез только 4-5 лет назад, то есть примерно в моем 50-летнем возрасте.
Дальше – больше. Я помню эпизоды, в которых отец представал передо мной в образе монстра – то есть я реально его боялась. Его периодические приступы педагогической активности – когда он воспитывал меня или чему-то обучал, как правило, становились  для моей детской психики серьезным испытанием.
И в то же время – в этот же период, и в дальнейшем,  -  такие агрессивные эпизоды сменялись прежними – когда папа был умным, добрым, понимающим,  отличным рассказчиком и участником детских игр. А если я все же что-то натворила – разобрала часы, утюг, нахватала двоек или принесла в дом жуков и лягушек – папа разбирался со всем этим спокойно и мудро.
У меня есть в памяти абсолютно, диаметрально противоположные реакции отца на похожие ситуации. От гнева с пеной у рта по незначительной причине – до вроде бы и воспитательной (я много хулиганила по-детски), но улыбки папы  и при этом с добрыми глазами.  Мой детский мозг лихорадочно искал какие-то закономерности в поведении отца и не находил их.
С этого же времени я стала часто  видеть папу пьяным. Далее, с возрастом, я почти никогда не видела его трезвым. Он не валялся, не проявлял классического алкогольного психоза – типа лежать мордой в салате, или бубнить что-то невразумительное, или валяться в луже у дома. Нет, этого не было почти никогда. Но он всегда был «поддатым».
Я все это вспоминаю сейчас  усиленно, подробно,  чтобы понять, где и когда проявились признаки, что папа почувствовал: он заболел. И я думаю, что папа был болен уже в возрасте 32-33 лет.
Шли годы – болезнь развивалась. Приступы гнева учащались. Неадекватное поведение, шальные необдуманные решения, очень похожие на сверхценные,  идеи – это я с ужасом наблюдала уже в своем отроческом возрасте.
Я могу сейчас сделать условную периодизацию  своего отношения к отцу в течение моей жизни:
1. Раннее детство. Страх. Интерес.
2. Отрочество. Страх. Непонимание.
3. Юность. Страх. Раздражение.
4. Ранняя молодость. Обида. Недоумение.
5. Средняя молодость. Жалость. Напряжение.
6. Зрелость. Жалость. Горе.
7. После смерти отца и сей день. Жалость. Вина.
К сожалению, все детство я путала понятия «уважение» и «страх». Я думала, что уважаю отца, но оказывается, я его просто боялась. Мать я не боялась никогда.
Я перестала бояться отца в 22 года, когда, как я считаю, он меня предал. Неужели и уважать перестала тогда же?
Сегодня, анализируя свою жизнь, я могу подвести некоторые итоги – как я  отношусь к отцу.
Человек этот сделал для меня очень много. Не каждый отец столько может дать своему ребенку! Он сам был необыкновенным человеком. У него было  огромное доброе сердце, ум и природные таланты. Но  папа был тяжело болен всю свою жизнь. Это сломало его судьбу. А возможно, это было его «спецзаданием» свыше – имея гигантский потенциал, как бы в противовес, быть тяжело больным человеком. И найти возможность реализоваться, несмотря на недуг.  Не мне судить, насколько  процентов папа выполнил задание судьбы. Но я бы определила, что неудовлетворительно. Греб не в том направлении – это точно. И увлекся «обезболиванием» - алкоголем и медикаментами.
Люди за глаза говорили про моего отца «Великий татарин». Настолько интересным, необычным и эффектным человеком он был. И в противовес этому Судьба дала ему болезнь, которая мучила и съедала его изнутри целых 70 (!) лет! Неужели для равновесия?
У моего отца в возрасте с 25  и до 55 лет (почти 30 лет) было прочное социальное положение, авторитет и уважение, много друзей. Он успешно занимался наукой, всесторонне заботился о семье, коллекционировал книги. У него были огромные планы в науке – он писал докторскую, основал научную школу по своей специальности, издавал учебники и монографии. Также он собирался писать книгу – не по науке, а по жизни вообще. У него был уютный дом и красавица-жена. Двое здоровых детей.  Все отлично. Но.
Но… почему же тогда он пил с каждым годом все сильнее и сильнее? Какую беду он заливал алкоголем?
В его роду не было алкоголиков вообще. Почти все старшие мужчины, несмотря на государственное устройство тех времен, тайно оставались верными религии своих предков. В том числе, и мой отец. И все равно – папа наращивал темпы своей алкоголизации. Его девизом стало «Ни дня без рюмки!».  Почему?  Ответ на этот вопрос  отец унес с собой в могилу.
Я уверена – была неосознанная и неосознаваемая тайна отца – у него разрушался мозг. Он это слышал. Чувствовал. Не понимал, что происходит. И заливал это коньяком. И водкой  (вино и пиво он не пил, и не курил).
И НЕправильно делал. Алкоголь, как вторая важная причина БП, только ухудшал  его состояние.
Еще одной составляющей второй группы причин БП  является медикаментозная интоксикация. И ее папа тоже «подключил», чтобы ухудшить состояние своего здоровья. 
К моему подростковому возрасту – 13-15 лет – у папы уже были серьезные запои (возраст папы 40-42 года). А так как ЭТО нужно было скрывать  в условиях менталитета восточной страны (где население сохраняло приверженность к одной из великих мировых религий – несмотря на общественный строй того времени -  запрещающей пьянство), и отцу нужно было не потерять свою работу, высокий  пост, авторитет и социальный имидж, то следствия запоев снимались медикаментозно.
И он начал использовать успокаивающие, седативные, снотворные препараты, чтобы приглушить свои вспышки гнева, снять тремор, нормально высыпаться. В целом – сохраняя кажущуюся работоспособность.
Еще через несколько лет я увидела в шкафу ТАКИЕ препараты – почитала  к ним  инструкции – которые уже не были обычными успокаивающими. Это уже были тяжелые психотропные лекарства. Как он умудрялся их «доставать» в таких количествах и без рецепта врача?
Я помню название некоторых из них – страшно мне сегодня  написать их в поисковике ПК – такое выскочит  описание! Кому, и в каких случаях их выписывают…. Лучше не говорить об этом.
Так вот, использование -  не по назначению, бесконтрольно, бессистемно и на фоне постоянного употребления крепких спиртных напитков  -  настолько серьезных медицинских препаратов не могло не вызвать интоксикацию и разрушительное воздействие на мозг. Болезнь папы прогрессировала.
Когда папа уже был серьезно болен, со всей клиникой БП, имеющей описание в медицинских учебниках,  его лечащий врач  сказал, что, скорее всего, причиной БП  именно у этого больного является алкогольная и медикаментозная интоксикация.  Это звучало,  вроде как облегчение для семьи – не наследственная форма, а приобретенная. (Первая версия болезни отца).
Но так ли это?
Признаки болезни были – внешняя неадекватность – в том возрасте, когда у папы еще не было серьезной алкоголизации и злоупотребления медикаментами. Значит, я считаю, причиной БП была не интоксикация и алкоголь. Они – были усилителями регресса, но не причиной.
Вторая версия болезни отца врачами не озвучивалась. Ее озвучиваю я и только теперь. Он был болен с детства. А растягивание инкубационного периода болезни с классических 25 лет до 30 – это, возможно индивидуальная  особенность человека, или просто до 30-летнего возраста я отца наблюдать не могла – по причине своего малолетства. А у мамы что-то выяснить – в последние годы -  не представлялось возможным. Она ничего не помнила. Все попытки напомнить ей об эпизодах необычного поведения отца в прошлом, и подвигнуть маму к анализу их причин, наталкивались на  ее непонимание и ее суровый вердикт: «Да он всегда был придурок. Вообще, вся его порода – все чокнутые. Какие болезни, какие причины? Пил, гулял и танцевал всю жизнь. Дебил и пьяница».  Все. Никакого анализа.
Второй группой причин БП, как изложено в медицинской литературе, были травмы головы. Да, БП встречается у боксеров и футболистов – от удара по голове. А у папы что? Есть что!
Я вспомнила, что кто-то когда-то мне рассказывал, когда я была очень маленькой, следующее.
Когда папе было два года, его старшая сестра нечаянно нанесла ему травму. Ребенок прыгал возле нее, когда она вязала. (Нельзя вязать в присутствии маленького ребенка! Никогда и никому, нигде и ни по какой-либо, якобы уважительной,  причине!!!). Мальчик наткнулся на спицу правой глазницей. Спица – она была тонкая и острая, для вязания носков -  воткнулась глубоко   внутрь головы. 
Результатом травмы было то, что ребенок потерял зрение правого глаза и слух правого уха. Навсегда. Папа  не видел правым глазом и не слышал правым ухом. Вообще. Всю жизнь.
А разве это не есть травма головы и мозга, которая могла быть причиной БП?
Так  я пришла к выводу, что причиной болезни папы была детская травма головного мозга. Его неадекватное поведение, вспышки гнева, употребление алкоголя и лекарств – это были проявления развивающейся болезни.  Папа был болен со своего  2-х летнего возраста.
Эта моя версия болезни не согласуется с длительностью инкубационного периода и времени появления первых внешних проявлений БП (по медицинским справочникам). Но я не считаю, что она не реальна, эта моя версия. Более того – она многое  объясняет. И поведение отца в том числе.
Моя убежденность в том, что отец был болен с 2-х лет, а не с 30- 40 лет, приводит меня к опасным выводам. Тревожным. Для меня и моих сестер. Моя неосведомленность в вопросах анатомии, влияния болезни человека на его ДНК, гены и половые клетки – как, и в какой степени они могут разрушаться под воздействием болезни – не дают мне возможности делать однозначные выводы. Но ведь и  повествование мое  не есть научный труд. Моя цель – изложить на бумаге мои тревоги, опасения и предположения, осмыслить их. Понять. А не  разработать новые научные теории.
Задуматься впервые -  о возможном влиянии болезни отца на здоровье трех его детей -  заставила меня моя мама. Вот как это было.
О том, что у мамы будет третий ребенок, я узнала в 14 летнем возрасте. Не сказать, что у меня было настроение по этому вопросу, характерное для эгоистичных подростков. Нет. Никаких возмущений и протестов у меня не было. В целом, к самому факту рождения ребенка я отнеслась нормально. Вокруг было много знакомых и соседей, и почти у всех было по нескольку детей в семьях. В том числе и с большой разницей в возрасте между старшими и младшими. 
Тем не менее, я помню, что у меня, несмотря на юный возраст,  возник один сложный вопрос к маме. Но задать его я не решилась. Тогда не решилась. Но когда она заговорила сама - а было это примерно в 2001 или 2002 году - об этом своем  решении в 35-летнем возрасте родить третьего ребенка, я высказала свое отношение к этому факту.
Папа на момент этого разговора уж находился на пороге своей кончины. Картина его болезни была ужасной. Я и младшая сестра (она врач) -  перечитывали горы литературы по этой болезни. Конечно, обсуждали причины болезни, симптомы, последствия – при маме.
Мама очень переживала. Ей пришлось пять лет нести на себе нелегкую ношу – ухаживать за больным отцом 5 лет в условиях деревни, а также принять страшное решение о его госпитализации.
И вот, когда папа уже умирал в больнице, видимо, обдумав все, что мы рассказывали про эту болезнь,  мама сказала мне как-то:
Мама: Болезнь эта бывает наследственной, как написано в книжке. Значит, она может передаваться детям. Я родила ребенка в 36 лет. Отцу было 42. Значит, судя по сведениям об  инкубационном периоде болезни, я родила ребенка от уже очень больного мужчины? Мне тревожно – вдруг это передалось  ребенку?
Честно говоря, я была настолько занята мыслями о самом отце и его болезни, что на тему наследственности еще не размышляла – только, когда оценивала папину родню – не было ли у кого признаков БП. И мамины слова напугали меня. Я задумалась и мгновенно поняла, что ее опасения небеспочвенны. И я ответила ей:
Я: Скорее всего, на момент зачатия младшей сестры папа был уже очень болен.  Но я хотела тебя спросить еще в 14 лет вот о чем. Тогда, в то время мы не знали о болезни отца. Но ведь поведение твоего мужа было  тогда, мягко говоря, не способствующим принятию решения о рождении нового ребенка. С таким поведением мужа  женщины обычно подают на развод, а не рожают третье дитя. Ты ведь незадолго до беременности ходила в партком писать на папу жалобу – настолько он распоясался насчет пьянок и гулянок. Я в 14 лет, и то удивилась: собралась рожать. Разве ты не знала, что от пьяницы опасно рожать ребенка?
Мама: Но ведь в целом он был хорошим мужем. Заботился о семье и приносил всю зарплату домой.
Я: Не прослеживается логическая цепочка в твоих суждениях. От алкоголика может родиться больной ребенок, вне зависимости от факта – приносит он жене зарплату или нет. Ребенок может оказаться больным  по физиологическим причинам, его здоровье на момент рождения от зарплаты отца не очень-то  зависит. О генетическом здоровье ребенка принято -  в цивилизованном обществе -  задумываться до его зачатия, а не через 30 лет после его рождения.
Мама: Да, я тогда не подумала об этом. Да и потом не думала. Ребенок родился здоровым. Сейчас  ей 30 лет, она врач. Родила здорового ребенка. Все нормально. Но болезнь ее отца меня пугает. Ведь она может развиваться долгие годы. Поэтому я стала к младшей дочери внимательнее приглядываться – и увидела в ее поведении черты, похожие на поведение ее отца в том же возрасте. А что, если у нее тоже начнет развиваться эта же болезнь?
Я: Это возможно. И это страшно.
После этой беседы с мамой я крепко задумалась. Стала размышлять о сестре, вспоминать детали ее поведения, суждений. Сравнивать с отцом. И с каждым днем от этих размышлений мне становилось все страшнее и страшнее – похоже.
Сегодня мне страшнее  - еще больше. Так как я пришла к выводу, что отец был болен не с 30 лет, а с 2-х, и на момент рождения старших детей, он тоже уже был болен.
Я не генетик, и я понятия не имею, как, в какой степени, каким образом, когда и как быстро болезнь в одном месте организма влияет на формирование уже искаженных  клеток в другой сфере. Но я думаю, что это происходит. В нашем организме настолько все взаимосвязано, что начавшееся разрушение мозга не может не отразиться на  программах всех других органов. И от этих мыслей мне страшно.
Я родилась – папе было 27. Сестра  - средняя -  родилась через четыре года.
Сегодня я  пришла к неутешительному  выводу, что ген, код, пароль, символ, информационный сбой – как угодно можно назвать то, что передается при наследственной передаче болезни – получили все трое детей моего отца. Третья сестра, возможно, получила отягощенный вариант, так отцу было 47 лет, и он был болен не только ПБ, к этому времени.
Вероятность этого очень высока. Это – моя версия.
Теплится, однако,  у меня надежда, что половые клетки человека как-то особым образом защищены, и не так быстро подвергаются болезненным изменениям. Ведь иначе человечество бы уже повымирало. Вдруг этот процесс более долгий, чем я думаю? И у нас, хотя бы у старших, ген болезни еще отсутствует.
Но все равно – эти мысли –  моя тревога.
В связи с темой этих моих тяжелых размышлений, я обратила внимание на  идеи известных феминисток. Они считают, что близится эпоха доминирования искусственного оплодотворения. Под строжайшим контролем государства,  на условиях предварительного глубочайшего обследования доноров, в том числе и генетического, собирается банк спермы. Самые здоровые  клетки – золотой генофонд человечества. И только оттуда берутся клетки для зачатия и рождения нового поколения землян. Это снизит вероятность наследственных заболеваний многократно. Если женщина хочет иметь несколько детей – она предпочтет сперму разных мужчин, а это тоже снизит вероятность тяжелых наследственных недугов. К тому же Искусственное оплодотворение исключает стрессы беременной женщины по поводу: женится - не женится, любит или уйдет к другой. Отсутствие таких стрессов увеличивает шансы младенца на отсутствие врожденных неврозов.
В свете вероятной опасности, что у трех детей моего отца имеется ген страшной болезни, идеи феминисток кажутся мне вполне разумными.
Конечно, человеку нужен разный жизненный опыт, в том числе и опыт романтических, любовных отношений. Да сколько угодно! Только без последствий в виде неизлечимо и тяжело больных детей. Любовь  - это одна сфера, а потомство и его здоровье – другая.
Что-то рациональное в этом есть!
«Вопросы вопросов»
Почти прошла жизнь. Но у меня остались вопросы. Маленькие. Не судьбоносные. Но – остались.
1 вопрос. К отцу.
Когда я закончила школу, то имела намерение поступать в медицинский. С детства я видела себя исключительно врачом.
Папа сказал: нет.  Я и сама понимала, что конкурс огромный, а у меня нет отличного школьного аттестата. Конечно, трудно будет поступить. Однако за два года до этого момента я хотела решить вопрос кардинально -  пойти сначала в медучилище, после 8-го класса. После окончания, рассудила я, имея среднее медицинское образование и сестринский стаж, поступлю вне конкурса.
Поступать после 8-го класса папа не разрешил. Сказал: обязательно нужно закончить 10 классов. Уходят из школы после 8-го класса только неблагополучные дети.   Почему он так считал?
После 10 класса в медицинский институт подать документы папа также не разрешил. Он сказал: Конкурс очень большой. Ты потеряешь год, если не поступишь. Рисковать нельзя.
Вот именно такой аргумент – не аттестат, не конкурс – а был сделан акцент именно на потере года. И что его нельзя потерять, этот год. Это было сказано с таким видом, что потеря этого года имеет судьбоносное решение. Потеряешь, мол – погибнешь.
Я не поняла отца. Что значит потеря года? Мне всего 16, - размышляла я. Я моложе на год своих одноклассников, а свою подругу – одноклассницу я моложе даже на 2 – она пришла в первый класс в 8-летнем возрасте.
Я поступала, куда решил отец. В дальнейшем я еще поступала в аспирантуру, куда решил папа.
Все решил за меня папа. Полученная по выбору отца  профессия, конечно, прокормила меня в трудные годы. Но она же и сломала меня. Почти целую жизнь заниматься тем, что мне неинтересно, непонятно, а порой отвратительно – это несколько раз в течение жизни  приводило к серьезным нервным срывам, тяжелым депрессиям. Я держалась на плаву, и даже выглядела успешной, но только благодаря собственной энергопроизводительности. Но я обогревала своей энергией улицу. Всю жизнь. И не стала по-настоящему успешным в профессии человеком. И ушла из профессии. И вспоминаю о ней с содроганием.
С высоты своего возраста я считаю, что я потеряла жизнь. Профессиональную. И на фоне такой мысли беспросветной глупостью кажутся мне слова отца в 1975 году: «Нельзя рисковать и поступать в вуз, где высокий конкурс. Опасность очень велика – потерять год».
Я уже не обижаюсь на отца за его директивность в выборе моего жизненного пути. Я продолжаю его не понимать. Ему в 1975 году было 44 года. В таком возрасте уже должно было бы быть хоть элементарное понимание жизни.  После 40 лет у каждого человека уже имеется солидный жизненный опыт, что дает  надежду на хотя бы зачатки мудрости. Почему же в целом неглупый, начитанный человек, каким был мой отец, так скудно мыслил?
Вопрос 2. Тоже к отцу.
Мой отец не был злым человеком. Даже наоборот, он был добрым. И ко мне он относился прекрасно. Почему же в моей памяти остались огромные сомнения в этом - в отдельных жизненных эпизодах?
Когда я защитила дипломную работу в университете и получила диплом о высшем образовании, у меня на руках был годовалый ребенок. Выпускной курс с младенцем на руках мне дался нелегко. Я очень устала. Ведь я училась, как и все в то время, по-честному. Никаких покупных экзаменов и готовых дипломных работ в те времена не знали.
Я очень хотела перевести дух после экзаменов и защиты, немного отдохнуть, а потом найти работу на полдня. Ведь у меня был маленький ребенок. Когда мой папа услышал обо всем этом, у него случилась истерика. Какой отдых, какие полдня, - орал он на весь квартал? У тебя пропадет диплом! И на следующий день отправил меня в аэропорт  - лететь в город, где я жила с мужем. Там уже была найдена мне работа – секретарем-машинисткой в Высшей партийной школе. Отец сказал мне, чтобы я вышла на работу на следующий же день! Там договоренность. Ни минутой позже! «Иначе пропадет диплом».
Прошло  с той поры уже почти 35 лет. И мне до сих пор не понятно, как умный и добрый человек, каким по сути был мой отец, мог говорить такие глупости  и поступать таким образом.
Я вышла на работу в Высшую партийную школу. Работа там не имела к моему диплому никакого отношения. Ребенок мой у няни постоянно болел. Моя душа рвалась на части. Почему отец считал, что я должна была поступить именно так?
Я снимаю претензии с отца, и не обижаюсь на него. Чего обижаться на него, когда в этой ситуации виновата только я сама? Почему я не боролась за свои решения, желания, цели, идеи?
Виновата только я сама – вот я сама и расплачивалась за свою инфантильность в молодости  страшными депрессиями во взрослой жизни. Так мне и надо.
Глава 3. Ведро крови. Мамина линия.
«Последний диалог»
В детстве и в молодости я постоянно слышала от матери необыкновенно высокой пробы негативные замечания по поводу моей внешности. Она постоянно подчеркивала, что у меня нет бюста (в 12-14 лет действительно, было слишком маловато), хотя у моих подружек он уже развился. Про мои ступни говорилось, что они громадные и безобразные. Мама советовала мне никогда не носить босоножки – не показывать людям такое уродство. И еще одним уродством у меня были, с ее слов, непомерно длинные руки, как у гориллы.
Конечно, у худенькой девочки-подростка все эти замечания вызывали большие переживания.
В подростковом возрасте я начала делать вкладыши в лифчики, чтобы хоть чуть-чуть исправить положение. И я испортила форму правой груди – я ведь ее сжимала вкладышами из ваты, а у нее был период развития, в 12-13 лет, и она стала кривая – смотрит не вперед, а влево. Очень заметно.
 А обувь я, до возраста 33 года, покупала на размер меньше и бесконечно от этого страдала. Только после этого возраста я заметила, что у меня размер обуви меньше, чем у многих знакомых женщин. Даже которые ощутимо ниже меня ростом, не говоря уже о таких же высоких, как и я. И тогда я перестала издеваться над своими ногами, втискивая ноги в узкую и тесную обувь.
Когда мне было 15 лет, я ездила посмотреть на Красную площадь,  в Москву, с папиной аспиранткой. И мы ночевали несколько дней в аспирантском общежитии. Там было много очень взрослых людей (мне они казались очень взрослыми), мужчин и женщин. И я услышала, как они меня обсуждали. Один человек сказал: «Какая красивая девочка. У нее лицо, как будто нарисованное». Я перепугалась. Решила, что надо мной издеваются. Но папина аспирантка сказала, что это действительно так. И никто надо мной не издевается.
После возвращения из Москвы домой, я  на очередное мамино замечание, что, мол, «сегодня я особенно страшная», пересказала то, что слышала в Москве про свою внешность. Мама поджала губы, и ничего не ответила. А глаза у нее стали злыми.
Примерно в этом же юном возрасте 15-16 лет, еще один разговор с посторонним человеком меня озадачил.  Портниха, которая мне шила платье, вдруг сказала мне такое, что я тоже не поверила. Портниха сказала, что у меня очень пропорциональное сложение тела, и это существенно облегчает шитье. И еще она сказала, что у меня есть уникальная особенность физического строения тела - как у куклы. Такое бывает очень редко (портниха в молодости  танцевала в балете, и уверяла меня, что хорошо разбирается в пропорциях человеческого тела). У меня очень высокий рост. И в основном такой рост «дает» укрупнение всех остальных частей тела, чтобы было соответствие. То есть, у стандартной высокой женщины пропорционально росту крупные кисти, стопы, лицо, голова, грудная клетка. А у меня было по-другому. Кисти, стопы и все остальное имело размеры, как у женщины среднего роста, а длина ног  была  сверх нормы среднего роста на 10 см. То есть я была высокой не за счет общей крупности, или громадности. А просто за счет равномерно «вытянутых»  ног. Портниха сказала, что «с меня можно лепить скульптуру», настолько это красиво.
Я также пересказала этот разговор маме. И опять она не ответила и стала выглядеть злой. Этот феномен я так и не разгадала за всю свою уже прожитую часть жизни. Почему она злилась? Ведь  она не была злым человеком. Скорее, она была очень добрым человеком, всех жалела вокруг, всем помогала.
И насчет ног моих  мама не была права. Я до сих пор ношу открытую обувь, обожаю босоножки, потому что мне очень это идет. Выглядит все изящно и красиво. Несмотря на солидный возраст и возросший вес. Я посещаю педикюрный салон и слышу мнение профессионалов: даже в моем возрасте у меня очень красивые ступни. А также - ухоженные  и здоровые.
Много лет я размышляла, почему же в мой адрес вообще, и по поводу моей внешности в частности, так много было критических замечаний со стороны моей матери. Ведь, по сути, она не была злым человеком. И в зависти ее заподозрить нельзя – она всю жизнь была непревзойденной красавицей, да такой, что даже сохранила красоту и привлекательность в очень преклонном возрасте. Мне до нее очень далеко, настолько она красивая женщина.
В возрасте под 50 лет я вдруг сделала внезапный вывод, что мама много меня критиковала, в связи с внешностью, не потому, что она меня ТАК видела. Мне подумалось, что  я раньше была не права -   а мне казалось смолоду, что мама меня видит – ТАК, то есть необычно, что у нее в голове просто ТАКАЯ искаженная картинка, насчет меня и моей внешности. «Просто у мамы была особая педагогическая система», -  пришла вдруг  в мою  уже седеющую голову обнадеживающая мысль. «И если бы не кошмарные замечания мамы, то я бы не была такой  внимательной к своему здоровью, уходу за внешностью» – вдруг это так?  «А что если это – мое внимание к внешности и здоровью – заслуга матери, как педагога? А не мои личностные качества!» Действительно, я всю жизнь тщательно следила за собой, использовала хорошую косметику, кремы, маски и прочее. У меня был культ женской красоты – одежда, обувь, украшения – все обдумывалось, подбиралось, шилось и вязалось. Я постоянно следила за своим здоровьем, проводила общеукрепляющие процедуры, пила витамины. Рационально питалась (когда было на что). Не ела и не пила, что попало. Всю мою жизнь, даже в самые нелегкие времена, я изыскивала ресурсы для занятий спортом, танцами. Даже в очень плохие времена я (почти всегда) выглядела ухоженной и даже холеной женщиной.
И вот на волне мысли, что мама всю жизнь меня «клевала» из лучших и благородных побуждений, произошел один из последних моих диалогов с мамой. (Она, Слава Богу, жива - здорова. Просто мы больше не общаемся. Уже 5 лет).  Диалог выглядел так (привожу дословно):
Мама: Какая ты бессовестная, ты не поздравила свою сестру с днем рождения – 35-летием! Ты-нахалка.
Я: Я не поздравила ее, так как она 3 месяца назад не поздравила меня с 50-летием, и демонстративно прекратила со мной всякое общение.
Мама: Это же надо, какая наглость – не поздравить сестру с круглой датой – 35-летием. Нет у тебя совести вообще.
