Петр Сапожков 2

Некоторое время Пётр Степанович хлопотал вокруг собранной конструкции: регулировал длину тросиков, положение приёмного желобка… Гость всё это время старался быть рядом и освещал.

Удовлетворившись действиями узлов, Сапожков вынес из сарая заготовленную лампочку, приладил её над уличным столиком во дворе и подсоединил к генератору. Под льющимся светом они уселись на лавке «перекурить». Сапожков, правда, не курил вовсе, а о госте и говорить нечего. Но передохнуть и собраться с мыслями необходимость была.

Гость чувствовал радостное возбуждение Петра Степановича, понимал, что ему хочется обсудить радость, но начало разговора оттягивалось.

– Зови меня «дед» и на «ты», – тихо произнёс гость.

Собеседник повернулся, вопросительно заглядывая в глаза.

– Мне так будет удобней. У вас, людей, моё имя так крепко связано с хвалебными молитвами и просящими мольбами, что обращаться ко мне в простой беседе тебе непривычно. Да и понятия «ты» и «Вы» для меня имеет совершенно другой смысл, чем ты вкладываешь в такое обращение.

– Дед? Попробую. Я так много думал о тебе, отыскивая по крупицам сведения о тех древних временах, когда ты и остальной пантеон богов были вдохновителями религии. Сейчас считается, что вы вернулись. Очень часто появляются сообщения от людей, которым посчастливилось с кем-то из вас общаться. Или просто видеть.

Конечно, религию в том виде, как она была, уже не вернуть. И не возродить её, потому что человечество увереннее чувствует себя на Земле.

А всё равно, по душе растекается тепло от ощущения, что вы есть, наши и нет нужды путаться, пытаясь разобраться в чужих религиях.

Сапожков помолчал.

– Нам надо опять начать жить вместе. Но как?

Перун сидел рядом и также, как и Сапожков, смотрел прямо перед собой.

Сельская местность вокруг была погружена в глубокий ночной сон. Было тихо. Даже листва от ветра колыхалась бесшумно. Оба сидели, задумавшись. Слушали тишину. И плеск переливающейся в колодце воды гасился. Сапожков поймал себя на том, что прислушивается к работе своей механики и подумал, что сельская тишина очень густая, как нефть, и подавляет звуки, чтобы не мешали господствовать в ночи.

– Раздумывая над всеми этими вопросами, я пришёл к выводу, что на них нельзя коротко ответить, и решил особо не морочить себе голову. Я – практик. Мне всю жизнь нравилось создавать что-то осязаемое, а теоретизировать я не люблю. И, если ты соберёшься с мыслями и начнёшь мне отвечать, я буду внимательно слушать, только до тех пор, пока буду видеть возможность использовать ответы в намеченных делах.

– Мы всегда оставались рядом, – наконец, заговорил Перун. – Да, ты – практик, и я постараюсь ответить так, чтоб ты понял.

Вот  мы сидим с тобой и вокруг никого нет. Но все знают, что вокруг воздух. И так же, как воздух, вокруг нас мир сознания. В далёкие времена человек мог понимать мир сознания. Это воспитывалось с младенчества, и, в результате воспитания, усиливались способности человеческого сознания слышать и понимать общее, абсолютное сознание.

Человек мог, например, стоять возле куста с сочными ягодами, поднять комочек земли и разминать его пальцами, задаваясь вопросом, как самому вырастить много таких кустов, а из мира сознания, из нави, ему в голову текли ответы. И человек разрыхлял землю, разделял корневище куста и рассаживал в рыхлую землю. Поливал, пропалывал и, с приходом тепла после зимы, получал сочные ягоды уже в большем количестве.

Человек тогда не задумывался о богах. Боги в его понимании появились потом.

Навь может сконцентрироваться до  материального воплощения. Может принять какой угодно облик, например, такой же, человеческий, но с головой птицы, и навь же подскажет людям, что зовут его Стрибог – вдохновитель весенних работ на земле.

– Но ведь, так не интересно жить! – перебил Сапожков. – Я сомневаюсь, что вкусив сладких ягод, человек успевал задаться вопросом. Скорее всего, навь уже слала ему «посыл», готовое руководство к действию. И человек начинал разрыхлять землю и прочее.

А что, если он вкушал эти самые ягоды не с дикого куста?

А почему бы нави, если она всё знает, не командовать искусно людьми?

Может правильно, что люди разучились понимать абсолютный разум?

