Поймать за хвост попугая

               

               
Столб остался  доволен приездом Зверя, ведь он назначил его старшим по яхте. Теперь ему никто не мешал, за исключением людей Хиггинса.  Им  он не доверял, поэтому сразу постарался избавиться. А потом сходил в портовый кабак и нанял пятерых русских.  Хиггинсу это не понравилось, но он промолчал. Когда же  Столб привёл  в рубку матросов и представил, Хиггинс от возмущения потерял дар речи. И, едва за командой захлопнулась дверь, набросился на Столба:

- Это невозможно! Где вы взяли этот сброд? Как мне с ними работать, скажите на милость!
- Тихо, герр Хиггинс,- поморщился Столб,- да, я согласен, они выглядят не как джентльмены, но поверьте, это хорошие специалисты.
-Да будь они хоть золотые,- продолжал возмущаться Хиггинс, - среди них двое косых!  Вы знаете, что это плохая примета?
- Бросьте, герр Хиггинс,  вы же современный человек. Ну, откуда эти суеверия?
- Вы не моряк, господин Столбовский!  Они потому и без работы болтаются. Никто не возьмёт косых! А ваш боцман! Как вы там его кличите?
- Бамбула.
- Это вообще кошмар. Мало того, что он  хромой, так ещё и безрукий.
У боцмана не было левой руки.
- Ну, что же сделаешь. Не повезло ему. В прошлом году еле отбился от акулы на Сейшелах . Зато у него опыт.
- Да разве он один опытный? Зачем уволили надёжных  людей?- кипятился Хиггинс.
- Ну, всё, хватит. Как я сказал - так и будет,- начал злиться Столб.
- Делайте, что хотите. Только оставьте меня в покое и сами командуйте этими бродягами! – психанул Хиггинс.

Столб вышел от капитана недовольным, но тут ему позвонил Боря, который сообщил о приезде Лёвича. Новость была интригующей.
«Что нужно  этому пройдохе? Отдохнуть он собрался, как же. Знаем мы таких отдыхающих. Впрочем, порядок будет идеальный. Никто и пикнуть не посмеет, -  рассуждал Столб, – только бы до Кейптауна  добраться без приключений. Похоже, погода налаживается».
Столб успокоился и опять повеселел.

Дождавшись благоприятной погоды, они покинули гавань,  и вышли в океан. Было солнечно и ясно, но  дул сильный ветер, подгоняя яхту, и туча брызг перелетала через леера, заливая нижнюю палубу и доставая до верхней.  Впереди по курсу виднелись острова Фламинго, где гнездились  и проносились над волнами, задевая крыльями  пенистые гребни, миллионы птиц, а слева по борту тянулись вдоль берега дюны Намиб.  Небо над пустыней было розовым, над побережьем голубым, а над океаном синим.

Столб бездумно стоял на верхней палубе, с наслаждением вдыхая свежий морской пассат и разглядывая удаляющееся скалистое побережье.  Всё шло как нельзя лучше. Их никто не искал, но Столб решил подстраховаться. Он поменял название яхты на «Кассандру». Так назывался фрегат пирата Левассера. А прославился он тем, что 13 апреля 1721 года, вместе с  пиратом Джоном Тейлором, владеющим фрегатом «Виктория»,  напал и ограбил судно «Вьерждю Кап», перевозившее сокровища, сравнимые лишь с кладом Али-бабы.
 
Итак,  «Кассандра» шла в Кейптаун. Навстречу ей двигались только траулеры, гружёные свежей рыбой и облепленные стаями олушей, которые неслись вслед за сейнерами.  Их полёт был неслучаен. Рыбаки, разделывая рыбу, выбрасывали в океан огромное количество отходов, которые и привлекали  красивых белых птиц с голубыми глазами и двухметровыми крыльями.   
Хиггинс вёл яхту, стараясь не приближаться к скалистым островам, берега которых были изрезаны мощным прибоем и испещрены рифами. Там тянулись в океан длинные ленты ламинарий и затонуло немалое количество кораблей.  И, тем более он старался держаться подальше от, изрезанного рифами, берега. Поэтому за всё время пути, яхта остановилась только раз, чтобы пополнить запас рыбы, которой здесь много из-за огромного количества планктона.
Антарктическое течение принесло сюда и небывалую для экватора фауну. На островах то там, то здесь, были видны лежбища  усатых морских котиков, и большие колонии пингвинов.

