Лорана. Наречённая вампира. Глава 3

               



 
  Анна Тимофеевна легла в больницу в пятницу днем. Лариса проводила ее прямо до палаты, обещала регулярно навещать, приносить что-нибудь вкусненькое… В ответ добродушная старушка попросила внучку особо не заморачиваться:
  - Да ты не переживай, милая: я ведь каждое лето всю эту процедуру прохожу. Отдыхай себе, толь ко будь осторожна! Деньги если понадобятся – в комодном ящике возьми, сколько надо; знаешь где. Ну там, на рынок сходить или сладенького чего захочешь… А я через десять денечков-то и вернусь…
  - Хорошо, бабуля, - отвечала Лариса, чувствуя, как сердце ее переполняется нежностью.
  - Только смотри, солнышко, - строго добавила бабушка, - на море одна не езди! Далеко всё-таки, да и в лесу может быть тоже опасно!  Езди только с Филиппом: он мальчик надёжный, сам не обидит, и в обиду никому не даст. Мы с мамой его дружим давно уже, сама знаешь! И помни всегда – не дай Бог, что с тобой случится, я этого не переживу…
  - Ну что ты, бабуля! – с улыбкой отвечала Лариса. – Ничего со мною не случится! Ты давай не залёживайся тут, ладно? А я тебя всё равно навещать буду! Я так тебя люблю!
  Анна Тимофеевна улыбнулась доброй, лучезарной улыбкой, а Лариса невольно потупила взор: ей показалось, что она попросту обманывает любимую бабушку. Анна Тимофеевна и не подозревала, что не далее как следующей ночью ее любимая внучка собралась идти с компанией не слишком надёжных парней обследовать Змеиную гору, которую все здравомыслящие люди многие годы уже обходили стороной. А бабушка, будто заметив ее смущение, вдруг попросила:
  - Ларочка… Обещай мне, что будешь осторожна! И глупостей всяких совершать не будешь. Обещаешь?
  - Обещаю, бабулечка! – Лариса погладила ее кончиками пальцев по лицу. – Обещаю, милая…Не переживай за меня.
  - А за кого же мне еще переживать-то? – отозвалась старушка со слезами в голосе. – Ты ведь у меня одна…
  Подошёл дежурный врач и вежливо напомнил, что больным время принимать пищу, и всем посторонним предлагается покинуть помещение больницы. Лариса попрощалась с бабушкой и вместе с другими родными и близкими пациентов вышла на улицу.
  Дома было  уютно, чистенько и прохладно, но при этом как-то пусто. У Ларисы возникло ощущение какого-то щемящего одиночества, словно из бабушкиного жилища ушла ее добрая, нежная, чувствительная душа. И ей вдруг подумалось: ведь бабушка покинула свой дом всего на полторы недели. А что же будет с этим домом, когда бабушка уйдёт насовсем…
  Ларисе сделалось как-то не по себе: думать об этом ужасно не хотелось, хотя она прекрасно отдавала себе отчёт в том, что этот горький день рано или поздно наступит! И сразу стало очень грустно, как-то даже безнадёжно! И рука сама потянулась к любимой с детства книге. Здесь обитал ее единственный настоящий и добрый друг Фриччо, к которому она всегда обращалась в минуты грусти и душевного смятения…
  Почему-то ей казалось, и даже не казалось, а она была уверена, что когда-нибудь она его непременно встретит! Правда, она не могла себе представить, в каком мире произойдет эта судьбоносная встреча… Но в том, что она произойдет, Лариса почему-то совершенно не сомневалась.
  Внезапно она вспомнила о Филиппе. А не может ли так оказаться, что Филипп – это и есть Фриччо, только нынешний, современный? Наверное, всё-таки нет: Фриччо очень похож на нее саму, а Филипп… Ларисе представилось изумлённое лицо
Филиппа, когда она спросит, а не Фриччо ли он? Как он, должно быть, удивится! Оторопело выпучит свои карие и такие трогательные глаза, недоумённо спросит: «Что? Какой еще Фриччо?..» Эта мысль показалась Ларисе забавной, и она негромко рассмеялась: нет, Филипп совершенно не похож на ее любимого Фриччо. Он – совсем другой человек.
    Однако настроение у нее сразу улучшилось. И чтобы закрепить это улучшение, Лариса взяла в руки любимую книгу и прилегла с нею на старенький, но такой удобный бабушкин диван…

  В тот тихий, солнечный день Лариса перечитывала в очередной раз историю о том, как адмирал Колумб, чтобы отвлечь волнующиеся команды своих кораблей от неуклонно зреющих бунтарских настроений, взял на себя смелость утверждать, что бесконечное плавание через океан окончится в течение трех дней, и обещал крупное денежное вознаграждение тому из членов экипажа, кто первым увидит на горизонте долгожданную землю. Ночью адмирал сам увидел далеко на западе какие-то загадочные огненные сполохи… то ли отражение далеких пожарищ, то ли отблески на ночных тучах множества костров. А поутру со сторожевой мачты флагманского корабля раздался торжествующий крик: «Земля!» Это он, матрос Родриго де Триана, несший вахту в вороньем гнезде «Санта Марии», действительно первым увидел землю. Всеобщей радости не было предела! И сам Родриго, и его товарищи
с искренним  сопереживанием ожидали той минуты, когда адмирал выполнит обещание и достойно наградит счастливца. Но когда дело дошло до обещанного вознаграждения, их всех ждало жестокое разочарование: дон Кристобаль и не собирался выплачивать де Триане никаких денег! На возмущенные и недоумённые вопросы команды адмирал невозмутимо ответил:
  «Землю на западе первым увидел я!» - и он сослался на отблески огненного зарева, наблюдаемого им накануне ночью.
  Тем и закончилась история о вознаграждении. Свидетель этого события Франческо рассказывал об этом с горечью, но и с христианским смирением; он был далёк от того, чтобы осуждать адмирала – дон Кристобаль Колон был в его глазах непогрешимым.
Но и к обманутому матросу молодой моряк-картограф отнёсся с неподдельным сопереживанием: Родриго де Триана до того, как отправиться в плавание, участвовал в войне с маврами и побывал в мусульманском плену; свободу он обрёл ценой огромного выкупа, и теперь выплачивал долги тем, кто пожертвовал личные средства на его освобождение. Обещанное вознаграждение было нужно ему позарез! И теперь, как рассказывал Франческо, Родриго де Триана с горечью заметил:
   «Если мне суждено вернуться из этого похода, то я отправлюсь жить к арабам или туркам, приму там мусульманство и останусь среди них навсегда; у них
благородство и честность ценятся куда выше, нежели в нашем христианском государстве…»
  Лариса отложила книгу. Уж сколько раз читала-перечитывала она ее всю от корки до корки, но это место всякий раз вызывало у нее досаду и недоумение. Девушку постоянно мучил вопрос: может ли человек мужественный и отважный, обладающий героическим характером – может ли такой человек совершить подлость? Всё ее существо, ее сердце и душа однозначно отвечали: «Нет! Не может…» Человек героического склада не способен на такое по определению, подлость и мужество просто несовместимы. И что же? Разве могут быть сомнения по поводу того, что Христофор Колумб обладал несгибаемой волей и редким мужеством? Возможно ли попрекнуть его тем, что этот человек не отличался должной отвагой? Конечно, это был один из выдающихся героев в истории всего человечества! И тем не менее – со своим матросом Колумб обошелся по-настоящему подло. Пусть сам Франческо не попрекал этим своего адмирала, но для Ларисы такая оценка его бесчестного
поступка представлялась единственно верной.
  Она только не могла понять: как такое вообще возможно? Разве подлые поступки не есть отличительная черта трусов и негодяев? Неужели для прославленного первооткрывателя некая сумма денег оказалась превыше всего: превыше чести, совести, уважения его матросов, превыше суда потомков, наконец! Разве способен так поступать даже не герой, а просто порядочный человек?
  Отважный герой, способный на подлость? Такое никак не укладывалось ни в сердце Ларисы, ни в ее голове… А еще – ей было очень жаль Франческо. Она-то знала его отношение к адмиралу! Для Франческо Колумб был не просто человеком, для него он являлся скорее святым! Но тем не менее, Франческо в своем повествовании не стал утаивать этот случай, а рассказал всё как было! Можно представить себе, как тяжко ему пришлось - обо всем этом писать! Но он все же написал… сильный и благородный юноша! Преклоняясь перед адмиралом, Франческо всё же не забывал, что должен излагать только правду, даже если она горька. Всю правду без прикрас! Лариса не уставала восхищаться своими любимыми друзьями из другой эпохи.
     Мнение Франческо относительно этого происшествия было вполне ясно Ларисе. А вот что сказал бы Фриччо?
    Имени Фриччо не было в книге, ведь Лариса изобрела его сама, но тем не менее, он словно бы незримо наблюдал за нею с каждой страницы. Порой она даже вела с ним воображаемый диалог, правда, ей приходилось самой сочинять его возможные ответы. Но все равно это было очень увлекательно: у нее создавалось-таки стойкое впечатление, будто бы она и вправду поговорила с Фриччо.
  Незаметно подошел вечер – первый вечер без бабушки.
  Лариса состряпала нехитрый ужин и легла пораньше спать. Ведь следующую ночь спать не придется, а потому она хотела выспаться впрок.

