4. Что такое КОН?

                РАССКАЗ ЧЕТВЁРТЫЙ.

   Однажды, а дело было в жарком июле 1997 года, Павел Иванович Братченко повёл своих подопечных в пеший поход вдоль извивавшейся среди холмов и утёсов речки Быстрянки. Как раз выпало воскресенье, и ему удалось собрать почти всю свою, немногочисленную на тот момент, группу. Это случилось в самом начале его тренерской работы, и среди его подопечных в то время ещё не было закалённых мастеров, а были лишь подающие надежды крепкие и смышлёные подмастерья. Все они только начинали постигать секреты русского стиля единоборств, и особого свежего задора в овладении новыми знаниями и умениями его ребятам было не занимать.

   Пройдя быстрым маршем по берегу реки километров около двадцати, группа устроила привал в весьма живописном месте. Лысина нанесенного половодьем песчаного бугра отвоевала здесь у зарослей ивы и ежевики метров пятнадцать простора; противоположный берег вздымался круто вверх, напирая и суживая не очень широкую в этом месте реку, и перпендикуляром от их бивака бурлящую на камнях водную поверхность пересекал небольшой и в меру гремящий порог, между теснин которого вода прорывалась с шумом и падала вниз с небольшого уступчика, рождая тем самым многочисленные буруны и водовороты.

   Искупавшись в прохладных даже в июле водах стремительной Быстрянки, бойцы решили немного позагорать.

   – А вы помните, ребята, – обратился к ученикам Павел Иванович, – я ещё в мае давал вам задание почитать о КОНе? Надеюсь, вы кое-что об этом поразведали, и это кое-что пока ещё не выветрилось у вас из памяти?

   Кое у кого из ребят дома был интернет. Это значительно облегчало процесс добычи фактов. Впрочем, обыкновенные словари разных языков тоже могли дать здесь не так уж мало.

   – Ну-у, – как всегда первым отреагировал на слова Братченко Олег Перепёлкин, – узнали, конечно, Пал Иваныч, как не узнать. В латинских словах полным-полно слов с этим корнем.

   – Каких слов?

   – Да разных там... Например, это... как его?.. а, контрибуция!

   Олег был выраженным сангвиником. Даже простые сказанные им слова из-за особого тембра его голоса казались несколько смешными, и часто даже самые банальные его фразы вовсю веселили окружающих.

   – И что это слово означает, Олежек? Помнишь?

   – Да не помню я!.. Кажется, выкуп или что-то вроде.

   – Подавляющее большинство слов латинского происхождения с данным корнем, – перебил товарища Сергей Меньшов, – означает некое объединение или единение. Вернее, разные формы объединения.

   – Так, хорошо, уже теплее, – улыбнулся Братченко, – Приведи соответствующие примеры, Серёжа.

   Меньшов учился лучше всех. Он был круглым отличником. Через год, после окончания десятилетки, он решил поступать в Бауманку. Ему вполне реально светила золотая медаль за отличную учёбу в средней школе, так что двери в любые вузы ему были широко раскрыты.

   – Пожалуйста, – пожал Сергей плечами и принялся неторопливо перечислять: конвенция или договор, потом конгресс – встреча, а также собрание, затем консолидация или упрочение, ещё консорциум или соглашение.

   Тут он ненадолго задумался. Однако разговор продолжили другие парни.

   – Конституция, Пал Иваныч! – выпалил «мухач» Лёха Маслов, – Кажется, это означает установление.

   – Контекст или связь.

   – Контракт. Тоже договор.

   – Конфедерация. Что-то там с союзом государств связанное.

   – Конгрегация – собрание.

   – А ещё конкордия. Это означает согласие.

   – И консонанс.

   – Конгресс тоже.

   Видно было, что молодые люди отнюдь не страдали отсутствием памяти. Братченко был явно доволен.

   – И вдобавок коньяк, – подытожил перечисление Перепёлкин, – Коньячок ведь тоже сближает, правда?

   Он щёлкнул себя пальцами по натянутой коже горла. Раздался всем известный звук вылетающей из бутылки пробки.

   Опять все рассмеялись. Обсуждение выходило вполне живым, не академическим.

   – Анализируя слова с корнем «кон», – продолжал рассуждать Меньшов, – я нашёл в латинском языке группу соответствующих слов, означающих некие физические параметры. Например, константа означает «постоянный», контур – это очертание, концентрация – средоточие, а конгруэнтность – совпадение.

   – И ещё континуум, – дополнил товарища Руслан Пашаев, – Это значит «непрерывный или сплошной».

   – А конвергенция – это «сближение», – нарушил молчание  великан Андрей Коваленко. Он был огромного баскетбольного роста и отличался редкой молчаливостью. Впрочем, по успеваемости Андрей был далеко не последним в своём девятом Б.

   – Да, это верно, – кивнул головой Братченко, – Что касаемо латинского языка, очень важного индоевропейского языка, языка-матки для многих народов, то корень «кон», широко представленный в этом языке, неопровержимо свидетельствует о чём-то едином, сближающем, совместном и постоянном. А вот взять наш русский язык. Есть там данный корень или нет? Как, по-вашему?

   – Конечно, есть, – опять заторопился языком Олег. – В слове «конечно» он и есть, а как же!

   – Так, ладно. «Конечно» означает то, что окончательно, что завершено и неоспоримо. Это тоже своеобразное соглашение. А ещё?

   – Да мало там этих слов, – махнул рукою Денис Минеев, – С латинским сравнения даже нету.

   – Кондачок – во! – воздел кверху указательный палец Перепёлкин, – Русские с кондачка обычно решают...

