Автор и режиссёр

Мой приятель специальных литературных заведений не  заканчивал, но иногда пишет маленькие рассказики, сценки. Захотелось ему показать свои «опусы»  одному известному режиссёру.
         – И чего это вдруг тебя посетила такая неудачная мысль? –  спросил я приятеля.  –  Ты кто,  Быков со своим «Медведем»? Улицкая с «Русским вареньем»? Наконец, Гришковец со своей «Собакой»? Куда тебе до этой высокой литературы!
        Честно говоря, если учесть мнение и других читателей, о «высоте» упомянутых шедевров я слишком загнул. Ну, это для того, чтобы отбить у приятеля даже желание показывать свои зарисовки одному из  сегодняшних  «Станиславских».
        Я предупредил. Мне казалось, что поступил правильно. Но мой совет не был услышан. А когда режиссёр согласился встретиться с приятелем, я с нетерпением ждал результата. И дождался: приятель сварганил очередную сценку. Может, и вам понравится.

Беседуя  с  автором,  режиссёр  посоветовал:
– Напишите  юмористическую сценку. Даже ни о чём! Чтобы, как  говорится, в одно ухо вошло, а из  другого вышло.
        – Но смешно? – осторожно уточнил  автор.
        – Естественно,   –   мгновенно согласился режиссёр.  –  Но чтобы не нагружать  зрителя, отягощённого  заботами  всякими.
        –  Понятно, понятно,  –  быстро отозвался  автор.
        –  Зритель должен отдохнуть! –    отрезал режиссёр.   –  Не для того он выкладывает сто баксов, чтобы умственно напрягаться. И пожалуйста  –  чтобы меньше "говна" было. В ваших опусах его слишком много. Лишний раз лучше не напоминать.
        – А как же без него?  – изумился автор.  –  Вы посмотрите вокруг! Да зачем далеко ходить! У дверей вашего театра окурки слева, окурки справа. Это что, артисты после антитабачного закона перекур на свежем воздухе устраивают? И пивные бутылки у стеночки стоят, ждут, пока  какой-нибудь бомжик заберёт.
        – Бывает такое,  – пробормотал режиссёр.  –  А в зрительном зале под креслами полно приклеенных жвачек!   
        – А говорите, нет ЕГО!  – не выдержал автор. –  Народ что, так свой протест выражает по поводу какого-то спектакля? А чего только по телеку на известных «Поединках» и других  подобных «шоу» не наслушаешься?  Нет, уважаемый, по поводу  количества  этого пахнущего матерьяльца  я с вами категорически не согласен!
– Есть, есть, конечно,  – небрежно отозвался режиссёр.  – А в  «Поединке» я как-то сам участвовал. Обделали с головы почти до ног. А был вроде бы всего стакан воды! Хорошо, что стеклянные осколки в основном вниз пошли! Но брызги  прямо как душем  окатили!
        – А говорите: не напоминать! –  отбрил автор.  –   Это и есть ОНО!
        – Согласен! Но поймите  меня!  –  забеспокоился режиссёр. –  Если ваша сценка кому-нибудь наверху не понравится, я могу иметь неприятности. Не скрою, власть пока поддерживает меня. Хочу ещё попросить, чтобы старые кресла помогла заменить. Может, тогда жвачку даже недовольные зрители уносить  с собой будут.
– Ну, это если настроение не испортят  занудством каким-нибудь. Ведь одному нравится  соплежуйство, а другой на дух это не переносит.
        – Согласен. Хотелось бы, чтобы ваша сценка была достойна наших достойных спектаклей. Кстати, в театре есть многоопытный  завлит. Он тоже будет читать! Тоже  может спросить:          
– А где содержание, где мысль, дорогой? А где честный поступок  Мэра. Выборы  на  носу! И намёка на это нет! А где ещё более честный поступок Президента? Который решил полностью всё своё время отдать на благо народа. Вы об этом сказали зрителю? С юмором, конечно! Чтобы в одно ухо вошло, а  из другого вышло.
       – Но чтобы пронизало избирателя нового Мэра и увеличило сторонников Президента, да?!  –  закончил автор.
       – Правильно мыслите!  –  отрезал режиссёр.
       – А  как же  ваше «ни о чём»?  –   возразил  автор. – Я вас не понимаю!
