Семейная традиция

- Желаете арендовать домик? – Эндрю оторвал глаза от газеты. Настроение у него было паршивое: день начался неудачно, да еще гороскоп сулил ему на сегодня одни беды.
- Да, на два дня, пожалуйста, - собеседница приятно улыбнулась ему.
Симпатичная брюнетка с улыбчивыми глазами. Рядом с ней вертелся тощий лохматый мальчишка лет двенадцати на вид, в потертой джинсовой куртке. При одном взгляде на него Эндрю невольно скривился: когда у его овчарки рождались такие вот слабаки, он топил их в реке без всякого сожаления. И почему с людьми нельзя так, спрашивается? Вот на что он, в самом деле, годен? Дохляк, одно слово. А глаза злющие. Вон как глядит, как будто хочет в глотку ему вцепиться. Крысеныш.
- Седьмой свободен, - сказал диспетчер турбазы, доставая бланк. – Уж никак на охоту собрались? – он усмехнулся и покосился на мальчишку. Тот ответил ему дерзким взглядом. – Хейнсвиллские леса – прекрасное место для охоты.
Брюнетка улыбнулась.
- Не исключено. Но вообще-то мне хотелось бы полюбоваться на здешние красоты, - она обвела рукой сосновый лес, который окружал их со всех сторон и простирался насколько хватало взгляда. С холма открывался великолепный вид. Между рощ, искрясь, неспешно протекала река, отсюда казавшаяся серебристой змейкой в траве.
- Ну-ну, любуйтесь, - хмыкнул Эндрю. – Просто не так уж часто здесь встретишь компанию вроде вас. Эти леса – обитель охотников.
Брюнетка расплатилась с ним, и Эндрю вручил ей ключи от домика.
- Приятного вам отдыха, - пожелал он. – И тебе хорошо провести время, сынок.
- Угу, – буркнул парень.
Они удалились, и диспетчер долго смотрел ему вслед. Топить таких надо, думал он. Топить.

                *   *   * 
Джим повернул кепку козырьком назад и бодро зашагал по тропе, насвистывая что-то немелодичное. На одном плече у него был спортивный рюкзак, на другом – ружье. Внутри у него все радостно пело: уж в этом-то году он свое получит! Коллекция его трофеев обогатится еще одним, самым лучшим экспонатом…
- Эй, вы не подскажете, как пройти к домикам? Мне нужен седьмой. Эй, мистер!
Он не сразу понял, что обращаются к нему: слишком был занят своими мыслями. Когда оклик повторился, он удивленно обернулся и увидел, что ему машет темноволосая женщина в джинсах и белой футболке. Рядом с ней шагал невысокий взлохмаченный паренек в куртке. Джим остановился.
- Вы меня звали? – спросил он.
- Да, - она догнала его. – Я совсем заблудилась. В последний раз я была тут много лет назад, и все поменялось. Вы не знаете, как пройти к коттеджам?
- Э… - Джим растерялся. – Конечно, знаю. Я провожу вас, если не возражаете.
- Спасибо, - женщина улыбнулась ему. – Вы окажете мне большую услугу.
Они пошли по тропе. Вблизи Джим успел разглядеть неожиданную спутницу: насмешливые серо-голубые глаза, красивое с высокими скулами лицо, густые черные волосы… Джим вдруг понял, что не может определить ее возраст. С равной долей вероятности ей могло оказаться как тридцать, так и гораздо больше. Лицо у нее было открытым и молодым, но глаза как будто принадлежали женщине гораздо старше.
«А она ничего. Совсем даже ничего. Интересно, как ее зовут?».
- Андреа Треверс. Можете звать меня просто Андреа.
- Джим Холлис, - представился Джим. – А это ваш парень?
- Да, мой сын, Гарри.
- Как дела, сынок? – Джим потрепал его по плечу. Мальчишка насупился и пробормотал что-то неразборчивое. – Собрался как следует поохотиться?
- Вы бывали здесь раньше, мистер Холлис? – спросила Андреа, поправляя у парня воротник куртки.
- Да, и далеко не раз. Сказать по правде, езжу каждый год. Отец привез меня сюда впервые, когда мне не исполнилось и одиннадцати. Хейнсвиллские леса прямо рай для любителей охоты.
- Так нам и сказали. Вы охотитесь?
- Сколько себя помню. Для меня лучшего занятия просто нет на свете. Простите за любопытство, но что привело сюда вас?
