Первый мохито

Мы готовились к закрытию. Девчонки в разноцветных платьицах рыскали в поисках красивого разлинованного ежедневника, нагибаясь все ниже над тумбой. Некоторые,  более прозорливые, присаживались на корточки. И все они были везде хороши. Чудесные тела в разноцветных платьях. Легких, почти касающихся их загорелой кожи. Такие разные. Такие одинаковые. Глупенькие и смазливые. Летние девчонки.
Я смотрел на них из музыкального отдела, делая вид, что расставляю диски,  когда ко мне сзади подошла управляющая, Вика.
- Ты слышал, что завтра в Кломенском намечается вечеринка? – спросила она.
- Да. Я даже был там в прошлом году. Это называется пикник, вроде праздника лета. – Ответил я.
- А я ни разу не была на этом пикнике. Но слышала, там много молодежи, разные прибамбасы, музыка с утра и до самого вечера.
- Да-да. Барбекю, мини гольф.
 - Угу. - Вика всегда многозначительно делала так: «угу» - Так вот. Сеть планирует разместить там стенд на время мероприятия. Ты не хочешь поехать туда поработать?
И я согласился. Еще бы! Крупнейшая вечеринка лета! Самое долгожданное событие года!
Гремела модная музыка. Толпа просачивалась через открытые по периметру усадьбы проходы. Людям не было конца. Точка Сети находилась в торговом ряду под большим шатром. Рядом с нами продавали часы, футболки, платки, мобильные телефоны – всякий хлам, жизненно необходимый для тех, кто хотел быть «в теме». Оскар привез тумбу, один, из тех самых Кубов, на котором мы разместили весь неликвидный товар со всех магазинов Сети. Были потрепанные фотоальбомы Playboy, помятые коробки с кубиками-рубиками, йо-йо, чехлы для банана (самая бесполезная вещь) и прочий пестро упакованный хлам. Народ кидался на это как на горячие пирожки. Тумба пустела. И приходилось группировать товар кучнее, чтобы было, куда кинуть взгляд. Нас было четверо. Две какие-то девицы, парень с ирокезом и я. Одна из девиц, непонятно почему, была одета в резиновые сапоги. Ее, по-моему, звали Наташа. Моя ровесница. Правда по глазам ей можно было дать все 35.  Вторая постоянно где-то исчезала. Я не смог с ней познакомиться. А потом она и вовсе ушла. Парень непрерывно извивался под музыку, раздававшуюся с дальних сцен, постоянно курил и отпускал какие-то мыльные шуточки, понятные только ему и подобному ему кругу людей. На нем были странные зеленые шаровары.  Иногда нас навещала Катя Галоп. Коротышка с выбритым лбом и хвостом сзади. Она была во всем белом. Много шутила. И закрывала глаза очками Ray Ban. В Сети Катя Галоп была кем-то вроде пиар менеджера. Катя Голоп понравилась мне сразу. К тому же она вызывала ассоциации с маленькой цирковой мышкой, которая удовлетворенно пищит, когда ее подбрасывают в воздух и ловят. Катя навещала нас, интересовалась выручкой и уезжала на Победе в толпу, где на лужайках играли в фрисби и мини гольф, смотрели мультипликацию на большом экране под открытым небом, фотографировались с фотографиями знаменитостей в специальных кабинках без крыши. Кофейные компании бесплатно раздавали свой кофе, журналисты снимали происходящее, веселый народ пестрел очками Ray Ban, светило солнце и дул легкий ветерок с реки. Он поднимал песок и нес его прямо на нашу тумбу. Наш день должен был закончиться вместе с мероприятием. То есть от десяти и позже. В шесть я взял перерыв и пошел бродить по парку. Я хотел попробовать мохито. Найти его было не трудно. Я купил в первом же открытом кафе стакан и пошел в сторону большой сцены, на которой собиралась какая-то рок-группа. Собирался сделать первый глоток, как неожиданно «Ааа!Энди, приветик! И ты здесь! Здорово!». Пару недель назад она заходила в наш магазин. Купила себе Пауло Коэльо, но уходить не спешила. Она ходила за мной и болтала о всякой всячине.  Мне она показалась забавной. Она напоминала мне маленькую, жизнерадостную собачку. Только без вертлявого хвостика. Кончилось все тем, что мы сидели на скамейке у торгового центра и курили ее Lucky Strike. Готов был поспорить, что на эти сигареты ее подтолкнул Энди Уорхол. У нее это слышалось в голосе. Я запросто мог по голосу определить и музыку, которую она слушает и сайты на которых она торчит, а так же то, что она обязательно поедет на вечеринку в «Зеленые Поля». У меня совсем не было сил. Я сидел, разбросав ноги, и курил. Через шоссе напротив светились названия банков. А рядом сидела она и продолжала говорить. О своем брате, своих тусовках, о том, что она сегодня выпила со своими однокурсницами из университета. Я кивал, пару раз посмеялся. Потом мы дошли до метро и разъехались.
И вот она снова стояла передо мной. Маленькая смешная собачонка. В сияющих кедах и джинсах в обтяжку. Мы сели на подушки напротив короткометражных фильмов на большом экране. Я потягивал мохито и снова затягивался Lucky Strike. Мы просидели так минут двадцать. Она все также болтала. Я при всем желании не мог ей ни возразить, ни поддержать, ни прокомментировать. Потом она вскочила и сказала, что очень скоро будут выступать «Глупые гномы» с Ильей Гавнотенко. Она не может пропустить их сета. Я вежливо отказал. Она оставила мне свой номер и, помахав ручкой, побежала к компании ребят, с которой, видимо, пришла сюда. Я поднялся со своим мохито и побрел назад, под наш шатер чудес. Людей было море. Оно разливалось повсюду, где можно было сесть с хот-догом, лечь позагорать, поиграть в бадминтон, запустить бумажного змея. Правда на одной лужайке в полном одиночестве играл ди джей. С видом, будто он в переполненном клубе. Ему вполне хватало себя. 