 Чем дальше яхта продвигалась на юг, тем свирепее становился океан. Погода менялась, и уже на подходе к Столовой бухте, огромные волны шли  сплошной стеной.  А у  мыса Доброй Надежды  они достигали невероятной силы и  высоты. Вскоре чёрное штормовое небо слилось с океаном и опять, как и у берегов Норвегии, начался сильный дождь. Гавань начиналась сразу за мысом, и была уже близко, когда яхта закрутилась на месте, разбив об шлюпбалки спасательные шлюпки. Казалось, ещё немного, и очередной девятый вал обрушит на неё смертельную волну. И в этот решающий момент, вдруг  прямо  в центре надвигающейся волны, показывается сверкающая полусфера с двенадцатью вращающимися лучами.

- Проклятье, Колесо Дьявола! – выругался Бамбула, который увидел его первый.
- Оно преследуют нас, - сквозь зубы процедил Хиггинс, который пару раз видел его в океане недалеко от яхты, - молитесь, господин Столбовский!  Кажется, пришёл наш черёд….
Столб стоял рядом с  Хиггинсом  в штурманской рубке еле живой. Он с ужасом ждал неминуемого конца и  жалел, что не уехал в пустыню.
- Но, господин Столбовский, вы посмотрите, что оно вытворяет! - изумлённо воскликнул Хиггинс, который опытным взглядом увидел нечто странное.
- Что? Где?
 Столб пытался перекричать океан, совершенно ничего не понимая.
- Да там, это колесо. Оно же разбивает волны!  О, майн гот! Мы спасены! – радовался Хиггинс.
- Что? Где?- твердил, как попугай, Столб, у которого внутри всё тряслось.
И правда, волны перед яхтой дробились, поэтому она  быстро шла вперёд. И, как только нырнула в гавань,  преодолев яростное сопротивление волн, вздыбившихся над рифами, Колесо Дьявола исчезло. Но капитан Хиггинс  успел заметить, что оно уходило на дно.
-Что это значит?- думал он,- ведь обычно всё происходит  наоборот. Люди исчезают, а корабли остаются пустыми или тонут. Почему же спаслись мы?
- Но, в любом случае, это не к добру,- сделал вывод Хиггинс.

                ***

Лёвич  прилетел в Кейптаун через трое суток и прямо из аэропорта отправился на яхту.

« В Кейптаунском порту, с какао на  борту, Жанетта поправляла такелаж», - услышал бандит, поднимаясь по трапу на борт «Кассандры», - «но прежде чем уйти, в далёкие пути» - выводил хриплый бас, доносящийся из камбуза.

Лёвич притормозил, с удовольствием слушая известную с детства песню, которую подхватил  вразброд нестройный и пьяный мужской хор.

Столб встречал его на верхней палубе у трапа. Он выглядел как настоящий морской волк, обветренный, загорелый и обросший чёрной щетиной, поэтому Лёвич  в первый момент даже не узнал его. Столб был по пояс голый, а  его непослушные вихры закрывала бандана.
- Нажрались, гады, - кивнул он в сторону камбуза,- и где только они водки взяли, ума не приложу. Ведь все шмотки их проверил. А  песенку поют в знак протеста, потому что я не пустил их в Кейптаун.

Опять запел бас, очевидно принадлежащий Бамбуле. И только Столб открыл рот, чтобы пригласить Лёвича в каюту капитана, как заглушая его, хор рявкнул:

«У них походочка, как в море лодочка, а на пути у них таверна "Кэтт"!!!