Я: По всей видимости, 50 лет – это дата совершенно некруглая. Поэтому сестра, которая на 15 лет моложе меня, к которой я всю жизнь относилась, как и к своему ребенку,  не сочла нужным меня поздравить с 50-летним юбилеем.
Мама: Я никогда не прощу тебя за это – не поздравить девочку, ведь ей исполнилось 35 лет, такой красивый возраст. А ты уже совсем из ума выжила.
…….
Зря я надеялась на существование какой-то педагогической системы. Оказывается, в голове у мамы была искажена про меня не только картинка, но и пластинка.
«Наследственный невроз»
Говорят, что у женщины, которая не любит своего мужа, дочери никогда не будут счастливы по-женски – в любви там, в браке….
До какой же степени  несчастливы три дочери у моей матери, если она своего мужа ненавидела?
Говорят, что своего мужа ненавидела и моя бабушка Мавлюда – мамина мама.
Тогда это наследственный невроз….
Когда я была уже в мыслящем детском возрасте, бабушка и дедушка – мамины родители -  были не очень молоды. Каких-то скандалов, драк и прочих проявлений ненависти у них  я не застала. Было кое-что, что я своим детским умом не совсем понимала. Но как проявление  ненависти эти факты  я не интерпретировала.
Например. Готовимся к встрече нового1964 или 1965 года. Я у бабушки. В большой комнате бабушка накрыла праздничный стол – ждет гостей. Сама она – а ей примерно столько лет тогда было, как мне сейчас (немного за пятьдесят) – прихорашивается у зеркала - у трюмо. Вернее, она даже не прихорашивается.  На бабушке необычный мужской костюм – брюки, пиджак, сапоги, а волосы она уложила-спрятала в кепку. И в момент, о котором я рассказываю,  бабушка накладывала грим и пририсовывала себе усы. У нее был образ залихватского хулиганистого молодого человека.
Дед в это время – человек-то немолодой, на пятнадцать лет старше своей жены – сидит на диване и делает вид, что с интересом читает газету. При этом он бросает грустный взгляд на накрытый стол, а также  - не очень одобряющий взгляд на жену в «образе».
Бабушка тоже стреляет недовольными взглядами в дедушку. По ее лицу видно, что в программу предстоящего празднества дедушка, старый и  ворчливый, совершенно не вписывается.
Напряжение между супругами, непонимание и недовольство друг другом, я, их 6-летняя внучка,  чувствую явно.
Напряжение это  разрядили ворвавшиеся в дом две бабушкины подружки – примерно такого же возраста, как и она. На них тоже были необычные костюмы. Видимо, у них по программе было встретиться у бабушки,  выпить за уходящий год, и потом пройти по поселку – это был очень большой поселок частных домохозяйств - пошуметь, позаходить в другие дома, собрать большую компанию, уже всем вместе погулять по друзьям. А потом вернуться домой за стол, и встречать уже Новый год.
Так и произошло!
Но в момент, когда три женщины стали весело друг друга приветствовать, восхищаясь образами и костюмами друг друга, дедушка не выдержал. Он схватился за голову, изображая, как ему плохо от шума и глупого веселья, и побежал в спальню. Там он взял подушку, одеяло, и демонстративно выскочил из дому, хлопнув входной дверью. Я побежала за дедушкой. И увидела, как он вошел в баню. Потом я заглядывала туда  - дедушка в предбаннике, на кушетке, весьма уютно устроился, и безмятежно спал всю новогоднюю ночь.
Когда дедушка с подушкой и одеялом выскочил из дома, у бабушки поднялось настроение. Она махнула вслед убегающему мужу, и стала еще более веселой и задорной.
Потом три подружки ушли. Гуляли по поселку долго. Я сидела дома и ждала их. Спать не ложилась.
Снега в ту ночь не было. Мы жили тогда в очень теплой стране. Снег выпадал редко, и всего на несколько часов.
А утром мы с бабушкой поехали  домой, где жили мои родители. Вышли из маршрутки у гостиницы, которая сейчас называется «Пойтахт», и пошли пешком до улицы Островского, что расположена рядом с Красным рынком.
Бабушка держала меня за руку. Она была молодой и энергичной. И я была счастлива рядом с ней. А дедушки с нами не было, почему-то. И я сделала вывод, что бабушка совершенно не нуждалась в обществе своего мужа, и даже, наоборот, он был ей в тягость.
Помню я еще один эпизод  нестандартных взаимоотношений бабушки и дедушки. Но я была тогда очень маленькой. И хотя я в то время была татароязычной (потому что постоянно жила в доме деда, и они с бабушкой общались со мной на родном языке), но все равно не поняла смысла их реплик  на этом языке во время перебранки. Картинку помню такую. Кухня в доме деда. Дед сидит за круглым столом у печки. У него в руках его именная огромных размеров расписная деревянная ложка.  Жена поставила перед ним большую тарелку дымящегося супа. Дед собрался покушать. Я сижу напротив деда, на стуле. Ничего не ем. Просто смотрю на деда, на бабушку, и пытаюсь понять, что они говорят. Ничего не понимаю.
В это время бабушка что-то нудно и монотонно говорит. Быстро очень – невозможно понять. Однако ясно даже мне, что она чем-то очень недовольна. Дед слушает, очень редко пытается вставить слово – но его не слышат. Он замолкает и опять смотрит на суп – собирается его есть.
У бабушки повышается громкость и скорость речи. Она убегает в комнату, приносит оттуда какие-то бумаги. Похожие на квитанции. Несколько таких листочков. И теперь она уже не только говорит, но и размахивает этими листочками.
Дед непоколебимо молчит и смотрит в тарелку. И уже понемногу ест горячий суп.
Тогда бабушка начинает  тыкать пальчиком в бумаги и пытается, видимо, привлечь внимание деда  к конкретным записям на этих бумажках.
Дед устал и даже не поднимает глаза. Молча, ест.
Тогда бабушка, уже перейдя на крик, рвет эти бумаги на мелкие клочья, и бросает клочья в тарелку деда. Дед ошалело смотрит на жену. Тогда бабушка выхватывает ложку из руки деда, и перемешивает клочья в тарелке, чтобы лучше пропитались бульоном, наверное.
В заключение она говорит мужу: «Вот теперь ешь» (эту фразу я поняла на родном языке). И бабушка,  довольная собой,  выходит из кухни. Я убегаю за бабушкой. Занавес.
Уже когда деда много лет не было в живых, а я была уже взрослая, бабушка мне рассказывала о своей семейной жизни. Нет, она конкретно не говорила, что деда не любила, об этом речи не было никогда. Однако некоторые фразы бабушки я поняла именно как признание, что замужем ей было не очень-то хорошо. Первая информация по этому вопросу поступила в мою голову, когда бабушка сказала, что у нее в молодости был любимый человек. Он был врачом. Но ее за него не отдали. Парень был из такой семьи, которая тоже была в списках, что называется «риска».  Время было трудное,  отца бабушки репрессировали, и мать отдала ее замуж за бравого красноармейца, сына простого народа, истинного пролетария и буденовца – моего дедушку.
Ясно было, что дедушка, который к тому же был на 15 лет старше, не понравился бабушке в той же степени, в какой нравился ей ее доктор.
Второй фразой бабушки, которую я расценила как ее признание о женской несчастливости, была следующая. Она сказала, что раньше все женщины предохранялись от нежелательной беременности при помощи «дувала». То есть, прыгали с забора – дувала. Чтобы вызвать выкидыш. На мой недоуменный взгляд бабушка ответила: нельзя было рожать всех – голодно было очень. Время-то было несытое  - и в 30-е, и в войну, да и после войны. Даже кого она рожала (а у нее были дети и кроме выживших и выросших троих детей) – умирали от голода. Самое «хорошее»  время было, - грустно заключила бабушка, - это когда дед был на фронте. Нет мужчины – нет проблем, не надо прыгать с дувала. Ведь  главной проблемой замужней женщины был страх забеременеть.
Я пожалела бабушку. О какой такой любви могла речь идти, когда надо было думать о страшных вещах – дувале, мертвых детях, и детях, умирающих от голода. Бедные женщины того поколения!
Про дувал мне рассказывала не только моя бабушка, но и бабушка моего первого мужа - Абикаечка. Она тоже так  предохранялась. Других способов не знала. В связи с дувалом она рассказала мне историю, которая очень врезалась ей в память.
Всего у Абикаечки было пятеро детей. Замуж она вышла очень рано, лет в 15. Муж занимал важный пост, никогда не бывал дома. Надо было самой заботиться и о хозяйстве, и о детях. С пропитанием у этой семьи было немного легче, чем в семье моей бабушки – давал о себе знать статус  мужа Абикаечки.
У юной  Абикаечки уже было двое детей, когда началась война. И она испугалась – как сложится жизнь дальше, и решила прервать беременность. Как обычно, прыгнула с дувала.
Война-то началась внезапно, а срок беременности был большой. И все равно решила женщина сделать выкидыш.  Абикаечка рассказывала мне эту историю с неподдельным страхом, ужасом и переживанием – несмотря на то, что на момент рассказа с этих событий прошло полвека.
Так вот, ребенок после прыжка с дувала, родился мертвым. Абикаечка взяла его, и понесла к печке. Дети и муж спали, дело происходило затемно, до рассвета. Стараясь не шуметь, женщина  вкинула трупик в печку, подержала дверцу закрытой, чтобы пламя разгорелось, а потом открыла дверцу и заглянула внутрь.
Под воздействием пламени  тупик зашевелился – почти как живой. 17-летняя женщина с ужасом смотрела на шевелящееся дитя. И упала без чувств.
Абикаечка заболела, и долгое время провела в больнице. Страшное зрелище, когда она,  не подумав – ведь она была сама  еще фактически ребенком, решила сжечь трупик, а потом еще и заглянула внутрь печки, чуть было не лишило ее рассудка.
Абикаечка выздоровела, но об ужасе этого происшествия она помнила всю свою жизнь.
Однако, несмотря на использование  дувала, я поняла по всем рассказам, что Абикаечка своего мужа любила. В отличие от моей бабушки. 
А бабушкина нелюбовь к мужу, я предполагаю, передалась, в виде невроза, моей матери. 
Моя мама, с одной стороны, считала, что незамужем быть нельзя. Это – несчастье. Но замужество она воспринимала как величайшее наказание женского рода, как тяжкий крест, и источник главной беды – деторождения. Вот такая дилемма. И не выходить замуж нельзя, и замужем плохо.
Мама постоянно говорила, что женщина может быть истинно счастливой замужем, но без детей. И чтобы никаких абортов, выкидышей и прочего. Потому она и додумалась про идею – вырезать матку. На мой вопрос – а сама-то чего нарожала троих, если главное счастье для тебя – это отсутствие детей, мама отвечала: глупая была. Некому было посоветовать. А вам я советую – не рожайте. Не обременяйте себя. Не мучайте себя. Вышли замуж – сделайте так, чтобы не было «родильных» проблем.
Я с мамой почему-то не была согласна. Выйдя замуж, я даже не думала, чтобы сделать так, чтобы не было детей. Я ребенка хотела. И быстро забеременела.
Если честно, то я просто забыла о нравоучениях мамы. И считала естественным: вышла замуж – жду ребенка.
О мамином мировоззрении относительно деторождения я вспомнила, когда через два месяца после свадьбы, мама приехала ко мне  - навестить меня и посмотреть, как я живу с мужем.
Мама приехала в город и квартиру, где я жила с мужем. И сразу поджала губы, демонстрируя недовольство. Она заметила, что я беременна.
Несколько дней, которые мама провела  с нами тогда, у нас в гостях, я не могу забыть  всю жизнь.
Вечером мы все легли спать. Маме постелили в гостиной, а мы с мужем легли спать в свою постель в спальне.
Вдруг  "нарастопашку" открывается дверь в нашу спальню, на пороге стоит взлохмаченная мама, а в руках держит утюг. Мой муж, увидев такое зрелище, даже весь сжался, натянув на себя одеяло. Его удивленные глаза я помню и поныне.
Мама с утюгом подскочила к кровати, распахнула мое одеяло, и приложила утюг к низу моего живота. Утюг был горячим.  От неожиданности я даже не сопротивлялась.
Я думаю, что  у  мамы началась истерика по поводу моей беременности, и вышли наружу как  неконтролируемые действия – ее страхи беременностей за всю ее жизнь.
Мы с мужем еле-еле ее успокоили и уложили спать.
Наутро муж ушел на работу.
Мама начала со мной ругаться – требовать, чтобы я избавилась от беременности.
Я не понимала мать. Если бы я в 8-м классе нагуляла дитя, без мужа,  я бы поняла ее крики. Но в тот  момент, я была замужем, официально, собралась родить ребенка сознательно. Почему же такие крики и требования избавиться от беременности?
Мама приготовила ванну, очень горячую, и стала требовать, чтобы я в нее села. Она сказала, что специально привезла такие медикаменты, которые надо принять после горячей ванны, и они вызовут кровотечение и выкидыш. И тут я поняла цель ее визита вообще. Понимая, что после свадьбы у меня есть вероятность забеременеть, она запаслась лекарствами и приехала избавлять дочь от предстоящих мук материнства – путем избавления от беременности.
Я была в ужасе от происходящего, и ждала с нетерпением прихода мужа, чтобы он меня защитил от моей разъяренной мамы. Муж пришел, увидел ванну, растрепанную тещу и резко сказал: мы не собираемся избавляться от беременности. Мы хотим ребенка.
Мама еще пару дней жила у нас, и продолжала истерить по поводу необходимости «убрать ребенка».
Потом она уехала.
А позже кто-то из родни мужа  передал мне, что муж рассказал про эти истерики и разговоры всей своей родне. И все сделали вывод, что у него ненормальная теща, больная на всю голову. И значит, такая же будет жена. Дочь всегда похожа на свою мать. Не сразу, так потом. И жить с такой женой опасно.
А я была на третьем месяце беременности.
Мне было страшно, больно, и стыдно за поведение моей матери.
Сейчас я понимаю, что мама так себя вела неспроста – причиной являлся  наследственный невроз. И она нуждалась в сочувствии и лечении. А не в осуждении.
Тем более, в  настоящее время  – только в сочувствии. И ни в коем случае – не в осуждении.

«Ведро крови»
Есть люди, которые могут упасть в обморок при виде капли крови. Например, когда у них будут брать анализ  крови из пальчика. Я не из таких. Но дважды в жизни я все же потеряла контроль над собой полностью -  при виде крови.
Я жила на квартире в частном доме у добрейших стариков – тети Даши и дяди Коли. Удобств -  традиционных -  не было, воды в доме не было. Раз в неделю топилась баня, и все по очереди там мылись. Меня, квартирантку, звали в баню в последнюю очередь.
Вхожу  я в баню. Уже почти ночь. Освещение в предбаннике – ну 19 век, чуть ли не лучина. Вот я и брала в баню фонарик.
Раздеваюсь, собираюсь пойти мыться. Вдруг вижу, в дальнем углу предбанника стоит огромный эмалированный таз, в  нем что-то чернеет. Я посветила фонариком.
Ужас, я еле выжила. Выскочила из бани, не помывшись. В огромном тазу были все внутренности поросенка и полная емкость его крови.  В этот день старики зарезали поросю. Я испугалась, хотя мне было в тот момент 35 лет. Я поняла, что это кровь поросенка, но мне все равно стало очень страшно.
Я тут же вспомнила аналогичную свою реакцию на большое количество крови в прошлом. Мне было 11 лет. В этом возрасте у меня еще не было месячных, они пришли ко мне только в 12.
Мама мне сказала, чтобы я пошла в ванную и постирала все, что было в ведре. Я пошла. И с ужасом выскочила из ванной, увидев большое ведро, полное ярко-красной крови.
Мама стала меня ругать. «Ну и какого рожна мне растить дочь, которая брезгует постирать материны менструальные прокладки?» – причитала она. «А если я заболею, буду прикована к постели и буду ходить под себя? Ты тоже, так,  как ошпаренная, будешь бегать? Зачем мне тогда дочь растить?»
С той поры прошло больше 40 лет. Но непонимание мною моей матери осталось. У девочки еще не было своих месячных, и она еще не видела столько крови. Испуг объясняется этим. А взрослая женщина не удосужилась объяснить, что и как.
По  возрасту и неопытности я не поняла сразу, что в ведре была не чистая кровь. В те времена не было прокладок, и женщины пользовались тряпками. Мать просто собрала несколько таких тряпок и замочила в ведре. Они и окрасили воду в красный цвет. Так что это была просто окрашенная кровью вода, а не кровь – полное ведро.
Но я ведь этого не знала! Я испугалась!
Дело было не в моей брезгливости, а испуге. Крови боятся многие люди – это не является пороком.
Потом я уже сообразила, что нужно  такое ведро оставить под проточной водой, кровь вымоется. Потом можно простирнуть эти тряпки хозяйственным мылом, и затем поставить их кипятиться с персолью. И все. Мать должна была, я считаю, показать весь этот технологический процесс дочери. И рассказать, что все это естественно. Сказать: так нужно стирать пока материны тряпки, а потом и свои, когда придут месячные. А что сделала моя мать? Взяла и напугала ребенка. И еще обвинила в черствости и брезгливости.  Я считаю, что она поступила абсолютно непедагогично. Хорошо, что я сильный человек. Выдержала.
«Опасная неблагодарность»
Я считаю свою маму несчастливой женщиной. Она меня в этом убедила.  Но я думаю, что она именно несчастливой была (считала себя), а не несчастной.  Внешне (да и фактически) в ее жизни все было благополучно – хороший дом, верный муж, порядочные дети.
Мне жаль свою мать за ее несчастливость. Вернее за то, что она таковой себя считала и вела себя соответствующим образом.
Счастливый человек никогда бы не стал говорить такие вещи, какие она говорила мне. Какая бы я ни была. И счастливая женщина никогда бы не стала так обзывать,  своего мужа, как обзывала его она. Какой бы он ни был.
Однако понятия счастья-несчастья очень субъективны. И моя мать как женщина не была даже несчастливой, не говоря уже о несчастности. Ей так только казалось! А это – опасная неблагодарность.
В определении своего статуса -  в отношении «счастлив-несчастлив» и несчастлив-несчастен»  -  нужно быть осторожным.
Поясню, почему я так считаю.
Мы все конечны. Смертны. Это  - не секрет даже для детей. И все мы когда-то придем к последнему рубежу – последнему дню нашей жизни. А что и как там, за этим рубежом, никто из нас не знает. Можно только предполагать.
Я думаю, что там  - ТАК, как мы и представить себе не можем. Но что ТАМ за все, что совершено в жизни, придется держать ответ – это точно. Я так думаю.
Однако я предполагаю, что расчет (за совершенное в земной жизни) -  ТАМ не будет как здесь – как на партсобрании разбирают персональное дело.  И весов «плохое – хорошее» там тоже не будет. И никто не будет разъяснять, что да как. И за что тебе вот это, а  за что – то.
Поэтому разобраться в своей жизни, проанализировать все свои поступки нужно здесь. И не только поступки, но и слова, мысли и чувства.  Проанализировать и оценить  - своим земным умом. Пока ты еще жив.
Если уйдешь из жизни, ничего не поняв в ней, можно быть уверенным – тебя (не конкретно твое тело, оно единично, случайно и временно, а внутреннюю сущность) заставят «учить уроки» вновь. Одни и те же. И могут дать то, что ты просил, не ведая, что именно для тебя ценно. Или  создадут условия новой жизни в соответствии с еще одним законом Мироздания. Я называю этот закон «Почувствуй разницу».
Например, моя мама имела дом, надежного мужа и все ее дети были послушны, порядочны, трудолюбивы и терпеливы.  Но она была всем недовольна. Громко, чтобы все слышали, в том числе и Вселенная, она сообщала: «Все плохо. Муж – дебил и алкаш. Дети больные и несчастные, убогие и некрасивые. И живет-то она в нищете».
Я не знаю точно, какой именно механизм  действует во Вселенной – мне не дано это понять, как и большинству людей,  при помощи обычного человеческого ума – но этот механизм срабатывает. И новому человеку, получившему при рождении монаду, ранее находившуюся в теле человека, вечно всем в своей жизни недовольного (как моя мама), придется почувствовать разницу. Испытать партнерство с мужем – уже истинным дебилом и алкашом. И дети могут быть уже больными по-настоящему – в том числе с инвалидностью. А кто-то из детей может быть исключительно непорядочным, например, уголовником. А насчет нищеты – можно родиться в каком-нибудь истинно нищем гетто, или в центре континента, где нет воды. Там люди сутками выцеживают воду из крохотных луж, вместе с глиной.
Так  будет действовать закон «Почувствуй разницу», чтобы научить душу быть благодарной.
Хорошо, если закон «Почувствуй разницу» срабатывает уже в этой жизни. Это помогает понять жизнь лучше. И можно успеть что-то исправить. По крайней мере – постараться.
Можно восклицать: «За что?» И в этой, и в следующей жизни.  Ведь я такая хорошая. Людям всю жизнь только добро делаю. А мне такие испытания…
Не надо восклицать и сетовать. Надо принять. Потому что всегда есть «за что». И будет «за что» в дальнейшем, если ты лично не  освободишь свою душу от неправильных выводов о своей жизни  - ДО последней черты. После – уже будет поздно.
Глава 4. Свекровь. Чужая линия.
«Третья свекровь»
Моя третья свекровь  - Лида, в отличие от первых двух ярких татарских женщин – мам моих первых двух мужей, была очень скромной, невзрачной, замученной жизненными невзгодами русской женщиной.
Она была из деревни. Большой город-двухмиллионник – Сталебункерск – был для нее в молодости особым испытанием. Ее супруг – высокий красавец,  пьяница и гуляка – бросил Лиду с двумя малышами на руках.
Так и шла ее жизнь – женское одиночество, двое детей, работа на заводе  - тяжелая, в должности разнорабочей. У Лиды  не было городской профессии.
Детей Лида вырастила в одиночку. Бывший супруг непрерывно менял жен, место жительства. И потому никогда не платил алименты, и не навещал сыновей. Лида никогда не отказывалась от дополнительной работы, лишь бы заработать лишнюю копеечку.
Сыновья фактически росли без присмотра – матери нужно было зарабатывать на жизнь и пропитание.
Когда я вышла замуж в третий раз, я решила во что бы то ни стало наладить хорошие отношения со свекровью – исправить то, что я не сумела сделать в первом и во втором своих замужествах. Я старалась угодить Лиде, понравиться ей, делать подарки.  И я помню, как поймала на себе недоуменный взгляд мужа. Он удивился, зачем я  это делаю.
Сразу я не поняла взгляда моего мужа, когда он заметил, как я пытаюсь угодить его матери. Только позже я разгадала эту загадку. Оказывается, для моего мужа мать была «пустым местом», обслуживающим персоналом, человеком, в задачу которого входит только стирка и зарабатывание грошей, чтобы купить продукты.
Мой муж, как выяснилось позже, был полным подобием своего отца. Непорядочный, высокомерный, никого не уважающий человек,  уже к 30 годам заработавшим диагноз «хронический алкоголизм» - с серьезными запоями и белой горячкой. А старший его брат более походил на мать – он и был более мягким, добросовестным человеком. Хотя тоже стопроцентным алкоголиком.
«Вляпалась» я в семейство алкоголиков по собственной глупости. Начнем с того, что в стране, где я выросла и жила до 33 лет, мужчин, страдающих этой болезнью, было мало, а кто болел – тщательно маскировались.  И я не осознавала в полной мере опасности этой болезни. Считала, что хоть мужчина и пьет (как мой отец), о семье он все равно заботится. Я не знала, что алкоголизм на крайних своих стадиях несет активное разрушение личности и нравственности человека. В стране, где я выросла, даже сильно пьющие мужчины, сохраняли и социальный статус, и личностные характеристики. Видимо, их алкоголизм  не приобретал крайних форм.
Второй причиной моего «вляпывания» было незнание того факта, что существует кодирование-торпедирование при этой болезни. Когда я познакомилась со своим будущим третьим мужем, он был «на коне» - красивый, успешный, обходительный и трезвый. Потом выяснилось, что он был закодирован. Как только код закончился, я увидела такие запои с яркими «белочками», что хоть учебник пиши.
Я попыталась его лечить. Вызывала бригады по промывке крови -  частный вывод из запоев. Держали его на капельницах, уколах, медикаментах. Потом записала его в группу Анонимных Алкоголиков – вместе с ним ходила к психиатрам и наркологам.
Я помню свою беседу с интересным доктором-наркологом. Это была красивая взрослая (мне самой тогда было 33 года) женщина. Она мне сказала: «В вашем случае эффекта не будет – его болезнь очень запущена. Если у вас есть много в жизни проблем  (а они у меня были!),  кроме вашего мужа, то вы, либо сопьетесь с ним, либо превратитесь в неврастеничку, и даже хуже – в психически больного человека. Бороться за безнадежного мужа можно, если все остальные проблемы решены, и вам надо спасать его как отца общих детей, или еще по каким-то важным причинам. Например, он начал спиваться в молодости, в том числе по вашей вине. И вы, к примеру, очень многим ему обязаны. А конкретно вы «подобрали» его уже алкоголиком, вины вашей в этом нет, общих детей нет. Бросайте его! Пока он вас не погубил!»
Таким образом, я вышла замуж за конченого алкоголика – по своей  абсолютной невежественности в области  медицины. И судьба тут ни при чем. Человек сам творит свою судьбу. И если нет ума – человек сам себя своими решениями наказывает. Как я.
Вернемся, однако, к моей свекрови Лиде.
Бедная женщина и глаз не поднимала на своих невесток. Понимала, какие ее сыновья пропащие. А я-то: и так пытаюсь ей понравиться, и эдак. А та даже не смотрит на меня.
Решила я свекрови угодить, и купить ей хорошие сапоги. Зимние, на натуральном меху, кожаные. У меня у самой таких хороших  не было. Я пожалела бедную женщину – зимы в тех краях студеные, а сапожки у нее худые, видно было, как она ноги отогревает, как придет и разуется дома после улицы. Муж против такого расхода не возражал. Купила – подарила.
Свекровь ахала-охала, увидев такие роскошные сапоги. Носите, не мерзнете больше, берегите себя  – сказала я ей.
Проходит некоторое время. Смотрю, мороз на улице под сорок, а она пришла в старых сапогах. Спрашиваю: где новые? А свекровь виновато так мне пояснила: «Не могу я надевать такие дорогие вещи – не достойна. Не барыня ведь, и не королева. Продала я их. На эти деньги купила на зиму припасов. Так лучше. Так правильнее».
Такое мышление своей свекрови я назвала «синдром привычной нищеты», и больше дорогие вещи ей не дарила.
А еще Лида очень плохо готовила. В течение своей жизни я видела всего двух женщин, которые вообще не умели готовить. Скорее всего, были и другие, но те просто и не готовили. А эти две – не умели, и активно готовили. Тем самым подвергая шоку окружающих.
Однажды мы пошли навестить свекровь. Она усадила всех гостей – сыновей, невесток, внуков за накрытый стол. В тарелках было полно непонятных яств. И бабушка активно всех ими потчевала.