  Поздно вечером в субботу, около 23-ёх часов, с городской площади уходил последний за день автобус. Это был тот самый автобус с открытым верхом, любимый Ларисой с детства. Автобусная остановка и была тем условленным местом, где собирались участники похода.
  Субботний  день Лариса отвела на предварительный отдых, а затем на сборы.
С собой она брала небольшой рюкзачок с запасом питьевой воды, немного съестных припасов, складной нож… Ночи теперь стояли по-южному теплые, поэтому одежду она с собой не брала – это был бы лишний груз. Зато особое внимание уделила прочной и надежной обуви, надев на ноги мягкие и удобные кроссовки с толстой рифлёной подошвой.
   За десять минут до назначенного времени девушка явилась на автобусную станцию. Здесь было совершенно безлюдно, только ночной теплый ветер гулял над асфальтовым кругом, на котором разворачивался автобус. Тускло горел одинокий уличный фонарь, отбрасывая на асфальт желтый колеблющийся эллипс света. Близстоящие дома возвышались вокруг черной громадой с редко мерцающими кое-где освещенными квадратами окон.
  Лариса остановилась под станционным навесом, выбрав место, где залегала самая густая тень. Хотелось спрятаться, слиться с этой тенью, сделавшись почти незаметной. Почему-то было немного беспокойно на душе.
  Из-за опоры навеса неслышно появилась человеческая тень.
  - Лариса, добрый вечер. Ты всё-таки пришла…
  Это был Филипп. При виде его Лариса неожиданно для себя вдруг испытала заметное облегчение. Она сама не ожидала такой своей реакции на его появление.
И даже слегка рассердилась на себя за это. Она была убеждена, что излишняя, по ее мнению, опёка Филиппа ее раздражает, и вдруг выходило, что в его присутствии душа  ее успокаивается, а сердце начинает биться ровно и спокойно. Однако виду девушка не подала, почти по-детски демонстрируя собственную независимость.
  - Что значит «всё-таки пришла»? – спросила она с вызовом. – Я, кажется, приняла однозначное решение. Откуда тогда сомнения?
  - А вот я надеялся, что ты можешь передумать и не придешь сюда, - с легким сожалением отозвался молодой человек.
  - Выходит, напрасно ты надеялся, - сухо заметила Лариса и отвернулась.
 Из темноты появились две темные фигуры, а чуть поодаль неспешно подходили еще две.
  - Ларка, привет! – донёсся бодрый голос Кирсанова. – Оп-па! Этот парень…он с тобой, что ли?
  - Со мной, - сумрачно отвечала Лариса.
  - Ба, да это Филя! – воскликнул Геннадий. – А ты какими судьбами здесь оказался?
  - Привет всем, - дружелюбно ответил Филипп. – Да вот… решил сопровождать соседку на Змеиную гору. Мне тоже интересно там побывать, а в одиночку идти туда стрёмно.
  - Что-то я не помню такого, чтобы мы тебя звали, приятель, - сказал Кирсанов. – Ларка…ты зачем проболталась? Тебе нас четверых мало, что ли? Или ты его себе в телохранители наняла?
  - Ну, во-первых, - без тени смущения отвечала Лариса, - ты не ставил мне никаких условий относительно моего сопровождения. И я решила, что Филипп пойдет со мной.
А во-вторых… ты говорил о пятерых участниках с твоей стороны, а я вижу, что вас только четверо. Так что баланс соблюдён, Гена… все твои претензии на этот счёт выглядят  необоснованными.
  Последнее замечание Лариса сделала только затем, чтобы отвлечь внимание компании от своего спутника. И это ей вполне удалось, потому что Геннадий недоуменно огляделся.
   - Действительно, - буркнул он растерянно, - а Витька где? Сашок, а где братан твой?
   - Не придет он, - ответил нехотя высокий сутуловатый парень глуховатым голосом. – Заболел…
   - Заболел! – презрительно бросил Кирсанов. – Скажи уж прямо – струсил! Заболел он…
Ну и черт с ним, видать, молодой еще… А ты ему сказал, что другого случая может не представиться?
  - Это почему же? – вызывающе спросил Сашок.
  - А кто знает, что там с нами приключиться может, на этой Змеиной горе? – в тон ему ответил Геннадий. – Недаром о ней молва дурная столько лет уже ходит.
  - Чепуха это всё, - хмуро отозвался Саша, которому явно было неловко перед друзьями за брата. – Сказки…Наверняка нет там ничего особенного – гора как гора.
  - А вот это мы и посмотрим, - отвечал Кирсанов. – Для того и собрались…
 Издалека показался свет горящих фар, немного позже донёсся приглушённый рокот мотора.
 - А вот и автобус! – заметил Кирсанов. – Ну что, Филя… так и быть, поедем с нами. Мы храбрых ребят уважаем так же, как и храбрых девчат. Я в принципе не против… авось пригодишься! Мужики, у вас возражений тоже нет?
   Возражений и вправду не было.
 Подошёл автобус, остановился возле навеса. Из машины  вышли редкие пассажиры, тут же рассеявшиеся по темной округе. Автобус подождал, давая возможность новым пассажирам занять свои места.
  «Вполне нормальные ребята – подумала Лариса. – Всех я помню с детства… а Филипп этот просто перестраховщик! Тоже мне, телохранитель! Пристал как банный лист…»
   Между тем Филипп как бы невзначай занял место рядом с нею.
«Даже разрешения не спросил, - добродушно усмехнулась про себя Лариса. – Вот ведь нахал!»
Однако вслух она ничего не сказала – в принципе Лариса не имела ничего против Филиппа, была ему благодарна и за помощь в сборке велосипеда, и за поездки к морю, а потому обижать его попусту ей не хотелось. Тем более, что в его компании она чувствовала себя вполне уютно.
   Автобус вывернул на дорогу и помчался по ночному шоссе, озаряя асфальтовую полосу снопами света и уверенно набирая скорость. Время приближалось к полуночи, и дорога была совершенно пустынной. Теплый встречный ветер приятно ласкал лицо Ларисы, шлейфом развевал за ее плечами и спиной длинные темные волосы.
  - Тебе не холодно? – тихо спросил Филипп.
  - Нет, - она ответила ему бодрой улыбкой.
  - А то смотри, у меня в сумке есть ветровка, может, накинешь?
  - Не надо мне ветровки. Спасибо тебе, заботливый ты наш.
Автобус уносился в ночную тьму, надсадно ревя видавшим виды движком. Лариса подумала, что этот же самый автобус наверняка возил ее и в детские годы, только тогда он был совсем новеньким. Минут сорок продолжалась езда по пустынной  ночной дороге, пока Кирсанов не крикнул водителю, чтобы он остановился на очередной остановке.
  Остановка находилась в чистом поле и была обозначена телеграфным столбом
с приколоченной к нему жестяной табличкой, на которой был намалеван номер автобусного маршрута. Над табличкой тускло горела лампочка, накрытая старым ржавым колпаком. Оставалось лишь удивляться, что никто до сих пор так и не удосужился разбить ее вдребезги.
 - Выходим! – громко объявил Кирсанов.
Кругом не наблюдалось ни одной постройки, во все стороны простиралось только поле, а вдалеке тянулась черная стена леса и цепь высоких холмов над ней.
  - В поход собрались, что ли? – с усмешкой спросил водитель, наблюдая за высадкой своих пассажиров.
 - Ага, в поход, - небрежно отвечал Геннадий.
 - Ну тогда имейте в виду, первопроходцы, что первый автобус в город сюда прибывает в шесть ноль пять утра.
- Спасибо, мы в курсе, - отозвался Гена.
  Автобус уехал, и вскоре звук его двигателя замер вдали. Ребята остались одни посреди ночи. На небе ярко светила луна, а черное небо поражало взоры бесчисленными россыпями дальних мерцающих звёзд.
  - Смотри, Филипп! - воскликнула восторженно Лариса. – Какая красота, правда?
  - Ты просто давно не видела южного ночного неба, - улыбнулся Филипп.
  - Да? А ты просто обыкновенный сухарь…
  - Всё это прекрасно, друзья, - заметил с усмешкой Кирсанов, - только отвлекитесь от небесных красот и спуститесь-ка на землю! А на земле нам предстоит по полю пройти километров этак семь, после чего нас ждёт весьма длительный подъем по горной тропе. Ларка, ты как, выдержишь? А то начнешь еще тут нам нытье
разводить: мол, я устала, да я больше не могу! Нянчиться с тобой не будем, так что рассчитывать можешь только на телохранителя: не зря же ты его с собой притащила.
  Филипп хотел резко ответить, но Лариса успокаивающе тронула его за руку.
  - Не беспокойся, Кирсанов:  выдержу! – сказала она. – Я девушка сильная.
  - Надеюсь…
  - А ты что, Геннадий, здесь самый главный? – хмуро спросил Филипп.
  - А ты до сих пор не заметил? – спросил в свою очередь тот. – Я здесь главный, Филя, ведь только я знаю дорогу. Это непреложный факт, даже если он тебе не по нутру.
  - Да мне как-то параллельно…
  - Слушайте, мы наконец сдвинемся с места, или же трепаться сюда приехали? – нетерпеливо заметил Сергей Юрьев. – Главный, второстепенный… Ген, если ты действительно знаешь дорогу, так веди нас! А если не знаешь, то мы тебя прямо здесь возле дороги где-нибудь и закопаем!
  Сергей Князев и Сашок дружно заржали. Кирсанов недобро покосился на них.
  - Весело вам, да? – заметил он с легкой досадой. – Ну ладно, само по себе это неплохо. Ну, коли все готовы, то пошли…
  Он поправил рюкзачок на спине и начал поспешно спускаться с дорожной насыпи. В свете луны в густой высокой траве угадывалась узкая тропинка. Кирсанов довольно уверенно зашагал по ней, следом за ним двинулись  два Сергея – Юрьев и Князев, потом Сашок, далее Лариса, и замыкал процессию Филипп.
   - Не отставать! – крикнул с головы колонны Геннадий.
 Через поле шли долго – больше часа, причём в ускоренном темпе. Наконец пришли к лесной опушке, за которой поднимался длинный склон гигантского холма. Кирсанов остановился. Свет луны почти не проникал сюда, закрываемый лесистым холмом, поэтому ребята практически не видели друг друга – на опушке маячили лишь неясные тени.
  - Ну как? – спросил Геннадий из темноты.
  - Нормально, - отозвался Филипп.
  - Я не тебя спрашиваю, - отрезал Кирсанов. – С нами девушка. Мой вопрос к ней…
  - Я в порядке, - сухо ответила Лариса.
  - Уверена? Это была только присказка, а сказка впереди! Вот здесь, - он махнул рукой в сторону массива холма, - начинается подъем на Змеиную гору. Тропа очень крутая…
а впрочем, тропы как таковой нет, есть каменистый склон. Легко сломать ногу, ребята. Ларка, поняла? Сил на подъем у тебя хватит? А то смотри - еще не поздно вернуться.
  - Куда же она вернется? – с раздражением спросил Филипп. – Ей что же, на остановке до шести утра сидеть?
  - Ничего, посидит, - отозвался Геннадий. – Ведь она не одна будет, ты же с ней пойдешь, правда, телохранитель? Одну ведь ее не бросишь?
 Ларисе показалось, что Кирсанова раздражает присутствие Филиппа – не само по себе, а именно как ее спутника. Однако задумываться о причинах такой раздражительности ей совсем не хотелось.
  - Гена, всё нормально! – сказала она бодро. – Возвращаться я буду вместе со всеми. Сил у меня хватит, можешь не сомневаться.
 - Хорошо, - сказал Кирсанов, - мое дело предупредить заранее, потому что с
полдороги вернуться уже будет нельзя. Так… небольшой привал перед началом подъема. Минут пять, не больше.
 Все присели – кто на ствол поваленного дерева, кто на пеньки, которых на опушке было немало.
 - Филя, а ты фонарик с собой захватил? – невинным тоном поинтересовался Геннадий. – А то, знаешь ли, тут без фонарика ночью никак…
 - Захватил, конечно, - ответил Филипп, вытаскивая из походного мешка мощный армейский фонарь. – Знал ведь, куда шел!
 - Ну, молодец…самое время его использовать.
 - Ларка, у тебя платок с собой есть? – вдруг спросил Сергей Князев.
 - Есть, - отвечала девушка. – А что?
 - Да ничего… на голову его надень прежде, чем дальше пойдем. А то твои длинные волосы здесь на ветках и на колючках так и останутся.
     Кирсанов прыснул. Но Сергей Юрьев, не обращая на него внимания, серьезно заметил:
 - Князь дело говорит. Ветки над тропой висят, в темноте их видно плохо, волосы мешаться тебе будут. Так и будешь ими всю дорогу цепляться, а то и вовсе на волосах повиснешь, как Авессалом…
 - Как кто? – удивленно переспросила Лариса, доставая из рюкзака белый головной платок.
 - Авессалом! – пояснил Юрьев. – У царя Давида был сын с таким именем, у которого были длинные пышные волосы, и он ими очень гордился. Однажды он поднял против отца мятеж, но в сражении был разбит. Ему пришлось бежать, и вот тут волосы сослужили ему плохую службу: он зацепился ими за ветви дерева, конь из-под него умчался, и Авессалом так и остался висеть на волосах, пока его не сняли воины, посланные отцом. Тёпленьким! Это рассказ из Библии, а священные книги знать надо! Так что, Ларочка, если не хочешь повиснуть на волосах, как Авессалом, то надень на голову платок…
  - Или налысо лучше постригись! – хихикнул Сашок. - Вообще проблем не будет.
  - Ларка, ты Серегу нашего слушай, он много забористых историй знает! – уважительно сказал Кирсанов. – У него дома книг видимо-невидимо! И вообще он у нас самый грамотный.
 - А если ты самый грамотный, то можно вопрос? – спросил Филипп, которому не нравилось, что прекрасные длинные волосы Ларисы сделались предметом всеобщего внимания.
 - Ну?..- не слишком охотно отозвался Юрьев.
 - Вот идем мы на Змеиную гору, - сказал Филипп. – И насколько я знаю, змеи любят темные лесные заросли, места поближе к воде, влажные низменности… Стало быть, на высокой горе их не встретишь. Но тогда почему гора называется Змеиной?
  - Ну, во-первых, гора очень большая, и на ней существуют даже обширные болота, темные расселины и прочие сырые места, где водятся змеи, - отвечал Сергей, - так что будьте внимательнее, не расслабляйтесь и получше смотрите под ноги. А во-вторых, гора так названа вовсе не потому, что на ней живут змеи.
 - А почему же? – спросил Филипп.
 - Там, на вершине, куда мы сейчас направляемся, когда-то был древний оракул, - сказал Юрьев. – Он действовал очень давно, задолго до эпохи христианства. В том святилище жили змеи, посвященные то ли Асклепию, то ли Аиду… в общем, одному из древних богов. Поэтому оракул паломники называли Змеиным, считалось, что именно священные змеи дают предсказания. И в храме том якобы можно было заглянуть в будущее или в прошлое. Сам-то оракул давным-давно исчез, осталась от него всего лишь груда камней,  а название горы вот сохранилось вплоть до нашего времени.
 - Вот это да… - искренне изумился Филипп. – Очень интересно! А что же тогда я слышал про какую-то башню?
 - Башня, это совсем другая история, - отвечал Юрьев. – Башня к святилищу никакого отношения не имеет, она появилась здесь через много веков после разрушения Змеиного оракула. Как считают, башню эту воздвигли генуэзцы либо в XIII-ом веке, либо в XIV-ом. В средневековье, короче.
 - Генуэзцы? – заинтересованно спросила Лариса, завязывая на голове платок. – Они здесь бывали?
 - Утверждают, что да… Когда Византия ослабла, генуэзцы и венецианцы стали легко проникать в Черное море.
 - Но зачем понадобилась им сторожевая башня в таком месте? – спросил Филипп. – Какие функции она выполняла?
 - А вот этого никто не знает, - сказал Сергей Юрьев. – Известно только, что
генуэзские купцы и колонисты были люди практичные и просто так ничего не делали. А значит, для чего-то служила им эта башня… Однако города или гавани они в этих местах так и не построили. Ушли отсюда…
  - Ну всё, - подвел итог Кирсанов. – Исторический экскурс объявляю законченным. Быстро встали все и пошли! Нам пора.
   Все с готовностью приняли команду. Кирсанов пошел вперед как знающий дорогу, он освещал себе путь мощным фонарем. За ним шли Юрьев и Князев, двигавшиеся в световом форватере ведущего; потом следовали Лариса с Филиппом, причем Филипп пустил девушку впереди себя, чтобы постоянно держать ее в поле зрения. Он же держал фонарь, сноп света которого прекрасно освещал землю перед ногами Ларисы – можно было видеть каждый камушек и каждую рытвину. И процессию замыкал Сашок, имевший  при себе также небольшой фонарик, который мог обеспечить относительно сносное передвижение только одного человека.
  Путь был весьма труден, а дорога поистине ужасной. И едва можно было бы назвать дорогой широкую полосу горного склона, сплошь усеянную разномастными валунами, вросшими в землю бесчисленными камнями и широко разветвленными торчащими из почвы корнями вековых деревьев. Одного неверного шага по такой тропе могло быть достаточно, чтобы подвернуть, а то и сломать ногу. Без прочной крепкой обуви делать на этой горе было действительно нечего.
  - Геннадий! – позвал Филипп. – А ты действительно бывал раньше на этой горе?
  - Я, кажется, уже говорил об этом. Дурацкий вопрос! – отозвался Кирсанов.
  - Я только хотел узнать…
  - А я не расположен давать справки, Филя! И в гиды я тоже не нанимался. Если боишься или не уверен в себе, то разворачивайся в марше и живо топай обратно, понял?
 - Я не могу этого сделать, Гена! – отвечал Филипп.
 - Да ну? С чего бы это?
 - Боюсь, тебе не понять…
 - Хватит трепаться, вы! – резко вмешался в перепалку Юрьев. – Лучше дыхание поберегите.
Лариса заметила, что Сергей Юрьев вообще не терпел пустых разговоров и был человеком действия. Кроме того, о цели похода он знал заметно больше других, и это вызывало к нему доверие.
  - Я только хотел спросить, куда выведет нас эта дорога, а он…- негромко заметил Юрьеву Филипп, но тот не дослушал.
 - Какая тебе разница, куда? – бросил Сергей. – К развалинам и выведет! Придем, сам увидишь…
 - Оставь Генку в покое, - негромко сказала Ларису Филиппу. – Его почему-то бесит, когда ты к нему обращаешься. Не лезь на рожон попусту…
  - Кажется, я знаю, почему это его бесит, - мрачно ответил Филипп.
  - Заткнитесь там! – прикрикнул Юрьев. – Под ноги смотрите…Упадёте, так прямо и слетите вниз со склона, костей потом не собрать!
  Это было сущей правдой. Свет фонаря выхватывал из ночного мрака верхушки деревьев, чьи подножия находились где-то далеко внизу, под обрывом. Сорваться с тропы и улететь туда, в эту бездонную черноту, с большой долей вероятности означало верную смерть, а уж тяжкое увечье – совершенно точно! Да и как искать человека в такой кромешной тьме, среди лесной чащи, обильно покрывающей эти крутые склоны! Филипп подумал о том, что вся эта затея с ночным походом на Змеиную гору, с самого начала была чистым безумием. Здесь даже средь бела дня можно было запросто свернуть себе шею.
  Тем не менее маленький отряд медленно, но верно продвигался вперед. Примерно еще через час упорной ходьбы дорога сделалась более пологой, а вокруг посветлело. Причиной этого явилась луна, выглянувшая из-за крутого гребня горы. По мере подъема  взору путников больше открывалась гигантская панорама ночного неба.