   – Пал Иваныч, – вернул беседу в серьёзное русло Меньшов, – я так полагаю, что слово «кон» в русском языке означает нечто окончательное. Причём совершенно окончательное, именно совершенно!

   – А почему ты так решил, Серёжа?

   Меньшов оживился.

   – А потому что слово «конец», имея в виду присутствие в нём уменьшительного окончания «ец», означает что-то маленькое или, скорее, частное. Это завершение и прекращение чего-то явно ограниченного, и безусловно не абсолютного. Слово же КОН, особенно ежели писать его заглавными буквами, не имеет уменьшительного окончания. Так что это большой конец всему и вся. Вот я так где-то полагаю…

   Многие не согласились с данным умозаключением Сергея, и начали выражать ему это своё несогласие при помощи рукомахательной и головокачательной эмоциональной реакции. Однако Братченко неожиданно поддержал ученика. Причём поддержал его твёрдо.

   – Совершенно правильно, Серёжа, – кивнул он довольно седою головою, – Это как раз то значение, которое имели в виду наши далёкие предки, когда они рассуждали о КОНе. Ведь КОН для них был великим планом вселенского сквозного развития. Планом Бога! По этому плану, как по некой картинке на коробке паззла, все разумные сознания должны постоянно и неутомимо сверяться. Чтобы, значит, не ошибиться в своём развитии и инее зайти  в тупики тёмной духовности.

   – Кстати, – энергично добавил он, – вернувшись к латинскому языку, мы обнаружим там слово «кон» в так сказать своём чистом виде. Каково это слово, а?

   Воцарилось недолгое молчание, который нарушил догадливый Меньшов:

   – Это, вероятно, «конус», Пал Иваныч... Просто там окончание имеется «ус», характерное для латинского языка.

   Братченко улыбнулся.

   – Точно, «конус». А что из себя представляет эта всем известная геометрическая фигура?

   Перепёлкин не преминул тут воочию изобразить данную фигуру. Он сделал это при помощи сомкнутых ладоней, причём с такой уморной рожей, что опять развеселил товарищей.

   – Она означает, – ответил за всех Меньшов, – переход плоскости, то есть круга, в точку. Или, другими словами, переход множественности и бесконечности к чему-то единому и окончательному.

   Здесь уже все с ним согласились и вовсю закивали головами, как будто данное утверждение давным-давно было им всем известно, просто они его ранее не фокусировали в своём сознании.

   Подтвердил догадку Серёги и сам Братченко.

   После чего он дал всем команду распаковывать вещмешки и доставать оттуда провиант. Пришло время подкрепить поиссякшие силы, ведь путь домой был отнюдь не близким.

   Вольные русские бойцы извлекли из мешков и сумок еду и с аппетитом перекусили. Пение дроздов, стрекотание сорок, карканье чёрного ворона в отдалении, мощные удары хвостом шереспёра под нависшими над водой ивовыми кустами – всё это создавало какой-то умиротворяющий душевный фон. Близость и красота родной природы ощущалась очень явственно, буквально всеми пятью, а может быть и шестью чувствами человеческой натуры, и всё это в своей совокупности рождало в душах ребят отголоски безмятежной и светлой радости.

   После обеда Братченко объявил отдых где-то на полчасика или даже больше. Им предстояло перейти вброд на тот берег и вернуться обратно другим маршрутом, чтобы сохранить интерес к передвижению сменой впечатлений от окружающей действительности.

   Для синхронизации общности вся группа спела хором несколько русских народных песен, к которым Павел Иванович сызмальства был неравнодушен. Спустя минут пятнадцать такого времяпрепровождения, Братченко обратился к своим подопечным с новым предложением.

   – Вот что, ребята, – сказал он своим звучным голосом, – я предлагаю вам не терять оставшееся время попусту, а заняться одним важным и даже архиважным делом… Но прежде я добавлю кое-что о нашей предыдущей беседе. В русском языке есть понятие «исконный», что означает «бывший всегда, с незапамятных времён». Короче, то что было «испокон веку»… В этом понятии видится некая непоколебимость, неразрушимость, правильность… Наши предки рассматривали КОН в оба временных конца – и в прошлое, и в будущее. Уходящий в прошлое КОН был житейским коном; он мог содержать в себе груз мировоззренческих ошибок и нести на себе печать человеческого несовершенства. К этому кону старались не относиться слишком догматически, чтобы не впадать в омертвляющую дух закоснелость. А вот кон, уходящий в будущее, был идеальным. Это был КОН с большой буквы или Великий КОН. Положения этого свода главнейших мировых смыслов разработали священники в глубокой древности. Эти положения не были пространными и слишком сложными. Наоборот, сии смысловые сгустки были очень просты и всем буквально понятны.

   – Ребята, – с новой порцией энтузиазма продолжал Братченко, – все вы знаете телепередачу под названием «Что, где, когда?». По примеру ведущего этой передачи я сейчас дам вам одно задание, и пока мы тут отдыхаем, вы, как заправские знатоки, попытаетесь разрешить одну важнейшую мировоззренческую задачу. Я уверен, что вы её решите правильно, так как надо, или, по крайней мере, очень близко подойдёте к её полному разрешению. Итак, вопрос будет следующий...

   – Почему наши в футбол всё время сливают? – опережая Братченко, выпалил вопрос хохмач Перепёлкин.

   Все без исключения рассмеялись, даже и сам Братченко, а также молчун Коваленко вдобавок, что случалось отнюдь не часто.

   После того же, как хохот сошёл на нет, Павел Иванович покачал головой и заметил:

   – Нет, Олежка, боюсь что этой задачки нам тут будет не решить. Сиё есть великая и неразрешимая тайна, которую не в силах постичь не токмо наша маленькая компания, но даже и вся наша великая страна...