Я сразу не заметила, что все присутствующие стараются есть только хлеб и колбасу, и попыталась съесть, что мне было положено на тарелку. Не смогла. Решила пожевать соленый огурец. Тоже не смогла. Сидела и размышляла – как же это можно так невкусно приготовить…
После гостевания у свекрови едем с мужем домой. И вдруг после продолжительного молчания он у меня спрашивает: «Ты чего это не ела в гостях?» Я на всякий случай напряглась – не хотела обидеть мужа. А он продолжил: «Небось, за здоровье свое опасалась?» И уже не сдержал смех. Тогда я поняла, что он никогда не обидится за мать. Он ее не уважает.
Лида была единственным человеком в этом семействе, которая искренне жалела меня после развода – и что ее сынок меня обокрал-обобрал, и с дровами обманул, и с деньгами. Она ничем не могла помочь, просто была видна искренняя жалость в ее глазах. Кроме того, на адрес свекрови еще год после шла моя корреспонденция – Лида или сама мне ее приносила, или звонила – и я заходила к ней. Казалось бы, мелочь, но мне это было важно, ведь у меня не было прописки и стабильного адреса, куда бы мне могли написать.
Когда мы еще были семьей, муж мне сказал вдруг: мы никогда с братом не видели своего отца, а теперь вдруг он объявился – позвонил и пригласил в гости. Чтобы «воссоединиться» с семьей – взрослыми, выросшими без его участия сыновьями. И сказал, что мы в гости пойдем – интересно ведь посмотреть на своего отца.
В гостях у отца мужа мы сидели вшестером – отец с очередной молодой супругой, я с мужем, и брат мужа с женой. Молчание было тягостным. Люди-то фактически чужие. Только жена отца нарушала молчание – стол накрыла хороший, много печеного – всех угощала-потчевала. А я думала: насколько мой муж похож на своего отца! Даже не во внешности дело. А еще говорят, что наследственности не существует. От родителей, мол, детям достается только форма глаз, цвет кожи и другие внешние признаки. Во всем остальном человек – абсолютная индивидуальность. Ну,  не знаю – когда отец ушел из семьи, мой муж только родился. И в момент застолья видел своего папу в первый раз в жизни. Откуда же те же самые манеры, высказывания и словечки?
Через несколько недель после знакомства с папочкой, мой муж сказал мне кое-что про своего отца. Я сначала подумала: шутит. Он часто шутил, даже остроумно, хотя и зло.
Так вот, пришел муж домой и говорит: папа умер. На мой вопрос, почему – в гостях он выглядел цветущим мужчиной – муж ответил: ему на голову упал кирпич.
Ну, шутит, иронизирует,  - решила я. В нем говорит обида,  - думаю, - что папа бросил его после рождения, и объявился только через 30 лет.
Оказывается, муж не шутил. Его папа возвращался домой с работы. Уже стемнело, и резко похолодало. Дул пронизывающий ветер. И мужчина решил – впервые в жизни – сократить путь. Пошел к дому наперерез, через стройку, расположенную в том же квартале. Идти было нелегко – грязь, строительный мусор. И мужчина стал передвигаться вдоль строящегося здания, вплотную к нему, так как там была узкая асфальтированная дорожка, прилегающая к фундаменту. А наверху, очень высоко еще работала бригада каменщиков. И они – папа и кирпич  - встретились. Папа шел, а кирпич летел.
В свидетельстве о смерти так и было написано: травма головы тяжелым предметом, упавшим сверху с большой высоты.
Мать моего мужа все сообщения – о визите сыновей к своему блудному отцу, про его внезапную кончину -  выслушала совершенно безучастно. Ей давно было все равно. Она была смертельно уставшей от жизни  женщиной.
Бедная, бедная Лида….
«Шесть метров кишков»
Именно 6 метров кишков вырезали у моего первого мужа Фарруха в результате тяжелых ножевых ранений в живот.  Нанесенных в драке.
Мне так рассказывали. Мы-то уже были в разводе. И еще мне рассказывали, что моя первая свекровь, Замира, пока ее сын был в реанимации, голосила на всю больницу: «Лялька наколдовала, чтобы Фарруха убили!!!». Было это в 1983 или 1984 году.
Это самая несусветная глупость, которую про меня кто-либо когда-либо говорил. Я совершенно точно и сама колдовать не умею, и ни к каким колдуньям никогда не ходила.
Я знаю свою свекровь. Вот уж кто точно колдовством интересовался, и к соответствующим специалистам похаживал. Про нее  мне рассказывали, что долгое время после развода с отцом Фарруха, она была одна. А потом на горизонте нарисовался благополучный красавец-любовник. Все было при нем – положение, чины, деньги. Но была у него жена и двое детей. И как-то подозрительно быстро его жена слегла, поболела-посохла, да и сгинула. Всего за полгода. И даже диагноз никто не смог поставить. А эти полгода моя свекровь в открытую встречалась с чужим мужем. Она  с любовником под ручку по городу прогуливалась, в Сочи с ним ездила.  Будто была уверена, что скоро ее  свадьба.
Но это - слухи, и в них я не верила. Возможно, совпадение: Ну, полюбила свекровь шикарного мужика, а жена вдруг умерла. Просто -  удача.
Но вот что действительно дает мне основание думать, что свекровь к колдовству как способу борьбы за счастье причастная, это ее слова в двух жизненных эпизодах.
Эпизод первый.
 У моей мамы был брат. Никак не могли его женить, так он был калекой, инвалидом детства. Постоянно наша семья была в поиске жены для него.
И вот однажды моя мама приехала с братом в тот город, где я жила с мужем. Моя  свекровь ей сообщила, что есть на примете хорошая девушка.
Поехали все вместе – мама, свекровь, дядя-калека и я в гости к родителям этой девушки.
Девушка была очень хорошая. Мама вышла от гостей расстроенная. «Зря приехали, - сказала она. Такая славная девушка, красавица. Не пойдет она за нашего калеку». У мамы по этой части был большой опыт – уже  отказывали сватам девушки и похуже – никто не шел замуж за инвалида.
А свекровь моя  отвечает моей маме: «Не волнуйтесь. Тут у меня такая женщина есть – сто процентов гарантии. Поедем к ней. Она почитает на что-то, потом подсыплем куда надо, и девушка не то что согласится на замужество, а будет готова «ноги мыть и воду пить»». И при этом у свекрови так заблестели глаза….я запомнила этот блеск и как я тогда похолодела от него. Я тут же вспомнила про слухи о внезапной смерти предыдущей жены мужа свекрови, и эти слухи  показались мне вполне так правдой.
Моя мама, услышав такие слова, ответила резко: «нет». Она  вызвала такси, брата  за руку, прыгнули в такси, и в аэропорт. А собирались погостить…
В дальнейшем моя мама никогда не именовала мою свекровь по имени, а только говорила: «колдовка, ведьма».
Эпизод второй.
Когда мы разводились, то свекровь якобы сказала (мне слова передали, так что точно это было или нет – не знаю): я сделаю так, что она (то есть я) никогда ни с кем не сможет жить. Я считаю, что такие слова содержат намек на привлечение каких-то  особых сил. С учетом предыдущих эпизодов, я поверила, что свекровь действительно могла такие слова говорить. То есть она  задумала (и возможно сделала) зло – наказала меня (не знамо за что), лишила меня счастья в жизни. А зло возвращается – разве она не знала? Возможно, именно оно вернулось и ударило ее сына ножом?
Так, о каком-таком моем колдовстве причитала свекровь в реанимации, когда порезали ее сына? Я-то была здесь причем? Может быть, это именно ее колдовство вернулось к ее сыну?
Или даже не колдовство, а просто ее реальные действия по разрушению семьи ее сына?
Так что возможен и такой  вариант, приведший к возмездию. Когда я в воспитательных целях (муж загулял)  с нашей полуторагодовалой дочкой уехала в 1982 году к своим родителям (а родители не приняли меня, и отправили в ссылку, где я не могла выжить с младенцем), то свекровь сделала то, что не является очень хорошим делом. Она на следующий день после моего отъезда не сказала сыну: «Поезжай, верни жену и дочку, и веди себя как мужик. Не шляйся, и не пьянствуй, а заботься о семье».  Моя свекровь пошла другим путем. Она привела в дом юную деву, и уложила ее в постель к сыну. И сказала, что ему нужна другая жена. Вот она. Она родит другого ребенка. А Ляльку и вашу дочку надо вычеркнуть из нашей жизни. Так и сделали.
Мы с мужем знали друг друга с детства. Я ждала его из армии. Мы были официально женаты.  У нас родился ребенок. Трудности нашей семьи и взаимоотношений объяснялись нашей молодостью и неопытностью – нам было по 20 лет.
Взрослая женщина в один день решила все это зачеркнуть. 
Конечно, я очень страдала. И решение семьи мужа вычеркнуть из своей жизни не только меня, но и нашего ребенка, переживала настолько болезненно, что очень даже возможно: мое страдание оформилось в какое-то облако. Типа  шаровой молнии, но  на ментальном уровне, конечно, в духовной сфере.
Такой  сгусток  беды и боли, который родился от моих страданий,  конечно, мог ударить по  судьбе Фарруха. И спровоцировать нанесение ему ножевых ранений.
Но обвинения в моем колдовстве против отца моего ребенка абсолютно беспочвенны.
Судьба Фарруха сложилась очень печально. В тот день, когда его мать приняла решение вычеркнуть меня из его жизни, я думаю, была заложена мина, которая разрушила жизнь, здоровье и счастье этого мужчины, и привела к ранней смерти. И я тут не виновата.
Возвращается любое зло, несправедливость. Возвращается к источнику. Чаще – к потомству источника.
А мое облако беды и обиды не было источником. Оно было следствием, реакцией на зло в мой адрес. Так что если мой сгусток и был причиной беды, то в виде возврата, а не первоначального зла.
Но все, же я была рада, что нам довелось полгода до смерти моего первого мужа, обсудить всю нашу жизнь, и попросить друг у друга прощение. Косвенная вина в его несчастьях и бедах на мне все же была.
Глава 5. Про непонятное. Общая линия.
«Неверные проекции»
Развитие человека, его личности, и высоких духовных качеств, идет очень и очень медленно. А поступательное движение осуществляется исключительно за счет перенесенных страданий. И то – не сразу.
Этот вывод,  вычитанный в разных вариациях в тысяче прочитанных мною книгах, и только теперь осознанный – помог мне сейчас понять и оправдать поведение своих родственников. А раньше я не понимала их, и даже осуждала.
Люди  - в основной своей массе - тратят  целую жизнь на борьбу с окружением. И на эту борьбу рядовой – инстинктивный, эгоистичный человек (а таких большинство)  -  человек тратит все свои силы. Тратить силы на борьбу – знак равенства -  тратить силы впустую.
Также рядовые люди, коих большинство, осуждают за какие-либо поступки других, а сами почему-то совершают такие же поступки. И себя не оценивают критически.  В основном все ищут внешних врагов. И всегда думают, как бы вину и ответственность переложить на других.
То же  можно сказать и про моих близких – папу, маму, свекровь. Наверняка, кто-то со стороны и во мне видит такие же неверные проекции. Но сейчас речь не обо мне - Ляле Давтар. А о моей родне. Благодаря памяти я могу сравнить слова и поступки этих людей в течение большого промежутка времени – целой жизни.
Папа.
Когда я была маленькой, папа очень часто со мной беседовал на разные темы, рассказывал о своем детстве, отце, матери, деде. И я помню, что отец мне рассказал следующее.
Папин папа, Таймурза, был красивым, могучим и умным человеком. Однако, толи так было принято среди мужчин той народности, к которой дед мой принадлежал, толи вседозволенность и безнаказанность (никто не давал ему отпор)  подпортила его характер – у него был слишком крутой нрав, свирепость, и манера на всех орать. И не только орать – но и применять силу. Почему-то – очень  умный человек, но  считал такое свое поведение нормой. И совершенно не собирался меняться.
 Вся семья боялась разгневать отца. Потому что это могло закончиться не просто скандалом, а именно страшными побоями. Бил дед и свою жену, и детей – даже уже  взрослых.
И вот отец мне рассказывал, что однажды был такой страшный день, когда дед особо свирепствовал. Досталось всем. Уже по щелям и углам попрятались и жена деда, и их дочери. И только мой папа – а ему было 17 лет – еще был  в «процессе воспитания». Дед бегал за ним по двору, и лупил наотмашь солдатским ремнем.  Папа рассказал мне, насколько ему было больно от совершенно неконтролируемых по силе ударов «куда попало», а также стыдно – через забор за сценой наблюдала вся деревня.
17 лет для парня – возраст особый. Травму психическую можно причинить такую, что всю жизнь не вылечишь. И вот, мой папа, потрясенный побоями – главное, что причин для гнева не было вообще, и фактически сам парень не был ни в чем повинен – забился где-то в чулан, плакал и думал: «Я никогда не буду вести себя так, как мой отец. Никогда».
Мой папа никогда не бил свою жену и троих детей. Обещание  свое, данное самому себе в 17 лет, он сдержал. Однако весь остальной антураж поведения мужчины в семье он соблюдал – стремился показать, что он в гневе страшен. Чтобы боялись. Если устраивал разборки, то орал так, что звенели стекла в оконных рамах. Наградила природа и его, и его отца – могучими и несравненными по силе голосами «бас». Очень громкими.
Моя мама говорила мне, что очень быстро поняла папину политику мужской борьбы за лидерство в семье -  после их свадьбы – и пресекла ее в целом на корню. Да, ей это удалось. Возможно, побои и сцены свирепости исчезли из папиного арсенала не потому, что он принял такое решение в 17 лет, а благодаря силе маминого характера. Так утверждала мама.  И я тоже склонна думать, что она права.  Папа  маму всю жизнь побаивался. Она всегда говорила, что если бы нашему папе досталась в жены  тихая робкая женщина, какой была папина мама, то он вел бы себя еще хуже, чем его отец. А жену – и не одну – свел бы в могилу. Не каждое сердце выдержит такие сцены гнева.
Итак, мой папа был  «поставлен на место» моей мамой, ее маленькими железными кулачками, сразу после свадьбы. Но папины «оры» - дикие -  все же остались. Гены есть гены.
Результатом страшных сеансов «ора» в течение моего детства явилось то, что я всю сознательную жизнь не переношу мужчин с громкими, грубыми голосами – басами.  Даже признавая, что есть красивые басы – все равно не переношу – даже если мужчина не кричит, а вкрадчиво вполголоса разговаривает. Певцов, которые поют громко, хриплыми голосами, кричат – тоже не переношу. Даже если признаю, что они настоящие великие артисты.
Почему умный и добрый человек, каким был мой папа, так себя вел? И почему он забыл про жизненный урок, полученный им в детстве?
Мама.
Моя мама любила вспоминать, как трудно ей жилось в детстве  в доме своих родителей. Когда она была еще маленькой – была война 1941-1945, и было очень голодно. Она вспоминала, как пришел с войны ее папа – мой дед Ибрагим. Он прошел всю войну пехотинцем, получил 8 серьезных пулевых ранений. Детвора поселка  встретила деда моего  задолго до того, как он подходил к родному дому. Дед бодро шел в военной форме по поселку, а дети вокруг прыгали и радовались. Рядом с отцом бежали и его дети – сын и дочь – моя мама. И мама рассказывала, как она была рада, что пришел с войны папа. Теперь-то я наемся досыта,  - думала она, - теперь  будут булки огромные, величиной с дом. И все наедятся, наконец. Потому что солдат вернулся с войны, и война закончилась.
А после войны мама стала подростком. У родителей родился ребенок, он заболел страшной болезнью и стал инвалидом. И мама-подросток нянчилась с братом-инвалидом – он не ходил до 6 лет, и его приходилось носить на себе. А также у бабушки была корова. И моя мама ее пасла и доила. Это было непосильным трудом. Стирка была очень страшной в то время. И мама мне горестно сообщала, что ежедневно была гора грязного белья, кусок черного хозяйственного мыла, холодная вода из арыка и цинковая  доска с ребрами – тереть белье. И эта стирка-экзекуция была возложена на дочь-подростка.
Вот такие у моей мамы были страшные воспоминания о своем отрочестве. Вывод из этих воспоминаний всегда был такой:
«Я к тебе не отношусь так плохо, как моя мать ко мне. Ты живешь, как принцесса – корову не доишь, белье в холодной воде не стираешь. Я стараюсь даже никаких поручений по дому тебе не давать.
 Вот, какое у тебя счастливое детство. Не то, что у меня.
У меня было два брата, и мать считала, что мальчики важнее девочки. И потому меня вообще не жалела. Накроет стол, позовет подружек – сидят песни поют - вино попивают, а я с инвалидом и стиркой мучаюсь.
 А я тебя жалею. Потому что я в те времена дала сама себе слово, что своих будущих детей никогда так не буду  мучить, как мучила меня моя мама».
Вот такие рассказы слышала я от своей матери.
Да, в детстве у меня не было таких страшных домашних обязанностей, как у моей матери. Я не доила корову и не стирала вручную белье. И по дому меня ничего не заставляли делать. Но я не думаю, что из чистой жалости. Я в детстве – до 14-15 лет была настолько больным, чахлым и худым ребенком, что меня невозможно было заставить работать. Я могла не выжить.
А в более взрослом состоянии я уже и стирала, и вела домашнее хозяйство. Хоть и не вручную – была горячая вода и стиральная машина. И сестра у меня была  на 15 лет младше – было с кем нянчиться. Слава Богу, сестра  была здоровым  ребенком. Конечно, маме в детстве с братом-калекой было нянчиться труднее.
Так что  я  жизнь принцессы  не вела, хотя  и не мучилась, как моя мать после войны.
Можно сказать, что мама сдержала слово, которое давала сама себе: хорошо относиться к своим детям и не заставлять их не по возрасту трудиться.
Однако есть кое-что, в чем моя мама – как мне кажется – «превзошла» свою мать.
Бабушка подчеркивала особую важность сыновей по сравнению с дочерью. И это привело к тому, что ее трое детей всю жизнь, хоть и общались, но не дружили,  и не испытывали друг к другу теплых чувств.
У моей мамы три дочери. Тем не менее, в противопоставлении детей друг другу маме моей нет равных. Я и мои сестры на сегодняшний момент являемся лютыми врагами.
Такую ситуацию я объясняю  изначальной материной  педагогической ошибкой. Моя мама противопоставляла  меня  другим детям, потому что считала меня  безалаберной, неаккуратной, истеричной, несобранной и т.д. и т.п. Она постоянно при других детях меня ругала, оскорбляла. Теперь я знаю, что и у меня за спиной, в мое отсутствие, она постоянно с другими дочерьми обсуждала меня,  критиковала и унижала. Она не считала нужным воспитать детей в уважении к старшей сестре.  Чего она добилась? -  Огромного неуважения ко мне  моих сестер. Со временем, во взрослой жизни, это неуважение переросло в ненависть. А совсем недавно – в открытую агрессию против меня.
Эту безудержную агрессию против меня со стороны моих родных сестер я пресекла 5 лет назад, в канун своего пятидесятилетия. Я бесповоротно и полностью оборвала отношения не только со своей матерью, но и с двумя родными сестрами.
Высочайшим педагогическим достижением моей матери является то, что ее дети стали врагами. Так что моей бабушке, материнское поведение которой так осуждала моя мать, далеко до таких вершин  педагогического «мастерства».
Свекровь Замира.
Замира – это мама моего первого мужа, отца моей дочери. Когда ей было 16 лет, а это был 1955 год, ее выдали замуж в очень состоятельную долинскую семью (одна из многочисленных азиатских народностей). В семье было 10 братьев, и Замира вошла в семью самой младшей «келин», то есть снохой (невесткой).
Дом у этой семьи был огромный, большое хозяйство. И устоялся определенный – восточно-деспотичный уклад социума внутри.
На Востоке положение «келин» - сложное. Особенно, по молодости. Конечно, это не как гарем турецкого султана, но интриг и трудностей аналогичного плана тоже было немало.
Младшую невестку все старались сильнее напрячь, заставить работать по дому больше всех. И в этом  преуспевали даже не свекровь, свекор, муж и его братья. Особое напряжение в основном исходило от старших невесток. Так сказать, семейная дедовщина бытовала. Эти старшие снохи, перетерпев в молодости  аналогичные стрессы в семье мужей, на положении «келин», теперь отыгрывались на новеньких – молоденьких женах младших братьев своих мужей.
Молоденькая невестка фактически выживала, как в войну – причем выживали далеко не все. Даже физически. Почему? Все, как правило, сразу беременели. И в такой сложный период, при плохом самочувствии – им приходилось нести большую физическую нагрузку.
И дело не только в физической нагрузке – работе по дому и в хозяйстве. Девушки были еще очень молодые, и не имели очень больших навыков к работе. Даже если они в доме родителей работали тоже, но там была мама и папа, которые любили их и жалели. А здесь, в доме мужа, вокруг были «волки». Девушки скучали по дому, родителям, девичеству. Токсикоз и тоска, враждебная обстановка – все это выдержать было не очень-то легко!
И была еще одна сложность. Восточный обычай. Молодая (новенькая) «келин» не имеет право сесть со всей семьей за стол. Она должна стоять рядом. Прислуживать. Как трапеза заканчивалась, она должна заняться уборкой. Времени на еду не выделялось. Только что успеешь на ходу перехватить. А страшно-то как – моральное давление было очень сильное – не дай Бог, что уронить, разбить, не успеть сделать дело быстро.
Режим напряжения не снижался даже с рождением ребенка – первенца. И это было страшно. Молодой маме нужно было продолжать трудиться по дому, прислуживать за семейным столом,  несмотря на необходимость ухода за ребенком, бессонные ночи у кроватки ребенка.
Первая беременность и такой режим жизни, конечно, были для молодой женщины суровым испытанием. И никто ее не жалел. Старшие женщины всегда говорили – так принято у нас на Востоке. Все через это проходят. Пусть закаляется. Когда станет старшей «келин», а со временем и свекровью – потом отдохнет и поест. Придет ее очередь издеваться над молоденькими невестками.
Все это я знаю не только со слов своей свекрови. Я выросла на Востоке, и про это мне рассказывали и подружки, и соседки, и однокурсницы по университету. Невнимание к здоровью молоденькой снохи в новой семье некоторым стоило жизни. Так, умерла моя однокурсница. После родов она была слабая, но продолжала -  и работать по дому, и учиться. И никто не заметил ухудшение ее здоровья. А сама она не поняла, что вновь забеременела – объясняла некоторые явления тем, что еще не восстановилась после родов. Молодая женщина умерла от внематочной беременности. Только потому, что в доме свекрови никто не интересовался ее самочувствием. И такое происшествие  – не единичный случай в той стране.
Моя свекровь подробно рассказывала мне о своей жизни в доме  на положении молоденькой снохи. А ее теперешний муж, отчим моего мужа, как бы в шутку говорил мне: « Плохая ты «келин», Ляля. Ненастоящая. Приходишь в гости в дом свекрови и садишься за стол. Ешь, пьешь, а свекровь держит на руках твоего младенца. Никакого почтения у тебя нет – так не принято на Востоке».
Я даже не реагировала на слова свекра. Я не понимала, о чем речь. В чем я неправа? Меня позвали в гости, я пришла с подарком. Праздник, накрыт стол – я  сажусь и угощаюсь. Я считала такое поведение нормальным. Только позднее я вникла в вопрос и оценила шутку. Да, - признала я, - точно, мне далеко до настоящей восточной «келин».
Вернемся в 1955 год. Родители моей свекрови имели 5 детей. Моя свекровь была старшей. У них еще не было опыта общения с семьями сватов. Но так как на Востоке не принято поддерживать тесную связь с выданной замуж дочерью («отрезанный ломоть»), они и не нарушали традицию.
Мама моей  свекрови, Абикаечка – самая лучшая в мире татарская бабушка, сама в положении «келин» не была. Она вышла замуж за сироту-бедняка. И всю жизнь была сама себе хозяйка, самостоятельно воспитывала своих пятерых детей. Муж ее, умный, передовой и прогрессивно мыслящий человек, был всегда очень занят на работе, занимал ответственные  хозяйственные посты. Вот Абикаечка и не предполагала, каково может быть ее дочке в новой семье.
Далее рассказ о жизни моей свекрови для меня продолжила именно Абикаечка – мама моей свекрови Замиры.
У Замиры в 1956 году родился Фаррух.   Роды были тяжелыми. Моя  свекровь ростом 145 см. Вес у нее в то время был «бараний» - то есть 25-35 кг. Не больше. Точнее -  никто не взвешивал. Но женщину легко  мог сдуть ветер.
Ребенок был крупный, лежал ногами к родовым путям. Во время родов ребенок ножки вытянул и раздвинул – и так прошелся к выходу.
Замира еле выжила. После родов ей сделали несколько операций и зашиваний.
Все это время, рассказывала мне Абикаечка, они с мужем не приходили в дом сватов. Не положено. И не виделись со своей дочерью.  Ждали первого праздника – 40 дней со дня рождения ребенка. Нужно было, чтобы  сваты  пригласили – посетить дом в связи с рождением ребенка (до 40 дней нельзя).
И вот, рассказывала Абикаечка, день наступил. Они с мужем приехали в дом сватьев – повидать дочь и внука.
То, что они увидели, было  толчком к необычному решению. Для Востока в 1956 году дело было неслыханным. Дерзость, вызов обществу и вековому укладу жизни! Абикаечка и ее муж забрали свою дочь и внука из дома, и увезли к себе.
Абикаечка увидела, что Замира превратилась в тень. Она фактически всю беременность голодала. Прислуживая за столом, она не успевала поесть. Непосильная домашняя работа (по количеству, за старших снох) – а семья  под 30 человек, вместе со старшими внуками, подкосили девушку. После родов – очень тяжелых – никто не дал ей отдохнуть. Ребенок не спал по ночам и кричал. Замира теперь и не спала, а не только не ела.
Родители Замиры, ни слова не говоря (только переглянулись между собой), взяли внука на руки, дочь за руку и вышли вон из дома зятя.
А та семья, от этого неслыханного поступка, объявила анафему бывшей снохе и ее сыну – их внуку. Отцу Фарруха было велено никогда не приближаться к сыну. Что он и делал всю жизнь – сына не признавал.
Моя свекровь ненавидела своего первого мужа. Она говорила, что он  для нее ассоциируется с бедой, болью, страхом. Также она делилась со мной обидой – чисто женской – непризнание сына.  Ребенок-то все равно им родной – а они отказались от него, - сетовала Замира, - и никогда копейки не дали. На соседних улицах жили, и ни разу не взглянули на мальчика. Больно.
Я очень сочувствовала свекрови, разделяла ее переживания.
Однако, несколько лет спустя, и потом, в течение жизни, у меня возник вопрос. И на него нет ответа по сей день.
Почему моя свекровь поступила со мной аналогичным образом? Она, пережившая такие же женские стрессы и обиды, почему она не пожалела меня и моего ребенка?
Конечно, меня никто так не мучил, как ее. Я жила отдельно. Сама вела хозяйство, растила ребенка. Но моя свекровь очень критично относилась к тому, как 20-летняя девчонка ведет дом? Она забыла себя?