- Видите ли, это наша семейная традиция, - Андреа белозубо улыбнулась ему. – Я имею в виду, выезды сюда. В свое время никто не направил в нужное русло меня, и я не хочу, чтобы это повторилось.
 Они начали подниматься по пологому склону. Два бурых кролика выскочили прямо из-под их ног и юркнули в траву. Холм пестрел красными и желтыми дикими цветами.
- Стало быть, приобщаете мальца к семейным ценностям? – хохотнул Джим, поправляя ружье на плече. – Правильно, меня отец  сызмальства к охоте приучил. Знаете, зачем я здесь? – он понизил голос до заговорщицкого шепота и наклонился к самому ее уху.
- Зачем? – зашептала Андреа, громко и отчетливо, как актриса на сцене. В ее глазах вспыхнули озорные искорки.
- В этих лесах водятся олени, - начал Джим, подражая тону закадрового рассказчика в кино. – Много оленей. Целые стада. Но среди них есть один… - он выдержал эффектную паузу и осклабился. – Все зовут его Большой Джоэль. Так вот – он великолепен, скажу я вам. Он не похож ни на одного из тех оленей, что скачут по этим холмам. Он – бог оленей. Говорят, рогами может достать до неба.
- О, как интересно, - улыбнулась Андреа. – Прямо до самого неба?
- Я видел Джоэля всего несколько раз, - продолжил Джим. – Мой отец преследовал его много лет, но Джоэль умен. Он умеет скрываться. Если он хочет уйти, то буквально растворяется в воздухе. Я начал охоту на него, когда был вот как ваш парень, и по сей день Джоэль ускользал от меня. Но будь я проклят, если он уйдет от меня и на этот раз! Я достану его. Богом клянусь, достану.
- Вы так любите охоту? – поинтересовалась Андреа, окидывая взглядом вершины близлежащих гор. Мальчишка пинал ногами камешки, не отрывая глаз от своих кроссовок.
- Да! Охота – моя стихия, - Джим расплылся в широкой мечтательной улыбке. – Когда мне стукнуло пятнадцать, отец подарил мне ружье, а до него оно принадлежало моему деду. Он же и научил меня стрелять. С тех пор я выбираю места, где возможна охота на НАСТОЯЩУЮ, крупную дичь, а не на всякую мелочь да пустые бутылки. На этот раз песенка Джоэля спета. Я уже напал на его след и не успокоюсь, пока его голова не окажется над моим камином.
- Вы, я вижу, настроены серьезно, - сказала его собеседница. – А ведь по вам не скажешь, что вы любитель кровожадности.
 Она замедлила шаги, а пацан вдруг поднял голову. Глаза у обоих на секунду расширились.
- Вам не понять, - ответил Джим, проводя рукой по загорелому лицу. – Все дело в азарте. В охотничьем азарте, черт меня дери!
- Животные не должны умирать из-за вашей тяги к адреналину, - возразила Андреа. Джиму показалось, что ее светлые глаза как будто подернулись льдом. Он ничего не понимал. Только что весело и спокойно болтали – и на тебе! Черт их поймет, женщин.
- Мы с вами ведь тоже в каком-то смысле животные, верно? Люди, поверьте моему опыту, не так уж далеко от них ушли. А среди животных побеждает только сильнейший.
- И вы доказываете стрельбой, что сильнейший – это вы? – она насмешливо улыбнулась.
Джим снисходительно покачал головой.
- Боюсь, что женщине таких тонкостей не понять. Вы просто представить себе не можете, что это такое – охотничий азарт, ощущение своей победы…
- Могу, - загадочно проговорила Андреа. Солнце играло в ее темных волосах.
Джим рассмеялся.
- Едва ли, дорогая Андреа. Неженское это дело.
Андреа усмехнулась. Улыбка у нее была замечательная. Джиму она очень понравилась. А вот усмешка… Усмешка ему не нравилась совсем. В ней было нечто горько-высокомерное, о чем хозяйка, должно быть, и не догадывалась вовсе.
- Ну почему? Я тоже приехала охотиться. Охотиться за… - она покосилась на мальчика. – Новыми впечатлениями. У нас это теперь…. не очень удобно. Нет такой красоты и… слишком много людей.
Джим шутливо погрозил ей пальцем.
- А-а-а… Андреа Треверс! Что ж вы мне голову морочили? Вы, смотрю, людей тоже не слишком жалуете. Кажется, я понял: вы предпочитаете охоту на мужчин? – он улыбнулся многозначительно.