   – О, тогда я спокоен, – расплылся в ухмылочке Перепёлкин, – ибо всё остальное мы тут как семечки расщёлкаем.

   – Так какое это задание, Пал Иваныч? – деловито и сосредоточенно спросил Меньшов.

   – А вот какое, – и Братченко сделал небольшую паузу, оглядев своих воспитанников спокойным и непроницаемым взглядом. – Ребята, что из себя представляет... вышеупомянутый всеми нами КОН?

   На миг повисла тишина.

   Все были несколько обескуражены.

   Олег громко присвистнул. Пашаев демонстративно почесал затылок. Все понемногу оживились, и лишь длинный Коваленко продолжал оставаться с виду невозмутимым.

   – Ну, вы и заганули задачку, Пал Иваныч! – выразил общее мнение Перепёлкин, – Да этого нам в жизни будет не решить. Тут дело явно труба. Что такое этот самый мифический КОН, вообще в мире никто не знает. Может, это всё фигня полная? Сказочки про белого бычка, а?

   Правда, остальные были настроены более решительно. Общее мнение вскоре свелось к тому, чтобы сделать всё-таки попытку разрешить эту великую задачу. Хотя бы скромную попыточку.

   – Ладно, так и быть, – сжалился над учениками Братченко, – я вам немного помогу.

   Он взял острый ивовый прутик, подошёл поближе к кустам, где песок был твёрдый, и начертил на нём… фигуру для игры в крестики и нолики. То есть две параллельные прямые линии, пересекающиеся перпендикулярно точно такими же двумя линиями.

   Эту странную фигуру, очевидно для наглядности, он заключил дополнительно в большой квадрат.

   – Вот! – весьма торжественно заявил экзаменатор. – Сию нехитрую заготовочку вы должны будете примерно – и он глянул на часы – за полчасика заполнить наиёмчайшим смыслом нашего вселенского бытия. Причём для каждой свободной пока клеточки вы подыщете только одно слово. Это и будет Великий, он же Десятёрный КОН… То есть, другими словами, вы попытаетесь отгадать замысел самого Бога насчёт Себя и мироздания. А, как вы уже знаете, по Русской Идее Бог и мироздание есть одно и то же.

   Парни собрались. Они склонились над коновой заготовкой, короткое время изучали начертанную на песке фигуру и вскоре начали высказывать свои догадки по порученной им теме задания. Впрочем, общий тон сумбурного разговора поначалу особой серьёзностью не отличался. Перепёлкин тот и вовсе начертил посерёдке фигуры нолик и предложил Пашаеву поставить где-либо крестик.

   – Погодите, пацаны, – пресёк это балаболье Меньшов, – давайте лучше сосредоточимся… Насколько я понимаю в таких делах, КОН есть сгущённая, выраженная несколькими словами сущность самой вселенной. Так? Так. Получается, что в эти вот пустые клетки мы должны будем вписать некую вселенскую данность с одной стороны, или некую физику мироздания.

   – А ещё идейную данность, – перебил его Маслов. – А это уже философия, братва.

   – Ага, – подтвердил Перепёлкин, – поместим физику и лирику в одном флаконе… Вернее, посадим их за решётку бытия – решётка для них уже готова.

   Однако Олегову шутку все пропустили мимо ушей. Должное деловое настроение, похоже, было уже создано.

   Удовлетворённый Братченко отошёл на несколько шагов в сторону и уселся на сухое, вынесенное сюда половодьем бревно. В ход обсуждения он вмешиваться, как видно, не планировал.

   – Посмотрите, – обратил внимание товарищей на особенности квадрата Денис Минеев, – тут имеются три тройки. Или три своеобразных троицы. Поскольку в мире всё троично, то мы имеем в данной фигуре что?

   – Три тройки соображают на троих! – опять схохмил Олег.

   На сей раз он действительно развеселил друзей.
 
   Однако делу это отнюдь не помешало.

   – Точно, так оно и есть, – кивнул головою Серёга. На правах неформального лидера он уселся по-турецки прямо напротив квадрата и ткнул прутом в левую тройку клеток.

   – Вот эту троицу, – сказал он, – мы должны заполнить некоей физической данностью. То есть тем, что во вселенной есть.

   – А может быть тем, что будет? – выразил сомнение Минеев, – Может, это вернее, а?

   – Или и то и то? – подлил масла в огонь рассуждений хорошист Пашаев.

   – А что мы имеем-то?

   – И почему данность нужно писать слева, а не посередине или справа?

   Вопросы посыпались со всех сторон.

   – Слева, – уверенно ответил Сергей, – это потому, что вращение  – условно, конечно – происходит слева направо. Согласны?

   Все оказались согласны. С чего-то же надо было начинать, хоть с какого-то общего согласия. Даже несерьёзный почти всегда Перепёлкин охотно поддержал эту идею.

   – А заполнять клетки будем снизу вверх, – высказал своё предположение настырный Лёха Маслов.

   – Это почему же так, а не иначе? – поднял брови Меньшов.

   – А потому что КОН – это движение к совершенству. К со-вершенству, понимаете? Что такое «вершенство», я думаю, никому объяснять не надо?

   – Добро, – согласно кивнул Серёга. – Принимается, как условное направление. Но только лишь как условное.

   – А чё вписывать-то будем? – подал голос-бас Коваленко. – Какую на фиг ещё данность?

   – Я предлагаю вписать добро! – выпалил без раздумий Лёха.

   – А я благо, – вторил ему Пашаев.

   – Нет, истину, – ввернул свой вариант Минеев.

   – О, что есть истина, товарищ Га-Ноцри? – пропел с театральным видом Перепёлкин. Он запахнулся в воображаемую тогу и принял театральный вид, – Если же ты не ведаешь этого, несчастный, то за неимением креста будешь утоплен нами в Быстрянке!