Далее. Мой муж тоже не помогал мне и обижал. И свекровь так же, как и ее свекровь в 1955 году, не вступилась за меня, и не поставила своего сына «на место».
Когда молодые супруги поссорились, и я уехала, то моя свекровь тоже, как и ее свекровь в 1956 году, не стала стремиться помочь новой семье, с помощью своего жизненного опыта посоветовать, как сохранить отношения. Она на второй день после моего отъезда (не развода, а только отъезда)  привела сыну другую девушку. В точности, как сделала в 1956 году ее, Замиры, свекровь, которую она всю жизнь за это ненавидела.
И так же, как ее свекровь, моя  - запретила сыну вспоминать о нашем ребенке. И он, мой первый муж, так же не интересовался нашей дочерью всю жизнь, как и муж свекрови  - своим сыном. Замира нанесла мне такую же мстительную обиду, какую нанесла ей ее свекровь. Она, которая мне жаловалась на свою душевную боль, в связи с аналогичной ситуацией – поступила совершенно, абсолютно, точно  также.
……………
Вот такие неверные проекции в жизни моих близких увидела я с высоты прожитых лет. Люди поступают точно  так же, как и их обидчики. Которых они сами когда-то осуждали. Почему?
«Беременная покойница»
В поселке «Красивый» Русичбургской волости (ныне Владимирская область), где когда-то жили мои родители, расположен большой современный завод. Поселкообразующий.  Все жители  - почти все – работают на этом предприятии (у них это называется «работать в заводе»).  Даже в 90-е там не прекращалась работа. Настолько нужная  у предприятия  продукция. Без нее - ни в кризис, ни на подъеме экономики, ни в горе, ни в радости  - не обойтись.
Директор, он же и хозяин завода – человек был весьма состоятельный, имел глубокие немецкие корни – они тянулись к нему еще с середины 19 века, и носил немецкую фамилию.
Во всем остальном человек он был местный, исконный, родился и вырос там же, как и его деды-прадеды, и в совершенстве владел местными матерными диалектами. Мастерски владел.
Несмотря на некоторые акцентуированные особенности его личности, часто соприкасающиеся с пограничными, почти затемненными, состояниями, Директор человеком был интересным, необычным, с передовыми взглядами на жизнь.
И он широко практиковал благотворительность. Кроме того, что завод полностью содержал всю инфраструктуру поселка, детский сад, школу, больницу, баню,  Директор издавна совершал еще один эффектный благотворительный жест. Всех жителей поселка хоронили за директорский личный счет. Машина для гроба, гроб, участок на кладбище, могильщики – все это по смете оплачивалось лично Благотворителем.
Видимо, еще и поэтому, все похороны в поселке происходили абсолютно одинаково. Одна и та же машина, одинаковые гробы и венки. И те же зрители.
В этом поселке было принято провезти гроб с покойником по всем главным улицам, а все люди должны были постепенно выходить из своих домов и, либо присоединяться к траурной процессии позади машины с гробом, либо стоять вдоль дороги. Из окон своих домов смотреть на действие не одобрялось – по этикету,  и вообще – примета плохая.
В поселке было преобладающее количество пожилых людей. Поэтому траурные процессии происходили почти ежедневно. Как правило, весь поселок еще до начала шествия знал, кто, когда, почему, отчего умер. Это деревня – все про все и про всех  всегда знали.
Но случались похороны не только стариков. Жизнь такая – умирают не только старые люди.
Слух пошел – соседка мне рассказала: беда в поселке. Завтра будут хоронить молодую девушку. Она выпила уксус и умерла. Говорили, что муж ее разлюбил, ушел к другой.  А свекровь вроде бы сказала, что, если сын ее уже не любит, то пусть, мол, она уезжает. А девушка была приезжая, издалека, родни у нее  не было. Говорили, что родни у нее вообще нигде нет, и ехать ей некуда было. К тому же она была беременна на 6-м месяце. Вот несчастная и решила оборвать себе жизнь.
Слухи разрастались, семью девушки – мужа и свекровь -  страшно осуждали. В деревне очень трудно вычленить звенья правды в слухах – очень много витиеватых подробностей, эмоций, слез и причитаний. И не поймешь, как все было на самом деле.
В этом поселке жили мои родители. Дом стоял на главной улице поселка, и все траурные процессии  - медленные, скорбные, с соответствующей музыкой - проходили мимо их окон.
Все люди выходили к дороге – сопроводить машину с покойником, вышла и я.
Когда машина с гробом поравнялась со мной, я  попыталась рассмотреть лицо покойницы. Но так как машина высокая, и, хотя все борта опущены, все равно, фактически виден только сам гроб. И так на всех похоронах.
Я в этом поселке не жила и людей не знала. Поэтому иной раз  в лицо покойника мне посмотреть хотелось – ведь заранее я слышала о человеке, о его жизни. Хотелось посмотреть в лицо, как бы попрощаться – у каждого человека  была интересная и необычная судьба.
Вот и в день похорон девушки-самоубийцы, тем более беременной, мне было интересно посмотреть в ее лицо. Я переживала за нее – как страшно ей было остаться жить, если она такую  страшную муку  не побоялась себе причинить. Тем более беременная.
На всех других похоронах на машине был виден только гроб. А на похоронах девушки было иначе. Гораздо страшнее. Да, лица видно не было, как обычно. Но  посередине гроба был виден….живот.
Говорили, что она на 6-м месяце беременности была. Но живот из гроба торчал – такой заостренный – как будто там были все 9 месяцев!
Покойница убила не только себя. Она убила в себе дитя. Живое.
Люди говорили, что девушка не виновата. Это они, злодеи – свекровь и муж – убили ее и ее ребенка -  неродившегося. Очень все люди осуждали и ругали их.
Я не осуждала ни саму девушку, ни ее родню – никого. Я была несказанно озадачена вопросом: почему на вскрытии тела женщины  не вынули плод? Ведь покойников двое. И хоронить надо было в разных гробах – разве это не резонно? У неродившегося ребенка уже была душа! Почему его не похоронили, как человека? Почему его оставили в животе матери?
Это как – наказание матери. Представьте на секунду, что земная беременность у женщины не заканчивалась бы всю жизнь. Так и ходишь с огромным пузом. С тяжестью. Представить это сложно, но можно. Что бы это было? Наказание.
Вот и покойнице наказание такое страшное определили, я предполагаю. Те, кто определяет наказание.
Люди  не сделали этого – не вынули плод, потому что им были  ментально закрыты глаза, уши и сердце. Женщина ушла в иной мир беременной. И кто знает, может, ей теперь тысячелетия придется носить -  в другом мире -  плод под сердцем – как тяжесть, наказание. Возможно, это ее мучительная казнь. Она ее заслужила, убив ребенка, и  будет  долго теперь  отрабатывать грех.
Эта версия как-то объяснила мне ситуацию – почему похоронили человека «два в одном». По-другому ее объяснить сложно. Ведь люди не злодеи какие – не специально же оставили плод в животе.
……….
Мне было очень всех жаль. И тех, кто ушел в другой мир. И тех, кто остался.
«Дерево и его семя»
В каждом человеке есть частица Бога – бессмертная душа. И ее отправляют на Землю, даруя временное физическое тело -   восходить и шлифовать до совершенства  свои свойства.
У некоторых может возникнуть вопрос – зачем совершенствовать частицу Бога? Разве изначально Его частица не является столько же совершенной, как и Он?
А разве семя дерева – уже само дерево? Разве не должно пройти несколько этапов, когда семя развивается, растет и взрастает?
Также и человеческая Душа. Надо время – пройти много-много циклов, чтобы взрастить саму себя.
Кроме этой Тайны, есть еще одна. Человеческому рассудку она недоступна.
Были когда-то  давно – давно по космическим, а не земным, меркам - обстоятельства, при которых в каждое человеческое существо было привнесено эйцехоре. То ли это произошло  планомерно – для испытаний и уроков Душе. То ли это промысел Значимых Врагов – и Бога, и человечества.
Нам не постичь пока, почему и как это произошло, но эйцехоре в каждом из нас есть. И нам с ним приходится сосуществовать, как-то взаимодействовать, что ли, «работать».
В связи с этим однозначно  и  верно следующее утверждение. Нет абсолютно хороших (положительных, светлых, добрых) людей. Как нет и абсолютно плохих (отрицательных, темных, злых). В каждом человеке имеется и семя зла, и семя  Могущественного Вечного  Дерева – бессмертная Душа.
Соотношение «плохое/хорошее» в человеке  - такое же, как и это же соотношение в его Судьбе.  50/50.
Если я в своей книге пишу про человека, делая акцент на его плохих поступках, это не значит, что я считаю этого человека плохим. И если я сама себя ругаю, критикую, сожалею о своих поступках – это не значит, что я считаю себя безнадежно отрицательным героем повествования. Жизнь  - это не детская сказка, где если злодей, то -  ужасный, если добрая волшебница, то  - само совершенство.
В жизни все гораздо сложнее. Поэтому, даже рассматривая в рассказе отрицательные поступки человека, я делаю это не с целью клеймения врага и негодяя. Нет. Я пытаюсь понять мотивы, причины и последствия поступков. Принимая как данность, что человек – хороший, но в той же степени, что и плохой. И плохой, но не полностью, а только наполовину.
Конкретное наполнение у каждого человека этих 50/50 дается изначально, при появлении человека на свет, вместе с заданием – Жизненной Программой. Разгадать ее и выполнить – твой Урок, Человек!
Выполнять Урок придется одному и самому. Конечно, контроль и учет – неизвестным нам способом – осуществляется. Все, что сделал  человек в своей жизни – будет рассмотрено, изучено, принято к сведению и выставлено  для оплаты. Механизм всех этих действий нам пока непонятен. Провидцы говорят, что человечество  - примерно через сто лет -  приблизится к пониманию этого механизма. Но сто лет – это еще не скоро.
Люди пытаются представить этот механизм как присутствие рядом с нами невидимых существ, которые ходят за нами по пятам, и записывают каждый наш поступок. При необходимости эти существа спасают человека, даже могут приподнять его и перенести через трудности.
В жизни каждого человека имеются случаи, когда чудесное спасение никак по-другому и не объяснишь, как присутствием этих существ и их помощи. Но, все же,  думать, что к каждому из нас высшее существо приставлено для охраны и заботы – это немного от Гордыни, вам не кажется? Ведь мы же не думаем, что в Природе, в которой миллионы лет миллионы растений каждый сезон сбрасывают миллионы листьев, к каждому этому листу приставлено невидимое существо, его охраняющее. Природе важна Идея Цикличного Возрождения листьев вообще, а каждый конкретный лист проходит свой цикл самостоятельно, по естественным законам. Без приставленной охраны.
Существа рядом с нами и с записными книжками – это аналогии человека. Нам так понятнее и ближе. И спокойнее: кто-то есть рядом.
Эта надежда – на помощь невидимого существа – греет душу. Но она же и расхолаживает. Гораздо полезнее для выполнения Урока все же усвоить, что никого рядом нет. Никто не ходит за тобой и не спасает, и не оберегает, и не защищает. Ты - один. Одиночка. Работают Вселенские Законы, такие же безусловные, как и физические. Учет твоих поступков, контроль твоих деяний, возврат долгов, отработка грехов – все происходит по естественным законам. И если твое нарушение этих законов зашкалит, ты исчезнешь. Не в смысле, погибнешь физически. Физическая смерть постигает всех – и грешников, и праведников, и выросших духовно, и порабощенных низкими инстинктами, и она не есть конец. Исчезнешь – это распадешься, выпадешь из времен и пространств, будешь более «неучтен». Можно много подобрать подходящих слов – но это все равно не позволит нам полностью представить этот процесс. Наш мозг для этого не приспособлен. Важнее понять  - нужно знать Вселенские законы и учитывать их действие в своей жизни. Цель Души -  восходить. А не выпасть из времен.
Цикличное Возрождение в Природе происходит по естественным законам, потому что во всем живом есть Идея. Эта же Идея вложена и в каждое человеческое существо. Только называют ее – Душа. Приход в мир, рост, развитие, жизнь, умирание – все неведомым способом контролируется Идеей – Душой.  Непригодное для дальнейшей жизни тело, увядшее высохшее растение, погибший от разрушения организм – это уход Идеи, покидание, оставление  их Душой.
Природе важна Идея (Душа) и ее частицы. Главное для Природы – это  развитие души, ее сохранение, цикличное возрождение и совершенствование. Должны работать законы. Должны взрастать семена.
И никому не надо охранять каждый листик.
Пусть каждый листик сам выполняет свое предназначение. Не нарушая Вселенские законы – сохраняет Идею. И тогда он не выпадет из времен. Весной родится новый лист – с той же Идеей. И жизнь продолжится.
«Исчезновение семьи»
В среднем по человечеству еще не достижим высокий уровень материального благополучия и  духовного развития.  Только поэтому Совет мироздания терпит институт брака и семьи в человеческом обществе.
Пока  - брак и семья -  нужные институты. Это обязывает, дисциплинирует большинство родительских особей, особенно самцов. Главное – выкормить и вырастить детенышей. В семье, и при наличии мужа, женщине сделать это гораздо легче. Это – первая причина сохранения семьи как института. Полное материальное благополучие всего человечества – в далеком будущем -  приведет к тому, что женщины не станут более «цепляться» за мужчин – они и без их материальной помощи  смогут растить детей.
После элементарного физического выживания в младенческом и детском возрасте, современный институт семьи обеспечивает интеллектуальное развитие новому человеку. Даже самые неграмотные родители стремятся дать образование своим чадам. И это – вторая причина, почему институт брака еще терпят во Вселенной. Развитие интеллекта каждого человека и интеллектуализация всего людского сообщества – первейшая  и важнейшая задача современности. Ведь только после решения проблем выживания и обучения (развития интеллекта)  люди подойдут к  этапу массового духовного развития.
Когда человеческое общество  приблизится к своему совершенному устройству – может быть, через 2 тысячи лет, а может быть, через 22 – не знаю, я не провидец и не ясновидящий – тогда семья как общественный институт исчезнет. Взращивание человеческих детенышей будет осуществлять общество в целом. А контроль этого процесса будут осуществлять те люди, у которых проявится  предрасположенность к педагогике.
Мы приходим в поликлинику и даже представить себе не можем, что у врачей нет дипломов о соответствующем образовании. А почему же взращивание человеческих детенышей  предоставлено всем подряд  - хоть ты больше бутылку с водкой любишь, чем ребенка, хоть  ты вообще  только выглядишь как человек, а все остальное у тебя осталось в эволюционном дарвиновском прошлом?
 Процесс воспитания ребенка – это так же сложно, как вылечить болезнь, построить дом, сконструировать самолет. А в человеческом обществе воспитанием людей занимаются -  кто попало, то есть все подряд. Даже если родители  с нормальным развитием, и они не  - кто попало, все равно очень редко у людей имеется педагогический дар. Это ведь такой же талант, как талант рисовать, музицировать, танцевать балет. Вот она  - причина медленного развития Духовности человечества – неправильно растятся дети. (Под Духовностью я понимаю отнюдь не религиозность).
Дворянское сословие прошлых веков уловило тени  этого явления, слегка к нему приблизилось. Дети почти никогда не жили в доме родителей.  Дети воспитывались в лицеях, монастырях, в особых закрытых учебных заведениях -  специально подготовленными для этого людьми. А не дилетантами в педагогике,  каковыми являются родители в своем большинстве.
Человечество в далеком будущем изживет бедность, коррупцию, воровство, преступность – и потому ребенку не нужно будет  в лоне семьи искать безопасность и пропитание. Никто его, ребенка - в общественных организациях по выращиванию новых поколений людей  - не станет обижать, как это возможно в современном детском доме. И никто не обделит ребенка в питании и лечении. Это будет немыслимо для духовно развитого общества.
Процесс образования в высшем человеческом сообществе – в очень далеком будущем -  будет совершенно иным. Его каким-то способом, неведомым нам, сегодняшним людям, автоматизируют или чипируют. И каждому новому человеку будет обеспечен доступ ко всей сумме знаний всего человечества. Без избранности и тяжелых усилий в течение многих лет.
Но пока, в нашем несовершенном мире, семья помогает выживанию и обучению человеческих существ. Ни в чем другом она не есть благо. Страшно включить телевизор, ноутбук, открыть журнал – скандальные разводы, страшные преступления в семьях, убийства на бытовой почве. Дети убивают родителей. Родители убивают детей. А уж супруги – только и делают, что предают друг друга. Братья и сестры стреляют друг в друга при дележе наследства. Это – видимое. А невидимое – то, что  абсолютно во всех наших головах  имеются психические травмы, полученные в детстве. Практически нет людей без комплексов, вынесенных из семьи. Эти травмы и комплексы  приходится нести по жизни, как чемоданы без ручек. Не все с этим справляются.
 Но, несмотря на это, пока от семьи  - этого общественного института -  нельзя избавиться – придется терпеть.
Человек – Душа в физической оболочке – приходит в мир для шлифовки. Ему надо выжить, обучиться, получить впечатления. И все это – для выполнения спецзадания – развития какого-либо одного качества Души. Какого именно – записано в спецзадании по этой командировке – именно этой жизни. Каждому нужно понять – что записано. «Думай, думай, думай» - такое дается напутствие каждому из нас.
Нужно понять, зачем тебе дали жизнь. Именно это важно, именно для этого ты родился. Понять, зачем ты родился, и выполнить свое предназначение. А для этого также надо понять - не для того тебя отправили в жизнь, чтобы удовлетворять чьи-то инстинкты – все равно какие – половые, стадные или еще какие-то. Не для того ты родился, чтобы безлико обеспечивать  питание членов семьи, или социализировать  психоз супруга, выдерживая его деспотизм, побои и издевательства. Однако в семье многие подобные функции обязательны, или все думают, что обязательны. И потому, в числе других признаков, семья, брак – это институт, тормозящий развитие человечества в целом.
Теми, кто дает напутствие «Думай, думай, думай», и выписывает задание на жизнь, совершенно не планируется, что младенца задушит пьяный отчим. Или мать внушит дитю, что он никчемный урод, и этот ребенок, когда вырастет, станет серийным убийцей. И не планируется, что  кто-то, вместо обучения и стремления развиваться, выйдет замуж, «присосется» к порядочному мужику, не будет ни работать, ни думать, не прочитает ни одной книжки, не родит ни одного ребенка. Не сделает за жизнь ничего путного. А просто проживет жизнь, как простейшее одноклеточное. И все эти примеры – тоже доказывают никчемность института семьи и брака ввиду возможности создания семьей условий для этих примеров.
Да, все эти беды в семьях случаются. Но это все не дано свыше, а совершается самими людьми, еще несовершенными, а скорее примитивными пока, существами.
Мирозданию важно каждое существо. Однако это не означает, что кто-то контролирует каждый наш шаг. Оберегает и защищает. Нет – мы абсолютно одни в этом мире. А семья создает иллюзию, что мы не одни. Именно иллюзию. Потому что все равно каждый из нас одинок. Такова задумка Природы.
Совершенный человек избавится от всех иллюзий. Он убедится: никто его не защищает и не оберегает. Никто. Как к каждому конкретному листику на дереве не приставлен страж, так и человека никто не караулит. Сам человек несет ответственность лично за себя – только так.
Человек рождается один, идет по жизни один, и умирает один. Таковы условия игры. А семья как некая структура  вносит сумятицу в голову человека. Он думает, что у него есть защита, поддержка. И эта надежда усиливает психологическое травмирование от  понимания, что на самом деле ты бесконечно одинок. И надежда на членов семьи порой губит человека. Он надеется на кого-то, и не успевает мобилизовать собственные ресурсы. И гибнет. А в этом никто свыше не заинтересован. А если семья все же оказывает поддержку человеку, то она часто блокирует его волю, ослабляет  собственные возможности человека к развитию, стимулирует инфантильность.
Каждый человек должен придти к окончательному убеждению, что он одинок. Он должен перестать требовать от окружающих понимания и одобрения.
Все люди, с которыми человек временно сталкивается, встречается, иногда, даже долго, идет по жизненному пути – случайные попутчики. Они – либо учителя, либо  демонстраторы ошибок человека, его неправильных мыслей. Но они никогда не есть постоянные и неизменные родственные души, единые  равноценные части одного целого. Встретить родственную душу – слишком маленькая вероятность. Рассчитывать на нее почти бессмысленно. И потому надо научиться воспринимать семью, дружбу, сотрудничество, брак – как бутафорные явления, типа деловые игры, как упражнения  в учебнике, как своего рода человеческие спектакли. Ничего не поделаешь – развлечения, впечатления, эмоции человеку  тоже  нужны.
В понятие «Духовность» (не имеется в виду религиозность!)   входит понятие «Любовь». Духовный   человек   будет способен на эту Любовь. Но в это слово и понятие  будет вкладываться совсем другое содержание – очень отличающееся от того, как его   понимают современные люди. Это не то, в чем клянутся в Загсе.  К пониманию этого еще идти и идти  -  и не одно тысячелетие, я думаю. Идти далеко и трудно, как пешком до Луны. 
На самом деле это настолько далекое для нас понятие, что даже примерное определение ему дать пока невозможно. Надо начать с осознания своего одиночества, а значит и свободы – а вместе с этим, для начала, для осознания сути настоящей, вселенской, истинной Любви в будущем – понять, что все другие люди тоже одиноки и свободны от тебя.
Человек, понявший, что он одинок по сути, от природы, и что все люди вокруг – его случайные, временные попутчики, не испытает ненужных стрессов и бед, рассчитывая на «близких». Эти «близкие» - тоже одинокие путники, идущие по своему пути, и у них свои задания.
То, о чем  я пишу, какие выводы делаю – я не считаю истиной в последней инстанции. Я не настаиваю, что я права на  сто процентов. Я лишь  излагаю письменно свои мысли, как версии, возможно, чтобы лучше их рассмотреть и  разглядеть. Не жду одобрения, не мечтаю о сторонниках, не надеюсь на встречу с единомышленниками. Но и не собираюсь выслушивать оппонентов. И не имею намерения спорить и пытаться в этом споре родить истину, или кого-то в чем-то убедить, разубедить или переубедить. Ищите свою истину, проживайте свою жизнь, разгадывайте суть собственного спецзадания!  А если мои мысли вам не интересны, или вызывают отторжение – просто не читайте их. Вы – свободны.
 Истина всегда многолика, правда -  относительна. Я лишь фиксирую как выводы то, что успело сформулироваться в моей голове на основе жизненного опыта и наблюдений. Как  версии. Ибо ничего нет незыблемого.
Не настаивая на абсолютной истинности – ведь она невозможна ввиду ограниченности человеческого разума и  сознания, а также почти физиологической их  неспособности охватить все стороны бытия – я все же не отрицаю, что тени истины, намеки на  понимание сути вещей – пусть в  микроскопических порциях – но все же присутствуют в моих письменах.
Мой личный жизненный опыт говорит о том, что семья – это место, где - если у тебя какие-то где-то возникли проблемы – тебя обязательно добьют. И я за это всю жизнь обижалась на свою семью. Как было бы мне в жизни легче, если бы я понимала, что изначально, по Закону Природы, от семьи надо отпочковаться как можно раньше, и забыть о ней. И никогда не рассчитывать на семью. Если бы я это поняла смолоду, я бы не страдала от предательства близких, от болезненного осознания, что тебя не любят так называемые родные люди.
Ценнейшую жизненную энергию и драгоценное время жизни я тратила не туда, куда нужно – на свою семью. Как жаль! Ведь годы жизни не вернуть…..
«Жизненная Программа»
Кто сказал, что человек рождается для счастья и любви, неги, праздности и веселья?
Человек рождается для  страданий.
Человек, по сути, одинокое существо. Никаких половинок не существует. Вечной любви и дружбы – тоже. Каждая душа отправляется на Землю за различными впечатлениями, опытом земной жизни. Чтобы, пройдя испытания и противоположные опыты, добыть знания. Нужные для восхождения души по духовной шкале. Как правило - в одиночку.
Именно страдания дают наиболее весомый, осознаваемый опыт. Именно они, страдания, заставляют человека думать и размышлять.
Конечно, счастье, любовь и удовольствия тоже присутствуют в жизни каждого человека. Но их объем не сопоставляется людьми с объемом страданий.  Всем кажется, что счастья – чуть-чуть, а страданий – целый воз. Но это – только кажется. На самом деле объемы счастья/несчастья равны у всех -  до мм и мг.
То, что  счастья и страданий в каждой жизни «ровно – поровну» - это действие вселенского закона Равновесия. Не может Природа дать только страдания. Это нарушит гармонию. И человек от одних только страданий может озлобиться, сломаться и даже погибнуть раньше времени. (Так происходит во время войн). А Природе важен каждый человек и каждая Душа. И важно, чтобы они духовно восходили, а не деградировали.
Ах, если бы люди смолоду понимали, что жизнь  - это не вечный праздник! И не для круглосуточного веселья, отдыха и развлечений им жизнь дана. Тогда, я думаю, меньше было бы надломленных психик, израненных сердец, травмированных депрессией нервных систем. Это первое.
Второе. Полезно было бы смолоду понимать, что действие  закона Равновесия настолько безусловно и всеобъемлюще, что  понятие и чувство «Зависть» - абсолютно бессмысленно. Чему завидовать? У всех всего поровну. Кто-то красивее тебя (тебе так кажется)? -  А у него нет того, что есть у тебя – это точно, даже если ты не видишь пока, чего именно. У другого человека больше денег, но у него нет  чего-то такого важного, что есть у тебя  - взамен этих самых денег.
Все хорошее/плохое распределено поровну между людьми, но в разных вариациях, в различных соотношениях, исключительно исходя из жизненной программы каждого человека. Не по объему, нет. Здесь-то пропорция у всех одна: 50/50. И речь также  идет не об уровне жизни, который рассчитывают экономисты в целом по стране или континенту. Для прохождения собственного жизненного пути – выполнения эксклюзивных, уникальных задач -  даются уникальные варианты соотношения качеств человека, способностей, шансов, предпосылок.
Третье. Закон равновесия делает бессмысленным не только зависть людскую, но и всевозможные комплексы, а также расстройства от несовпадения мечтаний и планов с реальностью, действительностью, которые вместе с вами ежедневно  созидают вашу судьбу.
Расстройства и переживания, основанные на зависти, или комплексах  (неполноценности, или неравенства, или основанные на уровнях самооценки), а также в связи с несовпадением ожиданий от судьбы, и реальностью – также являются абсолютно бессмысленными. Завидовать и комплексовать, а также выстраивать жизнь по сценарию, абсолютно несовпадающему с жизненной программой души, которую она получила свыше, а потом еще и горевать из-за несовпадений – глупо. Это только зря время терять.
Человек -  странник-одиночка. А если Поток Жизни приносит ему тех, кто разделяет одиночество – родители, дети, друзья, супруги – это счастье. Однако надо понимать, что это счастье не дается на веки вечные. Все другие люди – это временные попутчики человека. Они тоже являются одинокими путниками в жизни. У них свои задачи. Воссоединение одиночек происходит только при совпадении целей обучения Жизни.