Андреа весело засмеялась. Джим поймал себя на мысли, что ему нравится ее смех.
- Моя лучшая охота, - она повертела в воздухе левой ладонью, на которой блеснуло тонкое обручальное кольцо. Джим не замечал его раньше.
- О… - протянул он.
Заметив его растерянность, Андреа ухмыльнулась.
- Чем занимается ваш муж? – спросил Джим, перебрасывая ружье с одного плеча на другое.
- Он врач. Ветеринарный. У него талант. Он понимает животных, их боль и страдания. Понимает лучше, чем иных людей, - Андреа помолчала немного и добавила: - Может, поэтому мы живем с ним душа в душу? – и снова рассмеялась.
Джим засмеялся вместе с ней. Новая знакомая нравилась ему все больше.
- Стало быть, вы часто звереете? – гоготнул он.
- ОЧЕНЬ ЧАСТО, - она наклонилась к нему, как будто хотела доверить тайну. - И блохи, сказать по правде, убивают, - Холлис не мог удержаться от смеха.
 - Смотрите, орел! – воскликнул мальчишка, указывая куда-то в небо. Джим с Андреа подняли головы. Холлис напряг зрение и едва-едва разглядел в нежно-голубой выси гордо парящую птицу. Да. Это был орел. У мальчишки глаз-алмаз.
- У тебя зоркие глаза, парень, - сказал Джим, одобрительно хлопнул его по плечу. – На охоте ты бы не знал промаха.
Пацан залился краской, но было видно, что похвалой он польщен.
- Ружье даже не выпрашивай, - предостерегла его мать. Мальчик скроил страдальческую гримасу.
- А-а, я так и знал, что ваш муж тоже не фанат охоты, - Джим снял бейсболку и провел пятерней по жестким каштановым волосам. – Просто как чувствовал.
- Да, этого ему никогда не понять, - согласилась Андреа и странно улыбнулась.
- А ты, парень, - он потрепал мальчика по плечу. – Хотел бы завалить здоровенного медведя гризли, а?
Пацан помялся.
- Не знаю… Может быть…
- Тут и думать нечего, - Джим взъерошил ему волосы. Мальчишка поморщился, и Холлис убрал руку с его затылка. – Будет о чем рассказать внукам. Хотя твой отец, должно быть, не обрадуется.
- Он предпочитает лечить животных, а не убивать их, - ответил мальчик.
- Просто не понимает, что теряет, - Джим вновь водрузил на лоб бейсболку. – Посмотрел бы я, каким бы ты был, завали мы с тобой Джоэля. Индейцы побаиваются его. Кое-то из них считает, что Джоэль – полубог, сын богини ветра и оленя. Поэтому Джоэль всегда может скрыться, где бы он ни был, и никто до сих пор его не выследил.
- И кто же вам рассказал такое, мистер Холлис? – насмешливо осведомилась Андреа.
- Старый Билл Хромой Конь, - ответил Джим. – Он живет вниз по реке и любит потрепаться. Хейнсвиллские леса были когда-то их землей. А во времена великих вождей тут встречали оборотней.
- Оборотней? – Андреа подняла брови. – Чушь какая. Хотя я люблю сказки.
- Чушь, вот-вот, так я и сказал Биллу, - охотно согласился Джим. – И еще посоветовал поменьше заглядывать в бутылку. Но как знать, - он хитро прищурился. – Может, мне удастся подстрелить оборотня. Только, боюсь, мне дали бы срок как за убийство человека.
И он захохотал, запрокинув голову.
Они подошли к коттеджам.
- Вот мы и на месте, - сказал Джим, приглаживая усы. Солнце уже клонилось к западу, озаряя верхушки сосен предвечерним отблеском. – Что ж, удачного вам исполнения семейной традиции, Андреа.
- Благодарю. И спасибо за помощь. Я прямо не знаю, чтобы без вас делала. Непременно найдите Джоэля, - она подмигнула и ослепительно улыбнулась ему на прощание.
- Уж это как пить дать. И ты будь здоров, малыш, - обратился Джим к Гарри. – Подумай как следует над тем, что я тебе сказал. Из тебя получился бы славный охотник.
 Пацан неуверенно кивнул. Наклонившись, Холлис пожал ему руку. Раздался громкий хруст. Мальчишка аж вскрикнул от боли.