   – Ближе к делу, Перепёлка! – огрызнулся на Олега холерик Денис. – На Пилата ты явно по фактуре не тянешь. Скорее уж на шута какого-нибудь горохового. Пилат точно конопатым не был.

   – Прекратили лишний трёп! – навёл дисциплину сосредоточенный Меньшов. – Давай, работаем! Мозгуем, чёрт вас всех подери!

   – Я придумал! – воскликнул в этот миг Маслов. Его круглое лицо озарила радостная улыбочка. – У меня есть чёткое и весьма конкретное предложение.

   – Какое?

   – Ну, выкладывай!

   – Только не тяни кота за хвост, Масло!

   – А вот какое... Поскольку физику мы должны здесь дать не в чистом формулярном виде, а как бы смешанной с философией, то совокупность всех вещей и явлений я предлагаю назвать разнообразием, и вписать это словечко... в левый нижний квадратик.

   – Хм, а что – верно, – кивнул головой быстро думающий Минеев.

   – Или многообразием тогда лучше, – задумчиво изрёк Руслан Пашаев, – Это звучит как-то благовиднее.

   – Точно, многообразием, – утвердительно хлопнул себе по бедру Меньшов. – Так и запишем. Это будет некая заготовка для работы Бога, многообразие. Хорошо сказал, а – заготовка для работы Бога!

   И он вписал в пустую нижнюю клеточку сокращённое слово «мног».

   – У меня тоже имеется предложение, мужики, – на манер ученика в классе поднял руку Коваленко.

   – Тогда излагай, – милостливо разрешил ему Меньшов.

   – Давайте внесём в средний левый квадрат слово «время».

   Все опять оживились. Это предложение не глупого и рассудительного Андрея пришлось всей компании по вкусу.

   – А что, это дельно! – шлёпнул верзилу по спине Перепёлкин, – Ты у нас голова, Андрюха!

   – Верно! – послышались одобрительные возгласы.

   – Точно ведь – время!

   Однако ушедший на короткое время в себя Меньшов и всплывший затем на поверхность своего бодрствующего сознания внезапно охладил всеобщий удовлетворённый пыл.

   – Нет, – покачал он аккуратно постриженной головой, – время тут не подойдёт.

   – Это почему не подойдёт-то? – вскинул брови Пашаев. Его упрямый характер везде создавал сопротивление в цепи согласия.

   – А потому не подойдёт, дубовая твоя башка, что время предполагает временность, ай эм сори за тавтологию, – и Серёга постучал Руслану по лбу костяшками пальцев, – Соображать надо, джигит, – и он оглядел присутствующих непреклонным взором, после чего сказал: у меня есть несколько другое предложение, которое, я надеюсь, всех нас более устроит.

   – Ну, и каково оно?

   – Вечность.

   – Хм...

   – А что, – хлопнул в ладоши Минеев, – всё вроде как надо тогда у нас получается, лыко, как говорится, в строку, а?  Ведь поскольку речь у нас идёт о самой вселенной, то она по определению временной быть не может. Она вечная и, в отличие от частностей, пребудет в каком-либо своём качестве вечнo. Не, вы как хотите, а я за вечность.

   – И что такое эта вечность, а? – недовольно протянул Пашаев.

   – А хрен его знает, – пожал плечами Денис, – Хотя бы сумма всех веков. Да это сейчас и не важно. Мы все более-менее понимаем, что такое временность и что такое вечность.

   Желающих оппонировать этому предложению не нашлось.

   Кроме Перепёлкина, конечно, который, усмехаясь, сказал:

   – Вот вечно у нас так: кто чего ни скажет – ну полная ахинея. Один Меньшов у нас вечно прав. Вундеркинд ты, Серёга, однако.

   И Серёга невозмутимо вписал в следующий над первым квадратик словечко «веч».

   – А вот тут должна быть «пустота», – ткнул пальцем в оставшийся пустым квадрат Маслов. – Вакуум то есть, другими словами... Вселенная ведь состоит в основном из вакуума.

   – Так ведь там так и так пустота, – не замедлился с подколкой Перепёлкин. – Вона, глядите – пустым же пустёхонький квадратик. Молоток, Масло, ума ты наша палата!

   Почти все опять рассмеялись.

   Кроме Маслова.

   И, конечно, кроме Меньшова. Серёга продолжал настойчиво изучать взглядом фигуру на песке. Для пущей активизации мозговых процессов он даже почесал себе затылок.

  – Нет, дружбаны, не пустота, – выразил, наконец, он своё несогласие с предложением Лёхи, – Ежели мы запишем тут «пустоту», то что у нас тогда получится? Вселенная как некая пустышка, да? Это фигня будет, ребята.

   – Да уж, – согласился с Сергеем Минеев, – пустота, Лёха, тут не катит. Для нас, может быть, это как бы и пустота, а на самом деле совсем она и не пустота.

   – Тогда пространство.

   – Это слишком академически звучит.

   – Ну, тогда всёшность, а!

   – Чего-чего! Какая тебе ещё всёшность?

   – А что, Ляксей, это, пожалуй, уже некая мысль, – помял себе подбородок Меньшов, – Всёшность, говоришь? Хм, да, что-то вроде того...

   – Не, ну вы, блин, даёте! – усмехнулся на это Олег. – Тоже мне, термин озвучили. Смех, да и только… Если мы примем это конгениальное предложение, то тогда мы должны будем принять до кучи и ничегошность. И коечегошность тоже… ТщательнЕе надо с терминологией, коллеги, а то тут и до глупошности рукой уже подать.

   – Тогда всеохватность, – прогудел решительно Коваленко. – Это звучит куда получше, чем всёшность какая-то хренова.