-Вот чёртовы дети,- ругнулся Столб,- пошли Лёвич, познакомишься с капитаном.

Хиггинс принял Лёвича вежливо, но без особого энтузиазма, потому что считал его лишним человеком на борту. Но Лёвич решил разрядить обстановку и поинтересовался кто у них кок.

- Вообще-то у нас его нет. Мистер  Столбовский  его уволил. И сейчас этим занимается боцман. Но что он там может сделать с одной рукой? – ответил капитан.

- Прекрасно. Чтобы мне не болтаться без дела, я бы мог ему помочь. Я очень люблю пожрать и неплохо готовлю. Если вы не возражаете.

Лёвич был любезен и никто бы не сказал про него, что он бандит. Возможно это особенность многих русских бандитов.

- Ради бога. Мы тоже непрочь вкусно поесть, так что хоть сейчас можете приступать к обязанностям. Правда,- Хиггинс брезгливо поморщился,- камбуз сейчас занят. Ну, тогда завтра. Мы как раз утром покидаем гавань.

Вечером Столб и Лёвич стояли на верхней палубе, рассматривая гавань с рассыпанными по ней кораблями и рыбацкими сейнерами. Столовая гора скрылась в темноте, и они видели лишь огненную массу города, а также огни маяков и судов, стоящих рядом на рейде. Всё было уже готово к отплытию, запас еды и воды обновлён, шлюпки отремонтированы и Столб уповал только на хорошую погоду и штиль, который установился сразу после шторма.

                ***

Утром яхта осторожно направилась  к мысу Игольному и далее в Индийский океан.  Идти предстояло в Дурбан, где Стаська приказал бросить якорь. Лёвич и Столб были спокойны, ведь погода хорошая. Они вновь вышли  на палубу, чтобы полюбоваться китами, которые как огромные чёрные валуны мелькали над поверхностью океана, иногда переворачиваясь и показывая плавник. Но Хиггинс и моряки знали, что не только за мысом Игольным, самой южной точкой Африки, где сталкиваются холодные  и тёплые течения двух океанов, но и на всём участке от Кейптауна до Дурбана, могла ждать волна - убийца. Она возникала непонятно откуда и в шторм достигала четырнадцатиметровой высоты. Вместе с ветром безумной силы, который моряки прозвали Дыханием Дьявола, многотонная махина обрушивалась на палубу, раздавливая люки и переламывая днища кораблей. Множество судов бесследно исчезли здесь вместе с экипажем.

Поэтому Хиггинс был предельно внимателен, а моряки слушались его беспрекословно. Но, к счастью, плавание проходило штатно. И хотя ветер и волны за мысом были большие, они не представляли опасности для судна. Затем волны  исчезли совсем, сильный ветер сменился на лёгкий пассат, и Хиггинс успокоился.  Единственно, что его опять насторожило, это Колесо Дьявола, которое  видел неподалёку. Но он уже стал меньше обращать на него внимание и даже разрешил всем желающим поплавать в океане, когда они бросили якорь, чтобы отдохнуть.Правда, нырнуть к акулам, которых в Индийском океане из-за тёплой воды великое множество, никто не решился. Пример боцмана всех останавливал, поэтому каждый занялся тем, что ему больше нравилось. Матросы удили рыбу во главе с Бамбулой. Столб разлёгся на палубе и наслаждался свежим солёным ветром, а Лёвич крутился на камбузе, жаря рыбу и по обыкновению что-то жуя. Он уже успел загореть, был в отличном расположении духа, и ему было лень думать о брюликах и необходимости каких-то действий.

Ранним вечером, когда солнце ещё стояло над горизонтом, только собираясь нырнуть в океан, а небо над ним и спокойные тихие волны окрасились в нежные розовые тона, вся команда собралась на камбузе, пробовать зажаренный Лёвичем  улов. Рыбалка прошла удачно и в центре стола красовалась нарезанная на куски большущая  полутораметровая барракуда, а по краям целиком зажаренный со специями желтохвост, она же ставрида, и рядом скромно примостились лобстеры или омары.