Временное соединение жизненных путей отдельных индивидуумов происходит, если по жизненным программам у людей имеются совместные проекты. Или взаимное обучение. Или возмездие (наказание). В любом случае, союз людей – это временный, преходящий, имеющий определенные задачи, проект.
Если  у человека не имеется союзов с другими путниками, например, нет детей, или супругов - значит, в решение жизненных задач этого человека  общение с союзниками не включено. Их воздействие не предусмотрено, не запланировано. Значит, подобные союзы  не нужны конкретному человеку. Любые попытки спровоцировать изменение сценария судьбы, искусственно создать союзы, чреваты наказанием.
Конечно, специально никто нас, путников по Жизни, не наказывает. Нет у Мироздания цели: наказать. Главная цель: обучить.
Кстати, наличие жизненной программы, особого сценария жизни  не имеет ничего общего с теорией фатальной предопределенности. Наоборот, ничего не предопределено. Душа может выполнить Программу за 10 жизней, а может и за 100. Так что выбор предоставляется. Действуй! А если ты в 25 лет -  вместо того, чтобы прислушаться к внутреннему голосу, поразмышлять об уже прожитой  четверти века,  - ставишь цели (стандартные, навязанные извне, фальшивые, чужие  и стереотипные), и берешь их на абордаж, с исступлением добиваешься их, не считаясь с силами своими и знаками от судьбы, то  с кого спрос-то?
Никакой фатальности – все в судьбе зависит от тебя самого.  Наличие Жизненной Программы, с которой ты пришел в мир, не ограничивает тебя, наоборот, помогает. Невозможно в один присест (читай: в одну жизнь) решить все вопросы для восхождения Души к духовным высотам. Твоя жизненная задача, Программа, Судьба (в ее формировании участвуют  все предпосылки из соотношения 50/50) – это твоя свобода. Она – в преходящих ограничениях. Как нельзя одновременно учиться во всех университетах Европы, так и нельзя  хвататься за все задачи, которые могут ставиться перед нашей бессмертной Душой. И если нечем человеческому организму дышать в открытом Космосе, то и нечего туда высовываться без специальной подготовки  и особого снаряжения.
Краткие выводы:
1. Человек рождается для получения опыта и знаний, которые помогут его бессмертной Душе совершенствоваться.
2. Человек одинок. Все жизненные партнеры даются ему Судьбой для совместных проектов. Все союзы на Земле имеют временный и преходящий характер. Привязываться к любым партнерам нельзя категорически, также как нельзя требовать вечной привязанности от временных партнеров.
3. Соотношение плохое/хорошее, или счастье/несчастье и т.п. в жизни каждого человека равное. Однако страдания имеют большее значение для развития, так как лучше стимулируют человека думать, размышлять, анализировать.
4. Понимание, что жизнь – это не праздник, а трудная работа по совершенствованию Души, является самым лучшим антидепрессантом. Очень глупо страдать, что жизнь полна трудностей и потерь, если она для того и предназначена.
5. Еще глупее, чем думать, что жизнь – это праздник,  -  завидовать, комплексовать и расстраиваться, что жизнь идет не по тому сценарию, который человек сам себе придумал (или за него придумали – родители, или общественное мнение, или красивые журналы о сладкой жизни). Нет смысла в зависти или комплексах – у всех одинаковое соотношение плохое/хорошее, или счастье/несчастье и т.п. А жизнь никогда не идет по сценарию, который придумывают на Земле.
6. Судьба человека – это не его усилия. Судьба - это  жизненная Программа, данная человеку свыше,  при рождении, задачи, в рамках которой и решает человек. Эти задачи, а не те, которые можно придумать или вычитать в журнале (подсмотреть у соседа). И чем лучше человек слушает Жизнь и ее Поток, тем быстрее задачи будут решены.
7. Великой тайной, которую человек не в силах разгадать, является одномоментное сосуществование – и определенной Программы Жизни, и свободы выбора каждого человека. Наличие Программы – это помощь Мироздания, а не ограничение  волеизъявления. Человек остается свободен в своих поступках, решениях, помыслах.
8. Свободный человек никем не наказывается. Он может наказывать только сам себя, потому что сам вершит свою судьбу. И если он поступает неверно, плохо, игнорируя Программу (потому что к ней не прислушивается и не задумывается ни о чем) – то наказание придет. И придет по законам Мироздания, а не в качестве чьего бы то ни было наказания.
………………….
Эх, если бы я все, что написала на этих трех страничках, поняла не сейчас -  в 55 лет, а в 25! Ну, хотя бы в 35….
«Нелогичное возмездие»
Когда моя бабушка Мавлюда навестила меня во время болезни – свадебного дифтерита, летом 1984 года,  то она очень огорчилась.
Бабушка с ужасом осмотрела язвы у меня во рту – от горла нарывы перешли на десны, отчего все десны стали в дырках-свищах и начали выпадать зубы. Все это сопровождалось страшными болями – раны кровоточили и  сочились гноем. Такими же адскими болячками были покрыты внутренние поверхности щек, язык и под языком. Страшно вспомнить, как мне было больно. И удивительно, как я смогла это все пережить!
Мавлюда вынесла вердикт: Врачи врут. Это не дифтерит. Это - колдовство. Твоя новоиспеченная свекровь не хотела, - поведала мне бабушка, - чтобы ее сын женился на женщине с ребенком. Она ходила к «мастерице». Та дала ей «средство». И перед свадьбой, когда ты ходила в гости к будущей свекрови – помнишь? – она подсыпала что-то в твое питье.
У меня не было сил обдумывать, насколько правдивы слова бабушки. С такими  нарывами во рту никакой человек уже не смог бы мыслить.
Через несколько дней бабушка привезла мне полугодовой запас чая в пачках, сахара и соли в упаковках. И сказала, что все это она возила в другой город – ездила  к очень известной ведунье. Та подтвердила по рассказу, что на мне колдовство. Было сделано «на смерть» (хорошо, что через два дня муж ушел – он спас мне жизнь. Не ушел бы – я бы погибла). Человек, сделавший это колдовство силен – очень уж страшна моя болезнь, к тому же началась она на свадьбе. Только самые сильные колдовские дела и проклятия проявляются в дни свадеб. И задача заказчика была выполнена – даже после свадьбы, муж не стал мне мужем. Да уж, сильна была колдунья.
Как бы ни было сильно колдовство, его можно перебороть, если человек силен духом. Как я. Но все же на мне могут остаться лохмотья зла, даже после болезни, и они способны в будущем испортить мне здоровье. Поэтому ведунья, к которой ездила моя бабушка, сказала: «как внучка встанет с постели и сможет самостоятельно глотать (месяц я не глотала – кормили через трубку), то пусть за полгода выпьет весь этот заговоренный чай, съест сахар и соль. Пусть держит эти продукты отдельно, чтобы никто не брал. За эти полгода с каждым использованием чая, соли и сахара, будет уходить частица энергетического удара, который был нанесен мне перед свадьбой. И сделать это надо обязательно не только из опасения за здоровье. Это обязательно надо сделать по законам  Вселенной».
По закону общества на каждый визит – надо делать ответный визит (это принято в любом человеческом сообществе). И на каждый подарок, нужно в благодарность, подарить подарок ответный.
То же самое в колдовстве. Кто-то не побоялся Бога, и отправил  при помощи соответствующего «специалиста», энергетический черный удар – «подарок». Надо вернуть. Он (удар) и сам вернется, по закону бумеранга – «все возвращается»  -  даже если ничего не предпринимать.  Но чтобы я не погибла, и не болела в дальнейшем,  вернуть надо все, сразу, и как можно в более полном объеме – так пояснила ведунья.
Возврат зла  по закону бумеранга действует и без наших усилий - но это будет дольше и страшнее. Как именно  – можно лишь предполагать, потому что человек своим разумом не может этот механизм постичь. Также из-за очень короткой жизни человек не может увидеть последствия, проследить всю цепочку. Да и не надо. Надо просто знать и верить. Все зло, которое человек отправил во вселенную,  ему вернется. Как и добро, если он отправил добро.
И что страшно – возврат может вернуться не конкретно тому, кто ездил к колдунье,  и заказывал зло, а потомству этого человека. Существует какая-то нелогичность в возмездиях, то есть непонятность -  нашему логичному уму. За что потомкам-то?
Нам не понять всех законов Мироздания. Прямые родственники не являются родственными, родными душами. Часто, это фактически чужие люди. Но какая-то незримая связь все же существует.
Мудрые говорят: За грехи отца, которые он не успеет отработать отец,  заплатит сын. Не успеет сын – заплатит внук. А еще ясносведущие люди говорят: Женское счастье дочери зависит от того, любила ли их мать их отца. По этим же закономерностям действует материнское проклятие. Оно сильно именно из-за существования незримой связи «мать-дочь». И потому нет шанса на счастье у проклятой дочери – и не поможет никакая колдунья. Придется смириться с решением матери, чтобы дочь жила без женского счастья.
Трудно понять нашим умом механизм этих взаимосвязей. Но они есть. Таинственные, загадочные связи.
Да, творя зло, стоит помнить, что за него заплатят твои внуки. Это - самое страшное.
Когда человек помнит свое зло и грехи этой жизни, и если с ним что-то плохое случается сейчас, он может сказать – наказание, расплата.  А если придет беда к человеку, который просто по времени оказался в конце цепочки, и расплата выпала на него? И у человека один вопрос - За что?
Я разговаривала на эту тему с одной несчастной женщиной. Это было в поселке «Красивый» Владимирской области. Семья этой женщины  жила в поселке с незапамятных времен – несколько поколений. Люди все были трудолюбивые, умные, добрые, порядочные. Никто и не мог вспомнить, чтобы какие-то хулиганы, пьяницы, беспутные или уголовники  были в этой семье. Просто образцово-показательная семья – передовики во всем. Но вот в 1999 году за полгода в этой семье погибают трое мужчин -  отец (муж моей собеседницы), брат и сын. Последним погиб  - разбился на машине -  17-летний сын.
Убитая горем женщина сокрушалась: За что? Кроме добра, три поколения семьи, ничего никому не сделали. Только всем помогали и помогали.
Женщине посоветовали очень знающую ведунью – гадалку. Чтобы сердцу было легче справиться с бедой, женщина поехала к ней. И вот что гадалка сказала. Тройная гибель мужчин в семье – очень  яркий знак – род отработал страшный грех. Но какой? Кто и когда его совершил? Гадалка долго ворожила, ворожила, уходила в транс и возвращалась, и потом снова уходила. Наконец она сказала: Кто-то из «пра-пра-пра». Не видно во мраке прошлого, кто именно, но он совершил убийство человека. При отягчающих обстоятельствах. И был проклят родителями убитого. Хотите знать точнее – проведите историческое расследование – посоветовала гадалка на прощание.
Женщина и все ее родственники поставили цель: узнать точно, за что именно  тройной гибелью молодых мужчин, расплатился их род. Они наняли  краеведа-историка. Он работал в архивах, изучал газеты за последние сто лет и раньше. Опрашивал древних старух в округе. Благо семья жила в этих местах всегда, много поколений, и потому нашлись старожилы, которые вспоминали какие-то слухи, разговоры, пересуды.
Расследование шло очень долго. Слишком кропотливая была работа. Но она дала плоды. Причем даже не такие, что одна из столетних старух вспомнила, что ей когда-то про эту семью  что-то рассказывала ее бабушка – а той еще ее мать. Но и нашлись документы, подтверждающие, что именно произошло очень давно.
А произошло такое событие. Кто-то из «пра-пра-пра» - теперь уже выяснили, кто именно, с фамилией и местом на генеалогическом древе, украл девушку со свадьбы. Увез в лес, и силой сделал своей женой. А на утро, когда вся деревня кипела от разговоров, публично отказался от девушки, унизив ее при всех. Девушка повесилась в сарае. Родители девушки прокляли обидчика. Тогда ничего с ним не случилось. Он прожил нормальную жизнь. И его сын - тоже. И сын его сына. Но в 1999 году прямые потомки этого человека, его кровинки, с которыми сохранилась  неведомая нам энергетическая связь, сполна заплатили по счетам своего предка. Расставшись в молодом возрасте с жизнью. Не выполнив своих задач. Погрузив в горе всю остальную семью.
….
Я выполнила предписания ведуньи. И выпила весь заговоренный чай,  съела за полгода сахар и соль.
Но я,  вспоминая свои страшные язвы во рту в несостоявшийся медовый месяц – ужасаюсь перспективе, что  ЭТО (не сами язвы, конечно, а «зло»), когда-то ворвется в жизнь внуков или правнуков той моей несостоявшейся свекрови.  Чтобы они отработали ее грех.
Ужас.
«О грехе детоубийства»
Бедное поколение наших бабушек - они прыгали с дувала (азиатского забора), чтобы избавиться от нежелательной беременности.
Не менее бедное поколение наших мам - их «чистили» без обезболивания.
Эти женщины были вынуждены идти на эти нечеловеческие мучения (кто не верит, что это больно, опасно для жизни  и очень  страшно – рекомендую попробовать, испытать, так сказать, в натуре) не просто так, не от лени  - не хотели рожать и воспитывать детей. Пусть тот, кто  считает, что женщины избавлялись от беременностей из-за лени  – прочитает повнимательнее историю нашей страны 30-50-х (особенно) годов 20 века.
Я  считаю, что борьбу против абортов надо начинать не с несчастных женщин, вынужденных их делать. Надо сначала ликвидировать войны и нищету. А потом уже пугать женщин муками ада за грех детоубийства.
Даже в идеальных условиях жизни – мирное небо и материальный достаток - женщина не может родить всех детей, которые могут быть зачаты. Если считать детородный возраст с 18 лет и до 40, то это 22 года. И 22 потенциальных ребенка минимум.
И дальше будут аборты. Или микроскопические аборты – прием медикаментов, убивающих яйцеклетку. Ведь женщина – это личность, имеющая свою жизненную задачу, а не несушка на  птицефабрике. Она не может выносить и родить 22 ребенка. Да еще и воспитывать их всех  как минимум до окончания вуза.
Суперсовременные противозачаточные средства вектор своего воздействия имеют такой же агрессивный – убить, разрушить  клетку, или эмбрион. По сути это почти не отличается от аборта классического. Только более безопасно для женщины.
Объявлять аборты, а также использование противозачаточных средств – греховным, я считаю неправильным.
Если когда-нибудь государство, или  человеческое сообщество в целом, будут нуждаться в рождении максимального количества детей – скажем, в целях заселения других планет и галактик, то процессы вынашивания детей, их выращивания  в виде эмбрионов, а затем воспитание и образование, будут централизованы. Это все будет происходить организованно, под профессиональной опекой, качественно и эффективно, и под контролем государственных органов.
Люди того далекого будущего, изучая историю нашего века, будут снисходительно улыбаться над нашим невежеством. Над тем, например, что наши современники пугали бедную женщину муками ада за то, что она сделала аборт, отпросившись с работы, между рабочими сменами у станка. Она даже не взяла больничный, чтобы не потерять в зарплате. Или женщина сделала себе мучительную операцию в обеденный перерыв, чтобы никто даже не знал об этом факте. Потому что ее с двумя детьми бросил муж, а третьего ребенка она никак не потянет – не прокормит. А признаться, что муж ее бросил – не может. Ведь живет-то она в комнате общежития, который получил от предприятия муж. Боится – вдруг ее выселят?
Так о каких муках ада идет речь?
Глава 6. Ляля. Своя линия.
 «Что скажут люди»
Моя мама, конечно, не совсем как известный литературный персонаж людоедского толка, но тоже имела заезженные штампы речи. Эти ее штампы-выражения прочно засели в моей голове. И с трудом оттуда выковыриваются.
Например, «что люди скажут».
Мне еще целой жизни не хватило, чтобы избавиться от этой навязчивой идеи, внушенной мне матерью – оборачиваться на всех окружающих, чтобы выяснить: «что они думают, что скажут, как среагируют, понравится ли им то, что я делаю, говорю, думаю, как выгляжу…..»
Мой учитель А.О.  - посещаю в настоящее время ее лекции по философии мироздания -  сказала мне: «если у тебя плохие отношения с матерью - это твои, а не ее проблемы. Копайся в себе. Ищи причину – и сотри ее из своего сознания. Не уходи в мир иной с грузом ненависти и недовольства».
Вот я и стараюсь. Ищу причины в себе. Пытаюсь разобраться – почему же я настолько не люблю свою мать. Настолько, что истинным кайфом последних лет жизни, когда я решилась на полный разрыв отношений с мамой, является именно осознание того, что ее нет рядом, что ее не надо навещать, говорить с ней, общаться, слушать ее, пытаться ей понравится. Ужас. Я иной раз ощущаю себя чудовищем. Мама рожала меня, растила, кормила, лечила – а я ее ненавижу. Ужас.
Сегодня я проснулась с плохим настроением. Будто кто-то насрал в душу. Мне приснилась мама. Она обняла меня, как мужчина, и стала меня страстно целовать в губы. Так страстно целовать, что еще даже во сне, у меня все внутри содрогнулось от отвращения.
Я думаю, что такой сон приснился, потому что я чувствую душой – она восседает у себя дома на своей кровати, и проклинает меня. Говорит про меня гадости.  Осуждает, клянет и обзывает. Несколько раз в жизни она, сильно на меня разозлившись, четко проговаривала мне «будь ты проклята». По три раза. Несколько таких эпизодов в жизни были у меня, к сожалению – картинные материнские проклятия на мою голову. Мама никогда не стеснялась говорить мне, какая я «уродина, чокнутая, истеричка, больная». Для нее в кайф говорить гадости. Поэтому я представляю, как ей сейчас приятно продолжать меня хулить – я ведь виноватая – она меня вырастила, а я разорвала отношения с ней! Вот уж теперь выражения не выбирает-то!
Кроме сведения смысла жизни к фразе «что люди скажут», у мамы была еще одна идея «фикс». Это -  «образ врага». На любом этапе жизни каждого человека случаются проблемы – болезни, безденежье, неудачи. Так вот всегда, когда озвучивалось то, что на данный момент мама считала неудачей, неприятностью в ее жизни, всегда подводился итог: «в этом виноват…..(назывался конкретный персонаж)». Далее по тексту материных речей мысль развивалась. Вот  он (она)…..(имя виноватого) сделал то и то, и потому у нас случилось то и то. Далее, пока жизнь сама не разруливала какие-то проблемы, данный персонаж был «врагом». С утра до ночи (в зависимости от степени неприятностей и «вины»  этого самого персонажа, который стал «врагом»), «враг» клялся и проклинался. На него сыпались упреки, оскорбления, нелестные характеристики и эпитеты, он был в опале, с ним не разговаривали. В разное время под образ врага попадали: я (очень часто), мой папа (еще чаще, чем я). Также постоянно бывали врагами: соседи, друзья, бабушка, папины родственники, мамины братья, зятья, снохи, начальники, правительство, врачи, учителя, сотрудники детских садов, продавцы магазинов (список бесконечен).
Никогда в жизни я не услышала от матери, что в чем-то виновата она сама. Это было исключено в принципе. Всегда находился образ истинного врага, под это подводилась мощная доказательная база.
Я наслаждаюсь, что уже пять лет не слышу этих монологов матери.
Только вспоминая некоторые эпизоды, удивляюсь. Например, в конце 80-х годов, в стране в целом  была такая экономическая ситуация – в учебниках это называется стагнация, замедление экономического роста, -  что материальное благополучие многих людей резко снизилось. Почувствовалось это и в нашей семье. И тут мама нашла врага – меня. Семья стала беднее, потому что я в это время готовилась к защите кандидатской диссертации. Мама провела параллели, доказала, что истинной причиной беды являюсь именно я. Представляете, что я выслушивала? Но мама точно не была права – я не изымала из семейного бюджета на свою диссертацию никаких средств. Я диссертацию писала сама,  и печатала сама, и никому взяток не давала, и никаких данных не покупала, и литературных рабов не нанимала. Я даже подарков научному руководителю не дарила – он был маминым другом детства, своим человеком.  Почему я вдруг стала причиной резко снизившихся доходов семьи?
Но в этом примере, ладно, слишком широко на самом деле нужно было посмотреть на ситуацию, чтобы понять истинную причину. Не всем дано. Но вот другой эпизод просто смешон.
Я была еще ребенком. Мы жили на втором этаже в доме, который был окружен плотными посадками деревьев, виноградников. Старый район, очень зеленый. Климат в стране, в которой мы тогда жили, был очень  теплый, окна постоянно были открыты. Так вот однажды мама сняла с высокой полки большую кастрюлю. Она пользовалась ею редко. Поставила мама эту кастрюлю на стол, открыла крышку – а там  сидит ящерица. Варанчик маленький, хорошенький такой. Видимо, по винограднику животное взобралось в дом, надеясь найти угощенье, по стене залезло на высокую полку, и провалилось в кастрюлю из-за неустойчивой крышки. А выбраться не так-то просто.
Вот такой эпизод. Варанчик в кастрюле. Что тут началось! Мама быстро выявила врага  - папу. А папа вообще редко бывал дома и на кухню заходил только поесть – истинный восточный мужчина. Но папа стал врагом и был «клят и мят» очень продолжительное время! Он оказался виноват, что семья проживает в таких страшных бытовых условиях, что в кастрюлях сиживают драконы. На самом деле-то все было нормально. И квартира была хорошая, уютная, район прекрасный, центр города. Все было хорошо. Но папа продолжительное время «искал пятый угол», так его мама третировала.
…….
Мне нужно продолжать искать причины моих плохих отношений с матерью. Что я и делаю. Я верю А.О.: причина во мне.
«Угощение за ребенка»
Шел 1986 или 1987 год.
Понедельевск – я жила в этом городе у своих родителей, со своей дочкой, после развода с первым мужем. Дело началось летом – это я о событиях, про которые вы сейчас прочитаете.
Я была разведенкой, и моя мама не упускала возможности каждый день   высказывать мне  свою боль по этому поводу,  и  красочно обрисовывать свои переживания за мою несчастную судьбу.
Мама говорила, что это очень большая беда и позор, если дочка развелась с мужем. И вернулась в дом родителей.
Мама страдала: никто меня больше не брал замуж. А это – страшное несчастье - причитала она почти ежедневно. «Жить без мужа – лучше вообще не жить». Это было убеждение ее, и почти всех женщин в той восточной стране, где я тогда проживала.
От маминых слов у меня болела душа. Я переживала, что причиняю ей страдания, а также за то, что принесла в дом горе и позор.
И вот в один летний день мама вдруг говорит мне: «Твоя беда – быть безмужней – может притянуть в дом другую беду. Шахлоша  (это моя средняя сестра – Шахло) уже несколько лет замужем, а ребенка нет. Вдруг зять разведется с ней? Кто будет жить с бесплодной? Беда-беда! Нас ждет новая беда!»
И мама схватилась за голову, будто она сейчас начнет рвать на себе волосы – такой был жест.
 Моя средняя сестра была замужем уже несколько лет и жила в другом городе. Детей у нее пока не было.
Мне стало страшно. Я опять почувствовала себя виноватой – в этот раз виноватой вдвойне. И мне стало стыдно, что я не придавала значения факту, что у сестры нет ребенка, и не тревожилась, и не задумывалась об этом, и не принимала никаких мер. Эгоистка – поругала я сама себя.
Но что я могла предпринять? Думала я, думала, посоветовалась с взрослыми подругами: чем я могу помочь бездетной сестре? Они сказали – только молитвами. Есть тут далеко и высоко в горах какое-то особое тысячелетнее дерево. Все бездетные туда ездят – просят дитя у Высших сил. Также надо отрезать кусок ткани от платья сестры и привязать к этому дереву – так все делают.
Платье сестры было порезано, поездка в горы  - высоко и далеко – организована.
Высоко в горах – ближе к небу. И я всматривалась вверх, в бесконечную голубую даль, и слезно просила: «Дай сестре дитя, пусть она сохранит семью, и не вернется в дом родителей. Хватит с них одной беды – меня».
Лето прошло. Мама больше на тему сестры не причитала. Я забыла о  своей поездке к тысячелетнему дереву.
Через несколько месяцев вижу я сон. Такой -  четкий, яркий  и реальный -  реальнее, чем явь.  Иду я во сне по аллее возле дома родителей. А навстречу мне  четверо мужчин в военных брезентовых плащах. С капюшонами. Идут по одной линии,  плечом к плечу. Аллею загородили – не пройти.
Я поравнялась с мужчинами, и хочу их пропустить, уступить им дорогу – посторонилась. А они не двигаются. Встали, как вкопанные. И молчат. Мне пришлось заглянуть им в лица  - выяснить, почему они стоят на моем пути, и не идут своей дорогой.
В лица я заглянула и обомлела: я их знаю – троих. Только четвертый – не знаком мне.
Путниками в плащах были -  мой дед Ибрагим, мамин папа. Дед Таймурза, папин папа.  Умед-абы, дядя папы, брат его мамы. Всех их я знала. А незнакомец внешне имел сходство с Таймурзой. Поэтому я предположила, что это Кари – мой прадед по отцовской линии. С ним лично я знакома не была.
Мужчины молча смотрели на меня, и дорогу мне не  освободили. А мне надо было пройти к проспекту Профсоюзов – оттуда на автобусе проехать в центр города, в район  мединститута.
В это мгновение сна я вдруг  вспомнила, что все эти люди мертвы. Мне стало очень страшно. Я развернулась и побежала в другую сторону. Возле Цирка я села на автобус №2, который проехал мимо Текстилькомбината и Политехнического института, и приехал  на конечную остановку «Госбанк» или «Дом печати». Оттуда я перешла на  площадь возле Оперного театра, свернула  у Гастронома №1 на Среднюю аллею, чтобы  сесть на троллейбус №1, и так же благополучно проехать к мединституту.
Только я свернула на Среднюю аллею – откуда ни возьмись – опять четверо мужчин идут мне навстречу, в военных плащах с капюшонами. Эти плащи назывались плащ-палатка. Они были длинными – в пол, и у них вместо рукавов были прорези. А цвета они были грязно-защитного.
Я так далеко уехала от места, где встретила у своего дома своих умерших родственников, что увидеть их вновь я совершенно не ожидала. Я подошла  к ним вплотную, намереваясь выяснить, в чем дело. И тут дед Ибрагим сказал: а мы к тебе идем – чай пить.
  Я так разволновалась, услышав голос любимого дедушки, что проснулась.
Недалеко от дома моих родителей, если перейти через проспект Профсоюзов, в пятиэтажках, жила моя подруга. Очень красивая девушка с французским именем Далида. Она была высокая, статная, яркая (она и сейчас такая же). Подруга эта сначала была подругой моей сестры, но потом стала моей подругой. Далида была намного моложе меня по возрасту, но я с ней дружила, так как она добрый и порядочный человек (она и сейчас такая же). 
Мама у Далиды  была маленькая, худенькая,  шустрая, веселая татарочка. Я очень любила приходить к подруге, в том числе и потому, что у нее была очень добрая и понимающая мама. Она всегда участвовала в наших разговорах, включая такие, на которые в доме моей матери было наложено табу. Например, про мужчин, семейную жизнь, про роды и беременности – в подробностях.
И вот я в день после того, как увидела сон, пришла к Далиде, фактически, чтобы посоветоваться с ее мамой насчет своего сна.