   – Так, – подвёл итог дискуссии Меньшов, – Кто за всеохватность, пацаны? Ага… Возражающих, я гляжу, нема? Тогда так и запишем.

   И он вписал в верхний квадрат сокращённое «всёш».

   – Ты чего написал, дурень? – выпучил глаза Перепёлкин. – Втихаря «всёшность» хочешь в КОН пропендярить?

   – Тьфу ты! – нахмурился под общий хохот Серёга. – Вот же втемяшилось-то в бошку!

   Он быстро стёр написанное и начертал по новой «всеохв». Все были довольны проделанной мозговой работой и слегка перевели дух.

   – Итак, – подвёл итог заполнению первой тройки Меньшов, – у нас с вами получилось что?..

   – Многообразная и вечная всеохватность, – первым выразил своё резюме торопыга Маслов.

   – Ага.

   – А ежели по-другому эту троицу скомпоновать, то получится...

   – Вечное всеохватное многообразие.

   – Или всеохватная многообразная вечность.

   – Я полагаю, – обвёл довольным взором товарищей Меньшов, по данному разделу КОНа других предложений ни у кого не имеется? Физическая данность мироздания, в своём так сказать философском аспекте, выявлена нами вполне исчерпывающе?

   – А если «всеохватность» заменить на «полноту»? – выразил некоторое сомнение Коваленко. – Может быть, так будет даже лучше? Вечная многообразная полнота или полная многообразная вечность тоже звучит неплохо, по-моему.

   Однако после непродолжительного обсуждения все решили оставить предыдущий вариант пространственности вселенной, как несколько образнее отражающем суть дела.

   Теперь встал вопрос о заполнении оставшихся двух клеточек.

   И первому, кому пришла на ум соответствующая идея, был Руслан Пашаев.

   – Чуваки, – с энтуазмом в голосе заявил он, – я предлагаю последнюю троицу обозначить общим понятием некой цели. То есть того, к чему должна двигаться, да и идёт наше с вами вечное и всеохватное многообразие... Как вам такая мысля, а? Потянет?

   – Есть другие мнения? – вопросил строгим голосом Меньшов и, не дождавшись ответа, постановил: Пока, Руслик, принимается – третья троица будет у нас целью всего и вся.

   – Тоже мне открытие, – по-хитрому сощурился Олег. – Это же любой дурак скажет, что цель. Куды ж без цели-то нам деваться!

   – Любой, кроме тебя, – недовольно отрезал Пашаев. – Лично от твоей персоны, кроме всяческих приколов и дурацких хохм, нечего и ждать.

   – А я, может быть, поддерживаю в вас боевой задор, – ничуточки не обиделся Перепёлкин. – Без меня, может статься, вы бы тут уже с ума все посходили от мозгового перенапрягу.

   – Есть! – выпалил в этот миг Маслов. Его лицо снова сияло. – Посерёдке, между двух троиц, у нас должна находиться мотивация. Именно мотивация, пацаны, она самая!

   – А что, – поддержал Лёху Минеев, – это в самую точку. Ведь данность притягивается к цели как раз мотивацией. Ага, тут определённо где-то так...

   – Да, ты прав, – согласился с Денисом Меньшов. – Вернее, вы оба правы. Эту чёртову изначальную данность, мыслимую как нечто пассивное, только лишь мощная мотивация способна достаточно пронять, чтобы сподвигнуть её на движение к далёкой цели.

   – И что это за мотивация такая? – заострил вопрос Перепёлкин.

   – Кнут и пряник, Олежек, – усмехнувшись, ответил ему Минеев. – Жёсткий кнут и сладенький пряничек.

   – И чего прикажешь сюда вписать? – ехидно спросил у него Серёга. – «Кн. и прн.» что-ли?

   – Я знаю, Серый, я, – спокойно сказал Пашаев.

   – Давай валяй, если знаешь.

   – Любовь, братва, – усмехаясь, предложил тот. – Банальная и вездесущая любовь или, другими словами, тяга чего-то к чему-то хрен знает почему...

   – И то верно, – кивнул ему Меньшов, – тут, я думаю, ты, Руслик, попал в десятку. На черта нужен был бы весь этот грёбаный жестокий мир, если бы в нём не водилось любви! Это было бы весьма убогое и мрачное образование, правда?.. Куда, кстати, предлагаете это вселенское понятие вписать?

   После непродолжительного обмена мнениями, все пришли к такому заключению, что место любви – в основании мотивационной тройки, и нигде более.

   Однако предстояло разобраться и с оставшимися двумя квадратами.

   – Что тут поставим? – вновь озадачил Серёга товарищей. – Вот прямо в центре всего этого конгломерата?

   – Кайф! – воскликнул без заминки Перепёлкин. – Балду, ежели по-другому выражаться.

   Как ни странно, но его предложение было поддержано вскорости буквально всеми.

   Хотя с формулировкой как раз все без исключения оказались категорически не согласны. От Меньшова поступило предложение назвать серёдку КОНа не вульгарным кайфом и не примитивной балдой, а – благом. Это древнее философское понятие как нельзя лучше соответствовало занятию им центрального места во всей мировоззренческой концепции. Если любовь иногда оборачивается своей противоположностью, то есть ненавистью к чему-либо или кому-либо, то к благу стремятся ведь абсолютно все, хотя и понимают эту штуковину частенько совершенно по-разному.

   – Да уж, – глубокомысленно заявил Перепёлкин, – блаженство – это когда тебе кайфово и балдёжно… Так что в оконцовке вашего заумного галдежа всё-таки я прав-то оказался. Вписывай, давай, Серёга, это слова куда надо – и попёрли далее.