– Постепенно так и произошло. Постепенно, как ты выразился, люди стали увереннее чувствовать себя в яви. Врождённые способности сознательно не развивались и через несколько поколений люди осознавали только явь.

– Вот это мне больше по душе! Ты вольный человек в своём творчестве. Прекрасно то, что придумав и сотворив что-то новенькое, ты можешь просмотреть ход своих рассуждений от начала и до конца и убедиться, что всё это пришло тебе в голову без чьих-то подсказок, – Пётр Степанович с удовольствием прихлопнул обеими руками по коленям.

– Ты – творец и выдумщик. Разум твой заточен на поиски и открытия. Но произошло не так. Да, люди стали вольны от необходимости действовать по внутреннему повелению, но, почти все они использовали свободу для ничегонеделания.

Нет внутреннего беспокойства души – можно с детства обучиться простым приёмам, и прожить так всю жизнь.

Сколько необходимо мудрецов на тысячу человек? И одного много!

На крыльце появился Матвей. Беседа прервалась. Вышедший друг долго осматривал установленные в колодце механизмы. Расхаживал взад-вперёд, Перун и Сапожков молча за ним наблюдали.

Наконец, Матвей заметил их на скамейке.

– Вот слышу, разговор! – произнёс он. – О! Руня! Вот так встреча!

Матвей приосанился и приблизился к скамейке, Перун, в свою очередь, встал и сделал несколько шагов навстречу. Знакомцы остановились метрах в полутора лицом к лицу.

– Почтенный, а для меня и дорогой Руня! Я очень рад встрече с тобой, надеюсь, ты, по-прежнему, успешен в своих делах? – произнеся это Матвей сделал правой рукой полный мах «от плеча» и отвесил низкий поклон.

Перун с достоинством принял поклон и ответил таким же низким поклоном. Затем они дружески обнялись.

– Вот так встреча! Вот так встреча! – восхищался Мотя. – Ты пришёл и решил мою проблему.

– Вот видишь, Пётр Степанович, из-за таких, как Мотя, навь согласилась, в своё время, на воспитание некоторых мальчиков полной явью – людям нужны были воины. Не просто вояки для всяких утех, витязи, исключительно для защиты родного народа. В святом деле защиты не достаточно знать искусство войны, которое храниться в нави. Защитник должен быть изобретателен в войне и при встрече с противником у него больше шансов на победу, за счёт неожиданной тактики и приёмов. Так явь стала источником новых знаний хранилища нави.

А потом и такие, как ты, мирные творцы, стали появляться.

…Однако, нам теперь надо обсудить наши действия, в связи с появившейся опасностью.

Ты, Мотя, особо себя не вини, что раскрылся – Сапожков своими делами, всё  равно, проявился бы. Вот, – Перун  рукой показал на конструкцию в колодце. – Это первая заявка. Её не скроешь. Энергетики сразу смекнут, что господство их над простыми людьми пошатнулось, и постараются уничтожить и дешёвый источник энергии, и самого автора, чтобы остановить следующие разработки.

У нас опережение во времени до утра и в неинформированности тех, кто уже движется к тебе для схватки.

Добравшись сюда, команда, сначала, проведёт разведку, потому что всем известно, что ты – только защитник и, сам по себе, не опасен. После передачи разведданных они, скорее всего, получат приказ уничтожить установку и автора.

Так вот, автора я забираю, а установку ты остаёшься охранять,.. да и хозяйку этого двора тоже.

Как вам мой план?

Матвей молчал, обдумывая, а Сапожков, недоумевая, спросил:

– А что, собственно, происходит?

– Ты в большой опасности. Собрав свой генератор дешёвой энергии, ты позволяешь простым людям преодолеть страх кабальной зависимости от мощнейших хозяев Земли, энергетиков. Ты противопоставил себя громадной махине, имеющей многовековой опыт молниеносного уничтожения малейшей опасности для удержания в зависимости народов Земли.

– Да, Сапожков, тебя надо, на полном серьёзе, спасать! – подтвердил Матвей. – Самое лучшее для тебя сейчас, как можно быстрее попасть к князю Валентину. Там они бессильны. Заодно ты и на праздник  приглашён. Я тут «решу вопрос» и приеду тоже туда через перу дней.

– Ладно, подробнее расскажете потом. Я, тогда, пошёл собираться. Когда выезжаем?

– Да хоть сейчас! К утру прибудем. Заодно, в дороге и выспишься, – ответил Перун.

Пётр Степанович поднялся и ушёл в дом.