1. Там, где ветер разбивается о спокойствие

Номер 0. Ветер

Ветер пронзал мою кожу, словно тысячи игл, и пытался остановить меня, не дать мне достигнуть своей цели. Словно он был разумен, как будто он знал, куда я иду, и изо всех сил мешал мне. Однако, обладая разумом, можно мешать другим и не из каких-то корыстных побуждений, просто ради шутки или на спор. С кем же мог поспорить ветер? С холодом? С темнотой? С луной?

Как же это все глупо звучит, и о чем я только думаю. Говорят, что замерзающие люди мечтают об огне, солнце, кровати, но точно не думают о ветре, принимающем участие в их непосредственном замораживании. Возможно, это мой последний поход, что не есть хорошо. Однако, назвать неудачей то, что моим страданиям придет конец, было бы глупо и высокомерно. Странно, что земля так быстро приближается мне навстречу, словно стена прыгает, прямо в лицо. А прыгающая стена это даже забавно. Вот только сил смеяться у меня уже нет, их просто нет.

Тело само приняло удобное для себя положение, и я не буду ему мешать. Интересно, что вообще я тут делаю, зачем я на все это согласился. Ведь никакой пользы для общества, никакой личной выгоды. Одно лишь разочарование. Интересное слово разочарование, кажется, что слово зачарование будет ему противовесом. Зачарован разочарованием или так - разочарован зачарованием. Как глупо в подобном положении думать об игре слов. Подобном положении? Неважно, сейчас важно лишь то, что тело в пространстве расположилось максимально комфортно. И мне бы только хотелось закрыть глаза чуть подольше, чем обычно, хотя бы на минутку. Закрыть и услышать тишину, а не этот проклятый вой.
Тишина…


Номер 1. Спокойствие

- Вы говорили, что у вас все под контролем! – задыхаясь в собственном крике, женщина просто кипела от возмущения.

И объектом, на который она направила свое возмущение, был невысокий мужчина, одетый в военную форму нового образца. Офицерам форма нового образца нравилась намного больше, чем рядовым служащим, поэтому они старались носить её всегда и везде, заменив порядком надоевшую классическую парадную форму. Мужчина со спартанским спокойствием смотрел на предоставленный ему бесплатный спектакль. Наслаждения от процесса он явно не получал, но было видно, что стены его богатого кабинета придают ему сил. Он часто смотрел на портрет жены, находящейся строго за источником истерических воплей. И спокойный любящий взгляд жены, который художник смог передать просто превосходно, придавал ему сил терпеть все это.

- Так и было, пока ваш муж не вышел за рамки предложенной программы, - спокойно отвечал офицер.

- Он бы никогда не сделал этого по своей воле! Вы его не знаете!

- Я знаю его намного лучше вас и намного дольше, чем вы, не нужно упрекать меня во лжи и тем более в безответственности. Это все, что я могу вам сказать. Как только я скажу вам все, что вы хотите знать, я буду вынужден отдать приказ о вашем расстреле, - офицер так спокойно говорил о расстреле, что гнев в глазах женщины моментально угас.

- Вы не посмеете, - уже намного спокойней сказала женщина.

Спокойствие вернуло её лицу приятные черты. Теперь офицер мог понять солдата, который на ней женился, она была красива, даже несмотря на свой возраст.

- Вас проводить к выходу, Лара? – уточнил офицер.

- Благодарю, не нужно. Я прекрасно помню, как сюда пришла, и смогу проделать тот же путь в обратном порядке, - с ненавистью ответила Лара, - Спасибо, что приняли меня, товарищ Кушаков.

- Гражданским можно звать меня просто Максим, - сказал офицер.

- Но не нужно, - уходя прошептала Лара.


Номер 2. Память

Странно, я не слышу ветра. И судя по всему солнце взошло, вокруг лишь белый слепящий цвет. Но нет той прекрасной тишины, ради которой я закрыл глаза. Все вокруг издает какие-то неестественные звуки, писки, шорохи, скрежет. Я хочу прекратить все это! Этот шум невыносим. Он словно сверлит мой мозг изнутри, пытаясь проникнуть в костный мозг по всему телу.

Тихо!

Ну, неужели, это наваждение пропало. Больше никаких шумов, мысли идут четко и ясно, как в солнечный день ветер спокойно гуляет по склонам горы. Вот только глаза, они никак не могут привыкнуть к этому слепящему белому свету. И где моя теплая одежда? Почему подо мной не снег? И чего-то ещё не хватает… Очень важного.

Кто я?


Номер 3. Лед

- Что за бред вы несете? Он не мог просто взять и уйти, - Максим был вне себя от ярости.

- Но, товарищ Кушаков, он не просто ушел… - робко продолжил человек в белом халате.