   Он произнёс это приказание чересчур уж властно, явно играя на публику. Все засмеялись, даже Коваленко с Меньшовым.

   Один лишь Павел Иванович, посиживая в полном спокойствии на своём брёвнышке, поглядывал на своих подопечных хоть и благожелательно, но совершенно серьёзно. И всё-таки было видно, что нить их мудрёных рассуждений отнюдь не казалась ему вздорной. Коллективная мысль ребят явно набрала большие обороты, поэтому, пока Серёга вписывал во второй квадрат слово «благ», у Дениса Минеева из глубин его неосознаваемого на-горА сознания была поднята очередная блестящая идея.

   – А я знаю, – глубокомысленно сказал он, – чем мы заполним последний квадратик…

   – Так-так, Динька, мы все внимание! – подставил ладонь к уху Перепёлкин. – Ась?!

   – Тут вот должна находиться истина…

   – Точно! – не замедлил съязвить Перепёлкин. – Та, которая в вине обретается. Ин вино веритас, мужики – она же разливная, правда!

   Однако на сей раз он не нашёл в своих товарищах должного юморного отклика. Предложение, высказанное, Минеевым, всем понравилось, и даже понравилось весьма.

   – Ну посмотрите, чуваки, – продолжал Денис развивать свою мысль, – истина ведь несомненно и сильно притягивает собою пытливые умы. Да и не только пытливые – вообще все! Каждый на своём уровне стремится постичь истину, чтобы получить для себя какую-то пользу. Ну, или благо другими словами, о котором мы базарили тут ранее. Поэтому мы все любим истину и не принимаем ложь. Да, тут всё сходится в одну систему.

   – А ведь действительно, – впал в рассуждения и Меньшов, – трудно представить себе ещё что-либо, чтобы оно могло заменить собою истину. Даже и невозможно себе такое представить – ведь вселенная должна быть истинной, а не иллюзорно-ложной.

   – Ага, правильно, – подхватил факел размышлений Руслан, – и в этой второй мотивационной троице у нас с вами классно всё становится. Гляньте – ведь получается любимая благая истина.

   – То есть истина, преисполненная любовью, – поправил его Маслов.

   – Ага.

   – Любвеобильная, – не преминул приколоться Перепёлкин.

   – Сам ты любвеобильный, идиот! Пропитанная любовью, вот!

   – Вернее, охваченная любовью.

   – Или, если сверху идти, то истинная благая любовь.

   Вся компания довольно тут закивала головами. А Серёга исполнил добровольно взятую на себя обязанность писца и начертал слово «ист» в верхнем квадратике средней троицы.

   Дело было сделано уже на две трети. Оставалась сущая ерунда – определить, что такое есть вселенская цель или тройка целей.

   – Ежели рассуждать чисто конкретно, – первым подал голос Перепёлкин, – то цель всех обладающих сознанием есть успех.

   – Вот в том-то и дело, Олежек, что ты рассуждаешь чисто конкретно, – не согласился с ним Маслов, – а нам надо не конкретно рассуждать, а концептуально.

   – Ну, тогда слава, – не унимался Олег. – Что, хотите сказать, что к славе никто не стремится, что это не цель, а?

   Наступило недолгое молчание.

   Все напряжённо соображали.

   – А что такое есть слава, пацаны? – обратился к товарищам Меньшов. – В своей сути, конечно.

   – Слава это... это такое, – скорчил рожу Перепёлкин, – это такое, надо вам сказать, сладостное... такая конфетка. Короче, когда вас все обожают и писаются в штаны и юбки от одного вашего присутствия.

   – Стоп! – перебил его Меньшов. – Значит, успех и слава тесно связаны с понятием любви. То есть любви многих к кому-то одному.

   – Потому что этот один делает многим что-то приятное или полезное, – продолжил нить рассуждений Пашаев.

   – И тогда это понятие – слава – относится вовсе не к цели, а к промежуточной сути, к мотивации, – закончил мысль Серёга, после чего добавил: Ведь мотивация ведёт к цели и не может быть самой целью.

   – Да уж, – скривился Перепёлкин, – ты бы это нашим попзвёздам сказал, что слава это не цель. Да они тебя со всем дерьмом бы съели, наверное.

   – Ладно, проехали, – поднял руку Меньшов. – Думаем, думаем, бойцы – шурупим мозговыми извилинами.

   Опять все задумались. Впрочем, молчание длилось совсем недолго, и мыслительный штурм продолжился вскорости с новой необоримой силой.

   – Красота – вот! – выпалил, наконец, торопыга Маслов. Для пущей убедительности он покрутил растопыренной ладонью возле лица известного красавца Минеева. – Красота спасёт мир, говорят, и вообще...

   – А что такое есть красота, пацаны? – уже привычным менторским тоном возгласил Меньшов. – Каково её главное значение?

   – Гармоничность, – прогудел не очень решительно Коваленко.

   – Соразмерность частей целого, – выдал свой вариант Минеев.

   – Клёвое это дело, скажу я вам, – присовокупил и свои рассуждения к прочим Перепёлкин. – Красота – это у-ух! Непередаваемо!

   – Точно, братва, – согласился с ними Серёга, – Мера, соразмерность, оптимум, гармония  – это, я полагаю, есть одна из вселенских целей. Только что конкретно из этих понятий выбрать для заполнения клетки, и куда вписать слово?

   – А я нашёл вторую цель! – воскликнул в этот момент неугомонный Перепёлкин. – Гля, чуваки – сюда давай смотрите! Вот тут у нас записано «многообразие», тут «любовь» – а что является противоположностью многому?

   – Что-то одно, наверное, – ответил неуверенно Пашаев.