Когда я рассказала свой сон, мама Далиды спросила: Не просила ли ты недавно о чем-нибудь в молитвах? Часто умершие родственники являются проводниками и помощниками – когда о чем-то молишься и просишь.
Я ответила, что ничего не просила (про дерево с кусочками платья сестры я почему-то забыла).
Тогда мама подруги ответила, что в таком случае  покойники хотят угощения, чтобы их помянули, помолились бы об их душах. И предложила, что в ближайший день она организует приглашение бабушек в наш дом. У нас это называется «позвать бабушек почитать  священную книгу». Они ее читали наизусть, по-арабски, нараспев. Такие чтицы ходили в дома по приглашениям, коллективно, по несколько человек – так как именно  распевали молитвы, а не просто читали их -  разными голосами.
Договорились, что созвонимся относительно дня и времени.
Дома я рассказала маме обо всем этом. Она сказала: Сон именно это и означает. Могла бы мне сразу рассказать – я бы так же сон растолковала. Правильно поняла сон мама твоей подруги! Да, надо звать бабушек – давно не поминали умерших.
В назначенный день я вышла на остановку недалеко от нашего дома, днем. Там уже стояла мама Далиды, и с ней 7 человек очаровательных татарских бабушек. В ситцевых длинных платьях восточного покроя, в белых носочках, в белых платочках. Одна из бабушек была горбуньей и карлицей – она особо красиво умела читать молитвы на арабском языке.
Мы все пошли к нам домой. Во главе процессии шла мама Далиды и главная бабушка – у них всегда есть старшая – не по возрасту, а по характеру исполняемых ею организационных функций. Я вела бабушек к нам домой, и по дороге наслаждалась их щебетанием на чистейшем татарском языке. Все бабушки, и мама Далиды  были мне ростом почти по пояс. Очень я не по-татарски высокая. Как и Далида, впрочем.
В этот  день моя мама не пошла на работу (это был рабочий день, четверг – бабушек приглашали только днем в рабочий день, чтобы дома не было взрослых мужчин – так положено), и накрыла стол, как полагается в таких случаях. Мама у меня вообще была великолепная хозяйка и умелый повар, почти как профессиональный.
Стол полагалось накрыть отменно, богато. Считалось, что все  это, будучи съеденным,  ментально перейдет  к усопшим.
На столе была настоящая татарская лапша – желтый бульон, так как курица была деревенская, а не магазинная. Курицу из бульона вынули и разломали большими кусками. Лапшу мама катала отменную – тоньше человеческого волоса. Суп-лапшу подавали в косушках – восточных глубоких тарелках.
Также  на огромном блюде дымился бешбармак – квадратики теста с кусками мяса, картофелем, сверху посыпанными луком с черным перцем.
На отдельном блюде огромными кусками были нарезанные пироги с мясом, картошкой.
Кроме этих основных блюд, выставили все сладости – у татар было принято все ставить на стол сразу, без «смены блюд». На сладкое были домашние печенья,  чак-чак с медом и орехами, пирог с курагой, конфеты разных видов, восточные лакомства, орешки, фисташки. И много фруктов – персики, виноград. Чай подали позже в огромном пузатом чайнике. На Востоке не принято делать заварку в маленьком чайнике, а потом разбавлять ее кипятком. Если такое сделаешь – никогда в твой дом не придут гости. Чай должен быть заварен окончательно, в огромном чайнике, и разливать его нужно тут же, за столом (а не принести готовый в чашках или стаканах), чтобы все видели. И ни в коем случае нельзя наливать полную чашку – только половину. Это означает, что гость - желанный, и ему будут еще сто раз наливать по пол чашки. А если налить полную чашку, то это означает: пей и выметывайся. Это  - обида гостю. Больше он не придет в твой дом.
Бабушки посмотрели на стол и одобрили: да, их ждали, и люди их позвали в гости -  хорошие, добрые и гостеприимные. Угодить бабушкам – очень важно.
После обильной трапезы и продолжительного чаепития, мы с мамой убрали со стола, покрыли его новой белой скатертью. И тут началось главное – молитвы.
В этот день я услышала настолько красивое чтение молитв, как никогда в своей жизни. Это было великолепно.
Бабушки время от времени уточняли имена усопших, отправляли молитвы им непосредственно. После поминания всех усопших, перешли к живым. Помолились за всех присутствующих поименно. Потом -   за тех, чьи имена мы называли.
После всех молитв мама подарила каждой бабушке подарки. Так положено – платочек, полотенце, кусочек красиво упакованного мыла. Каждой.  А также каждой бабушке положили с собой «кюстанач» – сладости, куски пирогов – со стола. Так тоже положено. Со всех гостей всегда все в той стране приносили «кюстанач». Все дети в той стране  ждали родителей из гостей – посмотреть, что им положили как «кюстанач».
После визита бабушек у меня на душе было светло и радостно. И  я успокоилась – деды  шли ко мне попить чаю – и получили угощения. Как положено. Больше они мне не снились.
Через несколько недель я пришла с работы, и   увидела  невероятно счастливое лицо своей матери. В руках у нее было письмо. От замужней дочери. Та написала, что  ждет ребенка.
И тут я провела параллель: сон – деды – угощение – благодарность – молитвы – тысячелетнее дерево с кусками ткани от платьев жаждущих материнства женщин.  Как же я сразу не догадалась! Деды поспособствовали  исполнению слезных молитв и просьб о ребенке – и сестры, и моих, и матери  - и попросили за труды угощения.
Я рассказала о новости маме Далиды. Она тоже порадовалась. И сказала: помнишь мой первый вопрос в день, когда ты рассказала мне свой сон? Ты просила – они помогли.
Точно,  – ответила я. Спасибо вам!  Вы помогли  отблагодарить дедов за помощь!
………
Какое счастье – ребенок!
«Причины жизненных неудач»
Человек сам творит свою судьбу.
Ему всегда предоставляют выбор – и он его делает в соответствии со своим разумением.
Невежество, комплексы, заниженная самооценка – это факторы, способствующие неправильным выборам и решениям  человека в течение всей его жизни. Потом все это приходится расхлебывать – что наворотил – и поумнеть.  Нет, чтобы заранее…
Так и я. Мне не просто не повезло с замужествами – я сама делала глупый и необдуманный выбор.
Этому способствовало мое невежество – особенно в третьем замужестве. Элементарно не хватило знаний по медицине и психологии. А откуда мне было их взять?  Книг в то время, когда я формировалась  как личность, не было. Какие были книги – они были в страшном дефиците и «по блату». Много было идеологизированной литературы – но она не давала знаний по физиологии человека, психологии отношений мужчины и женщины –  и других знаний, которые могут помочь в выборе партнера. В фильмах времен моего отрочества и юности в основном демонстрировались подробности корректировки плановых заданий, рапорты о перевыполнении пятилетки, а также ход комсомольских и партийных собраний. Родители и учителя того времени были образцом пуританства. Не знаю, как у других, но в нашей семье темы – щекотливые – отношения полов, замужество с подробностями, пороки общества  - все это было табуированным.
Но все равно все это не оправдывает моего невежества. Надо было учиться лучше и читать что есть. Полно в доме было журналом и книг – надо было вычитывать между строк.
В школе я прогуливала уроки, списывала домашние задания. Вот это и стало дополнительной причиной моих неудач в жизни. Математика, даже если она не пригодится в жизни, необходима для ума -  как гимнастика. Она развивает мозг человека, приучает его к гармонии, правильному порядку, разумности в решениях. А я математику – ни бум-бум. Вот и результат – жизненные проблемы. И неправильный выбор.
На третьем курсе университета нам преподавали предмет «Формальная логика». А я была беременной. И под этим видом прогуливала занятия. Когда пришло время сдавать зачет по этому предмету, у меня пузо уже лезло на нос. Я прочитала одну страницу учебника и пошла на зачет. Что-то списала, что-то подслушала. Преподаватель посмотрел печально на мой живот, и не стал задавать мне дополнительных вопросов. Поставил зачет.
Тогда мне казалось, что это  - удача. А сегодня я понимаю – неудача. Ведь важный предмет – важный для развития мышления, способности делать логически  грамотные умозаключения – я не изучила.
Время студенчества – важное время для получения знаний. И в это время надо бы не танцевать или с пузом ходить – это никогда потом не поздно, а учиться, учиться, учиться. Чтобы максимально  предотвратить неправильные решения по жизненным вопросам в будущем.
Жаль, что я это поняла  только в 55 лет.
А другие причины жизненных проблем – комплексы  и заниженная самооценка – тоже способствующие неудачным решениям факторы. Например, какая такая необходимость у меня была во второй раз замуж торопиться? Комплексы. Считалось: незамужем, разведенная – значит, неполноценная. И я, как член толпы, инстинктивный человек, единица стада (стаи), принимала решения в жизни не по своему сердцу, а потому что «так надо». И результат такой, какой и должен быть – ужасный.
А насчет низкой самооценки, или недостатка чувства собственного достоинства – так это мой главный «конек». Терпение я возводила в ранг достоинства. Пропустить мимо ушей неуважительное замечание, сделать вид, что я не заметила, как мой муж допустил «прокол», обидел, оскорбил меня – это нормальное поведение и для меня, и для большинства женщин. А после разводов и расставаний  я считала нормальным долгие годы переживать и скучать по людям, которые меня растоптали и «вытерли об меня ноги». Это уже похоже на мазохизм….
Невежество, комплексы, равнение на толпу, отсутствие гордости и самоуважения – этого достаточно, чтобы испортить свою судьбу. И я это сделала. Судьба испорчена. Изменить ход прошлых событий невозможно.
Ничего изменить нельзя, но можно все это хотя бы  обдумать, и найти свои ошибки, выявить первопричины своих неудач. Этим я и занимаюсь теперь.
Конечно, жаль, что поздно – только в 55 лет….
Но ведь жизнь еще продолжается!
«Глаза хирурга»
Когда от меня ушел муж, у меня остались не только горькие мысли, но и подозрения о беременности.
И я подумала, что если мне не судьба  создать семью – мужья меня бросают, так хоть пусть дети будут. И решила – если я действительно беременна – ребенка оставить. Даже без мужа.
О своем решении я известила родителей.
Мама повязала полотенце вокруг головы и сказала: лучше она умрет, но такой беды не допустит.
Папа вступился за меня. Он сказал маме: Ты же мечтаешь, чтобы Ляля поправилась, каждый день причитаешь, что она худая очень. Так вот пусть родит – поправится.
Также папа сказал, что теперь он понял, что ему неважно « что скажут люди» – хочет родить второго ребенка, пусть рожает. Дети – это родные люди. Пусть будут.
Но мама была непреклонна. Она кричала, что не переживет еще и такого позора – дочери родить без мужа.
Мама позвонила другу нашей семьи, известному в нашем городе хирургу. И попросила после работы заехать к нам. «У нас беда», - сказала врачу мама.
Доктор приехал. И вот что он услышал:
«Заберите Лялю, и сегодня же положите в свою больницу. Ей надо срочно удалить матку».
Доктор – а он был очень грамотный, деликатный, воспитанный человек – уточнив причину такой просьбы, вежливо сказал, что есть более гуманные способы избавления от нежелательной беременности. И что ни один врач на свете из-за беременности не станет удалять матку 25-летней здоровой женщине.
Но мама настаивала. Она сказала, что нельзя рисковать. И нельзя терять ни минуты. Надо в корне и раз и навсегда исключить беду – рождение мною еще детей. Нет мужа. После двух разводов меня уже никто не возьмет замуж. А рожать без мужа  – это позор. Надо лишить меня возможности подвергаться позору, и матку удалить. В матке – корень зла. Источник беды и позора.
Доктор не смог остановить этот «словесный понос» и сказал, что сегодня уже вечер, а завтра он меня будет ждать в приемном покое своей больницы. И он примет все меры, чтобы спасти меня от позора.
Я вышла  проводить доктора до машины. Мы молчали. Но во взгляде доктора была огромная жалость ко мне.
Доктору было настолько меня жалко, что мне стало жалко саму себя тоже. Не каждому человеку «везет» услышать такие слова от своей матери.
В больницу доктор меня положил, но матку не удалил. Все было сделано весьма гуманно.
……..
Я считаю свою мать, как женщину, очень несчастливой. Всю свою жизнь я слышала от нее причитания о том, что какое несчастье быть замужем, так как замужем быть надо (иначе позор), детей рожать надо, жить с мужем надо. Какое все это несчастье! – говорила она.  Наличие мужа обеспечивает постоянное присутствие в жизни нежелательных беременностей, внематочных в том числе, выкидышей, кровотечений, болей, родов, послеродового периода и прочих ужасных неприятностей. Неприятности, связанные с мужчиной и особыми отношениями с ним, сопровождают замужнюю женщину всю ее жизнь.
Действительно, мама по женской части часто болела и лежала в больнице. И вот однажды, выписавшись – я еще была подростком – мама со светящимся взором рассказала: есть такая операция – удаление матки. В ее отделении, где она лечилась, было несколько женщин, которым удалили матку. Какое счастье, уже в молодости, избавиться от матки, – заключила мама.
Однако матку врачи могут удалить только по жизненным показаниям. И никто просто так молодой женщине не станет удалять матку. В этом и печаль – сказала мама. От матки нужно бы  избавиться еще в молодости, и необязательно по жизненным показаниям – и жизнь станет прекрасной.
Мама не скрывала зависти, что в больнице она видела 30-летнюю женщину, которой удалили матку. Какое счастье, -  завидовала ей мама, - будет теперь жить и наслаждаться.
Забегая вперед, скажу, что маме удалось добиться признания врачами необходимости удалить ей матку, в ее 40-летнем возрасте. Они согласились в связи с наличием у мамы  троих детей, и окончанием -  фактически -  детородного возраста.
Идея избавляться от матки – как способ решить все женские проблемы раз и навсегда, прочно засели в маминой голове. И дело не только в беременностях. Сами месячные, возможные кровотечения, воспаления матки, боли – тоже были аргументами «за».
И эта идея вошла в мое сознание тоже. Мне было уже 43-44 года, я несколько месяцев болела  в женском плане. И тут я вспомнила слова мамы – насчет удаления «этого прогнившего никому не нужного мешка» - источника проблем – матки.
Я отправилась к врачу. Та посмотрела и сказала: есть воспаление. Рыхлость, кровоточивость. Надо лечить. Я спросила насчет удаления. Врач удивленно на меня посмотрела. Сказала, надо всегда пробовать лечить, а уж если не поможет… Да и то на удаление матки не всякий врач решится – показания должны быть серьезные.
Когда я сообщила маме, что имею в планах удаление матки, она очень обрадовалась.
Врач назначила мне лечение. Я пролечилась. Через несколько месяцев вновь отправилась к врачу. Диагноз был «неутешительным»: абсолютно здорова.
Мама расстроилась, когда я ей сообщила, что я здорова, и мне никто не собирается делать операцию по удалению матки.
……
В течение жизни я испытала многое по женской части – выкидыши, аборты, внематочная беременность, нарушения цикла. И я понимаю, откуда «растут ноги» маминых страхов и переживаний.  И я не осуждаю ее.
Очень трудно не бояться близких отношений с мужчиной, имея матку. А вам когда-нибудь делали «чистку»  без обезболивания?
«Врожденная испорченность»
Долгие годы другом моих родителей, и моим другом тоже,  была наша семейный врач. Женщина с характером. Очень боевая, энергичная, умная и острая на язык, из донских казачек. Анастасия Лукьяновна. Тетя Настя.
Подслушала я однажды, как моя мама жаловалась доктору Насте на меня. Очень недовольная была мама, какой я выросла – неуклюжей, нерасторопной, болезненной, непутевой и несчастливой (все мужья меня бросили). И это не считая, что она (то есть я)  – «чокнутая истеричка».  «Полы моет плохо, жаловалась мама, – на следующий день везде опять пыль. Посуду вымоет, разложит ее как «на еврейском базаре», никакого вкуса у нее нет. Уж я ее воспитывала всю жизнь, из кожи вон лезла – все бесполезно. Ничего она не усвоила. Неблагодарная – не ценит, сколько сил я на нее потратила».
Казачка-доктор слушала и курила. А потом и говорит: Твой ребенок не писал тебе собственноручное заявление, чтобы ты его родила и воспитывала. Все это сделала ты сама, по собственному решению. И рожала, и воспитывала. Какие претензии к ребенку? У тебя был выбор – сделать аборт, или оставить ребенка в роддоме, или, когда ты уже заметила, что ребенок не поддается твоему воспитанию – сдать в круглосуточный интернат.
Вот - тетя Настя меня защитила. И еще однажды она прямо-таки бросилась в бой – в мою защиту. Это было так.
Доктор была у нас дома, когда позвонила мама и сказала мне (громко, трубка была такой, что было слышно на всю комнату): «Ляля! Я сегодня после работы приду не одна, а с коллегами. Ты, пожалуйста, или уйди в 7, или не выходи из своей комнаты. Коллеги не должны видеть, какая ты страшная, и чтобы мне не было стыдно за тебя». Я ответила маме: «Хорошо». Так как слышала подобное далеко не в первой – даже не удивилась и, тем более, не возмутилась. А тетя Настя такое слышала впервые, и даже сначала замерла от непонимания, что это значило бы?  Потом она внимательно и с хитрым прищуром посмотрела на меня, и сказала: «Она шутит». Я ответила, что – нет. Мама  говорит серьезно.
Я помню, каким трехэтажным матом потом тетя Настя крыла мою маму. Она настолько возмущалась, что других слов просто не нашла. Она кричала: «Ляля  -  настолько красивая женщина, что таких, как она, очень мало.  Настолько интересных, как Ляля, внешне, женщин, не так легко встретить. А ты напрямую говоришь своему ребенку: страшная, спрячься от коллег, не позорь меня. Мирра, ты сошла с ума».
Через некоторое время, при личной встрече, я разъяснила тете Насте, что та напрасно тратила силы и мат. Мама даже не поняла, за что ее ругали. И никогда не поймет. Она ТАК меня видит. Как художники – они ведь мир видят иначе, чем обычные люди. Так и моя мама. Она не была злой, или злобной, или жестокой  - нет и еще раз нет. Просто  у нее в голове, видимо, был какой-то мысленный образ идеальной дочери, а я настолько категорически не  вписывалась в него, что это и дало такую необычную картинку – восприятие меня  своеобразным образом. И какие бы ужасные слова мне ни говорила мама – а изрекала она  совершенно изуверские эпитеты в мой адрес всю мою жизнь - до моих 50 лет (в этом возрасте я перестала с ней общаться абсолютно) – я понимала тогда и понимаю сейчас, что она все это говорила, искренне сокрушаясь, что я такая. Она действительно страдала, что я такая. Она жалела меня, и очень переживала, что мне так не повезло с внешностью.  В том числе с внешностью.
В те времена, когда  люди оборачивались мне вслед – настолько  красивой я была в молодости, моя мама ежедневно говорила мне, что я очень плохо выгляжу. Например: «Ты сегодня желтая (синяя, зеленая). Тебе место только в гробу – так ты  выглядишь». Или: «Зачем ты сшила платье с открытой шеей? У тебя настолько безобразная шея, что тебе нельзя ее показывать людям – стыдно». Я приглядывалась к шеям других людей, манекенщиц в журналах, потом разглядывала себя – ну никак я не могла найти особых отличий, что же делало мою шею безобразной. Шея как шея.
А еще мама ежедневно говорила мне фразу, от которой у меня все же случился невроз: «Все бы ничего, но если бы ты поправилась на 10 кг, только тогда ты бы стала похожа на человека». Эту фразу я привожу абсолютно дословно. В определенный период моей жизни, на фоне вопиющих неудач в личной жизни, я все же решила поверить матери. Ну, что надо поправиться ровно на 10 кг. Чтобы стать «похожей на человека». А сейчас я на человека не похожа, потому меня и преследуют неудачи -  сделала я окончательный вывод. (Сейчас-то я понимаю, что у меня тогда просто был нервный срыв).
 Так вот. Я пошла в такой спортзал, где мужики занимались культуризмом – бицепсы накачивали. И купила я у них какое-то средство – «Болик». Ведь поправиться естественным путем я не могла – часто болела, и вес падал, даже если удавалось что-то набрать в другое время. Культуристы меня проконсультировали, рассказали, что и сколько надо вколоть, чтобы набрать 10 кг. Препарат был подпольным, и потому проконсультироваться с врачами запрещалось.
И я сделала себе курс инъекций. Я рассказала об этом одной моей подруге. Она страшно меня ругала – у этого препарата было много побочных эффектов, например, гормональные срывы, сокращение жизни. Я серьезно рисковала здоровьем. «Неужели дурость твоей матери,  - кричала на меня подруга, -  стоят того, чтобы потерять 10 лет жизни?». Подруга помнит об этом случае – и вспоминает всегда, когда мы видимся, и даже в настоящее время – никак не забывает. И продолжает возмущаться и ругать меня: «Надо же быть такой дурой – чтобы понравиться матери, угодить ей, додуматься вводить себе такой препарат, который уже лет 30 (на тот период, когда я его применяла) запрещен в Европе!»
Я настолько быстро набрала вес, что не успела сшить новое платье – все мне стало мало. Ведь 10 кг  - это чувствительная прибавка. Надела старое мамино платье – достала его с антресолей, пока шила новое, большого размера.
Поправилась и жду, когда мама заметит. Вдруг скажет теперь, надеялась я втайне,  что «я похожа на человека».
Мама, однако, продолжала ежедневно говорить мне, если не находилось что похуже сказать типа про шею, ту же самую фразу: «Все бы ничего, но если бы ты поправилась на 10 кг, только тогда ты бы стала похожа на человека». Моей прибавки в весе она не замечала.
Когда я все эти подробности рассказала тете Насте, она посоветовала: «Ты выпей стакан водки для смелости, да и тресни скалкой мамаше своей по башке. Чтобы картинка в ее голове исправилась. Это я тебе как доктор советую».
Прошла целая эпоха, и мне исполнилось 50. Мамины фразы немного трансформировались. Последние «комплименты», которые я услышала от самого родного человека на свете, были такими: « Сегодня я видела тебя во сне. Плохо очень. Видно, недолго тебе осталось». Или: «Совсем ты плохо выглядишь уже, по всему понятно, что «песенка твоя спета»». Любая женщина в 50 становится более чувствительной, понимая, что молодость ушла,  и потому мамины фразы выбивали меня из колеи.
Моя мама  всегда была образцово-показательной матерью. А также женой и хозяйкой. Она  с необыкновенным рвением смотрела за своими детьми, воспитывала и лечила их. Дома всегда было чисто и красиво – мама была аккуратистка, чистюля и очень хозяйственная. В полных закромах были всегда в несметных количествах – варенья всевозможных сортов, соки и соления. Всегда в доме было всего полно наготовленного, напеченного, испеченного и запеченного. Детей мама всегда жалела, тяжелым физическим трудом заниматься не заставляла – это факт она всегда особо подчеркивала.
Дети были всегда красиво одеты. К великим праздникам – 7 ноября и 1 мая – всегда шились обновки. Косы заплетались изысканными бантами. Дети в Анапу вывозились, витаминами пичкались. И заботилась мама о своих детях всегда, даже когда они выросли.  В меру сил, конечно,  ведь мама состарилась.
Повторяю, мама моя была  - настоящая классическая мама.
 И если я привожу здесь какие-то необычные высказывания мамы в мой адрес, вспоминаю это, то я делаю это не в качестве жалобы, или в виде  проявления обиды. Нет. Я давно на нее не обижаюсь. К тому же я сегодня еще более отчетливо, чем в молодости, понимаю, что мама искренне всю жизнь меня жалела, оплакивала, переживала за мою никчемность и непутевость. Скорее всего, переживает и сейчас. Она вложила себя всю без остатка в проект «дочь Ляля», но  проект не окупился.
Кроме претензий к моей внешности, хозяйственности и прочим, чисто женским качествам, у мамы, как я могу сформулировать сейчас, имелось – сначала опасение, а позже и уверенность, что у меня есть еще одно страшное качество – врожденная испорченность. Утверждать это мне дают основание воспоминания о трех эпизодах моей жизни – когда мне было 6 лет, 26 лет и 46 лет.
Когда я была маленькой, я любила рисовать. И не умела это делать, как не умею и до сих пор. Не умела, но очень любила. Рисовала я в те времена в стиле «примитивный реализм». Сейчас я просто все подряд фотографирую, а тогда я могла нарисовать картину – «Все, что лежит на столе», или «Процедурный кабинет в больнице». Или рисовался портрет шприца, или грелки. Иногда  - просто окно, или телевизор, или утюг. То есть все, что производило на ребенка впечатление, или притягивало взгляд – рисовалось.
Я пошла в школу в 6 лет. Я на год моложе своих одноклассников. И жили мы тогда в квартире с привозным газом. В квартире ванная была, но нагреть воду на всю семью было невыгодно – тратить газ нельзя, его привозили строго по расписанию. Так что купаться семья ходила либо в общественную баню, либо к бабушке Мавлюде, либо в частный дом папиного дяди Умеда-абы – там тоже была небольшая банька. Так было всегда, пока мы не переехали в 1968 году в квартиру с природным газом.
Баня общественная была  большой. Это был огромный зал с каменными лавками. На входе стояли огромные алюминиевые тазы. Все люди сидели на скамейках, намыливали мочалки в тазу и терлись ими. Потом ходили в парную и в душ. В женском зале были  и дети, и взрослые женщины, и бабушки, и очень маленькие мальчики.
Видимо, первое посещение именно общественной бани, произвело на меня, 6-летнюю девочку, большое впечатление.
Дома я нарисовала монументальную картину. Зал, скамьи, тазы. Везде пар и мыльная пена. А на переднем плане я нарисовала очень толстую тетю, которую увидела в бане. Она была толще мамы и бабушки раза в четыре. Маму и бабушку в бане я видела с рождения, и думала, что все взрослые тети такие. А тут я увидела нечто необычное…, что и поспешила нарисовать. Тетя на моей картине имела необъятные женские прелести в мельчайших подробностях. В одной руке у нее был огромный кусок хозяйственного мыла (в те времена еще многие мылись хозяйственным мылом, в том числе и моя мама), а в другой руке большая лохматая мочалка. Сверху на персонаж картины лилась вода из душа – потоки воды я тоже, как смогла, нарисовала.
Я нарисовала картину и забыла про нее. Но во время уборки мама нашла эту картину. Это имело для меня очень тяжелые последствия.
Я поняла вдруг, что очень сильно в чем-то провинилась. Меня схватили за волосы и несколько раз силой потыкали в эту картину. Как котенка в лужу.
При этом мама страшно кричала, и на такой высокой тональности, что я почти не разбирала никаких слов, кроме «бесстыжая», «бессовестная».
Потом мне объявили, что я теперь все свободное от уроков время буду стоять в углу на коленях. Пока не осознаю позора, который я хотела навлечь на семью. Кстати, я стояла на коленях много дней подряд, по несколько часов. Так как я была очень худенькой, а коленки мои представляли собой одни косточки, а полы были деревянными – доски натуральные -  и бугристыми, то я заработала серьезные кровоподтеки и ссадины.