- Это просто хорошее, крепкое рукопожатие, сынок, - объяснил Джим и гулко захохотал. Потом повернулся к Андреа. – Я пришлю вам фото, где Джоэль пляшет свой последний танец.
Пацан все тряс рукой. Он заметно напрягся, челюсть его слегка выдалась вперед, губы сжались. Он сверкнул глазами и шагнул к Холлису, но тут мать положила руку ему на плечо.
- Спокойнее, волчонок, - произнесла она ровным голосом. – Мистер Холлис просто шутит.
Пару секунд он простоял, не мигая, а затем отбросил с глаз волосы и улыбнулся – точь-в-точь как мать, Джим удивился даже. Те же ямочки на щеках, тот же миловидный изгиб губ. Надо же.
- Да, правильно, - сказал мальчишка и улыбнулся еще шире. Теперь Холлис видел, что они с Андреа поразительно похожи.  Когда он улыбался, то становилось понятно, что он – в общем-то, приятный парень. И лицо у него открытое, приветливое.
- Иди-ка в дом, - она потрепала его по затылку. – Распакуй вещи, я скоро приду. О’кей?
- О’кей, - он вприпрыжку направился к коттеджу. Холлис проводил его взглядом.
- Хороший у вас парень, - заметил он. – Злой немножко, но все равно – хороший. Мои девки обе те еще принцессы фей.
- Переходный возраст, - вздохнула Андреа. – Голос ломаться начал. Представляете? Скоро совсем отобьется от рук.
- Если держать в строгости, даже и не подумает.
- Как знать. Вообще-то я не сторонница строгого воспитания.
- Ему это только пойдет на пользу.  С парнями иначе нельзя. Андреа… я хочу сказать вам одну вещь.
Она подняла на него глаза.
- Вы знаете… я не просто так упомянул про азарт. Это чистая правда. Я был снайпером в Персидском заливе. Меня здорово потрепало там. Не люблю об этом рассказывать, но… вот это была охота! – его глаза заблестели, как всякий раз, когда он вспоминал о своей службе в армии. – Возможно, тогда я и подсел на азарт. Азарт, где ставка – жизнь или смерть!
Андреа молча слушала его.
- Но война кончилась, и теперь я охочусь на другую дичь. Но непременно на крупную и опасную. Однако… - он взял ружье, перебросил его из одной руки в другую. – Не сочтите за ненормального, но… самая лучшая дичь – это, конечно же, человек. Я понял это, делая дело в пекле. Неспроста нам так нравится грызть друг другу глотки.
Андреа, не мигая, задумчиво смотрела на Джима. По ее светлым глазам было невозможно прочитать, какие чувства она испытывает к собеседнику.
- Homo homini lupus est…
- Что, простите?
- Человек человеку волк, - Андреа сузила глаза. Неожиданно она посерьезнела. – Старая латинская пословица. Довольно точное определение, как вам кажется?
- Черт меня подери, лучше и не скажешь.
Некоторое время она пристально смотрела ему в глаза. Джим подумал, что в ней есть нечто невыразимо притягательное. Ее тяжелый магнетический взгляд немного сбивал его с толку, но он при всем желании не мог отвести глаза. От нее буквально исходили теплые, зовущие волны. Жар. Джим впервые за все это время пожалел о золотом колечке на ее руке. Он хотел было попробовать взять у нее номер, но Андреа опередила его.
- Еще раз большое спасибо, мистер Холлис. До свидания, и… удачи вам.
- До свидания.
Они распрощались, и Джим зашагал обратно, думая о том, что, пожалуй, это могла быть и его лучшая охота в жизни.

                *    *   * 
Большой Джоэль, твоя песенка спета.
Будь ты хоть самим дьяволом, я доберусь до тебя. Больше тебе не удастся надуть меня. Я приготовился как следует. Я все предусмотрел. Ты в моих руках, Джоэль. Тебе не скрыться.
Весело улыбаясь, Джим ловко карабкался на здоровенную высокую сосну. За плечом у него болталось верное дедовское ружье, а в сердце всколыхнулась радость. Трофей сам идет к нему в руки. И он не упустит его, уж поверьте!
Он с удобством разместился на толстой ветке. Довольно потирая руки, огляделся по сторонам. Отличнейший наблюдательный пункт! Сунув руку в карман выгоревшей армейской куртки, извлек на свет старый охотничий бинокль и, протерев окуляры, поднес его к глазам. Молодец, Джим, сказал он сам себе. Место выбрал – лучше не бывает. Видимость превосходная. Лес как на ладони. Теперь дело за малым – захватить в фокус Джоэля, и тогда…
Он подавил смешок.