  - Привал, ребята! – весело крикнул Кирсанов от головы колонны. – Мы заслужили: прошли больше половины пути.
  - Ох, наконец-то! – отозвался Сергей Князев, снимая рюкзак, - а то ноги-то совсем одеревенели!
  - А у меня щиколотки будто огнем горят! – заметил Сашок.
Кирсанов выбрал несколько больших валунов, грудой наваленных возле отвесного склона; над ними нависали гигантские сосны с раскидистыми кронами. Здесь можно было вполне прилично посидеть, да и к тому же валуны неплохо защищали от ветра, который здесь, на изрядной высоте, был куда ощутимее, нежели внизу, на равнине.
   - Лариска! – развязно позвал Геннадий. – Ну ты как – жива?
   - Жива! – отвечала Лариса, с трудом переводя дух.
  Филипп помог ей  опуститься на камень. Предварительно он постелил на холодный валун свою собственную куртку, извлеченную из рюкзака.
  - Ты бы оделась, - сказал он заботливо. Лариса была в футболке с короткими рукавами и тонких джинсах, штанины у которых доходили до середины голеней. – У тебя же есть теплая одежда в рюкзаке?
  - Да что ты, Филипп! – девушка ободряюще улыбнулась. – С меня и так пот градом льёт, а ты про теплую одежду?
  - Здесь прохладно, - заметил Филипп. – Можно легко простудиться.
  - Не беспокойся: я всё-таки на севере живу. По сравнении с нашими краями здешние - настоящая Африка.
  - Что, Ларка, донимает тебя Филя? – насмешливо бросил Кирсанов, извлекая из рюкзака пластиковую бутыль с водой. – Ничего не поделаешь: такой вот он  у нас липучий…
 - Ты бы не лез не в своё дело, а? – насупил брови Филипп. – Я ведь тебя не трогаю… пока.
  - А чего ты перед нами тут этакого джентльмена из себя корчишь? – вызывающе крикнул Кирсанов.  – Ларка такой же участник нашего похода, как и все остальные! И нечего перед ней  павлином хвост распускать! Мы все тут равны.
  - Неужели? А я полагал, что мы тут пятеро парней, а с нами одна девушка! – усмехнулся Филипп. – И ей совсем не помешает побольше внимания, чем, например, тебе…
 Кирсанов отхлебнул из бутыли, недобро глядя на Филиппа.
  - Ты бы помнил свое место, Филя, - сказал он беззлобно, завинчивая крышку. – Мы все тут давняя компания, знаем друг друга не первый год. И Лариска тоже из нашей компании, ясно тебе? А ты к нам прилепился по дороге, аки пёс приблудный. Мы тебя просто по доброте душевной с собой взяли. Так что ты здесь – никто. Не забывай об этом, хорошо?
  - Генка! – осуждающе воскликнула Лариса. – Ну чего ты к нему прицепился? Это я Филиппа попросила со мной пойти, он согласился. Я ведь говорила уже! Чем он тебе мешает?
  - Рыцаря из себя строит – вот чем, - хмуро сказал Кирсанов. – Мы, мол, все тут быдло, а он среди нас один такой благородный…
  - Ты чего несешь, Кирсанов? – в голосе девушки прозвучали ледяные нотки. – Он всего лишь предложил мне одеться, потому что дует резкий ветер. И что? Это, по-твоему,  плохо?
   Ее вопрос повис в воздухе. Нелепость ситуации была вполне очевидна. Ларисе захотелось добавить, что она себя к их компании вовсе не причисляла, что она самого-то Кирсанова почти не помнила, и узнала его по приезде в Семигорск с немалым усилием; но она этого говорить не стала, что бы не накалять обстановку еще больше. Похоже, Кирсанов попросту ревновал ее?  Вот глупец! Филипп, по крайней мере, был ей вполне приятен, а Кирсанов в ее глазах представлял из себя только пустое место, и чем глупее он вёл себя, тем сильнее она воспринимала его именно в таком качестве. Надо будет, она даст ему это понять, но только не здесь и не сейчас.
  - Пора идти дальше, - многозначительно заметил Юрьев.
  - Да… пора! – согласился Геннадий. – Встаем все! Быстро!
 Все поднялись, уже привычно выстраиваясь в колонну. Когда стали продолжать движение вверх по тропе, от лунного сияния было так светло, что фонари оказалось возможным погасить. Однако это продолжалось недолго: из-за горных гребней наползли темные тучи, и примерно через полчаса яркий лунный диск совершенно исчез за гигантским облачным пологом. Путники оказались в кромешной темноте. Пришлось снова включить фонари. Так шли еще около часа.
  - Долго нам еще тащиться? – вдруг спросил Сашок.
  - Не очень, - хмуро отозвался Кирсанов. – А ты что, притомился никак?
  - Есть немного, - ответил Сашок угрюмо.
  - Тогда незачем было идти, - сказал Геннадий. – Оставался бы дома со своим братаном. Впрочем, насильно никого не держим, коли кому невмоготу, то обратная дорога находится у нас за плечами.
  Сашок нерешительно оглянулся, словно примериваясь, а не пойти ли назад. Каменистая полоса склона уходила круто вниз, в непроглядную тьму. Сашок отвернулся, в глазах его мелькнула растерянность.
 - Не думаю, что идти вниз по этой тропе будет легче, нежели вверх,  - сказал ему Филипп. – А в такой темноте это просто смертельно опасно, тем более в одиночку.
  Саша ничего не ответил, поправил заплечный мешок и зашагал дальше вместе со всеми. Кирсанов неодобрительно взглянул на него.
  - Чего раскис? – буркнул он недовольно. – Привала больше не будет, чтобы не расслаблялись. Следующая остановка у нас на вершине горы.Там отдыхать будем. Все слышали?
  Он остановился, повернулся вокруг своей оси, окидывая взглядом всех товарищей, и крикнул:
 - Следующий привал на вершине! Так что держитесь, ребята… Осталось немного!
  Шедший теперь впереди Юрьев вдруг остановился, как вкопанный.
  - Чего стал? – крикнул на него Кирсанов.
  - Эй, посмотрите-ка, - воскликнул Сергей, не обращая внимания на окрик. – Что это там такое?
  - Где? – оторопело спросил Геннадий.
  - Вон там, в небе! Смотрите - над вершиной горы!
 Все, как по команде, задрали головы. Над черной громадой горного гребня на фоне клубящихся туч ясно можно было различить три огонька, расположенных на значительном удалении друг от друга, однако довольно быстро перемещающихся по небу в одном направлении и абсолютно синхронно. Огоньки двигались высоко параллельно горному хребту,  движение их было абсолютно бесшумным.
  - Может быть, самолёт? – предположил Князев. – Разве это не габаритные огни?
  - Князь, ты спятил? – возразил Сергей Юрьев. – Прикинь, какое между огнями расстояние! Твой самолёт с километр длиной, что ли?
  - Да, расстояние и вправду велико, - согласился Кирсанов, озадаченно наблюдая за движущимися огоньками. – А кроме того, мы услышали бы звук самолетного двигателя. Но я ничего не слышу…
 - А может, это ветер звук относит? – заметил Сашок. – Там наверху наверняка очень сильный ветер…
  Внезапно огоньки остановились, одновременно зависнув прямо над горной вершиной. Повисев так на одном месте минуты три, они вдруг вспыхнули ярче, потом замигали, а еще через секунду в небе вдруг образовалась целая вереница мерцающих огней, выстроенных в форме правильного эллипса. В этой замкнутой веренице сразу же затерялись три огонька, которые ребята наблюдали изначально. Огни в небе мерцали, переливались, а затем с эллипса в землю внезапно ударили три световых столба белого, ярко-оранжевого и зелёного цветов; при этом огни в небесном эллипсе приобрели бело-лунный цвет. Еще через несколько секунд световые столбы резко исчезли, и на фоне туч продолжал мерцать только огромный бело-лунный эллипс. Постепенно составляющие его огни начали меркнуть, некоторые из них слабо вспыхивали, но тут же снова угасали, а затем эллипс мигнул огнями еще раз и погас совсем. Несколько секунд над горной вершиной еще виднелось обширное сияние, в котором легко различались многие цвета: красный, плавно переходящий в оранжевый, а затем в жёлтый; ярко-зелёный, преобразующийся в нежно-салатовый; розоватый, прямо на глазах переходящий в ярко-белый… но вскоре вся эта иллюминация стала тускнеть  и, наконец, медленно угасла. Огромная гора вновь погрузилась в беспросветный мрак.
  Сергей Князев первым нарушил всеобщее молчание:
  - Кто-нибудь что-нибудь понял? Что это было?
  - Кто ж его знает! – простодушно откликнулся Сашок. – Но уж точно не самолёт!
  - Выходит, многое из того, что рассказывают про Змеиную гору, - правда? – с лёгкой растерянностью спросил Сергей Юрьев, обращаясь неизвестно к кому.
  - А что рассказывают? – с готовностью спросил Филипп.
  - Ну, хотя бы то, что над горой можно наблюдать по ночам огни, разноцветные лучи, шары какие-то летают… Слухи об этом ходят давно, уже вроде как не первый век, но объяснить эти вещи никто пока так и не смог.
  - А кто-нибудь из вас слышал про НЛО? – подала голос до сих пор молчавшая Лариса.
  - А! – воскликнул всезнающий Юрьев. – Неопознанные летающие объекты?
  - Точно, - подтвердила Лариса. – Не знаю, что думаете об этом вы, но вот я уверена, что мы сейчас наблюдали в небе самый настоящий НЛО.
 - Ну конечно! – приободрился Кирсанов. – Это был инопланетный космический корабль! На Змеиную гору высадились инопланетяне! Еще немного, и мы увидим целые батальоны бегущих к нам маленьких зелёных человечков. Ну, Ларка, берегись: вдруг они обожают молоденьких девушек? Ты, если что, прямо вниз с откоса прыгай! А уж мы тебя прикроем… верно, ребята?
 - Да перестаньте! – вмешался Филипп с явной досадой. – НЛО, инопланетяне… Не существует никаких инопланетян! Говорильни и писанины много, а вещественных доказательств нет как нет.
  - Ну хорошо, - возразил Юрьев, - нет доказательств, а вот прямо сейчас мы все вместе что видели? Может, скажете, что это массовые глюки? Травку кто-нибудь из вас курил?
  - Глюки не глюки, - отвечал Филипп, - но я уверен, что инопланетяне здесь ни при чём. Наверняка это какое-то редкое природное явление, происходящее в атмосфере, а мы с вами этого явления не знаем и не понимаем.
  - Ну, Филя, если даже ты не понимаешь, то куда уж понять нам, сирым да убогим! – ёрнически воскликнул Кирсанов. – Но, если ты самый умный, то, может, всё-таки просветишь нас всех, какое-такое природное явление? Скажи, например, что это просто гнилушки светились на болоте, и этот самый свет взял, соединился в лучи,  да и отразился на небе, а?
 - Нет, это не гнилушки, - зловеще произнес Филипп, сверля  Геннадия глазами.
 - Ладно, хватит, - решительно вмешался Сергей Юрьев, чувствуя, что назревает ссора. – Нечего цепляться друг к другу. Надо решить: что мы делаем дальше? Наши дальнейшие действия?
 - Как понять «что делаем дальше»? – негодующе воскликнул Кирсанов. – Мы пока так и  не добрались ни до вершины горы, ни до средневековой башни! Идём вперёд, и только вперёд!
  - А ты  точно уверен, что идти надо именно вперёд? – спросил Филипп, пристально глядя на него. – Ты точно знаешь, что нас ждёт там, на вершине?
  - Я уверен, Филя, - невозмутимо отвечал Геннадий, - так же, как уверен в том, что зря мы взяли тебя с собой. Без тебя было бы лучше…
  - Кому лучше?
  - Всем! И Ларке, между прочим, тоже. Ты всё время выёживаешься, а девушкам это не нравится. А если ты наложил в штаны, то тебе самое время двигать в обратный путь. Можешь и Сашка с собой захватить, ты вроде боялся за него, как он один назад пойдет. Вот и составь ему компанию.
  - Вот я назло тебе пойду к вершине, раз тебе от этого хуже…придурок!
  - Довольно! – вскричал Сергей Юрьев решительно, - вы двое уже достали своими взаимными придирками! Не время выяснять отношения: вот вернемся в город, тогда и разберётесь меж собою, или у вас кулаков нет? А сейчас – если решили идти дальше, значит, надо идти! Что непонятно?
  Его резкое вмешательство сразу отрезвило спорщиков: действительно, время и место для разборок были крайне неудачными. Кирсанов молча натянул на плечи рюкзак и, ни на кого не глядя, зашагал вверх по тропе. У него был вид человека, которому все вокруг надоели до смерти. За ним так же молча последовали остальные.
  Странное многоцветное сияние больше не появлялось, луну всё так же закрывали тучи, и продвигаться вперед по каменистой почве можно было только при помощи фонарей. Постепенно характер местности изменился: тропа исчезла, незаметно затерявшись в пологой, поросшей травой возвышенности, усеянной обширным редколесьем. Теперь не надо было идти колонной, передвигаться стало намного свободнее. Да и вообще идти стало куда легче, ибо изнурительный подъем завершился.
  - Похоже, что мы достигли вершины? – спросил Сергей Юрьев.
  - Да, - отозвался Геннадий без особого воодушевления. – Это фактически вершина, скажем так – голова Змеиной горы. А макушка ее вон там, - и он указал фонарем дальше вперед. Сноп света вы хватил из темноты стволы и ветви довольно большого скопления деревьев.
 - А башня где? – заинтересованно спросила Лариса.
 - Башня тоже там, - был ответ.
Лариса невольно взглянула на Филиппа, и тот ответил ей тревожным молчаливым взглядом.
 - Ну что, идем к башне? – спросил Князев.
 - Ну конечно! Без нее всё наше восхождение ничего не стоит, - ответил Кирсанов. – Мы тогда можем считать гору покорённой, когда поднимемся на самый верх башни, ибо там самая высокая точка Змеиной горы.
 Лариса невольно улыбнулась: ей явно импонировала такая целеустремлённость. Между тем идущий рядом с нею Филипп только сокрушенно головой покачал. Лариса бросила на него раздраженный взгляд.
  - У тебя что-то не так, Филипп? – спросила она.
  - А у тебя? – отозвался тот.
  - У меня всё прекрасно. Знаешь, я еще в детстве слышала про эту башню на Змеиной горе и страстно хотела на нее забраться. Даже не верится, что это мое давнее желание сбывается.
 - Лариса! Даже если ты сейчас и заберёшься на эту чёртову башню, что ты с ее верхушки увидишь среди ночи?
 - Да ну тебя! – надула губы Лариса. – Всё тебе не так! В жизни не встречала такого зануду, как ты.
 Филипп ничего не ответил. Между тем группа продолжала продвигаться вперёд. В ночных тучах  образовалась гигантская прореха, в которую выглянула луна. И вокруг снова стало светло.
 - Ну посмотри, Филипп! – сказала Лариса. – Только представь, какая картина откроется нам с вершины этой таинственной башни вот при таком волшебном лунном свете! Это же фантастика, разве нет? Такое ни в каком фильме даже не увидишь. Перестань же дуться, я прошу тебя! Мне так чудно и хорошо, что хочется куда-то бежать быстро-быстро, а потом взлететь в поднебесье и мчаться среди ночных облаков, как  ветер! Ну же, Филипп…
 Филипп взглянул на нее с некоторой тревогой.
  - У тебя весьма странное желание, ты не находишь? – спросил он. – Удивительно, что, преодолев такой крутой и опасный подъем, ты не только не устала, но даже хочешь куда-то лететь.
 - Вот не устала, представь себе!
 - Пожалуй, это единственное, что меня радует, - печально заметил Филипп. – И еще то, что тебе хорошо.
 - А тебе разве плохо? – недоумённо воскликнула Лариса.
 - Мне всё меньше и меньше нравится наш проводник… или старший группы, как его там. По-моему, он абсолютно не представляет, куда он нас ведёт. И вообще, меня  шокирует его безответственность. Он готов запросто расстаться с любым членом команды и в одну секунду отправить его обратно. А ведь поступить так с человеком, которому это опасное место совершенно незнакомо, отпустив его одного среди ночи по такой нехоженой дороге… это всё равно, что отправить его на верную смерть! Но такие мысли даже не возникают в его куриных мозгах, а если сделаешь ему замечание, так он, того и гляди,  в глотку вцепится! Реальный придурок…
  - Мне кажется, ты всё слишком усложняешь, Филипп. Генка, конечно, не подарок, но он знает дорогу и ему хочется, чтобы товарищи заметили его значимость. Только и всего! А ты постоянно одёргиваешь его и достаёшь своими замечаниями.
 - Лариса, дело не в этом! – возразил Филипп. – Дело в том, что Генка возомнил себя главным, однако напрочь забыл, что главный не только командует, но и несёт ответственность за всех! За всех вместе и за каждого в отдельности. Он этого понимать не желает, но при этом его реально прёт от самоуверенности. Он ни за что не остановится, если это как-то ущемляет его самомнение.
  - Филипп, я тоже не хочу останавливаться, - холодно заметила Лариса. – Так что успокойся и лучше помолчи, иначе, боюсь, мы с тобой поссоримся.
  Филипп не хотел ссориться с Ларисой и послушно замолчал. Возможно, он дорого ценил уже сам факт, что Лариса считала его своим другом.
  Тем временем вся группа вошла в небольшую рощу. Луна по-прежнему светила очень ярко, заливая грустным мерцающим светом все окрестности. Можно было вполне погасить фонари.
 - А посмотрите, какие странные здесь деревья, - заметил Сергей Князев. – Их как будто кто выкручивал, сгибал, растягивал… Может быть, тут часто гуляют смерчи?
 - Смерчи на такой огромной горе? – возразил Юрьев. – Вряд ли… обычно смерчи бывают в поле и на равнине. И смерч не скручивает деревья, а вырывает их с корнями, либо ломает ветки. Однако деревья тут и впрямь странные…
  И действительно, древесные стволы, из которых состояла нагорная роща, вполне заслуживали того, чтобы на них можно было подивиться. Одни стволы были перекручены, словно затянутое жгутом полотенце, из которого выжимали воду. Попадались деревья двухствольные: из земли поднимался один мощный ствол, а затем на определенной высоте он разделялся на два ствола, приобретая сходство с латинской буквой U. Иные деревья самым причудливым образом изгибались и росли куда-то в сторону, а порой и обратно, то есть вниз, к земле! Вся эта странная картина производила довольно тягостное и гнетущее впечатление.
  - Что-то здесь не так с этими деревьями, - сказал Филипп. – Выглядят они явно ненормально.
  - Кто-то над ними вдоволь поиздевался! – заметил Сашок с нервным смешком.
 - Ну кто… инопланетяне, наверное! – усмехнулся Кирсанов. - Опыты какие-то небось проводили…
 - Ну да, конечно инопланетяне! – отозвался Филипп. – Интересно, сколько световых лет им понадобилось преодолеть в космосе для того, чтобы здесь, на Змеиной горе, навертеть всяких финтифлюшек из вполне обычных земных деревьев?
 - Да бросьте вы фантазировать, - вмешался как всегда рассудительный Юрьев. – Такое явление вполне известно, я об этом читал. В народе это называется «пьяный лес». Причины тому – какие-то геологические процессы, отклонения, аномалии… в общем, точно не знаю, но связано с геологией. Деревья большие, взрослые, а это значит, что скрутило их так ещё многие сотни лет тому назад. Так что в этом ничего страшного нет.
 Большую часть странной рощи прошли медленно и молча. И вдруг Геннадий воскликнул – негромко, но торжественно:
  - Поздравляю вас, братцы! Кажется, мы пришли...
   