- Не просто? Прыгая на голове или пикируя на ушах? Как можно не просто уйти? Как вообще, блять, можно уйти из нашего комплекса, отсюда выйти сложней, чем попасть сюда!

- Он заморозил палату, в которой находился, в помещении был абсолютный ноль, когда мы туда вошли. После этого он просто шел по коридору, замораживая всех, кто встречался ему на пути…

- Что, простите? – прервал отчет Максим.

- Он шел по коридору…

- Нет, нет, последняя фраза, - тихо сказал офицер.

- Всех, кто встречался ему на пути? – непонимающе спросил человек в халате.

- Да, что же ты мне мозги-то ебешь, тебе своего отдела мало?! Что значит, замораживал всех?! Как он мог замораживать!?!

- Мне отвечать на все вопросы? – задумавшись, предположил человек в халате.

- Михалковский! – крикнул офицер, но тут же сменил тон, - Миша, прошу тебя ответь хотя бы на один, можешь через один, но не заставляй меня отдавать приказ о твоем увольнении.

Услышав слово увольнение, Михаил заметно вздрогнул. Все знали, что из этого комплекса увольняют только после смерти. Естественной или не совсем было уже не важно, но в данный момент намек был именно на не очень естественную смерть.


Номер 4. Слишком

От чего мне так жарко? Слишком жарко. Слишком светло… Возможно ли понять где ты, если ты не знаешь кто ты? Влияет ли местоположение на самоопределение или можно существовать отдельно от мира вокруг? Ведь вокруг лишь светлые пятна и жара.

Слишком жарко.

Я хочу прекратить это издевательство над собой. Только ли над собой?

Слишком много вопросов.

Слишком мало ответов.

Слишком много белого света вокруг. Эти белые пятна перемещаются, отдаляясь и приближаясь ко мне, они издают какие-то звуки. Они причина этой жары? Хочу, чтобы они остановились…
Помогло? Да… наконец-то прохлада и тишина. Светлые пятна больше не мешают мне думать и не мучают меня жарой. Но я так и не узнал главного. Кто я?

Или это не главное…


Номер 5. Смерть

- Разрешите доложить о потерях, товарищ генерал армии!? – вытянувшись перед непримечательным стариком, по уставу обратился Кушаков.

- Попробуйте, - с явным раздражением ответил старик.

- Мы потеряли отряд «Пламенный феникс»…

- Видимо феникс уже не возродится, - с насмешкой прервал доклад старик.

Кушаков ненавидел этого старика уже очень давно. Возможно из-за того, что этот старик его наставник и тренер с самого детства, возможно из-за того, что этот старик его отец. Генерал Кушков, народный герой и пример для всех солдат. Наставник, которому он уже много лет желает смерти в очередном военном конфликте, но тот всегда возвращается, изрядно пополняя коллекцию трофеев и боевых наград.

- Так точно!

- Ещё одна подобная ошибка, и я буду на эту фразу отвечать не иначе как «Вольно, солдат», - говорил генерал, рассматривая форму офицера, - Почему форма не выглажена и не чищена?

- Вторую неделю в погоне за этим «Холодным», нет возможности…

- У тебя всегда нет возможности! Это не повод для военного, у военного всегда есть возможность! – от крика генерала рядом стоящие солдаты начали в страхе расходиться, чтобы не попасть под горячую руку.

Максим уже давно не обращал на подобное внимание, все его мысли сейчас занимал план по поимке существа, которое создали в его комплексе. И Максим совершенно не хотел закончить свой путь как Михалковский.


Номер 6. Время

Кажется, будто кто-то тянет меня вперед. Ведет под руку, как ребенка ведут любящие родители. Но любящие родители также позволяют ребенку немного обжечься, чтобы было понятно, что представляет опасность, а что нет. Прошло много времени с того момента, как я очнулся в мире, состоящем из светлых пятен. Прошло много времен с того момента, как я научился отодвигать от себя жару.

Но прошло ли много времени?

У меня ведь нет часов, я не могу ни у кого спросить. Я не наблюдаю дней и ночей, и не вижу лун вокруг так же, как и не различаю солнца над собой в этой белой пелене.
Я словно в белом космосе, в вакууме, который вобрал в себя все семь цветов, чтобы подарить мне эту белую прохладу. В вакууме, который вобрал в себя все семь нот, чтобы подарить мне эту тишину. В вакууме, который позволил мне использовать все семь чувств, чтобы я мог поддерживать тишину и прохладу. Но времени тут нет. Я бы мог делить свой путь на периоды, но как можно разбить на периоды то, что по определению является цельным.
Можно ли измерить мой путь временем. Можно ли измерить мои изменения.

Нужно ли?