При виде такого великолепия, да ещё искусно приготовленного, обожающим еду Лёвичем,  Хиггинс расслабился и притащил две бутылки французского вина из своего сейфа. Пир был в самом разгаре, когда судно окутал невесть откуда взявшийся туман. Первым встревожился  Столб и выскочил на палубу, за ним выбежал Хиггинс и вся  команда.

Сначала туман был таким плотным, что не видно было даже волн, лишь слышен истеричный  крик чаек, но постепенно начал рассеиваться.  Правда это никого не обрадовало, потому что как и в Северном море, застывший воздух мешал дышать и двигаться.

- Господи, что же это опять такое,- пробормотал Столб. И не успел он закончить фразу, как увидел  за бортом огромный парусник, который мчался прямо на них! На грот-мачте развивался белый флаг с золотыми лилиями.

Это была «Кассандра» пирата Оливье Левассера, по прозвищу Стервятник или Обжора. А на корме её стоял, глядя на мир жестокими глазами, коренастый, носатый и бородатый человек  в красных панталонах, во французской шляпе с красным пером с большими разрезанными и загнутыми кверху полями, с саблей на поясе и шестью пистолетами за отворотами сюртука.
Команду «Северной звезды» словно парализовало, и она с ужасом ждала столкновения. Но этого не случилось. Три мачты фрегата оказались с левого борта яхты и вместе с ними  косой парус на кливере и французкий вымпел на гроте, торчащий  из форштевня бушприт, вместе с носовыми парусами. В ту же секунду на пиратском судне выбрасывается  якорь,  а на яхту летят абордажные багры и перекидываются мостики, по которым бегут с оружием два десятка оборванных и вооружённых до зубов пиратов.  С визгом и улюлюканьем они прыгают на нижнюю палубу.

- Может это мне сниться,- подумал опять Столб.

В этот момент лёгкий удар парусника о борт яхты сбил его с ног. Он упал и от страха закрыл глаза, но тут же вскрикнул от боли, повернулся на спину и опять открыл. Над ним стоял вонючий, заросший щетиной, пират  и пинал  острым носком сапога в бок, приказывая встать. По выражению свирепого лица Столб понял, что от него требуется.
Он поднялся и дал связать себе верёвкой руки. Подталкивая в спину пистолетом, пират отвёл его на фрегат и бросил в трюм. Там была уже вся команда.

В затхлом и сыром трюме стоял зловонный запах гниющих овощей и протухшего мяса, смешанный с испарениями дёгтя и смолы.  Когда глаза привыкли немного к темноте, а приступы тошноты отступили, Столб, наконец, увидел ту жуткую обстановку, которая их окружала.  В дальнем углу лежала пара овец и несколько кур, которые от слабости были не в состоянии даже шевелиться. Ближе к ним стояли мешки с зерном и мукой, тут же валялась в куче солонина,  около самого борта были свалены овощи, наполовину испорченные.  Рядом стояли баки  с протухшей водой. И по всей этой помойке с противным писком носились стаи бешеных крыс.  А некоторые, самые злые и смелые,  уже подбирались к пленникам.
Сердце у Столба сжалось,  и он  застонал, как от боли.

