Основы стихосложения. Золотое правило и другое

     Сначала мне хотелось бы привести вам одно своё стихотворение, на основе которого я и написал это изложение своего взгляда на вопросы, затрагивающие только что начинающего писать поэта. Сам я набил немало шишек, сталкиваясь с теми, кто говорил, или вернее сказать, пытался "научить меня" в кавычках правильному стихосложению. и как бы в ответ на их критику я выразил это всё сначала в стихах, а теперь вот решил, более подробно изложить всё это в прозе.
   

          Когда, от форм освобождаясь,
          Приходит грация стиха
          И рифма — с чувств уподобляясь,
          Подобна взмаху мотылька,

          Какой закон стихосложенья
          Встаёт внутри, чтобы истлеть,
          Чтоб ассонансу дать теченье
          И вспыхнув — сердцу возгореть?

          Созвучьем ямба иль хорея,
          Иль анапестом правишь стиль —
          Над амфибрахием радея,
          По строчкам чествуешь дактиль?

          Ты не задумываясь дышишь:
          Глубок ли будет этот вздох.
          А муза… как её ты слышишь?
          Тебе ль понятен её слог?

          Слова — как музыка созвучья,
          Как отголосок чувств души…
          Под диссонансом равнодушья
          Бывают ли тебе слышны?

          За право взяв, без чувства мерить
          За каждой буквой рифмы слог...
          Быть может, кто-то и поверит —
          Лишь в окончанье кратких слов.

          Когда ж прольётся изливая,
          Из жизни выхватив слова,
          Душа наполнено — живая,
          Одним огнём освящена,

          Когда не ищется ответа,
          Само собой — несёт волна,—
          Лучом, коснувшимся рассвета,
          Встаёт Элизиум стиха,

          Ты открываешь горизонты,
          Ты зришь на реки, на поля:
          Как вдохновлённо и покорно
          Проходит жизни череда!
 
 
 
     Как нужно писать стихи?
     Какими они должны быть?
     Как выглядеть и как восприниматься?
     Какая в них должна быть рифма?
   
     Все эти вопросы попахивают какой-то нелепой несуразицей, принимая во внимание ту точку зрения, что стих или стихотворение, идущее из глубины неведомых уголков души, возникающие как бы по наитию, по сути своей являются попыткой самовыражения, так сказать, отпечатком, оттиском того или иного явления, отображающих чувства написавшего их в момент своего возбуждения, вдохновленного этим явлением и выраженное по средством своего восприятия, мироощущения. И когда кто-то говорит, что эти стихи не должны быть такими, что они слишком просты или написаны неправильно (как будто вообще,  можно только правильно излагать свои чувства, следуя каким-то правилам по особым законам), что у них слабая рифма и вообще, они понимаются с трудом и никому не понятны… Скажу вам прямо: плюньте и размажьте! Ведь, по сути, вам говорят, что у вас неправильная душа, что вы её неправильно интерпретируете,— наверное, им со стороны видней, но ведь это ваша душа, и кому, как ни вам, знать её лучше, чем вы сами.

     Но начнем обо всём по порядку.
     Какое определение дадим мы слову поэзия? открываем словарь Ожегова и на первой позиции читаем: словесное художественное творчество, преимущественное стихотворное,— дальше: стихи, произведения написанные стихами,— и наконец: изящество и красота чего-нибудь, возбуждающие чувства очарования. Но что же такое стихи или стих? Посмотрим и это. Стих — единица ритмически организованной речи, строка стихотворения. Существуют разные ритмические размеры: будь то ямб или хорей, амфибрахий или дактиль… но не об этом здесь я хотел бы рассказать вам. Это всем, мало-мальски пишущим людям давно уж ясно, и я не буду здесь заострять внимание: где и на каком слоге в них должно стоять ударение,— скажем просто: это ритмика стиха. Но когда… мне пытаются объяснить, что первое четверостишие должно походить на второе, а второе на следующие, потому что кому-то трудно уловить ритм и не сразу всё легко читается, мне так и хочется сказать: господа! если вы привыкли к шаблонам… это не моя вина! Идите и учите Дьюка Эллингтона играть похоронный марш! Может он вас и поймёт. И вообще, в наше время, когда музыка стирает границы ритма, когда джаз звучит, являя собой импровизацию, смешивая ритм как таковой, меняя тональности и музыкальное ударение, разве нельзя или невозможно это же делать со словами, меняя акценты и альтерацию. И в том не моя вина, что у нас в стране все только и умеют, что ходить под бой барабана ровным шагом.