В первый момент решения о наказании стоянием в углу на коленях мама решила ужесточить рассыпанием в углу гороха. Но она быстро горох убрала, так я своими костлявыми коленками даже не смогла на него встать.
Все время наказания со мной никто не разговаривал. То есть наказание было усугублено бойкотом. Моя картина с пейзажем общественной бани и голой теткой под душем лежала на столе так, чтобы я ее видела боковым зрением. Предполагалось, что я так яснее осознаю масштаб своего падения.
Несмотря на общий бойкот, мама время от времени подходила ко мне, брала картину и тыкала мне ею в лицо, приговаривая, какая я бесстыжая, а потом стукала костяшкой пальца мне по голове. И все. Меня никто не бил. Только несколько стуков по голове, но не очень больно. Всего лишь обидно.
Где все это время был папа, и был ли он в курсе всего происходящего – не помню. Папа в памяти этих дней отсутствует. Но зато очень хорошо я помню, какой ужас царил в моей душе.
Первые дни я вообще не поняла, что произошло. За что меня ругают и наказывают? В доме бабушки было  много картин – репродукций известных художников. И на них, в том числе, я видела и обнаженных купальщиц, и женщину с длинными волосами, без  одежды, в предбаннике, когда она укутывает в платок маленькую девочку. Эти картины я рассматривала с младенческих лет. Конечно, прямых  аналогий этих картин с собой, стоящей в углу на коленях, и своей картиной с банным пейзажем, я не проводила, но в детской голове какое-то замыкание происходило. Было непонятно. Если за рисование голой тети нужно стоять на коленях в углу, так  неужели и художники, чьи репродукции висели в бабушкином доме, тоже стояли в углу?
Мама позже стала проводить со мной воспитательные беседы. Она разъясняла мне, какую страшную картину я нарисовала. И убеждала, что только испорченное существо способно нарисовать анатомические подробности человеческого тела. И потому она считала своим долгом так серьезно меня наказывать, чтобы я запомнила это на всю жизнь. Откуда может быть такая испорченность у 6-летнего ребенка? – заламывала себе руки мама. Нужно, что называется, каленым железом, выжечь предрасположенность к пороку и бесстыдству, - сделала она окончательный вывод. И продолжала наказывать меня.
Рано или поздно все заканчивается, и на определенном этапе мама устала и наказание отменила. Постепенно история забылась. Но я не забыла ее. Мамины педагогические приемы возымели действие – я до сих пор помню это событие так ярко, будто оно случилось со мной вчера.
Только не надо делать вывод об особой жесткости мамы, как воспитателя. Ничего подобного. Мама никогда не была очень жесткой, и тем более жестокой. Просто  серьезных  мер требовала именно ситуация. Мама была уверена, что если  не пресечь бесстыдство, ребенок вырастет порочным. И взрослым человеком будет вести распутный образ жизни. А это нельзя было допустить. Ее долгом как матери было  задушить зло в зародыше. Так что мама действовала исключительно из благих намерений.
Истина всегда многогранна. Правда никогда не бывает абсолютной. И все в мире относительно. Поэтому нельзя осуждать человека за его убеждения. Она так ДУМАЛА. Она спасала своего ребенка. И потому была в какой-то мере жестокой. Также ведь нельзя сказать, что абсолютно все люди средневековой Европы были монстрами и радовались сожжению ведьм. Конечно, нет. Они были обычными людьми, как и мы с вами сейчас. Просто тогда они ДУМАЛИ, что сожжением ведьмы они борются с врагом, с абсолютным злом.
Со дня моего стояния в углу на коленях прошло 20 лет.
Не знаю, вспоминала ли когда-нибудь моя мама об этой моей картине про баню, и о наказании, которое я понесла за это. Но мне думается, что она все же считала меня испорченной – всю жизнь. Об этом я делаю вывод, вспоминая следующий эпизод.
Мне было 26 лет. Как-то вечером я пришла с работы и увидела, что меня в коридоре не встречает моя кошка Цапа. Умная была кошка. Уже взрослая, степенная. В коридоре был только щенок-кобелек – я недавно принесла его в дом с улицы. Обычная дворняжка. Я приучала его к порядку, пыталась воспитывать.
Мама была на кухне, что-то переставляла в шкафу. По грохоту я поняла, что мама очень взвинчена, расстроена. Я прошла на кухню. Спросила, как дела. Молчание.
Тогда я спросила, а где Цапа? И после моего вопроса произошел интересный диалог с мамой:
Мама: Я выгнала твою Цапу из дому.
Я: ?????????????
Мама: Она оказалась проституткой. А ты потворствовала такой гадости в моем доме!
Я:?????????????
Мама: Я пришла с работы, и увидела: в коридоре лежит щенок, а кошка вылизывает ему гениталии. И она даже не перестала это делать, когда я прикрикнула на нее.
Я:!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Мама: И тогда я посадила кошку в сумку и отнесла ее за дом на помойку, и там выбросила. Я не потерплю таких гадостей в моем доме.
Я:!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Сначала  у меня зародилась обнадеживающая мысль, что мама шутит. Я заглянула ей в лицо. Но оно было   перекошено от праведного гнева, а глаза были  абсолютно почерневшими от брезгливого возмущения.
Я побежала на улицу искать Цапу. Пробежала несколько раз все окрестности, заглянула во все помойки. Нигде нет. У меня в душе кипела злость. Мне хотелась придти домой и сказать матери буквально следующее: «Ты совсем дура, или просто притворяешься?»
Немного поостыв от гнева и взяв себя в руки от расстройства – потеряла хорошее умное животное – я вернулась домой.
Мама была разгневанной и недовольной. Я сказала маме: « Ты взрослая женщина с высшим образованием. Ты занимаешь высокий ответственный пост. Неужели у тебя нет ни малейшего понятия о зоологии и биологии? Кошка всегда вылизывает все, что имеет резкий запах – и себя, и котят. И щенка она вылизывала исключительно из инстинкта – удаляла запах. Кошка не может быть проституткой. Она - животное. А проституция – это социальное явление и  может  существовать только в человеческом обществе».
Но тут мама на меня так уничижающее посмотрела, что я поняла: мне никогда не смыть с себя позора потворства разврату в мамином доме.
Единственное, что мне осталось, так это рассказать эту историю подружкам. Мы посмеялись над всем этим, покрутили у висков пальчиками. И еще посмеялись. Мне полегчало.
После изгнания «проститутки» - Цапы  прошло 20 лет. Мне было уже  46. Я работала тогда на заводе в Ногинском районе, и раза два в месяц, иногда и чаще, ездила навещать маму.
У мамы в то время жила ее внучка, моя очаровательная племянница. Было ей 9 или 10 лет. Ребенок в доме, даже имеющий огромное количество игрушек – это всегда обязанность что-то интересное привезти в подарок. Без этого, я считаю, нельзя.
Перед очередным визитом в гости к маме, я поехала в большой магазин игрушек в Ногинск. Очень хотелось купить что-то необычное – порадовать девочку. Это было сделать нелегко. Родители девочки задарили ее всевозможными игрушками. Ко всему прочему, у ребенка была коллекция кукол  Барби с  квартирами, с мебелью, а также несметные кукольные гардеробы.
В Ногинске есть район Заречье, и там большой магазин игрушек. Ходила я, ходила по нему – ничего не могу выбрать. И вдруг вижу нечто необычное. Необычное для меня, так как я никогда не видела такой игрушки. Это была кукла, похожая на Барби – в том же стиле, но это был мальчик. Не такой, как традиционные куклы Кирюши и Ванюши – просто в шортах и кепке – и вроде будто мальчик. Этого, другого мальчика, звали Ден (или Кен), и он был одет в настоящий мужской костюм, рубашку, галстук и абсолютно взрослого фасона мужские туфли. А под костюмом на кукле были настоящие мужские трусы и майка. Стрижка у мальчика была  классическая мужская «канадка». На ценнике было написано: «Друг Барби». И цена. Я пришла в восторг.
Моя племянница восторг разделила. У нее такой игрушки не было.
Прошла неделя, или две. И я опять поехала к маме. Вхожу в дом. А там сидят за столом – как будто заседание парткома  по персональному делу и исключению из партии -  очень разгневанные мама и ее младшая дочь - мать девочки, которой я подарила куклу-мужчину. Они знали по времени, когда я войду в дом, и приготовились. Молча они «облили» меня презрением – только вот что лампу настольную зажженную на меня не направили, потом швырнули мне куклу в костюме. И сказали, что не позволят мне растлевать ребенка. Также приказали, чтобы я убрала из дому эту мерзкую куклу-мужчину.
Оказывается, мать девочки, приехав навестить ребенка, увидела, как та играла. Девочка изображала, что Барби и Ден гуляли в саду. Потом они пришли домой, переоделись и покушали. Потом они смотрели телевизор. А потом произошло страшное. Девочка раздела обеих кукол и положила спать – О! Ужас! -  в одну постель, и накрыла их одним  одеялом. А они ведь не были официально женаты!
Мать девочки, увидев все это, забила тревогу. Позвала маму, все рассказала. Мама (бабушка девочки) вспыхнула гневом и сказала, что не видела, кто принес эту куклу. Девочка созналась, что это ей подарила тетя Ляля (то есть я). Мама моя  запричитала, что так она и знала, что если Ляля приезжает, так и жди беды, обязательно какую-нибудь мерзость в дом принесет.
В связи с этим инцидентом, были проверены все вещи девочки. Были изучены все книги, которые я ей когда-то подарила. Книги подвергли страшной цензуре, две из них сожгли. В одной сожженной книге  были картинки с внутренностями человека (это была популярная анатомия для школьников), а во второй, по истории, была страшная картинка. Воин Чингисхана отрубил кому-то голову и размахивал ею.
Мне были предъявлены, таким образом, страшные обвинения – в попытке растлить ребенка, спровоцировав ее разыгрывать отношения мужчины и женщины, а также внедрить в детскую голову страшные знания по анатомии и истории. На будущее мне было приказано все мои подарки ребенку вручать сначала маме (бабушке), чтобы она сразу проверяла их на благонадежность.
Скорее всего, эти две женщины были по-своему правы. И у них было основание волноваться за ребенка – зачем ему понятие о взаимоотношении полов, об устройстве человеческого организма, об истории страны? Это - травмирующая информация.  Я их не осуждаю. Ведь 10-летний ребенок может все неправильно понять, и вырасти порочным человеком.
Для меня было необычно, что  история с Деном не вызвала во мне тяжелых переживаний, как в 6-летнем возрасте, и не спровоцировала злость и раздражение, как в 26 лет. В свои 46 лет я над происшествием только весело смеялась.
Я не стала выбрасывать, как велела мама, качественную и дорогую игрушку. Я привезла ее на работу. Выставила ее на возвышении в отделе кадров. Рядом написала рекламку: «Развратный Ден ищет дом». Я снабжала всех интересующихся информацией о приключениях Дена в доме моей матери. С подробностями в юмористическом ключе. Моя шутка имела огромный успех. Ржал весь завод. И не над Деном.
Дена забрала домой моя подруга. Она шутку мою  подхватила и сказала: «Мы заберем Дена и перевоспитаем. У моих сыновей целый парк игрушечных автомобилей. Ден будет  гонщиком. И никаких ему девчонок!»
В последней ситуации, связанной с демонстрацией моей «врожденной испорченности», кое-что очень меня порадовало. Вернее, я порадовалась за маму. Другая ее дочь, как оказалось, полностью разделяет взгляды матери. Несмотря на разницу в возрасте со своей матерью в сорок лет, она имеет такие же точно убеждения относительно греховности и порочности.  Я рада, что маме воздалось за  страдания, которые причинила ей я.
Глава 7. Неслучившееся счастье. Параллельная линия.
«Утопление в могиле»
Поселок «Новый» Владимирской области, 1998 год.  В одну из ночей  холодного и дождливого марта я приняла решение о своей посмертной кремации – в далеком будущем, разумеется, о чем  и написала впоследствии в  своем завещании.
А решение такое  я приняла под впечатлением от процесса похорон сотрудницы нашего предприятия.
Галя была молодой женщиной, ей еще не было и сорока лет. Вдруг заболела, год проболела, и умерла. Мне в отдел кадров принесли ее свидетельство о смерти – в графе «Причина смерти» стоял прочерк. За год медики так и не определили причину болезни. Я очень испугалась -  как же так может быть? В поселке стали говорить, что причину смерти не могут определить, когда человек заболевает от колдовства. И даже выдвинули версию, кто может быть виновником – это была моя соседка и приятельница тетя Катя. Мне шепнули: будь осторожна, чем еще более ввели меня в напряженное нервное состояние.
В день похорон мы все, сотрудники одного предприятия, пошли в дом Гали прощаться с усопшей.
Я подошла к гробу, посмотрела на Галю – и не узнала ее. До болезни Галя была молодой и симпатичной  женщиной. А в гробу лежала 80-летняя старуха. Сколько я ни вглядывалась в ее лицо – узнать не могла.
Мне опять стали нашептывать: постарение за год лет на сорок – это признак страшного колдовства. То есть меня, приезжего человека, продолжали запугивать. А мне и без их запугиваний было страшно.
После прощания с покойницей в ее доме, гроб поставили в машину, и повезли на местное кладбище.  А мы все пошли следом.
Скверное настроение, страх, скорбь и уныние всех присутствующих  утяжелялось погодой того дня.
Вообще-то я не метеозависима. У меня не портится настроение от дождя, сырости, слякоти. Меня не смущает холод, ветер.  Если я одета не по погоде – я могу испытывать дискомфорт, но только физический. Погода не влияет на мое настроение. Наоборот, я люблю зиму и осень больше, чем весну и лето.
Но в день похорон было иначе.  Постаревшая на сорок лет за год покойница как будто выливала свою печаль и боль через погодные явления. С раннего утра шел мокрый снег, то и дело переходящий в сильный дождь. Развезло все дороги. Лужи были непроходимые. Дул холодный пронизывающий ветер. Обувь промокла, стала тяжелой – она ведь у всех была зимняя – еще пару дней назад стояли крепкие морозы. От дождя все сугробы стали грязными, серыми, мрачными. Солнца не было много дней – небо было стального цвета – оно давило на всех участников похорон.
Пришли на кладбище. Там было настолько мокро, настолько скользко, что страшно было подходить к вырытым могилам, как бы  не упасть в них, поскользнувшись на мокрой глине.
Когда мы подошли к могиле, которую с утра вырыли для Гали, нам открылось еще одно ужасное зрелище. Могила была полностью заполнена грязной водой. Можно сказать, что это была и не вода, а очень жидкая грязь.
Далее произошло то, что меня напугало неслыханно. Гроб с Галей стали опускать на дно затопленной могилы. Вода забурлила пузырями – будто топили не гроб и покойника, а живого человека, который сопротивлялся и еще дышал. Людей, которые опускали гроб, по цепочке держали другие люди, а тех – другие,  чтобы никто не соскользнул в могилу.
 У меня от ужаса закружилась голова.
Ночью после похорон я не могла спать. Ведь пишут в эзотерических книгах – покойник еще несколько дней видит, слышит, осознает все, что происходит вокруг. Я представляла, что видит и чувствует покойница. Ее утопили в грязной воде и ушли. И она осталась одна. В сырой земле. В холоде и темноте. Она еще не осознала до конца, что ее земная жизнь окончена, что ее тело похоронили. Представляете, как Гале было страшно, если то, что  пишут в эзотерических книгах – правда!
Всем людям на Земле предстоит умереть. Возможно, ужас первой ночи в могиле закономерен. Всем надо пройти это испытание. Но мой земной ум  ищет возможности избежать этого. Не хочет, видимо, увидеть мокрую сырую землю в первую ночь в могиле. Огонь – это теплее и не так страшно. И цвет жизнерадостнее – оранж.
А вдруг мой ум  прав?
Или, наоборот,  -  нет?
«Расправа в Дубасейкино»
В поселке «Красивый» Владимирской области, где в начале эмиграции поселились мои родители, жил-был дед.  Было деду уже 103 года, и жил он в этом поселке всегда – всю свою долгую жизнь.
Дед был весельчак и балагур. Все время ходил на пруд удить рыбу, а на обратном пути обязательно находил, где поддать. Слегка так. В таком возрасте быть таким подвижным, да еще и  немножко выпивать – это не каждому по плечу.
Деда в поселке любили, уважали, и восхищались его возрастом.
Жил дед с какой-то из своих пра-пра-пра…он и не помнил  точно, какой именно …внучкой. Дети деда и его внуки давно уже умерли. А «пра-пра-пра» было бесчисленное множество – наверное, полпоселка.
И вот однажды по поселку поползли слухи: деда собираются сдать в Дом престарелых. Внучка в третьем поколении, в доме которой дед проживал, сказала народу: Я устала от него. Зажился дед. Нет у меня возможности еще и за ним ухаживать. У самой муж и шестеро детей. А также хозяйство, скотина, огороды, работа на заводе. Нет сил. Сдам деда в Дом престарелых – уже и документы готовлю.
В поселке внучку стали осуждать. Дед ведь не лежачий. Да, ходит туда-сюда, грязь таскает, выпивает, бурчит-ворчит. Но ведь не больной он, не инвалид. Сам ходит, сам ест.  Очень осуждали. Но никто не пришел и не сказал: возьму деда к себе, ведь он и мой пра-пра-пра.
А таких, тоже пра-пра-пра, было полно. Но у всех свои семьи, стесненные жилищные условия, работа, огороды и так далее. Никто не взял деда себе.
И вот документы были подготовлены. Деда повезли в машине в Дом престарелых в деревне Дубасейкино – в 30 км от поселка Красивый. И оставили деда там.
Дед умер в первую ночь, проведенную в новом для него доме. Уже наутро пришлось внучке ехать и забирать покойника.
Покойник был весь в синяках. Явно, что его избили. Никто не стал выяснять обстоятельства смерти деда. Похоронили, и все. Но в поселке обсуждали несколько  версий его  смерти.
Дед мог умереть от горя, скоропостижно. Свободной птичкой летал более ста лет, а тут привезли в Дом с решетками на окнах.
Дед мог скандалить и буянить, вот его и присмирили. А он по старости не выдержал воспитательного процесса, и умер.
Дом престарелых в Дубасейкино был с психиатрическим уклоном – а разве бывает иначе? Там, где живут очень старые больные люди, отказники своих семей, разве может быть учреждение без психиатрического уклона? Так вот,  деда могли избить психически нездоровые соседи по палате -  тоже версия.
Какова бы ни была причина смерти, важнее сам ее факт. «Зажился» дед. Никак не умирал. А тут такое средство быстрое для освобождения от жизни  изобрели – одна ночь в Доме престарелых. Наверняка, кто-то взял на заметку…вдруг когда-нибудь  пригодится.
«Добрые призраки»
1993 -1995 годы. Огромный, холодный, богатый, торговый и  промышленный город на Волге – Ветроволжск (прежнее название Сталебункерск).  Там постоянно дует ветер с Волги. Видимо, поэтому город получил такое название.
С промежутком в несколько месяцев, один  за другим, умерли супруги-старики, у которых я снимала жилье.
Мне идти пока было некуда, и я зимовала в этом доме, с разрешения детей стариков. Вернее, жила я в летнем домике в конце огорода. А старики  - пока были живы - жили в своем  доме.
Когда старики умерли, их дети этот дом закрыли. Мне надо было от калитки проходить мимо дома стариков – с темными таинственными окнами, потом идти через двор, застроенный хозяйственными постройками, мимо бани, туалета, свинарника, дровников – по направлению к огороду. Там и стоял домик, где я жила с дочкой.
Ходить было жутковато. Два покойника сразу в одном доме. Темнеет рано, всюду темнотища, фонарей нет. Холодно. Страшно.
Пока старики были живы, мы были дружны. Очень душевные попались мне хозяева, сдавшие жилье. Добрые и порядочные. Сердобольная симпатичная тетя Даша. Хозяйственная, улыбчивая, хлебосольная. И очень веселый дед – дядя Коля. Любил побалагурить, подшутить, посмеяться.
Тетя Даша просыпалась на заре. Пекла пирожки, размером с мужскую туфлю каждый.
Положит, бывало, два таких пирожка на тарелку, наденет валенки на босу ногу, и идет ко мне через весь двор – угостить. На завтрак.
Я двери в своем жилье не закрывала. Старикам это нравилось – у них было впечатление, что живет у них не чужой человек, а родной. В мое отсутствие они печку протапливали, следили за трубами. Пока я на работе – приглядывали за моей дочкой.
Обычным делом было такое - я еще сплю, а слышу сквозь сон - входная дверь открывается. Слышу, как валенки один об один снимаются и со стуком падают на пол. Затем на стол в кухне ставится тарелка с пирожками. Затем слышу, как тяжелая поступь босых ног тяжелой полноватой женщины, всю жизнь занимавшейся крестьянским трудом, приближается ко мне.
Возле кровати моей стояло кресло. Как только босая поступь приближалась к моей кровати, следующим звуком было усаживание, более похожее на падение - тети Даши в это кресло. Я открывала глаза, и мы, поздоровавшись,  начинали разговаривать «о том - о сем».  Как добрые друзья, как по-настоящему родные люди.
Вскоре я вышла замуж, и тетя Даша приходила по утрам, только, когда мой муж был в отъезде, или когда я болела, оставалась дома  - она дожидалась, когда мой муж уезжал, и тогда приходила меня навестить.
Когда тетя Даша умерла, внезапно, скоропостижно, я настолько горевала, что мой муж злился. Кто она тебе? – спрашивал он. Просто квартирная хозяйка, а ты даже похудела от горя. Дура. Вскоре после этого разговора мой муж от меня ушел.
Да, я горевала по тете Даше. Очень уж хороший человек встретился мне на жизненном пути,  а пообщаться, подольше не довелось. И то  - за небольшой промежуток времени - она успела мне так много тепла душевного и хорошего отношения подарить, что трудно мне было не горевать из-за ее ухода. К тому же, видимо, я предчувствовала, как тяжко мне придется жить  без нее в ее доме.
Прошло некоторое время после смерти тети Даши. Сплю я ранним-ранним утром  в своей постели, и вдруг слышу – открывается входная дверь. Ставится тарелка на стол, грохаются на пол валенки. Я похолодела. Уже точно проснувшись, и вспомнив, что тети Даши уже нет в  числе живых людей, я застыла от удивления. Кто это?
Тяжелая поступь босых ног направилась ко мне, к моей постели. Тут меня сковал страх, я зажмурилась и плотно закуталась в одеяло. Кто-то подошел к кровати, посмотрел на меня, наклонившись, что я даже услышала его дыхание, и затем плюхнулся в кресло, стоящее рядом. Ну, точно так же, как это делала тетя Даша.
Я боялась пошевелиться. Кто это? Но тут я поняла – не только по походке, но и по запаху, манере дышать и шмыгать, что это была именно она – тетя Даша, и никто другой. Я открыла глаза – кресло было пустым. Сердце заныло – я надеялась увидеть ее, родного такого человека. Пусть даже ее призрака.
С мужем мы занимались бизнесом – ездили в Москву за партиями медикаментов и поставляли их в аптеки Ветроволжска. Поэтому весь наш арендованный домик был заставлен коробками с лекарствами – привозили мы их по грузовику в неделю.
Тетя Даша при жизни была очень здоровой, крепкой женщиной. Несмотря  на солидный возраст, приподнимала тушку хряка, таскала мешки с мукой. А на щеках у нее всегда был красивый румянец.
Но в один день – было летнее субботнее утро  - она зашла ко мне и сказала:  что-то как-то необычно болит голова. «Ляля,  - попросила меня тетя Даша, -  дай какое-нибудь  модное лекарство, чтобы сразу помогло. Мне надо  много готовить – завтра на юбилей собирается многочисленная родня – 40 человек. А я из-за головной боли что-то совсем расклеилась. Свои  «пирамидоны» пью-пью, не помогают».
Но у меня не было таблеток от головной боли, как назло, и я не смогла человеку помочь. Муж мой опять начал ворчать: пусть идет в аптеку, чего это она сюда пришла. Я ему ответила, если бы у меня было обезболивающее, я бы дала, что тут такого? Что и говорить, не нравилась я своему мужу. Зачем женился тогда?
Прошло несколько часов. Я сидела у окна – оно выходило на огороды – и резала овощи. Собиралась готовить. Вдруг в окне увидела тетю Дашу. Она заглянула, прикрыв лицо ладошкой от солнца, через стекло. И тут я очень расстроилась – от ее вида.
Я не врач, но тут я интуитивно поняла, что лицо у тети Даши  очень изменилось, и  не просто так. Неестественно.  Как оно могло настолько  измениться за несколько часов? Я показала знаком, чтобы тетя Даша зашла ко мне.
Она зашла и села рядом со мной. Я внимательно посмотрела на нее, и мне стало ясно, что она сильно заболела. Глаза ввалились. Черты лица заострились.
Я спросила:  Голова так и болит?
Тетя Даша: Болит еще хуже. Дети привезли лекарства из аптеки – ничего не помогло.
Я: Вы резко осунулись, надо вызвать врача.
Тетя Даша: не надо, я просто готовила весь день на ораву родственников, устала. Голова-то болит. Я через силу готовила. Очень устала.
Я еще раз внимательно-внимательно пригляделась к лицу тети Даши, вгляделась в глаза. Нет, дело не в усталости. В глазах появилось нечто необычное. Я похолодела от ужаса. В глазах тети Даши я увидела признаки приближающейся смерти. Мне стало страшно.
Я не только не врач. И способностей к знахарскому врачеванию, интуитивному диагностированию, экстрасенсорным предчувствиям – у меня нет. Тем страшнее мне было, когда я поняла, что именно я увидела в глазах тети Даши. Я просто поняла: «это ОНО». Как оно выглядело - описать в рассказе я не могу. Я увидела это не умом, не глазами, а сердцем. Поняла, и все тут.
Через несколько месяцев так же, посмотрев на дядю Колю, я поняла, что умирает и он.
Я предложила тете Даше измерить давление. У меня аппарат был, но я комплексовала пользоваться им при людях. Я в университете чуть не завалила государственный  экзамен по медицине на военной кафедре – не смогла измерить давление. Еле-еле натянули мне тройку – стыд какой.
Я стала измерять давление у тети Даши – я до сих пор помню, что я увидела на шкале. Верхнее давление имело невероятно высокие значения – за 200. А нижнее давление на глазах падало- 60..50….
Я больше не стала  уговаривать тетю Дашу вызывать врачей. Я строго сказала: вызвать и все, и проводила ее  к себе домой.
Вызвали врачей. Они приехали, сделали какие-то уколы. В больницу не забрали. Я очень удивилась – неужели их не испугала шкала на аппарате для измерения давления?
На следующий день в доме было невероятное количество людей. Приехали гости. Дети бегали с цветными шариками по всему дому и двору,  и кричали, мужчины постоянно выпивали. Во дворе был накрыт стол.
Но я видела, что за столом и с гостями тети Даши нет. Я пошла и спросила у дочери тети Даши, как она? Та ответила – лежит и не встает.  А голова у нее болит? Дочь ответила, что очень болит.
Вечером гости ушли. Тут же подъехала скорая. Тетю Дашу увезли в больницу.