   – Ага, Русланчик, – нехило вмазал ему по плечу Олег, – одно и впрямь! А по-другому если сказать, то – единое!

   – Браво, Олежек! – похвалил товарища самозваный ведущий Сергей. – Ишь ты – да твоя башка способна не только хохмы изрекать… Значит, сюда вниз мы впишем «единство», и у нас тогда получится...

   – Многообразие, стремящееся к единству через любовь! – закончил за него Перепёлкин. – Прошу, товарищи философы, обратить особое внимание – не через страх и насилие, а только лишь и единственно через любовь, через неё, значит, милушку, через неё, голубушку...

   В это время Серёга уже вписывал ошмёток слова «единство» в нижнюю правую клетку коновой заготовки.

   – А гармонию впиши сюда, – указал ему Маслов на среднюю клетку, – тогда у нас во втором уровне квадрата получается вот что: вечная благая гармония. Ну, или вечное гармоническое благо.

   – А также благая вечная гармония, ежели оценить эту тройку со всех сторон, – удовлетворённо добавил Меньшов, и охотно заполнил предпоследний пустой квадратик.

   Оставалось найти значение ещё для одного, самого последнего квадрата, и тогда весь гипотетический план мироздания приобрёл бы вполне законченную и логически выверенную форму.

   – Здоровье! – пробасил свой вариант Коваленко. – Здоровье ведь всему голова, а тут вроде как завершающее понятие, тоже что-то навроде головы, а?

   Все хорошо знали, что великан Андрей неукоснительно придерживается здорового образа жизни. Он не пил ни капли спиртного, никогда не курил, следил за калорийностью своей пищи, за биоритмом собственного организма, и даже обливался по утрам водой из ведра во дворе своего дома.

   – Да, что-то такое похожее, – задумчиво заметил Меньшов. – Определённо что-то близко того...

   – А может быть несокрушимость? – ввернул своё предложение Минеев.

   – Или неуязвимость? – добавил своё и Руслан.

   – Можно и так, это один хрен вообще-то, – продолжал горячо Денис. – Смотрите – ну чего будет стоить наш сладенький благой мир?

  – Сам ты сладенький какой-то, – тут же перебил его Перепёлкин. – Лично я ничего сладенького в нашей схеме не наблюдаю.

  – Лады, не сладенький, это просто вырвалось у меня. Я хочу сказать, что грош ему будет цена, ежели он вдруг начнёт разваливаться, как некий колоссальный карточный домик. Если гнилым внутренне окажется, больным что ли, а? Так что несокрушимость или неуязвимость тут по делу должна стоятью

   – Нет, – покачал головой Меньшов, – всё-таки нет, ребята. Ведь несокрушимость это понятие отрицающее «сокрушимость». А ведь Пал Иваныч говорил об абсолютной позитивности положений КОНа. В нём не может быть таких конкретных утверждений с приставкой «не», как «не убий» или «не укради» там… Ну, и прочее в том же духе, тут перечислять можно долго. Мы должны найти для замены слову «неуязвимость» совершенно положительное понятие с аналогичным значением. Короче, безо всяких «не»!

   – Тогда, может быть, как это, – начал было высказываться Руслан, однако тормознулся на полуслове и замолк.

   – Цельность, – спокойно сказал Минеев.

   – Чего-чего?

   – Я говорю, цельность, вот чего!

   – Целяк, короче, – ухмыльнулся Перепёлкин. – А чо?!

   – Целяк ты оставь для собственного убогого набора слов, – также спокойно продолжал Денис. – Я в том смысле говорю, что цельность это и есть своеобразная здоровость. А также неуязвимость и несокрушимость тоже. Слышали такие слова: исцелять, целитель, целящее, целительное? Получается, что цельность есть крепость и неуязвимость мира, и это слово как нельзя лучше сгодится нам для шапки троицы цели в КОНе. Я, во всяком случае, категорически за...

   После весьма непродолжительного раздумья с Денисом охотно согласились все, даже Перепёлкин. Серёга незамедлительно вписал в верхний квадратик слово «цел». Команда знатоков облегчённо вздохнула. Все были довольны. Даже очень…

   – В итоге у нас получилась Единая Гармоническая Цельность, – с гордым видом сказал Меньшов. – Ну, или наоборот, тут переставляй ведь как хочешь.

   – Пал Иваныч – вроде готово, – доложил он о завершении мозговой работы Братченко. – Как будто наш вариант вселенского КОНа разработан до последней клетки. Как вы его оцените?

   Павел Иванович не спеша поднялся со своего бревна и подошёл к подопечным.

   – Ну вот, ребята, – сдержанно похвалил он воспитанников, – а вы боялись, что несправитесь. Справились же – ещё как справились!

   Парни радостно заулыбались. Они и впрямь были очень довольны, что совладали с таким трудным – нет, с труднейшим заданием. Да что там труднейшим – правильное выполнение этого фантастического задания ещё полчаса назад казалось им чем-то совершенно немыслимым и нереальным.

   Павел Иванович тоже улыбнулся. Он обвёл сияющим взглядом ребят и сказал весьма пафосно:

   – Дорогие мои! Поздравляю вас от чистого сердца! Ведь вы только что буквально заново для самих себя открыли Великий Десятёрный Кон наших далёких предков. Тот КОН, которому они старались следовыать во всех своих крупных и мелких делах… Ведь было в истории человечества такое славное время – его ещё называют легендарным Золотым веком – когда люди вели себя куда как разумнее, чем ведут сейчас. Это дивное время в нашу горестную и разобщённую эпоху практически полностью забыто, и большинством современных людей оно воспринимается как некая красивая, но ложная сказка. Но это было, друзья мои, и было ещё как!.. Великий КОН, который вы тут начертили прутиком на песке, был тогда начертан в умах и душах почти всех земных людей. И я верю, я просто убеждён, что когда-нибудь он снова вернётся из небытия забвения на причитающееся ему  почётное срединное место. Так будем же следовать уже и сейчас этому великому идеалу. Хотя бы в малом, но будем следовать.