Еще вчера Джим убедился, что олень каждый день около семи вечера приходит к речушке. Неспешно, гордо, но вместе с тем настороженно. Если действовать с умом, можно без всяких проблем заполучить Джоэля. Река отсюда видна прекрасно, и подкрасться к нему не составит особого труда… Но, конечно, если сделать все как следует и не дурить. Джоэль неглуп. И засаду почует быстро.
  Джим бросил взгляд на часы. Без четверти семь. Стало быть, уже скоро. Он прислонился спиной к стволу и вытащил из кармана пачку сигарет. Пока можно отдохнуть. Еще есть время. Пусть Джоэль насладиться последними минутками… он это заслужил, негодная тварь. Столько лет водить за нос его, Джима Холлиса,  которому нет равных среди охотников. Но ему не уйти. Он мог годами дурачить Рея Холлиса, но никак не его сына… Отец, вот он, момент справедливости, с усмешкой подумал Джим. Жаль, ты уже не увидишь, как чучело Джоэля займет положенное ему место. Ты бы гордился мной. Да и дед тоже. Да, жаль, очень жаль, что вы оба не увидите этого…
   Но не время для всяких глупостей. Джим одернул себя. Нужно собраться. Выбросив бычок, он вновь приставил бинокль к глазам. Вот тропинка, которая ведет к реке… Холлис вмиг похолодел, а сердце подпрыгнуло в груди, когда он нашарил глазами … нет, он как будто и впрямь полубог: огромный, грациозный, с рыжевато-бурой шерстью и поистине великолепными рогами. Сверкающие черные глаза настороженно обвели взглядом местность. Хватит осторожничать, Джоэль! Иди к воде…
Большой Джоэль неторопливо затрусил к речке. Двигался он с настоящим королевским изяществом. Рогатая башка крутилась по сторонам, но пока он вроде бы не чувствовал беды. Джим даже дыхание затаил. Пробил его час…
  Он на секунду перевел бинокль выше, и вдруг увидел неподалеку от реки свою новую знакомую и ее сына, идущих куда-то в чащобы. Что это они тут делают, удивленно подумал охотник. А затем: какая она все-таки обаятельная! Какие глаза, какая улыбка! Джим еще никогда не встречал женщины, похожей на нее. И как у всех красивых женщин, муж у нее какой-то придурок. Ну надо же – ветеринар! Да кому они сейчас нужны? Другое дело – он… О чем я только думаю? – встрепенулся Холлис, но почти сразу же мысли его опять уплыли. Что она тут делает? В раю охотников? Каким ветром ее сюда занесло? А может, это… судьба? Как знать…
Размышляя об Андреа, Джим совершенно позабыл о Джоэле! Да и вообще обо всем на свете. Загадочная и обаятельная Андреа. Что-то в ней не давало ему покоя. Что-то неодолимо притягивало к ней, и в то же время – отталкивало. Это была тайна. А тайны он любил… Холлис не заметил, как его губы сами собой расползлись в глупую и блаженную улыбку.
Когда охотник очнулся и перевел глаза на берег реки, то едва сдержал яростный рев: Джоэль пропал!!! Он исчез, ушел, испарился!
Он! Ушел! Опять!
Джоэль снова оставил его в дураках!!!
Джим издал гневный вопль.
Какого черта он сидел тут, как идиот, и глазел, вместо того, чтобы следить за этим дьявольским оленем?!
Ярость душила его изнутри. Издав еще один крик, он с размаху разнес свой бинокль о твердый шершавый ствол. И ему показалось, что его отец, там, на небе, или куда отправляются все покойники, от души посмеялся над  ним.

                *     *     * 

Они шагали по узкой, заросшей с обеих сторон плющом и сорняками лесной тропинке. Солнце уже село, и над горизонтом зажглась кроваво-красная полоса. Небо все еще оставалось голубым. Бледная холодная луна, выплывшая из-за леса, повисла над верхушками деревьев. Гарри сощурился и бросил на нее недоверчивый взгляд.
 Луну он не любил. Как, впрочем, не любила ее и мать.
