Среди бела дня

Берег океана пустынен ночью и оживляется днем стаями птиц, откуда-то прилетающих с восходом солнца, Песчаная полоса шириной метров тридцать тянется от од-ного до другого мыса, не резко выдающихся в темно-синюю гладь воды, но достаточных для того, чтобы не ви-деть, что за ними происходит. Далее от воды начинаются темно-зеленые заросли кустарников и деревьев, перепле-тенными тонкими, но крепкими лианами, не позволяющи-ми людям пробиться через них. Впрочем, берег давно не видел ступающих по песку человеческих ног. Сдается, не скоро они и появятся в будущем. Яркий день, с синим-синим небом, сливающимся на горизонте с такого же цве-та водами океана. Песок кажется золотым, чуть поджарен-ным лучами солнца.  И на этом фоне неряшливыми чер-ными пятнами кажутся десятки грифов, разгуливающих по песку, или просто стоящие. Огромные с голыми шеями и изогнутыми клювами, напоминающими рыболовные крючки, они что-то высматривают. Красотой пения эти птицы не славятся. Да и собрались они сюда не для того, чтобы соревноваться в вокальном искусстве. Казалось, грифы чего-то ожидали, внимательно всматриваясь в по-верхность песка. Между тем солнце поднималось все вы-ше, начавшийся отлив все большую полоску влажного песка оставлял за собой, в то время, как песок ближе к зе-леным зарослям все больше нагревался. Этого теплового знака ожидала  жизнь, заключенная в кожистые яйца. Их было много в одной кладке, и таких кладок было до трид-цати. Маленькие черепашки, словно по команде, разрыва-ли оболочки  и лезли наружу, толкая перед собой чуть влажный песок. Возникало множество холмиков из рыхлого песка, с отверстием в центре. Внешне это походило на извержение крошечных вулканов. Вместо лавы  изливалась наружу серая масса черепашьих тел. Вот тут и принялись за «работу» грифы. Стало понятно, чем  было вызвано скопление такого большинства птиц, обычно питающихся падалью, но никогда не забывающих полакомиться слабой беззащитной живностью. Грифы ловко подхватывали и заглатывали бегущих к воде мелких рептилий. Некоторые грифы засовывали свои клювы прямо в жерло «вулканчиков», выдергивая одну за другой черепашек. А те, повинуясь зову природы, по пути, определенному Создателем, бежали и бежали к воде, оставляя ластами своими четкие следы на песке в виде чередующихся поперечных полосок. Яркое освещение делало их хорошо видимыми - спрятаться негде. Пир пернатых продолжался. Невзирая на громадные потери, черепашки продолжали бежать. Вот и вода уже видна, но тут из воды на сушу выбралась новая опасность - небольшие крабы. Они не намного превосходили величиной крошечных беззащитных земноводных, но обладали грозным оружием, острые края их клешней, как ножницы, рассекали тело черепашек. И все же некоторым черепашкам  удалось добраться до спасительной воды. Возможно, что некоторым из них невероятно повезет и, они, достигнув зрелого возраста, выберутся на берег, и в песок, где когда-то родились сами, отложат яйца. И все повторится таким же образом....
Потрясающее знание своего пути маленькими че-репашками! Откуда у них это? Глядя на человека, так и хочется сказать: «Как же ты, именующий себя венцом природы, изначально не знаешь своего пути?»
Жизнь и смерть сошлись не в схватке,
Не в соревновании,
Не в покое, чистом, гладком,
А в беде, страдании!

Где одна, а где вторая,
Где у них различие?
Я пока не различаю,
Где и в чем величие?

Жизнь трясется в смертной пытке,
Смертью жизнь предстала –
Слились, как в едином слитке,
Разные металлы!
И это опять о черепашках говорится, поскольку смерть черепашек – условие для жизни птиц и крабов.
А каков путь человеческий? Многим ли он отлича-ется от путей прошлого?  Думаю, что и в прошлом, нахо-дились люди, стремящиеся прославиться, но…
У каждого порог…
Порог тщеславия
Перешагнуть не мог,
Шагнув в бесславие!

Порог ума перешагнув,
Чему потом дивиться?
Свет разума задул –
Обитель – психбольница!

У чести  есть преграда,
Коль совесть не на месте.
Сказать бы еще надо,
Нет совести, нет чести!

Но это речь идет о простом человеке, которого еще называют «маленьким». Естественно, разговор идет не о размерах тела его, а об общественном положении.
Человек «большой», дорвавшийся до власти, стре-мился прославиться тем, что уничтожал вокруг все, что хоть чем-то могло затмить славу его, и славу предков его!