     Ну да ладно, с ритмом более-менее понятно; большинство стихов, так или иначе, пишется под тем или иным размером, подбираясь ритмичностью, музыкой восприятия. А что мы можем сказать о самой рифме? Существует рифма мужская и рифма женская, точная и не точная,— всё это также более-менее всем известно, и мне не хотелось бы приводить полемику о стихосложении Сумарокова с Ломоносовым. Давайте лучше обсудим "Золотое правило стихосложения" (это, когда рифма должна быть везде, либо её не должно быть нигде). Так как мне кажется это более-менее актуально. Когда я принёс своё стихотворение «Сибирь» в союз писателей, мне прямо указали на это, что нужно строго соблюдать такое правило и, придерживаясь его, искать нужные слова. Но только маленькая загвоздка: я не хотел менять ни одного слова,— почему? Да потому, что все слова уже были давно подобранны, хоть и без строгой рифмы. Смени я хоть одно слово — сменилась бы и окраска стихотворения, так сказать, его образность восприятия. Так и хотелось привести стихи Есенина (интересно, как бы назвали его, с точки зрения золотого правила? Наверно, так же неумехой.):

         «Дар поэта — ласкать и карябать,
          Роковая на нём печать.
          Розу белую с черной жабой
          Я хотел на земле повенчать.»
 
Прорифмуйте:  карябать — жабой. И если не поленитесь, прочитайте всё стихотворение «Мне осталась одна забава», примеряя к нему золотое правило.

     Истинные чувства это всегда нарушение шаблонов и правил. И как вообще возможно изливать свои чувства и душу по правилам? Кто тогда поверит сказанному? Это будет выглядеть как простое рифмоплетство. Говорят: «поэт говорит образами», но вы нигде не найдете такого высказывания, что поэт говорит рифмой,— в этом есть что-то от графоманства; благо есть рифмословы в интернете — можно потерять образность, но сохранить рифму. По мне так, если рифма мешает передачи образа,— к черту! такую рифму. Главное — это слово, слышимое и отражаемое в полной мере тот образ, который хочется показать, донести до слушателя, а не подгонка слов под буки-стуки, трали-вали.

     В русском языке фонетика намного богаче, чем её буквенное выражение на письме, и порой рифма слышится там, где её по определению, с позиции буквенного восприятия, не может и не должно быть. И если уж возводить правила в поэзии, тогда её следует рассматривать как науку, как такие предметы как алгебра, физика, геометрия и т.п., и тогда, как в любой науке, в ней есть свои теоретики и свои практики. И тот, кто действительно придает большее значение правилам, похож на недоучившегося студента, пытающегося систематизировать то, что по своей основе вряд ли когда-то имело свою систему. Стихи — это чувства, порывом вынесенные на бумагу, и объяснять всю их глубину с точки зрения правил, было бы неправильно, ведь даже в каждом правиле есть свои исключения. А исключительность наших чувств также несомненна, как и отпечатки пальцев на наших руках: нет ни одной похожей друг на друга души. Все разговоры о том, что есть какое-то правило для этого, считаю абсурдом. И само слово "стих"— "стихи" не говорит ли, что это СТИХИЯ — ничем и никем несдерживаемая сила; попробуйте поймать ветер, когда он закручивает вихрями, производя торнадо,— вам вряд ли это придёт в голову, а как насчет вашей головы со стихией слов?

     Часто стихи сравнивают с драгоценным камнем, который требует своей огранки и  филигранной шлифовки. Но вот, им попадается самородок — и в силу своей привычки они начинают обтачивать и шлифовать его, не понимая того, что подгоняя под общий шаблон, он теряет свою уникальность, красоту, которая им в силу их шаблонности неизвестна. Эти-то «теоретики от науки» не понимают того, что они уже безнадежно отстали от своих сверстников, которые давно уж на практике получили, куда большие знания, чем они сами.