На следующий день рано-рано утром раздался стук в мое окно. Дочка тети Даши показывала мне какую-то бумагу.
Бумага оказалась списком лекарств, который дали врачи больницы, где  теперь находилась тетя Даша. Дочка решила, что раз уж мы занимаемся поставкой лекарств в аптеки, значит, у нас есть все, и сразу, и свежее. Врачи дали список – поведала мне дочка тети Даши. Сказали, что все это маме нужно для лечения.
По перечню лекарств – а он был бесконечно длинным – и по их назначению,
дозам, количествам,  составам и прочему – я убедилась, что тетя Даша умирает.
Ей уже не нужны были никакие лекарства. Список лекарств был ничем иным,
как просто списком медикаментов, которые нужны любому терапевтическому отделению, а их у них нет. Скорее всего, такой список давался все родственникам – в надежде, что кто-то что-то добудет, купит, принесет больнице в дар. Чтобы было хоть чем-то лечить других больных, которым еще можно помочь.
Выдача такого списка родственникам давала им надежду, что что-то можно исправить. А больнице  принесенные лекарства давали  возможность кому-то оказать помощь. Не спешите осуждать медиков, вспомните – это был 1994 год!
Я сказала дочке тети Даши о своей догадке. Она заплакала и ушла. Ночью тетя Даша умерла.  Это был август 1994 года.
В день похорон, очень поздно вечером,  ко мне пришла дочка тети Даши, позвала помянуть  усопшую. Я отправилась за ней. На веранде дома стариков был накрыт стол. За ним сидели человек 5 женщин – родственниц. Дед уже совершенно пьяным спал в доме.
Помянули мы тетю Дашу. Сидим - молчим. Вдруг заскрипела дверь и в помещение вошла изящная пегая кошечка. Мы все уставились на нее. Эту кошку все видели впервые. В доме, кроме моей кошки Муси, черной как смоль, кошек больше не было. А всех соседских кошек и котов мы знали. Кошечка была красивая, спокойная. Она прыгнула на один из стульев у стола, посидела, посмотрела на всех нас. Потом кошечка обошла весь дом. Мы за ней – наблюдали со стороны, как она себя странно, не по-кошачьи ведет. Потом кошечка обошла весь двор, заглянула во все закоулки. Затем навестила поросят в дальнем углу двора, у моего домика (где я жила). Потом кошка вернулась в дом, еще раз посмотрела на нас и ушла со двора прочь. Больше эту кошечку никто не видел никогда.
Мы все выпили еще. Женщины хором сказали – это была душа тети Даши. Пришла проведать дом и хозяйство. И мы выпили еще.
А дядя Коля  был похоронен 1 марта 1995 года. После смерти жены он запил. По-черному. И как-то подозрительно быстро заболел – предположительно от цирроза печени – и умер. В больницу его никто не возил. Врачей на дом к нему никто не вызывал.
Да, пил. Очень сильно. Но одновременно дал объявление во все брачные газеты. Каждый день читал кучу писем от «невест». Громко сообщал всем, что вот-вот выберет себе вторую жену и женится – по полной программе – Загс, свадьба, венчание.
А дом-то большой. Хозяйство. Имущество.
Потом дед привел избранницу – славную «бабушку». Совсем не старую и крепкую. Показал ее всем. Сообщил о решении жениться своим взрослым детям.
Как-то раз дед мне говорит: «Ляля, у меня в правом боку что-то онемело и стало большое. Я был пьяный, и заснул в бане на полу. Наверное, бок застудил.  И после этого в боку что-то отяжелело». Рубашку дед задрал – и я увидела подозрительно большой живот. Ткнула пальцем – живот был твердый, как камень, особенно в области печени. Я ответила дяде Коле, что я же не врач, надо бы пойти обследоваться в поликлинику. Как-то нехорошо выглядит живот. Так твердо не должно быть. А дядя Коля сказал, что раз у него ничего не болит, значит и нечего беспокоить врачей.
Еще через некоторое время я стала замечать, что дядя Коля стал какой-то землисто-желто-коричневый. Я еще раз сказала ему, что надо лечиться. И его дочке сказала, что отец явно болен. Она отмахнулась: пьянствовать надо меньше.
Так ни разу и не посетив врачей по поводу твердого вздувшегося живота, дядя Коля внезапно умер. Не успел законно сочетаться браком с новой женой.
Дядя Коля был шустрым старичком, веселым, хулиганистым. Помню, вернулась я с работы – дело было осенью – а он разобрал деревянный туалет во дворе, сделал из шеста и старой кастрюли гигантский половник, и черпал содержимое ямы туалета. И относил все  это «нечто» на огород. И этим страшным составом поливал грядки.
Я пришла в ужас. В этом городе у Волги я вообще была шокирована местными туалетами. Туалет на улице был и в частном доме моего деда. Но там другая почва, другой климат. И в яме никогда не было жидкости. Она куда-то исчезала. А более плотные, нежели жидкости, массы усыхали – климат в той местности, где жил мой дед, был очень жаркий.
Здесь же, в городе у огромной реки, всюду в земле протекали подземные воды. Где бы люди ни прорывали яму для туалета – она мгновенно под завязку наполнялась водой. И вода не уходила. В нее попадали экскременты, соответствующие жидкости. И все превращалось в густой зловонный суп. И так мариновалось, воняло, настаивалось.  Было страшно заходить в такие туалеты. Жидкая страшная масса  подпирала доски. Там часто были видны утонувшие крысы. Ужас.
И вот дядя Коля вычерпывал этот «супчик». Увидев меня и мое лицо при виде его действий – он пошутил: «ну что, Лялька, плеснуть тебе супчику?»
А еще дядя Коля любил одну свою шутку. Он всех снаружи закрывал в туалете. И меня, и мою дочку, и своих -  тоже так закрывал. Заметит, что кто-то пошел в туалет, подкрадется и закроет снаружи. Захихикает и убежит. Потом из-за сарая наблюдает, как пленник кричит из туалета, стучит, зовет на помощь. И кто-нибудь обязательно на помощь спешит.  А деду было весело от этого переполоха.
После похорон дяди Коли прошло несколько дней. Я стояла у себя на кухне – разогревала обед. Из школы пришла дочка –  я уже увидела ее в окно. И видела, как она зашла в туалет во дворе.
Вдруг слышу стук и крик дочки: «Мама, открой меня, дядя Коля опять меня в туалете запер!»
Я несказанно встревожилась. Дочка у меня была еще маленькая, но не настолько, чтобы забыть о том, что дядя Коля умер – поэтому я сильно удивилась и почти испугалась.
Я побежала во двор. Действительно, дверь туалета была закрыта снаружи. Освободив дочь из плена, я побежала проверить, заперта ли калитка двора с улицы, и не зашел ли кто чужой во двор. Нет. Никого. Калитка заперта. Дом стариков закрыт. На всех сараях и подсобных помещениях висят увесистые замки. Кроме меня и дочки во дворе  – никого.
На мое беспокойство и недоумение дочка ответила: «Я знаю, что дядя Коля умер. Но я четко слышала, как он своей походкой на цыпочках подкрался к туалету, закрыл меня и захихикал, а потом убежал. Так делал только он. И голос, и походка – все было его, дяди Коли».
Я поверила дочке. Ведь слышала же я, как у моей кровати в кресло усаживалась покойная тетя Даша.
Эти люди – тетя Даша и дядя Коля – были при жизни настолько простыми и душевными людьми, такими добрыми и бесхитростными, что даже их призраки  не приводили нас с дочкой в неописуемый ужас.
Хотя жутковато все же было. Не очень - то ведь живые люди к призракам привыкшие.
«Неслучившееся счастье»
Я всю жизнь думала, что мужчины счастливее женщин. Их меньше количественно – поэтому выбор спутницы жизни им осуществить легче. И вообще, мужчины сильнее, мудрее. Они главнее, чем женщины - это шептала мне моя восточная кровь.
Такие мои мысли жизнь подтверждала мне с юности.
Однако в настоящее время я думаю иначе. Счастье и удачливость от пола не зависят.
……
Еще в детстве я обратила внимание на брата своей подруги  и соседки, Томы. Он был старше нас на несколько лет, с нами не играл и не дружил, а только  озорничал. Например, придем мы все – подружки нашего двора -  к Томе, в гости, на день рождения, а ее брат через открытое окно на стол ветки и камешки  кидает – пугает вроде. Мы визжим, а ему весело.
Время шло, мы становились взрослее. Я наблюдала, как Толик взрослел. Такой красивый стал. Высокий, волосы кудрявые, темно-каштановые, глаза серые, умные и добрые.
Но Толик по-прежнему считал меня, как и свою сестру, и наших всех подружек -  «малышней». И это было правильно. Потому что было правдой.
Несмотря на очень юный возраст, я пришла к выводу, что Толик – очень интересный мужчина. Более того, какая-то внутренняя природная мудрость внутри меня  - на клеточном уровне, что ли - шептала: это идеальный будущий муж и отец твоих детей.
Конечно, эти мысли были смутными и четко не формулировались. Я была еще слишком ребенком, чтобы запланировать и, тем более, осуществлять какие-то планы и действия.
Толик был очень умным. Он учился на одни пятерки в физико-математической школе, и постоянно ездил в Москву и другие города на разные олимпиады. И всегда привозил дипломы. От своей подруги Томы я слышала, что золотая медаль Толика и все эти дипломы обеспечат его поступление в МГУ.
Тому и Толика мама воспитывала одна. Их отец давно умер. Толик был для мамы – свет в окне, гордость, радость и надежда. Ему буквально перед ногами ковер стелили – уже в подъезде. Мама и сестра сдували с Толика пылинки и говорили о нем в таких эпитетах, будто он царь великой страны.
И вот что интересно. Несмотря на такое гипервнимание, парень не вырос эгоистом, нахалом, лентяем. Более того, было ясно и в детстве, да и  по предварительным итогам жизни – то есть в настоящее время - можно утверждать,  что Толик  - это образец порядочности, трудолюбия, внимания  близким.
Наше общее детство прошло  в теплом южном городе Понедельевске, на улице Толстого, недалеко от Красного базара и Оперного театра. И очень-очень  далеко от Москвы.
 Шел 1972 или 1973 год. А может и 1971……. От Томы я узнала, что Толик поступил в МГУ, и завтра рано утром придет такси, чтобы отвезти его в аэропорт. Он уезжает навсегда. Сначала учиться, но потом он обязательно останется в Москве. Ведь он очень умный. Ему незачем будет возвращаться в наш город. Толик обязательно станет великим ученым.
Я согласна была с Томой: Толик умнее всех на свете, и он должен стать великим ученым. Но мое детское сердце забилось и заныло от тоски – от предстоящей разлуки.
Мне жаль было расставаться с Толиком. Я не спала всю ночь. С рассветом я сидела на балконе. Чтобы увидеть отъезд Толика. Так и вижу картинку из прошлого -  ранним летним утром подъехало такси, в него сел Толик, веселый и счастливый,  и уехал. Я заплакала.
Мы не общались с Толиком как друзья, даже не беседовали. Мы просто рядом жили и вместе выросли. И все же мое отношение к нему было необычным, не как к соседу. Я тосковала от мысли, что Толик уезжает навсегда – будто бы теряла родного человека.
Толик уехал и учился в Москве. Он приезжал домой на каникулы. Но по-прежнему, мы не общались и не дружили. Но так как я становилась старше и хитрее, то я под разными предлогами заходила к подруге, чтобы увидеться с Толиком. И через несколько лет поняла: он заметил, что я уже не ребенок. И стал на меня смотреть с интересом. Я обрадовалась. В моей душе зародилась надежда. Ведь детские мысли о том, что Толик – это идеальный муж и отец моих будущих детей, уже оформились.
Однако мои надежды, что у нас что-нибудь может получиться, разбивались каждый раз, когда я слушала Тому и ее маму. Они говорили, что никогда не позволят, чтобы такой умный парень вернулся в нашу глухомань.
1975 год. Я бы не сказала, что решение поехать учиться в Москву самой – мое решение, и, тем более,  что оно было бы продиктовано желанием быть ближе к Толику. Нет. Я даже не думала о Москве. Я грезила медицинским институтом в своем городе. А по Толику просто тосковала. Однако мой папа решил отправить меня учиться в Москву.
И вот в 16 лет я – «дура  дурой» - оказалась в Москве.
То, что я совершенно не была готова к жизни и учебе в огромном городе, и о том, какие университеты я там прошла, не является темой данного повествования. Здесь речь идет о Толике.
Так вот, оказавшись в Москве, я решила, что это  - шанс  наладить отношения с будущим идеальным мужем и отцом моих будущих детей – Толиком Карповым. Про таких мужчин в кино главные героини  обычно говорят: « мужчина моей мечты».
И я поехала в гости к «мужчине моей мечты».
 Толик встретил меня очень хорошо. Ясно было, что он еще дома, на каникулах, пригляделся ко мне.
Что-то мне подсказывало, что я ему нравлюсь, и что я на верном пути. Я поехала к Толику в гости второй раз. Опять он очень хорошо меня встретил – познакомил с друзьями, водил гулять в парк.
Я сочла, что нужно действовать дальше. Я поехала к нему третий раз. Толик пригласил меня погулять по Москве. Мы долго гуляли, шутили, пели, весело смеялись, вспоминали детство. Дошли пешком до улицы Стромынки. Там на реке Яуза было кафе с таким же названием (оно и сейчас там есть). Толик предложил поужинать и поговорить. И вот что он мне сказал после ужина:
«Ляля! Ты очень хорошая девушка, и ты мне очень нравишься. Но ты не приходи ко мне больше, и  не терзай мое сердце. Просто погулять с тобой я не могу – мы выросли вместе, и ты мне как сестра. А жениться я на тебе не собираюсь. У меня другие планы на жизнь. Я наконец-то вырвался из нашего города не для того, чтобы жениться на соседке. Мне надо жениться по расчету.
Я вырос без отца. Мне неоткуда ждать помощи. А я хочу сделать карьеру и завоевать имя в науке. Моя научная студенческая  и дипломная работа  по тематике  являются трамплином в большую науку, в космонавтику. Но без поддержки этого мало.
Мне нужен очень влиятельный тесть. И я его нашел. Я скоро женюсь. Семья эта по-настоящему профессорская, очень состоятельная и влиятельная в научных сферах. Только в этой семье я смогу добиться осуществления  своих планов.
Я тщательно выбирал себе невесту – профессорскую дочь. Да, твой папа тоже профессор, но ведь ты понимаешь, что Москва, и научная среда  вокруг космической отрасли – это совершенно другой уровень, чем в нашем родном городе. И мне надо на этот высочайший уровень  попасть. Красный диплом МГУ – это ступенька, но этого недостаточно. Мне нужна моральная и материальная помощь тестя – для  защиты кандидатской и докторской».
Я молча выслушала Толика. И поняла: я вижу его  последний раз в жизни.
Конечно, я была расстроена. Но я даже не ответила ничего, не говоря уже о каких-то действиях.
Я смирилась. Очень я уважала Толика.  Если он сказал – так тому и быть.
Смирилась, но не забыла. Я вспоминала и вспоминаю Толика всю свою жизнь -  до сего дня.
Вернувшись вскоре после разговора на Яузе в свой родной город, я  не стала больше поддерживать отношения с Томой – чтобы не причинять себе душевную боль. Тем более, это было нетрудно – позже мы разъехались в разные районы города.
Особенно часто я стала вспоминать Толика, и горевать о неслучившейся у нас с ним счастливой любви, когда  мне трижды не удалось создать семью. Каждый раз, сидя у разбитого корыта, я думала: Все закономерно. Ни с кем у меня семья и не сложилась бы. Ведь идеальным, данным мне судьбой мужем был Толик. Но он отказался от меня из-за космической отрасли.
Когда в эмиграции, в 90-е годы, мне было особенно тяжело – физически, морально, материально, я всегда думала: Вот какой умный Толик. Не только в математике, но и в жизни умный. Как ведь предвидел, что нельзя на мне жениться – неудачница я. И выбрал себе жену грамотно, по расчету.
Я всегда представляла себе красавца Толика в огромной московской профессорской квартире, именно в библиотеке – книжные шкафы под потолок. И на Толике в моих мыслях был стеганый атласный мужской халат с шалевым воротником – цвета бордо – поверх костюма (так я видела в фильмах про дворян 19 века). И весь он мне виделся такой солидный, именитый ученый - ездит на международные симпозиумы.
После таких мыслей я тяжко вздыхала – мне не повезло. Толик не женился на мне. И правильно сделал. Все мои мысли о Толике всегда были  в хвалебном по отношению к нему ключе. Я никогда не злилась и не обижалась на него. Просто тосковала и жалела себя за эту неудачу в моей жизни.
……
В 2008 году я научилась пользоваться Интернетом. И стала искать Толика. Просто посмотреть фото.
Не нашла.
В 2010 году я в Интернете нашла Тому. Как я обрадовалась! Мы с ней не стали переписываться – созвонились.
Я для  вежливости сначала стала спрашивать про ее дела, а сама ждала момента – спросить про Толика. Но тут Тома сама сказала мне следующее:
«Я с мужем планирую через месяц приехать в Москву. Давай встретимся и вместе поедем -  навестим Толика. На его могилку.  Он умер  несколько лет назад. Не дожив одного месяца до своего 50-летия».
Через месяц Тома, ее муж и я, приехали к Толику на его могилу. Была зима, много снега, но могилу мы нашли быстро. Возложили  цветы.
Тома не забыла привезти мне все детские фото – наши общие, и фотографии Толика разных лет. Я попросила ее об этом, чтобы отсканировать фото, и распечатать себе экземпляры. У меня все эти фото не сохранились. Потом я оригиналы отправила Томе в тот город, где она жила. Я волновалась, чтобы они не потерялись. И также  переслала ей электронные варианты фото.
В этот день встречи – а мы не виделись с ней 25 лет -  мы с Томой обсудили всю жизнь Толика. Кричали, шумели, плакали. И раз пять чуть было не повздорили – не то чтобы со злостью, но ругали друг друга сильно.
Вот как, оказывается, сложилась судьба Толика.
Вскоре после ужина со мной  в кафе Яуза в 1976 году, Толик женился. Блестящая партия.  Толик переехал в роскошную профессорскую квартиру тестя – известного ученого  Белкина -  в центре столицы, поступил в аспирантуру.
Родилась дочь.
Вроде бы все шло по плану. Однако -  не совсем.
Жена Толика -  Нонна  - во всем слушала своих родителей, а они не были довольны зятем. Они планировали видеть в зятьях другого парня – вдруг выяснилось такое обстоятельство.
Перед замужеством дочь настояла, что хочет выйти замуж именно за Толика – сказала родителям, что уже отступать некуда, что, мол, свадьбу надо играть срочно. Это она специально  сделала, чтобы выбор был одобрен – на самом деле Толик был таким гипертрофированно порядочным парнем, что он не посмел бы даже прикоснуться к девушке до свадьбы.
Но теперь девушка стала думать, как ее родители. Что она просчиталась с замужеством. Можно было выйти замуж за обеспеченного, уже состоявшегося и перспективного парня. А не ждать, пока муж  будет делать карьеру.
Толик  был в  глазах родителей жены голодранцем из провинции – без роду без племени. И его научные амбиции и планы поддерживать они не собирались.
Они подчеркивали особое положение парня  - «в примаках», и считали, что ему нужно работать не покладая рук. Муж дочери  должен приносить много денег – отрабатывать жилье в центре города «на всем готовом». И потому не одобрялась слишком усидчивая учеба в аспирантуре - чтобы заработать имя в науке, нужно 20 лет потратить.
После рождения ребенка жена Толика  и ее родители стали особо настаивать на прикладной работе молодого ученого с целью привнесения  денег в семью. Не потому что денег в семье было мало – просто деньги могли бы скомпенсировать положение Толика как  «голодранца» - в те времена не было термина «понаехали». Но имелось в виду именно это. И являлись бы «платой» за московскую прописку.
Семья, наука, космонавтика – все пошло прахом. Толик и его жена расстались.
Это был 1979 год. Я тогда еще не вышла замуж. Если бы я к тому времени не порвала отношений с Томой, то я бы узнала об этом разводе. 
Тома   - зимой 2010 года -  стала на меня кричать и ругаться – почему я так запросто отказалась от Толика и не интересовалась им? А я ей ответила, что она и сама могла бы мне рассказать – мы вообще еще жили в одном подъезде в этот момент! И она не рассказала мне о разводе Толика!
 А Тома мне в ответ сказала, что она понятия не имела ни о моих чувствах к Толику (она услышала о них впервые только  во время поездки на кладбище), ни о нашем с ним разговоре в кафе Яуза.  Поэтому и не стала рассказывать о разводе.
Наш диалог был на повышенных тонах – муж Томы пугался и вздрагивал:
Тома: Почему ты никогда не поделилась, что он тебе нравился? Это же надо быть такой скрытной. Подруга называется.
Я: Зачем? Вы с матерью постоянно говорили о его светлом научном будущем в Москве. Вы бы и слышать не захотели о такой невестке, как я – с проживанием в Понедельевске.
Тома: Но когда ты встретилась с ним в Москве, почему ты поступила, как курица безмозглая? Он сказал: Нет. И она пошла понурая. Надо было затащить его в постель – он порядочный, обязательно бы женился на тебе. И не попал бы в лапы этих  Белкиных.
Я: Это ты сейчас так говоришь. А если бы я тогда так поступила, то вы бы с матерью всю жизнь меня кляли: ш….., залезла в постель, женила силой, не дала ему в науку большую попасть, женившись на Нонне Белкиной. Так бы вы меня обзывали, и Толика бы против меня настраивали.
Тома: Ну и что? Зато ты бы спасла его от неправильной женитьбы. А там дальше все бы утряслось как-нибудь.
Я: Нет, тогда я все правильно  сделала. А вот после его развода – тут ужасная ошибка. Если бы ты мне сообщила в 1979 году о его разводе, можно было бы его «перехватить тепленьким». Вот тогда у меня был шанс. Он  уже к тому времени  умерил свои амбиции по космонавтике. И пинка ему из  профессорской квартиры дали. На мне, с кем он вырос, кто ему нравился с детства – он бы точно женился.
Тома: Да, упустили мы Толика именно в 1979 году! Как жаль!
Я: Так жаль, что не знаю, как теперь жить с этой мыслью. Я в том году вышла замуж, тогда как «мужчина моей мечты» развелся. Я потеряла своего родного человека. Просто потому, что не знала о его разводе. Мне страшно.
Тома: Если я тебе сейчас расскажу, что случилось с Толиком после 1979 года, тебе станет еще страшнее.
Я: ?
После развода с семьей профессора Белкина, Толик остался в Москве. Надо было  где-то жить и работать. Наукой, конечно, тоже хотелось заниматься – но для этого не было возможности.
Толик устроился на работу на рынке – торговать линолеумом. И поселился в общежитии – там же, на территории и в ведении рыночного комплекса строительных материалов. Выбор работы был сделан в зависимости от прописки и проживания.
С годами   Толик – он ведь был очень умным человеком – и диссертацию все же «добил», да и линолеумом стал торговать не по найму, а как владелец магазинчика. И комнату купил, а не в общежитии жил. Но это  - позже.
А пока, после развода, Толику было очень нелегко. Вместо  космонавтики оказаться на рынке  - это стресс.
Конечно, душа болела. И потянулась к теплу.
В общежитии, где поселился Толик,  жила девушка с ребенком. Она приехала из захолустного  города далекого Зауралья. В родном городе ей было сложно – без мужа, без профессии. К тому же ее девочка была от рождения глухонемая. А в столице и заработать можно, да и показать девочку врачам – вдруг смогут вылечить – хотелось надеяться.
Толик был очень порядочным человеком. Он не смог просто «погулять». Он женился.
Потекли  годы. Природный ум Толика не позволил ему оставаться неудачливым. Бизнес он развивал, старался очень. Но еще были не те времена, да и объемы не те, и товар не особо ходовой – много ли наторгуешь линолеума?
Толику было трудно. Он платил алименты – в первой семье не особо нуждались, но он не мог иначе.
Содержал вторую семью. Старшая девочка – он ее удочерил. Родилась и общая дочь – к сожалению, тоже глухонемая.
Заботился о матери и сестре – постоянно посылал им денег.
На этом месте рассказа Томы  я начала  ее ругать:
Я: Ты знала, как ему тяжело, и ты брала у него деньги? У тебя муж был! Бессовестная, ты не жалела брата!
Тома: Да он сам! Ты ведь знаешь, какой он порядочный – сам не поест, другому отдаст. А мне тоже было нелегко. Мы выехали в эмиграцию в 1992 году. Приехали в маленький провинциальный городок – работы нет, денег нет, жилья нет. Муж устроился на работу, на копеечную зарплату, так как там дали участок под строительство дома. Мама с нами – инсультом разбита. Дочка маленькая. Мне приходилось брать у брата деньги. Иначе мы бы не выжили.
Я: У самой муж под два метра был, а она бы не выжила. Я без мужа, и то выжила.
Тома: Брат был единственным родным человеком. Я не могла от него скрывать свои трудности. Да, звонила и плакала, как мне трудно материально. И Толик помогал! Вот такой был Толик – порядочный и сердобольный – он ведь оплатил обучение моей дочери в университете. Как раз заплатил за последний год обучения и умер!
Я: Моя бы воля, убила бы тебя. Брат рвался на части. Три дочери, две из них инвалиды, две жены, линолеум на рынке – головная боль, а не бизнес. Да еще и бессердечная замужняя сестра  на шею подсела.
Тома. Да, ты права. Жаль его. К тому же, в начале 90-х положение семьи Белкиных ухудшилось: перестройка, экономический кризис в стране и смерть отца-профессора. И Нонна стала требовать денег тоже. Трудно приходилось Толику.
…..
Свой рассказ о жизни брата Тома завершила такими жалобами: отношения с двумя снохами (женами брата) у нее не сложились – они не хотят общаться. Со старшей дочерью брата (от Белкиной) отношения налажены – телефонные переговоры, также Тома шлет ей подарки на праздники. А вот с младшей племянницей нет возможности наладить родственный контакт – она ведь глухонемая, и звать ее к телефону нет смысла.
Я ответила Томе: «Лучше бы ты брата жалела в свое время побольше. Может, он бы и прожил подольше. И ничего удивительного нет, что снохи  с такой золовкой общаться не хотят. Алчная сестра  - дожимала брата после двух жен и троих детей – наверняка они, особенно вторая жена – знали. В ее-то положении – комната в коммуналке, рынок, линолеум, двое детей-инвалидов – а деньги отправлялись замужней сестре, которая за эти годы отстроила двухэтажный особняк. 
И я бы с тобой не  стала бы общаться, если бы была твоей снохой, дорогая подруга моего детства, Тома.
Так и знай».
………..
Сделала я для себя подборку фотографий Толика. Смотрела – думала. Поговорила с ним мысленно. Пожалела его. Поплакала. Попрощалась с моим счастьем  - которое не случилось - навсегда.
И после этого моя тоска, которая сопровождала меня всю жизнь при воспоминаниях о Толике, исчезла.
……………………..
Конец первой части
Продолжение следует