1. Наедине с дождем. 679 год Эпохи Переселения

«Дорогой Георги,

Хочу тебе поскорее сообщить, что сегодня состоялось открытие нашего театра! Ты можешь в это поверить? Первый настоящий театр Федерации Объединенных Миров! О, Георги, ты даже не представляешь, как мы ждали этого дня. Мы так нервничали даже перед репетицией, но когда послышалась эта совершенно чудесная фортепьянная музыка Баха, все волнение тут же ушло. Остались только мы ввосьмером и она. Хотя, ты, наверное, не знаешь такого композитора. Никто не знает, по правде говоря. Мы откопали эти записи среди древних архивов, оставшихся еще с годов Переселения. Не понимаю, как люди могли забыть подобное, ведь этот инструмент пробуждает такую бурю эмоций, что ты не в состоянии ее сдерживать. И знаешь, Георги, когда под нее танцуешь, появляется такое ощущение, что мелодия сама руководит тобой, направляет все движения, становится твоим сердцебиением. Это совершенно фантастическое чувство! Искусство Старой Земли останется в моей душе навсегда. Никто уже не может сотворить ничего подобного и вряд ли сможет, но напомнить людям мы в силах. Мы с Францем поняли это, когда за несколько минут до начала балета рискнули выглянуть в зрительский зал со стороны режиссерского пульта и увидели совершенно закостенелые лица федеративных военных и ученых. Ты сейчас, наверное, подумаешь, что мы расстроились, но отнюдь, ведь зал был полон! И они все пришли сюда, потому что захотели взглянуть на это древнее искусство танца, а не потому, что получили приказ.

К сожалению, мы не могли наблюдать за ними, пока танцевали, так как музыка полностью поглотила нас, оставив наедине друг с другом. Вокруг кружили облака специально нагоняемого на сцену дыма, приобретая очертания в свете прожекторов и окутывая абсолютно черную сцену собой, как туман застилает небоскребы Эдельна в ранний утренний час. Создавалось впечатление, что ты находишься в вакууме, или даже в каком-то другом измерении, где существует только этот танец души. А затем они включили дождь. Да-да, тебе не показалось. Они набрали воды в баки и рассеяли ее над нами. Никакой иллюзии или голографии. Я танцевала под ним. Не думаю, что в тот момент можно было представить человека счастливее меня. Мы скользили с Францем среди образовавшихся луж, полностью повинуясь звукам музыки, нас окружающим, и только когда она замолкала, мы слышали, как капли разбиваются о черный линолеум, а в зале стоит полнейшая тишина. Они все поглощены зрелищем, все до единого. А мы кружим, скользим в этих облегающих мокрых насквозь костюмах, а на нас все продолжает литься теплый дождь, освещаемый светом прожекторов так, что кажется, вместе с ним на сцену пробиваются солнечные лучи, и, в итоге, этот поток разбивается на сотни опадающих золотых капель.

По правде говоря, мы удивились, когда зал встал и начал аплодировать. Несколько раз свет зажигался и гас, чтобы мы поклонились и приняли свою долю оваций, настолько они были поражены. Я даже видела несколько плачущих женщин в военных парадных мундирах. Мы с тобой всегда считали этих людей бесчувственными и черствыми, раз они принимают такие решения, но сегодня я поняла, что это не так. Они просто вынуждены это делать, чтобы обеспечить выживание человечества в Системах и предотвратить распространение Второй Галактической. Они такие же люди, как и мы с тобой, Георги, и именно поэтому их поступки несовершенны. Просто, они стоят у руля, и поэтому мы особо остро реагируем на их ошибки.

Ну, вот, я все и сказала, а теперь, наверное, мне пора закругляться. Следующее за нами выступление скоро подойдет к концу, и театр закроется на ночь. И поскольку у меня дома еще пока не провели Межзвездную Систему Коммуникаций, письмо я могу отправить тебе пока лишь отсюда.

Всегда твоя, Мит».

Мужской голос, читавший сообщение с переносного коммуникатора внезапно замолк, и вокруг повисла напряженная тишина.

- Это все, Абрахам? – Послышался тихий голос в наушнике шлема.

- Да, – спустя секунду отозвался читавший. – Это конец.

- Печально, – сухо продекламировал третий. – Скорее всего, им отключили подачу кислорода, а затем забросали шашками со снотворных газом. Такое периодически использовалось в середине Войны.

- Замолкни, Эрих. – Гаркнула на него женщина, являющаяся командиром группы, по окончанию Войны обыскивающей планету на предмет признаков жизни.

- Я просто хотел рассказать, что здесь предположительно произошло.

Послышался треск – это Эрих пошел к середине сцены, наступая на осколки прожекторов, что давным-давно буквально творили магию в этом театре. Но сегодня это было кладбище, хранящее могилы 2128 зрителей, 56 работников и 8 артистов. Свет от его фонаря на шлеме биоскафандра проскользнул мимо Абрахама, образуя желтый луч, что становился отчетливо виден благодаря частичкам пыли, кружившим в воздухе.

Мужчина посмотрел вниз, на засценок, где нашел запись, а совсем неподалеку женский скелет. Было так невыносимо больно и невозможно представить, что здесь когда-то было. Абрахам почувствовал, как по щеке пробежала слеза. Никогда раньше, ни на одной из вылазок, на которых они искали уцелевших, он не чувствовал такую бурю эмоций. Столько горечи и обиды, что именно эти люди стали жертвами Войны.

Он сам не заметил, как вышел на середину сцены, где его взору предстал зал, на половине мест которого все еще сидели скелеты. Они просто заснули, а затем задохнулись. Чисто и элегантно. Абрахам знал, кто так работает, и ему крайне хотелось, чтобы в этом случае нападение совершили подражатели, но нет. В тот период времени Научное Представительно Персефона отделилось от Федерации, став самостоятельным. И оно желало некоторые территории, что принадлежали федератам, но не хотели терять людей в боях. Это были практичные, расчетливые, умные… люди. Во всем этом хаосе, связанном с Переселением, межрасовыми конфликтами, поиском новой планеты вид human being забыл, что значит выражение being human. Не представители других миров были угрозой для человечества, оно само себя продолжало уничтожать на фоне мелких распрей.

- Абрахам, – вновь раздался печальный голос Альды в наушнике. – Пора уходить. Мы нашли тот маячок, но, как видишь… Эта планета тоже мертва.

Мужчина никак не отреагировал. Он все еще держал в руках горящий электронный лист, на котором были выведены печатные буквы текста, что 317 лет назад написала неизвестная ему девушка, любившая танцевать под дождем, и действительно слышал разносящуюся над залом грустную мелодию.