    Прямо перед ними в нескольких десятках метров чёрной громадой возвышалось огромное мрачное строение. Это действительно была башня – гигантское, круглое в плане сооружение, поднимающееся на недосягаемую высоту. На фоне чёрного неба исполинским каменным кругом выделялась венчающая часть; из-за каменных зубцов, идущих по окружности, она напоминала корону сказочного короля-великана. В лунном сиянии тускло поблескивала каменная кладка, отполированная ветрами и ливнями за долгие столетия. Кое-где на мощном каменном стволе башни черными провалами зияли высокие и узкие оконные проёмы.
  Некоторое время группа стояла молча, поражённая открывшимся ей грозным и величественным зрелищем.
 - Грандиозно! – первым нарушил молчание всегда невозмутимый Сергей Юрьев. – Настоящая средневековая крепость!
 - Вернее, ее остатки, - заметил Филипп. – Видите: с двух сторон к башне примыкают каменные развалины. Это то, что осталось от стены. Когда-то здесь был настоящий форпост. Наверное, башня всё-таки была сторожевой: генуэзцы собирались строить город-порт на морском берегу, а эту башню воздвигли здесь, чтобы вовремя замечать подозрительные движения степных племён и предупреждать городские власти об опасности. Иного назначения такого мощного сооружения здесь, на горной вершине, я не представляю.
 - Мы с таким трудом только добрались сюда, - сказал Сергей Князев, - как же генуэзцам удалось построить этакую махину на такой высоте? Как доставили сюда тонны камней, стройматериалы всякие… Даже сейчас, имея подъемные краны, мощные грузовые автомобили, грузовые вертолёты, наконец, и то построить такое здесь почти невозможно! А в средневековье-то никакой подобной техники и в помине не было! Не поверил бы, если башня эта не стояла бы у меня перед глазами…
  - Наверное, люди были тогда совсем другие, да, Серёга? – усмехнулся Филипп. – Не такие, как нынче.
  - А вдруг эту башню построили не люди вовсе? – спросил вдруг Кирсанов. – Что тогда?
  - Как не люди? А кто? – изумился Юрьев. – Гномы? Великаны? Гоблины? Инопланетяне?
  - Ну мало ли… - заметил Геннадий. – Может она на тысячелетия старше, чем сейчас полагают, и построили ее еще до ледникового периода? Какая-нибудь древняя цивилизация, где разумные существа умели путём левитации поднимать гигантские камни на огромную высоту и в стены складывать…
  - Да ну, сказки! – отрезал Сергей. – Чепуха! Не бывает такого. Есть законы физики, механики, и они имеют в основе своей закон всемирного тяготения, а он был всегда!
  - Серёга, да брось ты, не заводись попусту, - вмешался Сашок. – Не видишь разве, Генка просто прикалывается…
Филипп отошёл от спорящих и возбуждённых донельзя парней  приблизился к Ларисе. Девушка задумчиво разглядывала мощный гигантский ствол башни, озаряемый таинственным лунным светом. По ее сияющим глазам Филипп легко догадался, как сильно манит ее это величественное и мрачное сооружение.
 - Ну как ты? – тихо спросил Филипп.
 - А ты как думаешь, - спросила она, проигнорировав его вопрос, - кто и когда воздвиг эту башню?
Филипп окинул взглядом мощную округлую стену.
 - Мне кажется, это вполне типичное средневековое строение, - ответил он. – И если имеются сведения, что строителями его были генуэзцы, то, наверное, так оно и есть.
 - А разве ты не хочешь заглянуть туда… вовнутрь? – зачарованно спросила Лариса, всё так же не отводя взгляда от башни. – Подняться на самый верх, чтобы очутиться в том каменном венце?
 - Лариса… это плохая идея, - сказал он со вздохом. – Особенно, если делать это ночью. Ничего интересного, я думаю, там не увидишь, кроме куч древнего щебня… ну, может, еще каких-нибудь глиняных черепков или разбитых костей… а вот сломать себе шею, поднимаясь по вековой полуобвалившейся лестнице,  можно очень легко. Если там вообще есть какая-то лестница…
  Лариса ничего не ответила.
Она наконец повернула голову, но взгляд ее проскользнул мимо Филиппа и остановился на других членах группы, продолжавших шумно и увлеченно обсуждать совершенное ими открытие.
 - Эй, ребята!- крикнула им Лариса. – Не знаю, как вы, а я хочу туда!
 Она указала вытянутым длинным пальцем в сторону зияющего в нижней части сооружения черного провала древнего входа. Ошеломлённые неожиданным заявлением единственной среди них девушки, спорщики мгновенно замолчали, как по команде. Наступила тишина, нарушаемая только шумом ветра в кронах старых деревьев.
 - Ларка… успеешь! – Кирсанов первым нарушил молчание. – Я думаю, неразумно лезть в темную и незнакомую башню среди ночи. Стоит дождаться рассвета…
 - Гена, ты не понял! – возразила Лариса. – Самое то - подняться на башню ночью… при лунном свете… Утром будет совсем не так! Всё неповторимое очарование здешней ночи пропадёт.
 - Нет, ты слышал? – Князев толкнул Геннадия локтем. –  Неповторимое очарование ночи! Обалде-е-еть!
 - Филя! – с насмешкой позвал Кирсанов. – Ты слыхал, каково пожелание нашей единственной дамы? И что скажешь?
 - Скажу, что я категорически против! – ответил Филипп.
 - Лара, ты слышала? Вот тебе наш вердикт, - сказал Геннадий. – Знаешь, мы тут немало цеплялись  с твоим телохранителем, однако сейчас я полностью согласен с ним. Сто пудов согласен!  На башню пойдем с рассветом, а сейчас у нас по графику привал и отдых. Всё, разговор окончен, тема закрыта.
 Лариса была явно раздосадована и вовсе не пыталась этого скрыть.
 - Вы просто уроды, - гневно сказала она своим товарищам, но у тех это замечание вызвало только смех. Один Филипп был серьёзен и даже немного печален. Очевидно, на башню ему взбираться совершенно не хотелось – ни с рассветом, ни тем более сейчас.
  Для привала выбрали уютную ложбинку меж нескольких деревьев; Князев с Сашком принесли хворосту, Филипп развёл костер. Геннадий принялся извлекать из мешков прихваченные из дома съестные припасы. Лариса угрюмо наблюдала, как он неуклюже пытался нарезать хлеб.
  - Дай сюда! – решительно сказала она, отбирая у Гены нож. – Хлеб толком нарезать не можете, одно слово – мужики!
 Растерявшийся Кирсанов так и застыл с приоткрытым ртом. Тем временем Лариса аккуратно нарезала батон и буханку тонкими почти одинаковыми ломтиками. В сравнении с ними два рваных скомканных ломтя, которые успел настрогать Геннадий, выглядели сущим уродством.
  - Что смотришь? – спросила Лариса. – Консервы открывай! У тебя, наверное,  это лучше получится, чем у меня.
 Кирсанов молча повиновался. Лариса нарезала принесённые кем-то огурчики и помидоры, затем сноровисто принялась за колбасу. Очень скоро на полянке перед уютным костерком образовался самодельный стол, где каждому продукту было уделено своё место. После долгого изнурительного перехода все эти простые вкусности выглядели очень аппетитно, так и просясь в рот.
 - Вот что значит женская рука! – восхищённо воскликнул Сергей Юрьев, подходя к костру с охапкой хвороста и аккуратно уложив ее на землю. Он окинул импровизированный стол восторженным взглядом и добавил: – Прямо как на домашней кухне!
  - Руки бы помыть… - слегка растерянно пробормотал Филипп.
  - Перебьёшься, - отозвался Геннадий. – Вода у нас только для питья, и ее мало. А ручейков или речек поблизости не наблюдается.
  - В башню сходи, вдруг туда водопровод подведён! – хихикнул Сашок
  - Ты у нас самый остроумный, Саша, - хмуро заметил Юрьев. – Твои шутки всегда как нельзя кстати. Жаль, конечно, но придется есть немытыми руками.
  - Ребята, у меня влажные салфетки есть, - сказала Лариса, доставая белую пачку. – Вот, берите…
  - О-о! – воскликнул Князев. – Какая красота… Живём!
  Все радостно загудели, наперебой протягивая руки. Салфетки тотчас пошли нарасхват.
  - Ларочка, солнышко… что бы мы без тебя делали? – воскликнул умильно Кирсанов.
 Филипп недобро покосился на него,  но смолчал. Сергей Юрьев с усмешкой заметил:
  - Что бы ты делал? Жрал бы немытыми клешнями - только и всего.
  - Ага… больше грязи – шире морда!
Все весело засмеялись. Среди разложенной на тряпице снеди виднелись желтые ломтики плавленого сырка «Дружба», аккуратно нарезанные Ларисой.
  - Ну, если есть сырок «Дружба», - весело заметил Князев, - то наверняка должно быть и горячительное, не так ли, Геннадий?
  - От тебя, Князь, ничего не скроешь! – отозвался тот, - горячительное и вправду есть. Сейчас мы его  достанем…
 Он вытащил из мешка чекушку и четыре маленьких граненых стаканчика, неспешно  расставил их один за другим возле разложенных ломтиков хлеба. Затем пояснил, подмигнув:
  - Пузырек маленький, друзья, уж не обессудьте! Пьем самую малость, чисто символически: за наш успех, для аппетита, для сугреву… А вот расслабляться нельзя: соснем часика три, а там и рассвет придет…
  Друзья одобрительно загудели: посыпались весёлые шутки, смешки. Филипп же сказал:
 - Зря вы это, ребята. Мы находимся в очень опасном месте, да и поход у нас очень серьезный, я лично не стал бы даже и по-малому пить…
  - А мы тебя и не приглашаем, дружок! Мы ведь на тебя не рассчитывали – у нас даже стакана для тебя нет. А вот Ларке нальём! Как даме. Ларка, ты как – будешь?
 - Спасибо… я не пью! – ответила Лариса.
 - Ну что ж… как скажешь! – отозвался Геннадий. – Неволить никто не станет. Ну что, братцы, за успех? – обратился он к остальным.
  - За успех! – нестройным хором отозвались сотрапезники.
 Четверо друзей звонко чокнулись, потом дружно выпили. Мгновенно пробудился зверский аппетит, и компания нешуточно налегла на закуску. Лариса с Филиппом тоже разделили общую трапезу, запивая еду небольшими глотками простой воды.
  - Ох, хорошо! – блаженно потянулся Князев.
  - Хорошо, да мало! – сумрачно откликнулся Сашок, кивая на порожнюю бутылку.
  - Хватит, ребята, хватит! – добродушно усмехнулся Геннадий, - вы Филю-то иногда слушайте, он между прочим, порой и дело говорит! Много нельзя, а то развезёт еще некоторых… возись потом тут с вами!
 - А это ты про кого, Ген? – насторожился Сашок.
 - Неважно… какая разница? Это всех касается.
 - На воре шапка горит, - усмехнулся Сергей Князев.
 - Князь, это что за намёки, а? – вскричал Сашок. – Ты бы полегче…
 - Ну вот, началось, - негромко заметил Филипп Ларисе. – Еще, глядишь, и морды друг другу разбивать начнут… Друзья называются.
 Однако вмешался Юрьев, который в самом зародыше погасил начинающееся недоразумение. Лариса давно заметила, что Юрьев в компании пользовался особым негласным авторитетом – он не претендовал на какое-то главенство, однако остальные слушались его беспрекословно. Отрезая себе кусок полукопченой колбасы, Сергей деловито заметил:
 - Тише вы там! Не стоит здесь орать в голос, небось не в кабаке сидим. Мне вот что интересно, да и всем, наверное, тоже. Вот мы наблюдали какое-то световое явление над горой, что это было – не знаем. А между тем, про Змеиную гору много всяких странностей рассказывают. А как будет с нами? Эта светомузыка в небе – всё, что мы здесь увидим необычного?
  - А башня? – отозвался Князев. – Башни тебе мало?
  - Ну… башня, конечно, очень интересна, однако все в Семигорске знают, что на горе средневековая башня есть.
 - Знать-то знают, - отметил Кирсанов, - но никто в ней не бывал, а вот мы побываем!
 -  Можно еще и на оракул посмотреть, - сказал Филипп.  – А где он, кстати? Башня у нас действительно  перед глазами, а вот Змеиный оракул я что-то не вижу!
 - А он там, немного ниже по склону, - махнул рукой в темноту Юрьев. – Отсюда не видно: надо мимо башни пройти и немного спуститься – там терраса есть, вот на ней и расположен оракул! Только вот смотреть там нечего – несколько каменных столбов и кучи камней, вот и всё. Так что не стоит и время тратить…
  Филипп не ответил. Молчали и другие, увлеченно поедая всё съестное, что находилось на походном импровизированном столе. Кругом стояла полная тишина, а кромешный ночной мрак в какой-то мере рассеивал зыбкий лунный свет. Ничто не нарушало тишины – даже далекие крики ночных птиц. Все  крылатые и пернатые как будто давно покинули это неприкаянное место.
   - А мне всё время кажется, будто за нами кто-то наблюдает, - вдруг сказал Сашок, передёргивая плечами, словно ему внезапно сделалось зябко.
  - Да ну… бред! – отозвался Кирсанов. – Тебе нервишки подлечить надо.
  - Сашок, а ты вот второй бы стакан на грудь принял, - усмехнулся Сергей Князев, - так тебе не то еще блазниться будет – черти с вилами начнут за тобой гоняться. А то вишь – мало ему, да мало!
  Все хором расхохотались, да так, что эхо от молодецкого хохота волнами покатилось по ближайшим горным склонам. Только Филипп с Ларисой не смеялись, а Филипп еще и нахмурился 
 - Да ну тебя, Князь, - сказал Сашок с обидой. – Тебе лишь бы зубы скалить, да издеваться.
 - Ну ладно, ребята, - сказал Геннадий, когда товарищи немного отсмеялись, - пора нам отдохнуть. Станет посветлее – пойдем и поднимемся на башню. Возражений нет?
  - Не-е-т! – нестройным хором отвечали все, только Филипп угрюмо промолчал, а Лариса упрямо поджала губы.
  Ребята начали укладываться. Кто-то вытащил из рюкзака спальник, кто-то довольствовался мягкой подстилкой и одеялом. Не прошло и нескольких минут, как все улеглись вокруг тлеющего костра. Постепенно смолкли смешки, отдельные реплики, и маленький лагерь погрузился в сон.
  По-прежнему ничто не нарушало замогильной тишины – даже ветер, казалось, уснул в кронах деревьев. Тишина казалась какой-то неестественной, пугающей… ну, лес всё-таки, должны же быть хоть какие-то звуки! И тем не менее безмолвие царило вокруг непроницаемое.
  - Филипп, - тихонько позвала Лариса.
  - Да? – так же тихо отозвался тот.
  - А знаешь… Сашок прав. Мне тоже кажется… ну в общем, мы здесь вроде бы не одни.
  Филипп помолчал, обдумывая ответ.
  - Лариса, это всё переутомление, - сказал он наконец. – Кроме нас, здесь никого нет, уверяю тебя.
  - Правда, Филипп?
  - Правда… постарайся хотя бы немного поспать, тебе станет спокойнее.
  - Я сплю…
 Неизвестно, сколько прошло времени, однако первый панический крик раздался в ночи, когда признаков приближающегося рассвета еще не было и в помине. В почти затухшем костре тускло тлели багровые ломаные нити прогоревших хворостин.
  - Генка! Геннадий! – дрожащим от страха голосом взывал Сашок. – Вставай скорее…
  - О-о, заткнись… - прошипел в ответ Кирсанов, неспешно поднимаясь на ноги. – Ты чего разорался, чёртов придурок?
  - Постой… посмотри туда! – Сашок показывал пальцем в сторону башни, вернее, чуть левее ее, туда, где каменные руины, отходящие от ствола башни, терялись в черном лесу. – Видишь?..
  - Ну, смотрю! И что? – отозвался Геннадий, пристально вглядываясь в темноту.
  - Как что? Там кто-то есть!
Кирсанов до боли в глазах пялился то на башню, то на черные зубцы лесной чащи, но не мог заметить там ни малейшего движения.