- Что с тобой? Ты ранен?- услышал он голос Лёвича, который был к нему ближе всех.  Лёвич сидел на мешковине справа от него, а слева, опустив голову, притулился, облокотившись на пустую бочку, Хиггинс.  Бамбула с матросами приземлились в отдалении на мешках с зерном.
- Нет. Я ненавижу крыс,- страдальчески морщась, ответил Столб.
- Да не смотри ты на них, - раздражённо сказал небрезгливый Лёвич,- а  лучше объясни, что с нами случилось.
- Похоже, мы  влипли.
- Это я и без тебя знаю. Но как такое возможно? Это же чёрт знает что! Чтоб из двадцать первого века попасть в восемнадцатый. Расскажи кому - не поверят. Что теперь будем делать?
- А что тут сделаешь? – встрял в разговор угрюмый Хиггинс, -  матросам ничего не грозит, ну, а нас троих вздёрнут.
- Разве я вас не предупреждал, господин Столбовский, - зашептал Хиггинс  на ухо Столбу,- не берите на борт косых! Видите, что получилось.
- А как вы думаете, что произошло? - также шёпотом спросил Столб.
- Искривилось время. Слышал я о таких вещах от старых моряков, - задумчиво ответил Хиггинс.
- Эх, и бандитская  рожа у этого Левассера! – вздохнул Столб.
-  Да? А мне он показался вылитым Жераром Депардье. Впрочем, все эти французики похожи либо на него, либо на Алена Делона, - возразил Хиггинс,  обожавший  кинематограф.

 Внезапно люк откинулся, и в проёме просунулась голова с бородой, заплетённой в косички. Она оглядела пленников, затем исчезла, уступив место грязным голым ногам, а через минуту в трюм спрыгнул  коренастый беззубый пират.  Он, злобно бормоча, скалясь и бесцеремонно толкая в спину, начал выводить  пленников  по трапу на палубу,  завершая конвоирование точным пинком, под гомерический хохот и улюлюканье пиратов, которые  сидели, стояли, лежали, потягивая ром прямо из горлышек бутылок. Некоторые из них залезли на стеньги, а другие висели на вантах, раскачиваясь и, наблюдая за происходящим.  На макушке грот-мачты, на площадке, называемой марсом, сидел марсовой, который  следил за океаном, высматривая добычу или противника.  Его зоркие глаза замечали любое судно  в радиусе двадцати миль. Таким образом, все пленники оказались собраны в кучу у грот-мачты. Была страшная жара и штиль, который так не любят моряки, судно подчинялось только воле волн и течений.  Казалось, что оно вообще стоит на месте. Все пираты  разделись до пояса, заткнув за кушак пистолеты, топоры и сабли, их до черноты загорелые спины лоснились от пота. Несмотря на такое огромное скопление немытых тел, на палубе дышать было легче, чем в трюме или тесном баке (пристройке на носу), где пираты спали, как шпроты в банке, тесно прижавшись друг к другу, и только по команде переворачиваясь на другой бок. Они были недовольны отсутствием добычи, поэтому орали пленникам:

-Катитесь к Дейви  Джонсу! (мертвецу)

На юте, многоярусной надстройке на корме, где были апартаменты капитана и его помощников, стоял сам месье Левассер и в упор разглядывал пленников. Вид его был угрожающим и ничего хорошего не предвещал.