     Поэзия, в большем значении этого слова, это отображение чувств, состояния души, возбуждаемое посредством понимания своего мироощущения от того или иного явления, действия или даже бездействия, выражаемое ритмичностью, музыкой восприятия приходящих и проходящих, как сквозь призму этого понимания, слов; и как это всё организованно,— по дактилю или анапестом, или, вообще, верлибром,— это уже второстепенно и к гениальности стиха не имеет значения. Равно как возникает в нас чувства радости или горя, хочется нам плакать или смеяться, также возникает потребность писать так, а не иначе. Можно ли научить человека радоваться так, как нам этого хочется, чтоб он только прыгал и хлопал в ладоши, когда будет радоваться? Наверно: можно… но эта будет совсем не та радость, с которой мы привыкли его воспринимать. Искренность — всегда проста, и втискивать её в узкие рамки правил каких бы то ни было законов нам и в голову не придёт. Так, почему же мы требуем от поэта, чтобы он соблюдал внешнюю рифмованость в своих произведениях в ущерб его искренности, самобытности.

     Хочу ещё сказать «теоретикам»: идите, научитесь, что значит: «Я люблю»! Если нет чувств, их приходиться играть, и для этого-то нужны правила. А кто влюблен по настоящему он и так всё чувствует и не отдает отчёт никому. Творить по правилам — не моя стихия, мне важнее содержание с ассонансом музыкальности произведения.

     Говоря о содержании, нельзя не вернуться к образности: читая некоторых более-менее известных  современных поэтов, диву даешься… Куда уходит образность? Чем у них наполнена душа? Но не дай мне Бог, критиковать чьи-нибудь стихи, так как я понимаю, что это почти всегда внутренние чувства, их понимание мира… Ну, раз такая у этих людей душа — чем я виноват! Но всё таки кажется: образность пропала совсем… Идёт какая-то констатация чего-то такого, что хорошо ложится под рифму, или же возникают такие образы,— что лучше было бы и без них. Хотя писать стихи — это лучшее занятие, чем стрелять из автомата, и, перефразируя высказывание Сократа, я бы сказал: хоть мне и не нравиться это стихотворение, но я и пальцем не пошевелю, чтоб их автор забросил это занятие. В истории есть один изумительный пример: когда Жуковский впервые показал Пушкину произведения, тогда ещё никому не известного Тютчева, даже Александр Сергеевич, не все приняв в них, опубликовал небольшую подборку, в которую не вошло такое стихотворение, которое сейчас называют  одним из шедевров лирической литературы той эпохи «Silentium». А вспомним Цветаеву, как она писала о своих стихах:

         «Моим стихам о юности и смерти,
         -Не читанным стихам! —
          Разбросанным в пыли по магазинам
          (Где их никто не брал и не берет!),
          Моим стихам, как драгоценным винам,
          Настанет свой черед.»

     Так что пишите, и не обращайте внимание на то, что говорят вам. Настоящий поэт сам выбирает своих учителей, излагая всё так, как это свойственно ему; у него нет учителей, которые навязывают ему свою точку зрения: и только лишь говорят, что нужно писать так, а не иначе, уподобляясь библейским фарисеям, которые вроде бы верят и чтут, но мало что и понимают. Если бы можно было научиться писать стихи — уверяю вас, к ним бы уже стояла очередь за два квартала вперёд. И то, что свойственно лишь пропускать через себя и изливать на бумагу, нельзя вторично вогнать обратно и пропускать сквозь чужую призму предрассудков, ибо это будут уже не ваши чувства, а какая-то смесь, непонятная, что и с чем.

     Поэтом или дано — или… как сказал классик: поэтом можешь ты не быть… Ведь настоящий поэт сам понимает что ему нужно, а что только шелуха, нестоящая его внимания. Кто сможет научить чувствовать, любить? Это или есть, или этого не дано. Оберегайте свои чувства, а не правила, которые нужны лишь для того, чтобы их нарушать, ставя в тупик тех, кто их создаёт.
     Вот: как то так!

               Алексей Кесарь.