  - Сашок, ты чего кипеж устроил, а? – обратился он к трясущемуся товарищу. – Что за дела? Ну, птица пролетела, а может, лисица пробежала, так что теперь – всех на ноги…
  Он вдруг оборвал сам себя на полуслове и, застыв с открытым ртом, так и остался стоять, продолжая безотрывно глядеть в одну точку.
  - Господи… - вдруг пролепетал Геннадий, словно находясь в трансе.
 Примерно в двух  десятках метров от лагеря, между тускло поблескивающей в лунном сиянии громадой башни и краем леса неподвижно стояла массивная черная тень. Казалось, лицом она была обращена к перепуганным путникам. Это был человек, облаченный в длинное черное одеяние с накинутым на голову капюшоном. И хотя сам по себе прикид незнакомца производил весьма странное и зловещее впечатление, еще поразительнее было другое – фигура имела рост около трёх метров!
 - В чем дело? – хмуро спросил Филипп, подходя сзади к неподвижному Геннадию.
  - Вон посмотри, - дрогнувшим голосом ответил Кирсанов. – Там какой-то великан в балахоне…
  - Чего-чего?..
Подошел и Юрьев, пристально вглядываясь в темноту.
  - Что-нибудь видишь? – спросил его Кирсанов.
  - Боюсь, что да… Вы хотели встретить здесь призраков? Вот вам и призрак.
  - Значит, не я один его вижу? – спросил Геннадий.
  - Послушайте, вы! – укоризненно воскликнул Филипп. – Что вы, как дети малые, в самом деле! Там никого нет! Это вы понимаете? Лунный свет отражается от каменной поверхности башни, лучи пробиваются сквозь прорехи между деревьями, расщепляются, достигая земли,  и создают иллюзию гигантского человекоподобного силуэта в длинной одежде  – вот и всё! Оптический обман, обыкновенный мираж, если кому так понятнее!
  - Филя… ты действительно в этом уверен? – пролепетал Геннадий в явном испуге.
  - Уверен ли я? – воскликнул Филипп, - вот, смотрите…
 Он резко нагнулся, подхватил с земли увесистый камень и,  размахнувшись, с силой швырнул его в ту сторону, где маячила исполинская человекоподобная фигура. Камень описал большую дугу и пропал в кромешной темноте. До слуха участников похода донесся слабый перестук, как если бы камень упал на каменистую почву, отскочил от нее  и пролетел, подпрыгивая, еще вперед с добрый  десяток метров. Затем вновь воцарилась полная тишина – брошенный камень оказался поглощен окружающей лагерь угольной чернотой.
  - Ну? – напористо спросил Филипп. – Я швырнул камень в вашего великана. Если бы он там был, то я наверняка попал бы в него. Он вскрикнул бы, выругался или застонал, в конце концов… Кто-то из вас что-нибудь похожее слышал?
  Ребята подавленно молчали. Действительно, похоже было на то, что они стали жертвой не то миража, не то какой-то групповой галлюцинации. Да и гигантская тень вроде бы стала уже не слишком напоминать человека, и звуков никаких оттуда не доносилось…
  - И впрямь чертовщина какая-то, - пробормотал Сергей Князев.
  - Чертовщина? – запальчиво возразил Филипп. – Да нет, Князь, тут никакой чертовщины. Это в головах ваших полная чертовщина: а я предупреждал вас всех – нечего было водку хлестать! Не слушали, а теперь вот глюки вас донимают.
 - Да ладно тебе, Филя! - воскликнул Юрьев. – Ну, хлопнули по стопарику, и что же – у нас теперь у всех чердаки посворачивало, так, что ли? Быть такого не может! Не первый же раз пьем…
 - А чего ты доказал, Филя? – заметил Кирсанов. – Камень швырнул? Так если там и впрямь призрак, ему твой камень, что киту дробина! Призрак-то… бесплотный!
 - А если бесплотный, так чего вы переполошились? – едко усмехнулся Филипп. – Что он вам может сделать? Съест вас, что ли? Ложитесь себе и спите спокойно.
  - Ну как же, - простодушно отозвался Сашок. – Призрак ведь… страшно.
 - Призраков не бывает, Саша, - назидательно ответил Филипп. – Законы физики не оставляют им места в природе, ясно? Это всё не более, чем суеверия.
  - Ну, ты, Филя, у нас все природные законы знаешь! – ехидно заметил Кирсанов. – Кто бы сомневался… Однако я согласен: мы должны хоть немного поспать. Нам еще на башню подниматься, а потом предстоит спуск с горы – он ничуть не легче, чем подъем! А потому считаем инцидент исчерпанным и – спать! Вставать рано придется, с самыми первыми лучами солнца.
  Никто не заставил просить себя дважды. Ребята вновь улеглись на свои места вокруг тлеющего костра, дававшего приятное тепло. Во время всеобщего пробуждения Князев подкинул в огонь немного припасенного заранее хвороста.
   Прошло еще какое-то время. Филипп не спал, время от времени бросая взгляды на Ларису, которая, казалось, действительно заснула – он мог слышать ее ровное спокойное дыхание. И от этого Филиппу становилось теплее на душе.
  Внезапно Кирсанов беспокойно заворочался под своим походным одеялом, усиленно завозился. Филипп скосил глаза в его сторону: в темноте поднялась взлохмаченная голова: Геннадий явно к чему-то прислушивался.
  - Гена! – негромко позвал Филипп. – Ты чего?
 - А?..Да нет, я так… - отозвался Кирсанов. – Спать не могу.
 - А что?
 - Не знаю… на сердце как-то уж больно хреново. Всё время кажется, будто кто-то смотрит на нас. Это, знаешь ли… в общем, неприятно.
 - Вот и я тоже не сплю… - сказал Филипп.
Оба немного помолчали, и каждый напряженно слушал тревожную тишину. Кирсанов нарушил молчание первым.
 - Послушай, Филя. Мы с тобою хоть и не дружим, однако парень ты не из глупых и не из робких…
 - Вот как? – спросил Филипп. – Приятно слышать такое, Геннадий, особенно от тебя.
- Да ладно, пустое… Я к чему это: мне всё равно не заснуть, и ты не спишь. Может, сходим с тобой к тому месту, где стоял этот самый верзила в балахоне? Посмотрим, прикинем – что к чему. А вдруг что-нибудь интересное увидим? Заодно и на башню с более близкого места глянем.
 - Думаешь, есть смысл? – спросил Филипп.
 - Не знаю… Только башня эта мне тоже какое-то смутное беспокойство внушает.
И вообще, лучше хоть что-нибудь делать, чем бревном валяться и мучиться сомнениями и неопределенностью.
  - А что? – заметил Филипп. – Может, ты и прав. Давай, сходим.
  - Тогда встали резко, да?
  - Ну что ж… встали!
Они поднялись. Тотчас зашевелилась и Лариса, которая резко подняла голову.
  - Ребята… а вы куда?
  - Да ты лежи, лежи! – успокаивающе сказал Кирсанов. – Мы с Филей отойдем на минутку и сей час же вернемся.
  - Вы к башне пойдете?
  - Ну да… - нерешительно ответил Филипп.
  - Погодите секунду… я с вами!
В пару секунд Лариса поднялась и тут же пристроилась к Филиппу и Геннадию. Те недоуменно переглянулись.
  - Вот черт! – с досадой бросил Кирсанов. – От Ларки не отделаешься!
- Ладно, пусть идет, - отозвался Филипп. – Тут совсем недалеко…
-  Эй, а вы куда? – приподнялся со своего места Сергей Князев. – Никак на башню? Я тоже…
Геннадий нервно хихикнул.
 - Да вы чего… сговорились, что ли?
 - Похоже, они вовсе и не спят, - усмехнулся Филипп. – Никто!
 - Ну чего тогда, все пойдем, что ли?
 - Кто-то должен у костра остаться, хоть вещи постеречь. Оставлять их совсем без присмотра не стоит. Здесь, похоже, что-то непонятное творится.
 - Вот Сашок пусть останется.
 - Нет, нет! – горячо запротестовал тот. – Один я здесь не останусь!
 - Вот трус несчастный! – в сердцах воскликнул Геннадий. – Как маленький всё равно! Какого черта ты с нами вообще попёрся, если всего боишься?
 - Не останусь, и всё! – упрямо заявил Сашок. – лучше со всеми пойду…
 - Так мы идем-то только до башни, вон она, рядом! Ты нас даже видеть будешь всех… что ж нам, всё снаряжение с собой тащить из-за того, что ты боишься?
  Однако Сашок упёрся.
  - Ну почему всегда я? – возмутился он, и в его визгливом голосе зазвучали истерические нотки. – Пусть вон Лариска останется, на то она и девчонка…
  - Правильно! – усмехнулся Филипп. – Всем гуртом  мы пойдем к башне, а единственную девушку одну в лагере оставим… Браво, Сашок! Мудрое решение: только ты и мог такое предложить, джентльмен хренов…
  - Ладно, не спорьте, - спокойно сказал Сергей Юрьев. – Я тоже здесь останусь, чтобы Сашку нашему не так страшно было…ладно, Сашок? Если что, я тебя защищать буду… от призраков!
  Князев негромко прыснул в кулак. Кирсанов облегченно вздохнул:
  - Спасибо тебе, Серега… Выручил! С Сергеем тебе не страшно будет, Сашок?
 Тот смущенно засопел и промолчал.
 - Вот и ладно… Пошли, ребята!
 - Только вы не долго! Возвращайтесь скорее, - крикнул вдогонку Сергей.
 - Да мы только глянем, и сразу назад, - отозвался Геннадий.
 Группа из четырех человек двинулась в сторону башни; их тени некоторое время маячили в ночной тьме, выхватываемые из нее отблесками костра.  Удалившись от огня, они постепенно растворились во мраке. Затем Филипп включил фонарь, и Сергей Юрьев мог теперь наблюдать за продвижением ушедших по  световому пятну на земле, которое всё больше перемещалось в сторону леса и древних руин. Потом пятно замерло на месте, а через некоторое время метнулось в сторону и вдруг пропало…
 - Глянь-ка, Серега… они исчезли! – с тревогой заметил Сашок.
- Что значит исчезли? – невозмутимо отозвался Юрьев. – Просто в густую тень зашли. Скоро опять появятся.
 Тем временем четверо ушедших действительно оказались в абсолютно черной полосе мрака, отбрасываемой по земле  гигантским башенным стволом.
  - Ну вот… вроде здесь он где-то был, - неуверенно заметил Кирсанов.
  - Был, а потом исчез – так что ли? – спросил Князев.
Филипп сосредоточенно водил лучом фонаря по примятой траве. Лариса остановилась, повернувшись к ребятам спиной и зачарованно глядя на луну, которую снова постепенно начинали заволакивать черные тучи.
  - Ну и что? – скептически заметил Филипп, шаря по земле ярким лучом. – Никаких следов. Стало быть, никого здесь и в помине не было, а все ваши видения, друзья, из области оптических иллюзий.
  - Ребята, - негромко позвала Лариса. – Такая чудная ночь… А пойдемте в башню? Прямо сейчас?
  - Погоди, Лариса, - отозвался Филипп. – В такой кромешной тьме в неизвестную нам башню мы не пойдем… Этот вопрос не подлежит обсуждению.
 - Так ведь луна какая светит! – возразила девушка. – И фонарь у нас с вами есть… мощный…
 - Эй, Филя, - вдруг позвал Геннадий, - а ну-ка, посвети своим фонариком сюда…
 - Куда? – не понял Филипп.
- Вот сюда, левее от этого дерева! Да не в лесную чащу свети, а на землю. Вот так, хорошо… Как думаешь, что это?
Филипп направил световой луч в землю, куда показывал Кирсанов, и все увидели на густой траве довольно четкие отпечатки в форме человеческих ступней… как будто здесь находился человек в плотно облегающей ноги обуви; вот только размеры этих следов поражали всякое воображение – они в длину достигали примерно полуметра!
  - Так говоришь, Филя, иллюзия оптическая, глюки… - зловеще произнес Геннадий таким тоном, будто именно Филипп имел прямое отношение к тому, кто оставил эти отпечатки. – Скажи мне, что я и сейчас глючу!
 - А вот еще следы! – крикнул Князев, показывая в землю.
Филипп ничего не говорил, только смотрел на огромные отпечатки гигантских ступней  с выражением полного недоумения на лице.
 - Знаете, братцы, - сказал Геннадий, - всё это совершенно перестает мне нравиться! Я не знаю, кем был этот великан в одежде типа монашеской рясы, но он действительно стоял здесь и, похоже, смотрел отсюда на нас.
  - Черт возьми, - вполголоса выругался Филипп. – Я ничего не понимаю…
 - А и нечего понимать! – запальчиво крикнул Кирсанов. – Валить надо отсюда… Пока не поздно!
- Эй! – вдруг позвал Сергей. – Посмотрите-ка на башню! Мне одному кажется, что в оконных проёмах горит свет?
    Геннадий с Филиппом как по команде уставились на гигантскую громаду башни.
И действительно, провалы узких стрельчатых окон, еще совсем недавно бывшие угольно-черными, теперь были ярко освещены! Это был странный, чуть мерцающий, отливающий багровыми отблесками свет, источники которого явно находились внутри. Впечатление было таково, будто в недрах гигантской каменной постройки вдруг зажглось множество факелов.
  А еще через несколько секунд друзья увидели, как в окнах мелькают тени – словно целые вереницы людей или каких-то иных человекоподобных существ стремительно проносились мимо окон, озаряемых внутренним светом. Судя по контурам этих силуэтов, головы их напоминали очертаниями скорее морды и макушки каких-то звероподобных, нежели людей…
  - Так… с меня хватит! – громко крикнул Кирсанов, и в его возгласе сквозила явная истерика. – Я сваливаю!
  - Генка, погоди… я с тобой!  - крикнул Князев вдогонку ему.
 - Подождите, а как же… - начал было Филипп, но Геннадий перебил его:
 - Забирай Ларку, и бегом за нами, живо! Ждать не будем…
 - Ну сейчас…
Филипп обернулся, но Ларисы возле него не оказалось. Ошеломленный Филипп посмотрел в сторону башни и, к своему ужасу, увидел девушку шагах в двадцати от себя; она неспешно, однако решительно продвигалась к широким воротам  - точнее, воротному проему, размещенному в самом низу гигантского строения. Относительно ее намерений никаких сомнений не возникало.
  - Лариса! – громко позвал Филипп. – Ты куда?!
Девушка остановилась и обернулась.
 - В башню, - ответила она просто. – Я должна в ней побывать…
 - Послушай… мы уходим! Здесь творится что-то непонятное и опасное!
 - Вы можете, конечно, уходить, но я не для того тащилась на эту гору половину ночи, чтобы просто так уйти отсюда! – сказала девушка. – Я посмотрю, что там, в башне…
 - Ты с ума сошла?! Туда нельзя входить, ты это понимаешь?
 - Филипп, ты вдруг уверовал в привидения?..Разве не ты говорил, что здесь ничего и никого нет?
 - Возможно, я ошибался…
Лариса смерила его каким-то странным, чуть насмешливым взглядом. Затем, как ни в чем не бывало, повернулась и снова направилась к черному провалу входа.
 - Лариса, остановись! – отчаянно крикнул Филипп. – Не смей ходить туда!
 - Ты мне что… запрещаешь? – холодно отозвалась она.
 - Лариса…
  Филипп вдруг ощутил, что впадает в некое странное, никогда не испытываемое им прежде состояние. Он словно бы разрывался надвое: с одной стороны, он желал тотчас догнать упрямицу и притащить ее назад, в лагерь, даже если для этого придется приложить немалую силу; а с другой - какой-то запредельный, инфернальный страх навалился на него, и всё его существо рвалось туда, к месту их привала, где сейчас ребята спешно собирали вещи, чтобы немедля покинуть эту проклятую Змеиную гору. Больше всего на свете он хотел бы сейчас быть с ними и вместе с ними бежать отсюда - бежать прочь, не оглядываясь.
  Между тем Лариса добралась до входа и остановилась. При свете луны Филипп смутно различал на фоне черного провала ее высокую светлую фигуру.
 - Лариса, вернись! Умоляю тебя…
 - Филипп! – голос девушки звучал спокойно и ровно. – Ну не волнуйся ты так.
Я только одним глазком загляну, и всё! Только посмотрю, и сразу назад…
 - Лариса! Пожалуйста…
- Ты лучше бы подошел сюда со своим фонарем, а то тут совсем темно, хоть глаз выколи, - сказала Лариса спокойно, совершенно не слушая его отчаянных призывов.
 