Она шла немного впереди него – легкой, уверенной походкой, изредка останавливаясь лишь для того, чтобы бросить на сына быстрый короткий взгляд. Сам Гарри немного нервничал, но в целом чувствовал себя не так уж плохо. Правда, все его тело, казалось, онемело и утратило реальность. Оно словно больше не принадлежало ему. В желудке остро ныло. Вдоль позвоночника пробегала нетерпеливая дрожь, но Гарри усилием воли быстро согнал ее с себя.
  Нельзя, нельзя так волноваться! Нужно собраться. Вон мама – она всегда спокойна. Гарри подумал, что, пожалуй, еще ни разу не видел ее вышедшей из себя или чересчур встревоженной. Хотя неприятностей в их жизни хватало. Сейчас он смотрел ей в спину, и ему вдруг вспомнилось, как однажды, давным-давно, когда ему было лет шесть, мама полезла на дерево снимать с верхних веток забравшегося туда соседского кота. Кот не мог слезть сам и отчаянно голосил, прося о помощи. Она лезла так легко и уверенно, будто по деревянной скамеечке в саду, и Гарри невольно поразился ее ловкости. Когда мать добралась до испуганной и дрожащей животины и, ласково подзывая, протянула к ней руку, случилось нечто очень странное. Гарри неотрывно смотрел на нее и все видел. Кот совершенно неожиданно изогнулся и злобно зашипел. Он отскочил от мамы с таким видом, будто вплотную к нему подступила собака. Шипя и угрожающе оскалив клыки, кот попятился от нее. Мать была упряма и попробовала ухватить его. Тогда кот с воплем ударил ее когтями и, отпрыгнув назад, едва не свалился с ветки. Мать еще несколько раз пыталась снять его. Кончилось все тем, что он свалился с ветки. Несмотря на высоту, соседский кот не разбился, но упал неудачно и сломал себе лапу. Со стороны могло показаться, что он сорвался сам, но Гарри все видел. А видел он то, что кот, к его изумлению, был страшно напуган. И напугала кота его мать. Он отчетливо помнил дикий ужас, написанный на кошачьей морде. Но совершенно не понимал, что его вызвало. И еще понять не мог, почему царапины на руках у мамы зажили в тот же день, хотя кот поработал на славу.

  Мама, тебе больно? Давай я подую, и все пройдет…
  Нет, дорогой, посмотри, уже прошло… Мне совсем не больно, а тебе уже давно пора спать…
 Т-ш-ш, милый, не бойся, со мной все в порядке… и кровь уже не течет…
 Это не тигр, это всего лишь твой медвежонок… Спи, и не бойся ничего. Мама прогонит тигра… Тигр боится ее…

Довольно странные слова, но тогда он не обращал на них внимания. И сладко засыпал, уверенный, что злой тигр действительно БОИТСЯ мамы…
Воспоминания нахлынули неожиданно, и  Гарри постарался отмести их. Все это – детские глупости. Соберись.
 Они прошли небольшой ручеек. Мать вдруг остановилась и повернулась к нему.
- Нервничаешь? -  серьезно спросила она, изучающее глядя ему в лицо.
Гарри, подумав, кивнул.
- Я тоже боялась… в свое время.
Мальчик посмотрел на небо. Уже начинало темнеть, и стало довольно прохладно. Он хотел было поплотнее завернуться в куртку, но, неожиданно передумав, снял ее вовсе.
-Ты знаешь, что все, что произойдет дальше, категорически мне не нравится. Но это для твоей же безопасности.
- Да, я понимаю, - терпеливо отозвался Гарри. Они говорили об этом уже миллион раз, и ему не хотелось начинать все сначала.
Мама вдруг побледнела, в уголках ее глаз выступили слезы, и она уже не выглядела такой уверенной и безмятежной, какой казалась Гарри совсем недавно. Она попыталась улыбнуться ему, но у нее ничего не выходило.
- Прости меня, - прошептала она, присев перед ним на корточки, так, что лицо сына оказалось немного выше ее лица. Собственно, она не говорила, а стонала.
Он удивился.
- За что?
- За то, что тебе придется проделать. Я… я так не хотела всего этого. Честно. Чтобы ты… тоже… господи боже, как я не хотела… Это я виновата, Гарри. Прости меня.
Ее глаза наполнились страданием, а в голосе прозвучала такая ненависть к себе, что у Гарри заныло сердце. Он не знал, что ему думать. В душе у него все разрывалось от жалости к ней.
- Да ладно, мам, - сказал он как мог ласково и обнял ее за шею. – Все в порядке, я понимаю. Так нужно. Не надо, не плачь… Все в порядке. Правда. Я все равно тебя люблю.