- Итак, месье,- хрипло начал он свою речь на старофранцузском, который с трудом понимали только Столб и Хиггинс, у меня к вам только три вопроса:
- Кто вы такие?
- Почему вы плывёте по океану на дрянной посудине, где нет ни парусов, ни вёсел?
- И почему на ней не нашлось золота, денег, бриллиантов или хотя бы какого-то товара. Кто у вас капитан?
- Я, месье,- шагнул вперёд Хиггинс.
- Вы француз?
- Нет, месье, немец.
-Так в чем же дело, капитан? Где франки, доллары, пиастры? Где бриллианты и жемчуга? Давайте их мне! Я очень зол, что остался без добычи. Поэтому, либо скажете где они,  либо будете болтаться на рее!
- Но, месье, у нас нет денег! Мы бедные путешественники,  ищем короткий путь из Америки в Индию! – схитрил  Хиггинс. У нас нет денег даже на паруса. Мы просто плывём по воле волн и божьей воле.
- Тогда вы идиот, месье, и все ваши люди - тоже идиоты. И, разорви меня гром, если я понимаю, почему вы до сих пор живы! Но даже, если вы говорите  правду, она вас не спасёт. На корыте, которое почему-то тоже зовётся «Кассандра», как и мой замечательный бриг, мы не нашли ничего, кроме странной еды. Поэтому, вы сейчас будете болтаться на рее, как клещи на ветру! Уж извините, месье за неудобства,- с сарказмом, под гомерический хохот, закончил Обжора свою речь и закричал:
- Вздёрнуть его!
Двое пиратов, подхватив Хиггинса под мышки, поволокли  к бизань-мачте, где уже  болталась верёвка с петлёй.
- Впрочем, подождите немного,- остановил Обжора казнь.
- Вот эти двое,- ткнул он пальцем в Лёвича и Столба. Я вам предлагаю остаться у меня.  Если откажетесь - его освободят, а вас повесят, а если согласитесь – висеть будет он. Мне и моим парням всё-равно, лишь бы повеселиться. Верно я говорю?- обратился он к гогочущим пиратам.
- Правильно, Обжора!  Их души полетят прямо в пасть дьявола!
- Эй, музыкант! Давай пиликай на своей скрипке! Будем веселиться!
Тут же из полуюта прибежал тщедушный человечек, который поднёс к подбородку скрипку и замер в боевой готовности.
Столб шёпотом перевёл речь капитана Лёвичу.
-Я жду,- злобно проговорил Обжора, он же Левассер. Ты? - ткнул он пальцем в Лёвича.
-Jess, ой пардон, си,- громко сказал Лёвич.
- А ты?-  тяжёлый взгляд Левассера упёрся в Столба.

Тот замешкался. Ему жаль было Хиггинса, которому уже набросили петлю на шею, и в то же время он понимал, что лучше на его месте не быть. И ещё он успел подумать, какую злую штуку придумала судьба. Пират ограбил пирата! Но лучше умереть, чем оставаться на этой вонючей посудине посреди океана, среди кучи мерзавцев. Тем более, рано или поздно, всех их переловят и повесят. Столб точно знал, где и как. Ведь всему миру известно про «подвиги» Левассера. Он поглядел на Хиггинса. Тот мужественно стоял под мачтой и, несмотря на всю серьёзность ситуации,  усмехался. Хиггинс не сомневался,  что Столб будет спасать свою шкуру. Однако тот сказал:

- Я тоже пират мсье, но больше им быть не желаю.
- Как тебя кличут?
- Столб. 
- И что же ты, Столб, готов умереть вместо него? – с интересом посмотрел на него Обжора.
- Нет, месье, не готов. Но, очевидно, придётся.
- А ты мне нравишься, Столб. Пожалуй, я не стану тебя вешать. И этого тоже, - ткнул Обжора пистолетом в капитана, – матросов я никогда не вешаю. Тот, кто хочет быть со мной - милости просим, а кто не хочет, пусть убирается ко всем чертям!

- Ну, а эту трусливую собаку, вздёрнуть немедленно,- ткнул он пистолетом в сторону Лёвича.
Тут же, на освободившееся под виселицей место, поволокли упирающегося Лёвича, который, сразу потерял свой презентабельный вид и, впав в прострацию,  выл и умолял о пощаде.

-  Жалкий трус! Даже умереть не может достойно. Собака она есть собака. Туда ему и дорога, - с презрением заключил Левассер, когда под гиканье и свист пиратов, на шею Лёвича накинули петлю.
- Кончай его! – в нетерпении заорали пираты, которым хотелось быстрее завершить дело и напиться.
Один из них уже схватился за конец верёвки, как вдруг марсовой закричал:
-  Фрегат по правому борту!
Все посмотрели туда, куда он указывал, и заметили на горизонте мачты большого корабля.
- Эй, Шнобель, брось пока его. Потом вздёрнем. Добыча идёт прямо нам в руки! К бою готовсь!- заорал  Левассер, беря в правую руку саблю, а в левую пистолет.
- Но, папа, - возразил было Шнобель, делая ударение на последнем слоге.
- Что папа, опять папа,- передразнил его Обжора,- бросай верёвку, пррридурок!