   Филипп словно очнулся от оцепенения. Он крепче сжал в руке рукоять своего большого фонаря и рванулся вперед. Все мысли о возможном бегстве были мгновенно отброшены прочь. Он помнил лишь об одном – надо догнать Ларису, схватить упрямицу и любой ценой притащить ее обратно. Он почему-то отчётливо сознавал, что ни в коем случае нельзя позволить ей войти в этот проклятый входной проем…
  «Стой на месте, не двигайся!»
Кто это сказал? Филипп был так потрясен этим неведомо откуда пришедшим приказом, что действительно остановился и замер неподвижно. Однако это длилось не более нескольких секунд. Затем он с еще большим упорством рванулся вперед, к башне. Но ему удалось сделать всего несколько шагов. Ноги внезапно сделались будто свинцовыми. Он пытался бежать, но вместо этого едва-едва продвигался вперед. Земля как будто превратилась в топкую трясину, которая никак не хотела отпускать его ступни. Так иногда бывает во сне, когда вроде как бежишь куда-то, а ноги переставляются с огромным трудом, и вскоре оказывается невозможно сделать хотя бы один нормальный шаг.
 - Лариса! – снова отчаянно позвал Филипп.
   Девушка обернулась, взгляды их на мгновение встретились. Она словно бы поджидала его, и в глазах ее мелькнула как будто тень тревоги. Затем Лариса шагнула вперед и в одно мгновение скрылась в дверном проеме. Беспросветная тьма поглотила ее.
  - Лариса!! – во всё горло закричал Филипп, и вдруг почувствовал, что ноги его свободны. Ощущение было таким, как будто от лодыжек его внезапно  отвязали пудовые гири.
 Он стремглав бросился вперед и в несколько прыжков очутился перед воротным проемом входа.
 - Лариса! – крикнул Филипп в кромешный мрак и почувствовал, что голос его дрожит.
Ответа не последовало. Филипп поднял фонарь, и его мощный луч осветил пол, вымощенный неправильными каменными плитами, затем – внутреннюю сторону стены, выложенной из каменных блоков, а далее световой луч поглощался непроглядной тьмой. Между камней пола кое-где пробивалась чахлая бесцветная трава.
 - Лариса! – снова позвал он. – Ты где?
 И снова молчание. Филипп спрыгнул с высокого порога на каменный пол и двинулся по круглому периметру внутреннего зала, освещая себе путь фонарем. Никаких признаков присутствия какой-либо жизни ему не встретилось. Лишь один раз у него из-под ног внезапно выскочила и кинулась удирать в темноту довольно крупная серая ящерица.
 - Лариса! – во весь голос крикнул Филипп. – Ну хватит придуриваться, давай выходи!
 Он прислушался. Его окружала полная безнадежная тишина: даже ночной ветер не проникал в это царство мрака и безмолвия.
   Филипп приподнял фонарь выше: свет заскользил по каменной кладке стены, по каменному полу, и он удивился тому, насколько огромен был этот круглый зал, оставленный людьми много веков назад. Посередине помещения возвышался обширный шлифованный каменный помост, судя по виду, выточенный из одного гигантского камня; но он поднимался над полом не  более, чем на полметра, и человек за этим камнем спрятаться не мог. Назначение этого возвышения оставалось неясным – оно всё было покрыто темными разводами, образовавшимися несомненно давным-давно, возможно, еще во времена возведения самой башни. Филипп обошел камень со всех сторон, освещая себе путь фонарем; и тут ему пришла в голову мысль, что Лариса просто могла выйти наружу, пока он обходил этот заброшенный круглый зал. Наверняка, так оно и есть. Скорее всего, она попросту поджидает его снаружи – и как он сразу не догадался?
  Держа светящийся фонарь перед собою, Филипп выскочил из входного проема наружу.
 - Лариса! – крикнул он в окружающую темноту. И снова не услышал никакого звука в ответ.
   Что-то побудило его поднять голову. Прямо над круглым зубчатым венцом огромной башни он вдруг увидел несколько огней, мерцающих в черном небе. Они неподвижно зависали над вершиной громадного сооружения, время от времени ритмично  мигая Филиппу, словно зовя его к себе туда, на недосягаемую высоту…
  «Она там, наверху!» - сам себе сказал Филипп, внезапно вспомнив, как страстно девушка хотела подняться на самую вершину башни.
  Он бросился обратно, в темный и безмолвный зал: тишина в нем нарушалась только шумом его шагов. Но чтобы подняться наверх, была необходима лестница. И Филипп вскоре нашел ее: каменная лестница поднималась длинной спиралью вдоль внутренней стены гигантского каменного ствола. Замшелые ступени имели такую ширину, что по ней могли одновременно подниматься или спускаться два или даже три человека. Ограждением марша служили: с одной стороны внутренняя поверхность наружной стены, а с другой была возведена особая перегородка, отделяющая лестницу от пространства зала. Эта стенка оставалась в сохранности, а потому подниматься по ступеням было относительно безопасно; и эта же стенка делала лестницу практически незаметной в темноте.
  Освещая себе путь снопом света, бьющего из фонаря, Филипп стремительно поднимался по твердым, осклизлым ступеням: местами они полуобвалились, а потому под ноги надо было смотреть внимательно…Иногда его охватывали сомнения: вот у него имеется фонарь, а как же Лариса поднималась по этой лестнице в полной темноте,  причем успела уйти так далеко
(или, вернее, высоко?), что он теперь не в состоянии ее настичь? А вдруг она всё-таки не поднималась на венчающую часть старинной башни? Филипп гнал от себя эти мысли и всё ускорял темп, пока не начал задыхаться… Башня имела много этажей, на каждом из которых очередной лестничный марш перемежался короткой площадкой; эти площадки Филипп использовал, чтобы перевести дыхание. Но легче от  этих перерывов становилось не намного. Ему казалось, что он поднимается уже целую вечность. На очередном закруглении лестницы ему сделалось дурно, и он бессильно прислонился к вогнутой стороне внешней стены…Показалось, что на несколько секунд он даже потерял сознание, однако ощущение реальности всего происходящего очень быстро вернулось к нему. На негнущихся ногах Филипп продолжил своё изнурительное восхождение.
  - Ла… Лариса! – из последних сил выдохнул он, выбираясь из черного башенного люка на поверхность верхней площадки.
  Здесь он бессильно опустился на бордюр, окружающий круглое отверстие в полу. Свежий ночной ветер немного освежил его разгоряченное лицо, по которому градом катил пот. Филипп находился посередине обширного круглого поля, вымощенного камнями, между которыми местами пробивалась трава. Камни были повыщерблены от ветров и ливней, омывавших смотровую площадку башни в течение долгих столетий. По всей длине окружности возвышался мощный барьер высотой почти в человеческий рост с устроенными в нем бойницами. Лунный свет заливал своим сиянием всю площадку, и древние камни тускло поблескивали в этом призрачном свете  отполированными ветрами поверхностями. И – смотровая площадка была совершенно пуста. Филипп понял, что сюда не поднимался ни один человек за много-много лет.
   Он тупо озирался вокруг, словно ожидал, что вот сейчас он услышит знакомый ему, такой милый смешок, и Лариса внезапно выйдет ему навстречу из-за какого-нибудь каменного зубца. Но никто ниоткуда не выходил, и выйти не мог.
  Филипп подошел  к внешнему каменному барьеру, просунул голову между двумя стеновыми  зубцами и закричал громким  криком, в который вложил всё свое безысходное отчаяние:
  - Лари-и-са-а-а!!!
В ответ - полное безмолвие, ни единая живая душа не ответила ему.
Девушки не было не только на самом верху башни. Совершенно пусты были также башенные этажи, которые Филипп освещал фонарем, когда спускался по лестнице вниз. Не оказалось Ларисы ни на первом этаже, ни снаружи вокруг огромного зловещего строения.
 Лариса исчезла бесследно, исчезла так, словно бы ее никогда не существовало вообще…



