Дом

                Первый раз увидела, как разрушают дом. Старый, окна еще сделаны клинчиком, значит, построен до революции. Его разрушали ковшом экскаватора, слой за слоем, оголяя его  стены, ломая деревянные перегородки, разрушая пол.
По этому полу, когда-то бегали детские ножки, а в этих стенах родилось и умерло несколько поколений.
                На фасадной стене постанывают массивные ставни, а когда-то к ним прикасались чьи-то руки. Сначала молодые нежные, а потом морщинистые, исписанные жизненным опытом и своей историей. Сколько этот дом видел, хочется прислониться к стене и послушать его рассказ. Сколько жизненных драм, счастья, горя, любви, радости. Первые слова, первую влюбленность, разочарование, любовь, рождение, смерть, последние слова. Крики отчаянья и стоны любви. А когда–то, на окне умывалась кошка, зазывая гостей, пекли пироги ставили самовар, и пели песни.
                Пыль поднимается над ним вверх, заполняя пространства вокруг, и кажется, что это призраки прошлого, сошлись в последнем прощальном танце, мысли эмоции души слились в едином вихре и кружат над ним, не желая его покидать. И если прислушаться, то кажется, что слышишь голоса тех, для кого этот дом был дорог...
И у меня, у постороннего наблюдателя, что-то сжимается внутри, как будто я присутствую при каком-то акте насилия, и хочется пройти мимо быстрее, только для того, чтоб не быть сопричастной.
                Не хочется видеть как, кирпич за кирпичом, из него уходит жизнь, превращая все в прах и мусор.

И на ум приходит фраза из ЕККЛЕСИАСТА:
«Под луной ничто не вечно,
Кроме Вечности самой»