Тут же поднялась страшная суматоха. Одна часть пиратов вскарабкалась по вантам, несколько побежали к пушкам, остальные рассредоточились по правому борту с мостиками, абордажными крюками и топорами,  сжав в зубах ножи и сабли, и засунув за кушаки пистолеты.  Пленников оттеснили к юту, где бросили без присмотра. Лёвича швырнули тоже к ним.

Корабль приближался, но Левассер был спокоен. Он думал, что это торговое судно, увидев в подзорную трубу шотландский флаг. Но, когда оно приблизилось на расстояние пушечного выстрела и стало разворачиваться бортом к «Кассандре», окутавшись  лёгкими и такими издалека безобидными дымками, а шотландский флаг вдруг сменился на французский, пират понял свою ошибку. Следом раздался грохот пушечных выстрелов и на бригантину посыпались ядра. Одно из них попало в фок-мачту и переломило пополам.  Падая, она убила двоих пиратов, запутав в снастях ещё пятерых. Ход и маневренность корабля сразу снизились.

- Шнобель, руби концы! Дьявол тебя побери,- закричал Обжора,- вот уж поистине невезучий день!  Надо уносить поскорее ноги! Эй, на румпеле, поворачивай! Уходим!
Но уйти не удавалось, был штиль и паруса плохо наполнялись ветром. Военный фрегат «Медуза» медленно, но верно, приближался и опять разворачивался  для залпа. Он был гораздо мощнее  Кассандры, и на его борту стояло больше пушек.
Левассер понял, что не уйти и, решив  принять бой, тоже стал разворачиваться. Но не успел.  «Медуза» дала залп, убив наповал несколько человек и пробив дыру в корпусе. Но это был ещё не конец.  «Кассандра» развернулась  ей в корму, Левассер заорал:
-Заряжа-а-а-й! Пли!!!

И грохнул залп из всех пушек. «Медузу» заволокло дымом, послышались стоны. Но она продолжала разворачиваться, стремительно приближаясь к «Кассандре», стараясь подойти как можно ближе. И как только это удалось, в фальшборт пиратского судна вонзились абордажные крюки, а на пиратов посыпались военные моряки, невзирая на пули из мушкетов, которыми осыпали их пираты. Началась жестокая неравная схватка. Пираты дрались отчаянно. Кровь брызгала на одежду и лица, собиралась в лужи, грохот выстрелов  заглушал свист сабель. На палубе крутились и дымились неразорвавшиеся ядра, на ванты и снасти падали зарубленные тела и отсечённые головы. Левассер на юте отбивался от капитана «Медузы» месье Лермита. Возле него валялось уже немало трупов противника. Чуть дальше лежал с проломленным и залитым кровью затылком боцман пиратов, а на нём с пулей в сердце шкипер.
Столб и кучка пленных, не дожидаясь, когда в них попадёт шальная пуля, решили скрыться в юте, где сразу попали в апартаменты Обжоры. Столбу пулей перебило верёвку, задев слегка и руку, но зато он оказался свободным. Пытаясь найти какую-нибудь тряпку, он огляделся и заметил в углу открытый сундук. Остальным было не до него, все следили за битвой, прильнув к маленьким, выходящим на палубу, оконцам.

В сундуке ничего не было, кроме навигационных приборов, карты, старинной сабли с выгравированными на клинке загадочными знаками, а также книги «Ключи Соломона», переведённой на французский. Заинтересовавшись, Столб, любивший читать, сунул её в карман. Сабля ему тоже понравилась, и он спрятал её в штанину, привязав к ноге. Потом снял с головы бандану и обмотал руку.

- Ну, что там, на палубе? - поинтересовался он у Лёвича, которого по понятным причинам  чрезвычайно интересовал исход битвы.
- Похоже, Левассеру  конец. И остальным тоже. Их уже вяжут. Слава те, господи,- радовался бандит, не верящий ни в бога, ни в чёрта.
Но как оказалось, радость была преждевременна. Вбежали французы,  пленников  вместе с пиратами перегнали на «Медузу» и опять бросили в трюм. А фрегат отправился  к острову Реюньон, который был французской колонией.
 