   – Пал Иваныч, – обратился к учителю Перепёлкин, – так неужели мы полностью угадали содержание Десятёрного КОНа? Неужели не ошиблись ни в чём? Как-то, право, не верится даже...

   – Да, Олег, практически полностью, – улыбнулся Братченко. – Правда, вместо Гармонии, которую вы вписали в средний квадрат последнего вертикального ряда, наши предки предпочитали использовать понятие Покоя, а вместо Всеохватности Полноту, но это в сущности не так уж и важно. Гармония и есть Покой, а Всеохватность прекрасно передаёт понятие Полноты. Так что в конце всех концов они полностью совпадают. Также весьма важно и то, что левый столбец троиц несёт в себе условный вопрос «что?», средний – «почему?», а правый – «зачем?». Это вы тоже не успели сказать. Но я уверен, что и это вы бы отгадали, если бы я вам поставил такую задачу. В-общем, вы справились на все сто. Я рад! Я очень-очень рад, ребята!

   Их привал подошёл к концу. Надо было подаваться в обратный путь. Ребята быстренько собрались, и уж было двинулись по направлению к бурлящей воде.

   И вдруг Меньшов остановился как вкопанный.

   – Погодите, Пал Иванович, – недоумённо воскликнул он, – а почему КОН называется Десятёрным, а не Девятёрным? Ведь мы заполнили только лишь девять квадратов – три по три?

   Все тоже остановились. На лицах парней проявилась некая растерянность. Перепёлкин опять громко присвистнул.

   Братченко же в ответ широко улыбнулся.

   – Молодец, Сергей! – похвалил он своего воспитанника. – А то я иду и думаю: а когда вы меня об этом наконец спросите?.. А ну-ка все назад!
 
   И он вернулся к заполненному обрывками слов квадрату.

   – Так вот, ребята, – ещё раз оглядев песочный КОН, громко сказал Павел Иванович, – девять квадратиков со смыслом бытия заключены ведь в ещё один квадрат, не правда ли?

   Парни охотно закивали головами. Кое-кто улыбнулся, о чём-то догадываясь.

   – Этот большой квадрат вроде бы не бросается в глаза и не имеет как будто своего названия. Но он важнее всех прочих вместе взятых. Так кто или что занимает собою все девять квадратов совокупно, а?

   – Ёлы-палы, Пал Иваныч! – стукнул себя кулаком по лбу Перепёлкин. – Как же мы сразу не догадались?! Это же Бог, верно?

   – Правильно, Олежек, Бог, – ещё шире расплылся в улыбке Братченко. – Он неявно присутствует во всём своём мироздании, обнимая Собою всё и вся без единого исключения. Бог источает из Себя таинственным и непостижимым способом Силу или Энергию, давая тем самым Возможность всему в мире двигаться и развиваться, куда те хотят. И получается, что мы с вами, да и все прочие частички мироздания, являемся ни кем или ни чем иным как частицами Самого Бога… В этом и состоит главная сила Русской Идеи, которая, хоть пока ещё и слаба в народном сознании, но обязательно окрепнет и победит в мировоззренческой общечеловеческой парадигме. Мы с вами вовсе не жалкие ничтожные рабы, а Бог вовсе не мировой властный тиран или деспот, и вход в КОН ведёт не через принуждение и обман, а единственно через Любовь… Что будет с остальными частями КОНа, если любовь заменить в нём на насилие? Ну, подумайте и ответьте! Только имейте в иду, что Единство и Множественность всегда неизменны. Они существуют в мире постоянно и не могут быть заменены чем-либо ещё.

   Короткое время все думали.

   Потом ответил Меньшов.

   – Если Любовь заменить на Равнодушие или Ненависть, то Вечности у нас не будет, а будет лишь Временность, – уверенно сказал он, – и не будет Полноты, а будет всего лишь Ограниченность.

   – А также Блага у нас не будет, а будет Удовольствие или Кайф, – вторил ему Перепёлкин.

   - Временные, – заметил Сергей.

   – А Истина подменится  у нас Ложью, – подключились к обсуждению остальные.

   – И вместо Гармонии или Покоя мы получим Безобразие и Хаос.

   – А заместо Цельности у нас сляпается Ущербность.

   – Так, Пал Иванович?

   Братченко кивнул.

   Перепёлкин в это время наклонился и стёр рукою большой квадрат.

   – Гляньте, чуваки, – усмехаясь, сказал он, – как такая фигура безбожная похожа на фашистский крест, который немцы рисовали на своих танках во время войны. Вот вам и наглядная образность в своей подлинной сути!

   И он быстро дорисовал прежний большой квадратище, таким образом словно подправляя ложное мировоззрение, укоренившееся в обществе.

   После этого группа вольных бойцов осторожно перешла на тот берег и походным размашистым шагом двинулась в обратный путь.

   Солнце светило им как-то особенно ласково, и на душе у ребят было по-особому покойно, словно Великий Десятёрный КОН уже начал в них свою подспудную, но неотвратимо разумную работу.
   
   
 

   
   
   

   
   

   


Рецензии
Интересные игры со словами. с уважением. удачи в творчестве

Александр Михельман   07.03.2024 19:48     Заявить о нарушении
Слова - проводники смысла, и это в них главное. А добрый смысл ведёт к добрым делам.
Спасибо!

Владимир Радимиров   08.03.2024 12:47   Заявить о нарушении
На это произведение написано 15 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.