Под шатром девочки и мальчики, как озверевшие, накидывались на наш товар и сметали его в свои новомодные авоськи с портретом Одри Хепберн и Мерилин Монро. Прямо как голодные говняные мухи. Девушка в резиновых сапогах не успевала записывать в тетрадь уходящие с лотка артикулы. Начало смеркаться. Я нашел плед и укутался в него. Кто-то ослепил меня вспышкой. Значит, засвечусь в чьем-нибудь блоге. К парню в шароварах, который уже не просто вился змеей, а подпрыгивал на месте, размахивая конечностями, пришли друзья, и он тихо покинул пост, ухватившись за бутылку пива. Катю Галоп я больше не видел. Меня начало мутить, но было предчувствие развязки этого шабаша. И я хотел, чтобы наступила она поскорее. Я ждал ее, как можно чаще доставая телефон, будто от этого время бы ускорилось.
Когда стемнело и разгулявшиеся, пьяные человеческие остатки почти покидали усадьбу, я и девушка в резиновых сапогах, собирали оставшийся товар. Я снял баннер Сети и разобрал тумбу. Как обычно без отвертки. Этого никогда у Сети не было. Осталось дождаться Оскара.
Мы сидели и разговаривали. Кто откуда? Как долго в Сети? Что хорошего? Наташа была очень серьезной девочкой. И похоже, у нее были большие планы на Сеть.
Становилось холодно. Плед, который мог бы нас укрыть, я продал. И я даже не мог представить себе такую холодную летнюю ночь. Еще откуда-то начали слетаться комары. И мы одни, заброшены на окраину города, в усадьбу царей, где сейчас собирают бутылки и пластиковые стаканы, остатки пищи и бычки. После непонятного праздника лета, который утонул в зарослях моего мохито, выпитого 6 часов назад. Я смотрел на серьезные лица мужчин, которые загружали в фургоны разобранную мебель, огромные рулоны баннеров, товар, остатки товара. Разного барахла с ценниками. Кто-то празднует лето, щеголяя в модном шмотье, а кто-то их забавляет и насыщает, что заработать. Большую часть дня как мудак, стоит, и учтиво улыбаясь, продает всякий ненужный хлам, а потом собирает его и везет обратно. И мы сидим как две обмороженные мухи, съежившись от холода, и ждем, когда же заберут… товар, за который каждый из нас в свое время поставил подпись в трудовом договоре. Девушка позвонила Оскару. Оказалось, он был где-то рядом, в длинной очереди таких же оскаров. От недосыпа и постоянного пребывания на ногах я чувствовал себя смертельно уставшим. Я потуже затянулся в плед, лег на дощатый пол, поджал под себя ноги, положил под голову кофту и взгляд мой уперся в кусты. Девушка с кем-то болтала по телефону. Я мог бы уйти. Послать все это к черту. Все побрякушки в этих ящиках. Мне ничего не мешало сделать это. Если бы не эта девушка. Она бы не согласилась. И я бы не смог ее оставить одну на этих ящиках. Да и сам я до конца не был уверен, что смогу вот так взять и порвать отношения с Сетью. Нет. Не сейчас. Я решил дать еще один шанс Сети. Наверное, последний.

На часах было половина первого, когда подъехал Оскар. Мы загрузили все барахло в его фургон. Затем заняли передние места. Мест было всего два. Мы с девушкой как-то уместились на одном. Оскар не был так шутлив как обычно. Хвала ему за это. Я не хотел никого слушать. Я хотел лишь изоляции. Все-равно где. Главное, чтобы не было ни людей, ни музыки, ни резиновых сапог, ни запаха барбекю, ни Глупых гномов с их тошнотворной «Медведицей». Я вышел у ближайшего метро. А Оскар повез девушку с ящиками до центральной Сети. Она должна была передать «кассу». Мы неплохо потрудились. Народ проглотил неликвид! «Касса» получилась приличной.
- Счастливо, ребята, – сказал я и помчался со всех ног в подземку.
Домой я ехал на такси. Таксист почти не говорил по-русски. Я вообще не понимал, что пел парень, очевидно евнух, из динамиков в девятке. «В Дагестане всегда тепло и фрукты многа» – сказал нерадивый таксист. Я кивнул. А парень по-прежнему пел. Громко, мерзко, с явным садистским желанием моей крови из ушей.
- О чем он поет? – спросил я.
- О любви к девущке. А девущка не любила его. И он со скалы прыгнул.
Глупый вопрос. О чем же еще можно петь?! Вся лирика об одном. И все одинаково кончается. На Лубянке Маяковский пустил себе пулю, а где-то в горах Кавказа парень сбросился в пропасть. Ох уж, эти ножки...в кедах...резиновых сапогах, платьицах в орнаментах цветов. Около половины третьего ночи такси-девятка резко затормозила на остановке у моего дома. Я отдал таксисту или кем он там был свои последние триста рублей. Тот с места рванул в ночную даль, и я остался один. В ночном магазине при остановке, собрав со всех карманов мелочь, я купил себе коробку шоколадного печенья на ужин. Я умял ее по дороге до подъезда. А дома заглотил несколько стаканов воды, залез под одеяло, наконец,  вытянул ноги и ощутил, как по всему телу проходит жар. Затем я провалился в сон.
Тусовка в Коломенском… вот уж где собралось все мировое уродство. Как хорошо, что все это позади. Весь этот день, и та собачонка с lucky strike. Потом я уже ничего не помнил.
А утром снова прозвенел будильник.