Через несколько дней «Медуза» пришвартовалась в порту Сан-Рьер, где преступников  судили. Пиратов приговорили к повешению, а их пленников освободили, предварительно допросив. Столб решил  дождаться удобного момента и вновь угнать яхту, которую, как добычу, отбуксировала «Медуза».

 Пленники жили на острове, питаясь, чем бог пошлёт.  Реюньон представлял собой скалу вулканического происхождения с действующим вулканом. Он весь был залит застывшей чёрной лавой, встречались горы с ущельями и водопадами и термальными источниками.  В долинах зеленели леса, увитые лианами, покрытые папоротником и орхидеями, где была дичь и фрукты. Ну и конечно, рыбы в океане  было сколько угодно.

Через неделю состоялась казнь. Пиратов повесили  прямо на реях  «Кассандры», а для Обжоры  на берегу океана, недалеко от порта, соорудили виселицу. Его привели в кандалах под усиленной охраной,  рядом с ним шёл священник. Пират  разоделся, как на свадьбу, натянув на себя белые рейтузы с красными бриджами,  бархатный коричневый камзол, шляпу с красным пером, и обмотав шею широким кремовым рюшем. Обжора спокойно смотрел на происходящее,  и лишь иногда, в обычной своей манере, глумливо скалился. Затем священник  долго и нудно читал проповедь о вреде пиратства. В конце её обвинитель спросил :

-Месье Левассер, вам предоставляется последнее слово. Хотите ли вы им воспользоваться?
-Да,- прохрипел пират. Он оживился,  и глаза его забегали по толпе, словно кого-то выискивая.
Народу на берегу собралось огромное количество.  Люди приплыли даже с отдалённых  островов, чтобы, кто в первый раз, а кто и в последний,  взглянуть на Обжору.
 Столб с Бамбулой  тоже были в этой толпе , причём им удалось даже пробиться в передние ряды. И Левассер их заметил.
 
- А-а-а, ты здесь, Столб!  Рад увидеть твою рожу снова!  Так держи от меня подарочек!
Стремительным движением руки он вытащил из шляпы красное перо, вставленное в маленький обрубок бананового дерева и швырнул Столбу. Затем закричал громовым голосом:

 - Знати ничего, народу всё! Найдёте мои сокровища, если сумеете понять!

И бросил в толпу три обрезка кожи с нацарапанными на них непонятными значками. Листки тоже опустились на землю возле Столба и Бамбулы, которые оказались проворны и  упали на них  брюхом.  Началась свалка, которая затем перешла в драку.

Обжора, которому удалось последний раз развлечься, громко хохоча, орал палачу:
-Эй ты, коробка вонючих костей! Делай своё дело или освободи мои плавники, и я вас всех отправлю за сундуком к Дейви  Джонсу! Что ты медлишь, чтоб тебя разорвало!

Палач нервничал, пытаясь набросить ему на голову капюшон. Наконец, это ему удалось,  и, убегая,  Столб заметил, как на шею Левассера накинули верёвку. 
Он нёсся  по дороге в порт. Его люди кинулись за ним, и тогда Столб подумал, что это и есть тот самый шанс, который даётся лишь раз в жизни.

- Бежим к яхте! - закричал он.

Двое матросов подхватили Бамбулу, который не мог бежать.
  В порту, кроме одиноко стоящих на рейде кораблей, никого не было. Весь народ смотрел казнь. Поэтому беспрепятственно угнав шлюп, они подплыли к «Северной звезде». К счастью она была  в полном порядке, даже продукты сохранились. Яхта умчалась в океан, оставив на берегу изумлённую толпу, никогда не видевшей такой красивой посудины.  А труп Левассера  похоронили, как только его три раза затопил  прилив.