*         *          *

  Рассвет застал Филиппа всё там же, в окрестностях башни. Его отчаянные поиски так ни к чему и не привели – теперь он сидел на поваленном дереве вблизи места, где они разбили свой ночной лагерь. Пепелище от костра было еще теплым. Только не было больше здесь ни товарищей по походу (или попутчиков, спутников – Филипп и сам не знал, как их назвать), ни Ларисы… Совершенно необъяснимое исчезновение девушки приводило Филиппа в беспредельное отчаяние; никакому разумному объяснению ее отсутствие не поддавалось, и только факт оставался фактом: ее не было нигде. Филипп даже был готов допустить, что она убежала вместе с остальными, если бы не видел своими глазами, как она вошла в эту чёртову башню… вошла, будто зачарованная! И больше он ее не видел. Это было непонятно, неправдоподобно, неестественно;  такое исчезновение живого  человека представляло собой нечто иррациональное, и Филипп был неспособен даже вообразить себе механизм подобного явления. Ему вспомнилось замечание самой Ларисы о том, что на Змеиной горе якобы издавна пропадали люди… Тогда он, разумеется, не поверил  ее словам, да и как можно в такое поверить? Всё это противоречило элементарному здравому смыслу, и такие россказни воспринимались Филиппом не иначе, как местный фольклор. И что же, теперь выходит так, будто все подобные байки – правда?!
  В который раз он терзался сомнениями – а хорошо ли он искал? А если она провалилась в какую-то яму, подземелье, расселину в полу, и теперь лежит там в темноте без сознания, пока он здесь предаётся бесплодному отчаянию. Но тут же соображал, что уже по нескольку раз обшарил весь первый этаж, а затем и верхние этажи, в темноте с фонарем, а потом и при свете утра… и ничего! Никаких следов! Но ведь человек не иголка, он не может просто взять и куда-то завалиться. В конце концов, она позвала бы на помощь, и он услышал бы – не ушами, так сердцем…
  А не может быть такого, что пока он лазил по лестнице и верхам башни, Лариса вышла наружу, пошла в лес и заблудилась? Филипп посмотрел на лесные заросли по гигантским склонам горы – заблудиться здесь было очень легко. Но опять же возникал вопрос: почему она не звала его? Он-то выкликал ее имя, и не просто выкликал – орал во всё горло! А она что же, блуждала по лесу молча? Разве может быть такое? Впрочем, Филипп уже отказывался вообще понимать – что может быть, а чего быть не может…
  Ясно было одно: он Ларису не нашёл. И продолжать поиски в одиночку не имело смысла. Как ни мучительно это осознавать, но ему необходимо отправляться в обратный путь, вернуться в город, пойти в милицию…Заявить о пропаже человека! Пусть снаряжают спасателей, высылают поисковиков, отряжают служебных собак (Ларисин рюкзак вот, лежит сиротливо возле ее ночного «ложа» и он еще хранит тепло ее рук, еще не исчез их неповторимый аромат!), поднимают в воздух вертолёты, в конце концов! Пропал человек, и его необходимо найти! Пропала Лариса… А он сидит на этой проклятой горе и ни черта не делает, ничего не предпринимает… Раскис совершенно, как последний хлюпик!
  Филипп резко вскочил на ноги, торопливо собрал Ларисины и свои вещи, бросил последний взгляд на зловещую башню…а затем решительно зашагал по горной тропе обратно, к подножию горы. Ему еще предстояло потратить несколько часов на свое возвращение в город.
 
