Сумасшедшие

Он знал, что из ничтожества невозможно и просто нельзя стать кем-то. Знал, и торопливо шагал по пустынной улице, заметаемой мелким снегом, несущимся в круговороте ветряных порывов. Сжимая в одной руке толстый бумажный сверток, другой он неторопливо подносил к губам сигарету. Пальцы онемели и слегка подрагивали, все от того, что в спешке он забыл захватить свои старенькие кожаные перчатки. Ему нужно было спешить, чтобы поскорее доставить бумаги в издательство. И с каждым шагом, делающим его все ближе к серому каменному зданию, он чувствовал, как в душе расплескивается неясное волнение. Его рассказ был ни о любви или дружбе, ни о самопожертвовании или светлых порывах. О смерти. Той, что каждый день терзала существ из его окружения, заставляя их дрожать в предвкушении ее прихода. Пожилая соседка из 44 квартиры никогда не смеялась, - она ждала смерти. Паренек с первого этажа, страдающий от какой-то болезни, почти всегда смеялся, - он тоже ждал смерти. Тощая дворовая собака, оставленный родителями-пьяницами пятилетний мальчуган, небритый художник, слепая полноватая девица, - все ждали смерти. Все они, проходя мимо него, такие разные, спрашивали глазами одно и то же: когда? Изо дня в день они изводили себя сами, томясь в ожидании. Соседка забиралась в кресло-качалку и вязала уже несколько лет один и тот же свитер: заканчивала, распускала изделие и снова принималась за работу. Паренек упивался просмотром телевизора. Собака ползала по земле и визжала. Мальчуган плакал. Художник пытался повеситься. Девица била зеркала и царапала лицо обкусанными ногтями. Все это будоражило и волновало его, ведь, находясь среди них, он не боялся умереть. Столь странное обстоятельство толкнуло его к письму. И он писал, дни и ночи напролет терзал свои мысли и чувства. Добившись, наконец, того, что все уместилось на десяти листах, исписанных с двух сторон. Однако он никогда не решился бы отнести рукописи в издательство. Но она нашла их, и прочтя, расхохоталась так звонко, что задрожали тонким стеклом стоящие на стеллаже бокалы. Она тоже не боялась, но в отличие от него, она была еще и сумасшедшей. Один этот факт заставил его подчиниться и бегом спуститься с лестницы в подъезде, спотыкаясь на летящих ему в след картофелинах. Он сомневался, примут ли его, признают ли. Хотя понимал, что все это - сущий пустяк. Из ничтожества никогда не стать кем-то. Но он не был ни ничтожеством, ни кем-то, - это она так сказала. А значит, все для него еще впереди.