– Вы меня не  понимаете, я  –  своего начальника. Он  –  тех, кто над ним, тоже не понимает! Вот об этом  и надо написать. О том, что никто  ничего не  может  понять! Поэтому  в  одно вошло, из  другого вышло. Но  что вошло, что вышло?  Это ведь зритель должен  узнать, посмотрев вашу сценку. И побольше поворотов!
– Но вы же просили: не нагружать! А теперь ещё о каких-то поворотах  заговорили!
– Да, сценка должна быть с поворотами! Направо, налево,  в  противоположную сторону! Крутите! Народ надо немного запутать. Интрижка  небольшая  тоже  не  помешает: самый главный, его первый заместитель, а может, и новый второй заместитель, молодая помощница, и о той, что в летах, тоже надо упомянуть. Иначе народ не поймёт. И пусть  этот самый главный  посмеётся. Лучше, если над  самим  собой. Это должна быть квинтэссенция, понятно?!
        – А  выборы?  –  напомнил автор.
        – И  выборы  тоже! Там  что,  смеха  нет? –  удивился режиссёр. И добавил. – Должен вам ещё  сказать: то, что вы пишете, может, лучше вам самому произнести со сцены, с  мимикой,  с интонацией! Один такой уже есть. На него толпами ходят. Причём во всех странах. Люди просто балдеют от того, что себя узнают!
        – До него так и не знали о себе ничего? –  огрызнулся автор. –  Он что, новый Кашпировский? Или аудитория такая, не в обиду ей будь сказано, дебильная?      
        – Только вот этого не надо!  –  снова забеспокоился режиссёр. – Народ всякий. Что есть, то есть. И меньше задавайте вопросов зрителю. Зритель должен ловить кайф, за него он и уплатил деньги. И меньше вопросов задавайте самому себе?  Самому  задавать и на  них же отвечать  –  это же просто непрофессионально!
        – Ваши ЦУ обязательно учту!  – быстро согласился автор.– И словечек  новых тоже поменьше! – попросил режиссёр. – Слово  ведь  и  сейчас  не  воробей, как и раньше. Мало слов, понятных всем, что ли?
        – Понял, понял! – радовался автор.
        – Ну, о матерных  словах не забудьте!  – добавил режиссёр.
        – Понял: учесть последние указания  нашей руководящей и направляющей! –  отрапортовал автор.
        – Разве что преподнести как-нибудь высокохудожественно, –  добавил режиссёр.
        – Эжоповским?  –  съехидничал автор.
        – Я же просил без новых словечек!   –  буркнул режиссёр. – И чтоб свой стиль чувствовался. И сюжетик новый!
        – Понятно, понятно,  –  соглашался автор.
        – Вы на меня не обижайтесь! Вы же не хотите, чтобы я незаслуженно расхваливал ваши  опусы?
        – Ни в коем случае. Правда и только правда!
– Вот вы рассказываете о том, как беспардонный водитель облил грязью женщину. Что за событие?! Отмоется!  А не  отмоется  –  тоже  не  беда. Не она, эта женщина,  –  первая,  не она  –  последняя! А  пенсия?  Кто  только  не говорит  об  этом  безобразии,  и  без вас  достаточно  надоели. Зачем  лишний  раз  на  больную  мозоль  давить? А уж ваши  домашние  мелочи, кто  кого, как и чем намыливает, извините, кого  интересуют? Немножко смешно, согласен.  Но и  грустно!  А если  откровенно,  то  вообще местечковостью  попахивает, вы меня понимаете?
–  Ну, если эта местечковость  совсем  исчезнет, то и  её носителя  не  будет! Грустно, если  этого  в   современном театре не  понимают!   
        – Понимают. Но и вы поймите. ...Я к вам хорошо отношусь.  Если хотите  сотрудничать, пришлите  ещё что-нибудь.  Пусть даже графомания! Неплохие  задумки  я  собираю. Скажу вам откровенно, хорошо написать, с поворотами,  есть кому. Нужны идеи! 
         
        Прочитал я беседу приятеля с режиссёром и подумал:
        – Интересное сотрудничество! И  повороты, нужно  сказать, тоже  интересные! Может, и не в юморе дело? Похоже, тут думать  и  думать  надо! А  надо ведь и  своим делом заниматься. Рассказики  –  это  ведь только хобби  приятеля. Но своё мнение не высказал, пока оставил при себе. Пусть отлежится. До следующего «Поединка». Режиссёр, похоже, большой любитель и этого дела. Иногда даже, графоманствуя, и свои шедеврики создаёт.