Мать благодарно взглянула на него и крепко прижала его к себе, хотела что-то сказать – но вместо этого обняла еще крепче. Гарри закрыл глаза и уткнулся лбом ей в плечо. Через минуту она отстранилась и смущенно чмокнула его в лоб.
- Готов?
- Да.
- Тогда нужно идти.
Сгущались сумерки. Прохладный лесной ветерок овевал пылающее лицо мальчика. Приятное ощущение. Гарри расслабился, сунул руки в карманы и спокойно зашагал в ногу с мамой. Вдруг он остановился.
- Мам?
- Что, дорогой?
- А… а если у меня не получится?
Этот вопрос назревал у него внутри с тех самых пор, как они приехали сюда. Сейчас ему стало по-настоящему страшно. Никогда прежде он так явственно не ощущал свое тело. По коже снова бегала дрожь. Чувство было такое, как будто внезапно подскочила температура.
 Мать тоже остановилась. Секунду молча смотрела ему в глаза, затем быстро притянула к себе и взъерошила волосы.
- Получится. Даже не думай. Кроме того, я тебя подстрахую.
- Правда?
- Конечно.
Гарри глубоко вдохнул, точно готовился к прыжку в воду. Он попытался взять себя в руки. Не хватало еще разреветься прямо сейчас! Стыда потом не оберешься.  Он ведь не девчонка какая-нибудь, а взрослый двенадцатилетний парень со своей гордостью. Что бы ни случилось, он обязан оставаться спокойным. Вон мама как переживает. Но ей ничего, ей можно. А он должен держаться. Мужчина всегда должен сохранять спокойствие.
 Он еще раз вздохнул, и его лицо приняло почти обычное приветливое выражение. Мать обняла его за плечи, и вскоре они скрылись в тихой, почти уснувшей темной чаще.

                *    *     *   
Черт! Черт! Черт, пропади все пропадом!
Как он это делает? Как?
Джоэль снова обвел его вокруг пальца!
Джим был в бешенстве.
Похоже, что индейцы не врут. По крайней мере, на этот раз.  Джоэль – действительно что-то недосягаемое.
Джим выругался в голос и швырнул наземь ружье.
Он же сидел у него на хвосте, он столько времени шел за ним по следу… Но когда Холлис почти настиг его, олень словно испарился. Джим был вне себя. Джоэль как будто водил его за нос и тихо посмеивался.
Все смеялись над ним!
Выкурив сигарету, чтобы привести мысли в порядок, Джим стал думать дальше. Он решил завтра же снова отправиться по следам Большого Джоэля и любой ценой добиться своего.
Разочарованный и злой, он стал слезать с дерева. Нога вдруг сорвалась с ветки, и он съехал по стволу, как пожарный по лестнице. Грубая кора обожгла ладони как рашпилем.
Зло ругаясь, охотник вытер ободранные руки о штаны и, повернувшись назад, застыл как вкопанный… Из темных кустов за ним следили два огромных горящих глаза. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Джим начал отступать, пока не уперся спиной в дерево. Руки лихорадочно шарили по сторонам в надежде найти приклад ружья, которое валялось в кустах, и теперь было так далеко… «Славная была бы добыча» - пронеслось в голове Джима. Однако азарт уже уступал место страху.
  Кусты тихо зашуршали, и в полосу лунного света ступил поджарый косматый волк. Он был не очень большим, но – Джим не мог не отметить – вне всяких сомнений, крупнее обычного волка. Его темная, почти черная шерсть словно была присыпана звездной пылью, а оскаленные клыки белели в раскрытой пасти. Понимая, что этого делать нельзя, Джим изо всех сил рванул в сторону и хотел было закричать, но удар звериного тела вышиб дух из его груди, и крик, так и не успев родиться, превратился в натужный хрип. Придавленный к земле, чувствуя, как волчьи когти рвут кожу на его руках, Джим лишь беззвучно разевал рот. Лицо его уже обожгло горячим дыханием зверя и брызгами тягучей слюны. Откуда-то сбоку вдруг вспыхнули еще два глаза. Зверь был не один. Их по крайней мере двое.
 И тут, лишая охотника последних остатков разума, над ухом раздалось хрипло и явственно:
- Я же сказала, что у тебя получится…
 Последняя мысль Джима Холлиса была о том, что этот голос он где-то уже слышал…