  Весь обратный путь до Семигорска Филипп проделал как в тумане. Сидя в открытом автобусе, он отрешённо смотрел по сторонам, тупо наблюдая, как веселятся и болтают меж собой весёлые пассажиры, и ему чудилось, что вот сию минуту он проснется, очухается, выйдет из этого морока и окажется в кругу все тех же ребят – хамовитого Геннадия, двух Сергеев, трусоватого Сашка, а рядом с ним снова будет Лариса… И он расскажет им, что за нелепейший сон привиделся ему, и они посмеются над этим все вместе. А может, и не станет рассказывать понапрасну, чтобы не пугать девушку, да и вообще… в этой совершенно дикой истории смешного-то ничего и нет.
  Однако сон этот не заканчивался, и чем ближе он подъезжал к городу, тем яснее становилось ему, что весь кошмар происходит наяву.
 Наконец автобус доехал до конечной остановки. Филипп выскочил из машины и чуть не бегом направился на свою улицу. Семигорск встретил его солнечной погодой, утренней тишиной, скорее присущей  будням, нежели выходному дню, и пьянящим ароматом цветущих садов. И такое кругом царило умиротворение, что казалось невозможным, чтобы в этом прекрасном солнечном мире с кем-то могло произойти несчастье…
  Проходя мимо дома Анны Тимофеевны, Филипп внезапно остановился, как вкопанный. В голове молнией мелькнула шальная мысль:  «А вдруг она давно вернулась и сидит себе дома?»
  Если бы такое действительно случилось, то у него наверняка появилась бы к Ларисе куча неудобных вопросов. Но сейчас он был бы счастлив, если бы его невероятное предположение оказалось верным. Неважно было – как и почему, но Лариса была бы дома – живая и здоровая! А что-либо другое совершенно не имело значения…
   Филипп подбежал к забору, увитому ползучими зелеными растениями, робко тронул запертую дворовую калитку.
  - Лариса! – позвал он с щемящей, едва теплящейся надеждой в сердце.
Сколько раз за последние сутки он выкликал это прекрасное, звучное, ставшее бесценно дорогим его сердцу имя! Но все было напрасно… Как там, на Змеиной горе, так и сейчас. Двор был пуст. В окнах дома неподвижно замерли занавески. В доме не было никого, и его самая последняя, едва-едва живущая надежда в одно мгновение умерла.
  Выйдя из маленькой аллейки, что вела к Ларисиной калитке, Филипп зашагал к своему дому.
Едва он поднялся на крыльцо и отпёр собственным ключом дверь, как к нему тотчас бросилась мать Татьяна Васильевна – давняя подруга Ларисиной бабушки.
  - Господи! – прямо в голос закричала она. – Явился наконец! Где ж тебя черти-то носили, все глаза уж выплакала, думала в милицию бежать…
 - Тихо, тихо, мама! – ошеломлённо отозвался Филипп. – Какие черти, какая милиция? Я, кажется, говорил тебе, куда направляюсь, с кем и как надолго…
 - Как надолго? – вскричала мать. – Ты должен был вчера прийти, окаянный! Как все! Как пришли Генка, оба Серёжки и этот еще… как его… Сысоев старший! Они-то со вчерашнего утра дома, а тебя, постылого, нет как нет!
  Филипп вытаращил на мать свои расширившиеся светло-карие глаза.
  - Погоди-погоди, мать… ты чего несёшь-то? Что значит - вчера должен был прийти?
  - А то и значит, что вчера! А сегодня уже с утра с работы твоей звонили…
  - Кто звонил?! – совершенно опешил Филипп. – С какой еще работы?
  - Ну, понятно, кто – Николай Алексеевич, начальник цеха твой! «Где, - говорит, - этот ваш Филипп, какого черта его на работе нет, почему я ему подмену искать должен? Безобразие…» А я-то сама чуть не плачу: «Не сердитесь, мол, Николай Алексеич, сама не знаю, куда запропастился, паршивец, как ушел в субботу в ночь, так и нет его! Уж не обессудьте, сама вся извелась, не знаю, куда и бежать»! Ну - тут он подобрел немного, посопел в трубку и говорит: «Ладно, как придет, скажите ему, пусть мне перезвонит…» Я туда, я сюда – побежала по соседям: к Кирсановым, к Юрьевой, к Князевой – все вернулись! Одного моего бродяги нет… Генка сказал: «А он там еще остался! Понравилось ему…» Представляешь? На мне, вишь, совсем лица нет, издёргалась вся, а он еще издевается! Вы там что, по горам этим, все врозь и порознь  лазили?
  - Мама, остановись! – Филипп повысил голос. – Я ничего не понимаю. С какого перепугу звонил тебе Николай Алексеевич с моей работы, если сегодня воскресенье?
  - Опомнись, Филя! – отвечала мать так, будто говорила с недоумком. – Сегодня понедельник с утра был… Отец вчера утром на оперативное дежурство в части заступил, к полудню прийти должен…
  - Как понедельник? Откуда понедельник? – Филипп поднял левую руку и посмотрел на свои наручные часы. На круглом циферблате часовой календарик показывал дату воскресного дня. – Вот! Воскресенье сегодня… И нечего мне голову морочить.
  Вместо ответа Татьяна Васильевна только устало вздохнула.
 - Ох, Филя… я знаю, ты сызмальства был упёртый, упрямый… ладно, если мне не веришь, ну – телевизор включи! Новости послушай… А еще лучше, позвони-ка себе на работу. Там тебе твой начальник цеха быстро растолкует, что к чему. Что мне-то тебя уговаривать, как пьяного! Всё равно ведь не слушаешь.
  Филипп бросил на мать недоуменно-сердитый взгляд и решительно прошел на кухню, где стоял телефонный аппарат. Снял трубку, ожесточенно набрал номер и попросил к телефону начальника цеха.
 Ему предложили подождать. Пока длилось это ожидание, Филипп прислушивался к гулу голосов, отражавшемуся в трубке. Было хорошо слышно, что на том конце провода идёт оживленное обсуждение производственных вопросов. Такое могло происходить только в рабочий день, но никак не в воскресенье… поэтому, когда Николай Алексеевич наконец ответил неопределённым «Да», Филипп уже чувствовал себя далеко не так уверенно.
  - Николай Алексеевич… Здравствуйте, это Филипп…
  - А! Филипп! – сразу оживилась трубка, но тон ее не предвещал ничего хорошего. – Объявился, значит. Ну, и как понимать этот цирк, дружок? Ты что, в прогульщики записался? Или ты запамятовал, что сегодня твоя смена? Где ты шляешься в будний день, почему тебя нет на рабочем месте?
  - Николай Алексеевич, погодите… дело в том, что я…
  - Вот что, парень: у меня нет времени выслушивать твой детский лепет. Если есть уважительная причина твоего отсутствия, изволь представить соответствующий документ. Если нет документа – получишь прогул. Это для начала, так как раньше за тобой такого не водилось. Случится еще раз – пойдешь под увольнение, понял? Это тебе не детский сад, где захотел – пришел, не захотел – не пришел! Это производство, и у меня каждый работник на строгом учёте. Пришел работать – так работай! Не хочешь – выметайся за ворота, никто тебя насильно не держит!
  С каждым своим словом начальник всё больше и больше сам себя накручивал, и Филиппу стало ясно, что если он сейчас начнет недоумевать по поводу того, какой сегодня день недели, то их разговор прервётся в ту же секунду, а из этого не выйдет ничего путного. Поэтому он решил сразу перейти к главному.
  - Николай Алексеевич, послушайте! – сказал он с отчаянием в голосе. – У нас тут случилось большое несчастье: молодая девушка пропала! С этим и связано мое сегодняшнее отсутствие.
  - Девушка пропала? Твоя родственница, что ли?
  - Нет, не родственница… соседка.
  - А если соседка, то почему ты ее разыскиваешь? – спросил начальник. – Ты у нас разве сыщик? У нее родные-то есть? Пусть они и разыскивают…
  - Так в том-то и дело, что она приезжая, а здесь с бабушкой живет, и бабушка лежит в больнице, она вообще не в теме даже! Так кому ж тогда поиски устраивать, как не соседям?
  Трубка сконфуженно умолкла, было слышно только недовольное сопение.
  - Николай Алексеевич! – позвал Филипп. – Вы слышите?..
  - Слышу, не глухой, - хмуро отозвался начальник. – Ну, и сколько тебе понадобится времени на ее поиски? День, два, неделя?
  - Я не знаю… Думаю, в милицию надо идти, заявление подавать. Начнут искать, я, возможно, понадоблюсь… Я ведь был последний, кто ее видел.
  - Вообще поиск пропавших начинают по истечении трех дней, беспокойный ты наш, - сухо заметил Николай Алексеевич. – Так что заявление твое могут и не принять. Ладно… действуй там по обстоятельствам, дело может оказаться и впрямь серьёзным. Сегодня день и так пропал, завтра у тебя вторая смена, но я тебя отпускаю: Пашка из отпуска вышел, подработать хочет, вот он за тебя на стане и постоит. В среду у тебя ночная, помнишь? В среду вечером обязательно мне позвони, понял? Чтобы в случае чего я тебе подмену заранее нашел, и чтобы не получилось так, как сегодня. Договорились?
  - Конечно, договорились! – обрадованно закричал в трубку Филипп. – Спасибо огромное, Николай Алексеевич! Спасибо вам… только прогул мне не ставьте, хорошо? Я отработаю! Сколько надо, столько и отработаю! Я…
  Однако в трубке уже тоскливо раздавались только короткие гудки. Филипп растерянно положил трубку и повернулся к матери, глядя на нее изумленно-сумасшедшими глазами.
  - Ну как? – спросила Татьяна Васильевна уже немного спокойнее. – Убедился?
  - В чём? – рассеянно спросил Филипп.
  - Что сегодня понедельник?
   - А? ну да… убедился. Ну и чёрт с ним! Какая разница – понедельник, вторник… Ларису искать надо!
  - Кого? – Татьяна Васильевна побледнела, как полотно, и даже пошатнулась. – Ларису? Это Анны Тимофеевны внучку?!
  - Ну да… Анны Тимофеевны внучку. Мы ее потеряли…- Филипп помедлил немного и добавил: - Вернее, то есть – я ее потерял.
  - Как понять – потерял? – удивилась мать. – Что она – иголка или варежка, что ее можно вот так запросто потерять? Да ты чего, Филипп?
  - Мама… долго объяснять! Да и сам я, честно говоря, ни черта не понимаю, как это случилось. Но вот пропала Лариса – как в воду канула! Я обрыскал все окрестности башни и – никаких следов…
  - Что-что? – сразу насторожилась Татьяна Васильевна. – Это какой-такой башни? Вы куда ходили-то, оглашенные?
  Филипп смутился: собираясь в поход, он сказал матери, что идут они просто в горный лес, с ночёвкой. Мол, показал внучке Анны Тимофеевны море, а теперь местные горные красоты хочет ей показать. Про зловещую Змеиную гору он не сказал ни слова! Но теперь отнекиваться было поздно.
  - На Змеиную гору мы ходили, вот куда! – вызывающе крикнул он.
Мать так и плюхнулась на заскрипевший под ее тяжестью стул.
  - С ума сошли… - пролепетала Татьяна Васильевна. – Нет, вы с ума сошли! И Лариску туда ты стаскал? И что теперь? Что мы Тимофеевне-то скажем, когда она домой вернётся, а?!
  - Мама! – укоризненно посмотрел на нее Филипп. – Разве об этом надо сейчас думать? Какая разница, что мы скажем? Это дело десятое: Тимофеевна только-только в больницу легла! А нам надо Ларису искать, и найти ее надо, чтобы к тому же она  жива и здорова была!
  - Господи! – вскричала мать в ужасе. – Да ты хоть знаешь, что это такое – Змеиная гора? Это же проклятое место… все знают, что там давно нечисто! Все знают, что если кто туда уходит, обычно обратно не возвращается!  А вы сдуру попёрлись!  С ума сошли…
  - Хватит причитать, мама! – раздражённо вскричал Филипп. – Что случилось - то случилось, и тут стенаниями делу не поможешь…Искать ее надо, вот и всё! Там нечисто, оттуда не возвращаются… Чепуха! Бред! Бабушкины сказки! Я вот там был и, как видишь, вернулся! И эти… трусы несчастные все обратно скопом прибежали – по норам своим сидят: живёхоньки и целёхоньки! А нас с Лариской там бросили! Она в эту чёртову башню полезла, а я не смог ее удержать… и больше я ее не видел. Но ведь ясно, что не может человек просто так взять и исчезнуть, в принципе не может, понимаешь? А потому искать ее надо, искать по-настоящему! И немедленно…
 Филипп быстро скинул с себя походную обувь, переоделся в более лёгкую одежду. Мать следила за ним глазами, полными безысходного отчаяния.
  - Ну, и куда ты теперь? – безнадёжным голосом спросила она, когда сын собрался.
  - Как это куда? – переспросил Филипп, убирая в карман брюк паспорт. – В милицию, конечно!
  Не глядя больше на мать, Филипп вышел в двери и поспешно сбежал с крыльца.
  Татьяна Васильевна так и осталась сидеть в полутемной прохладной прихожей, совершенно одна, охваченная  смятением, и в полной растерянности.


                Конец 3-ей главы.
 

 
 
 
   
 
 
   
 


Рецензии
Как же у вас хватило терпения написать столь объемный текст?)

Александр Демидофф   20.07.2013 18:18     Заявить о нарушении
Да что вы! У меня сравнительно небольшие тексты. На сайте у многих других авторов вы встретите куда более объёмные и большие произведения.

Вадим Смиян   20.07.2013 19:32   Заявить о нарушении