2. Где одиночество находит свет холодного тепла

Номер 0. Начало

- Он единственный, кто согласен на этот эксперимент, - громко сказал один из ученых, я не запомнил их имена, ученые были слишком похожи.

- Это не повод, - коротко отрезал второй ученый, имени которого я также не смог запомнить.

- Вы согласны с условиями и ознакомились с протоколом исследований? – все также громко и настойчиво продолжал первый ученый. Видимо боялся, что я могу передумать, а его громкий голос меня остановит.

Что я мог ответить на этот вопрос? Он достаточно глуп, чтобы вообще что-либо на него отвечать. Так же как и глуп спор этих двух лысых людей в белых халатах. Если бы я был не согласен или не изучил все исследования доктора Клауса Шиндлера, меня бы тут быть не могло. А этот спор, видимо, это продолжение какой-то более давней дискуссии.

Как бы мне хотелось отказаться от всего этого. Ради любви, ради свободы, и не жертвовать всем ради мечты. Но выбор всегда состоит из двух вариантов, любая причина имеет два следствия, как бы не бились мыслители в этом вопросе. Всегда есть или единица или ноль.

- А как вы думаете, доктор? – спокойно спросил я, вглядываясь в глаза, спрятанные за толстыми линзами очков, - Готов?

- Несомненно готовы, - быстро проговорил первый ученый, отстранившись от меня на шаг и отведя взгляд в сторону. Как я и думал, слабый человек.

- Тогда чего же мы ждем, товарищи ученые? – спросил я, поднимаясь с кушетки.
Оба ученых не ожидали такого поворота событий. И настороженно смотрели на меня, смахивая пот со своих ученых лбов.

- Вам жарко? И мне тоже, быть может пора проверить вашу прохладную штуку в деле?

- Незамедлительно.


Номер 1. Проданное одиночество

Разноцветное мерцание, распространяясь по комнате, создавало интересные иллюзии, подобно фокуснику играя с тенями, то доставая их из неоткуда, то также ловко пряча тени обратно. Сидя на диване в небольшом доме и наблюдая, как очередной рослый негр избивает другого не менее рослого азиата, человек начинал проваливаться в сон. Рабочий день закончился слишком поздно, и на хобби не осталось ни сил, ни желания.

Многие называли подобные домики в горах «норами для отшельников». И живущие в этих домах люди были совершенно не против такого названия. В этих домах селились только те, кому было необходимо уединение по самым разным причинам. Эти «норы» нужны были для тех, кто любит уединение или хочет обрести его на какое-то время. Писатели, художники, ученые, даже великие повара часто жили в таких домах не один десяток лет. Кто-то от усталости, а кто-то в поисках новых идей или для реализации старых.

Этот вечер мог быть самым обычным, если бы не маленький нюанс. Яркий, ослепительно яркий свет за окном одного из таких домов, хозяин которого уже намеревался выключить однообразный боксерский поединок и лечь спать.

- Эм, любопытно, - сказал себе сидящий в кресле человек, наблюдая как яркий свет двигается мимо окон.

За десять лет одиночества в горах Клаус привык разговаривать сам с собой.

- И кого ко мне принесло так поздно?

Звук трескающегося дерева наполнил шумом одинокий домик, и Клаус снял старинную винтовку со стены.


Номер 2. Поиск

Осознание приходит ненавязчиво. Как воспоминания. Возможно, как воспоминания. Тяжело рассуждать о том, чего не имеешь. Не помнить о том, что такое воспоминания по причине того, что нечего вспомнить.

Все люди что-то помнят?

А те, кто не помнят не люди?

Возможно, быть разумным значит иметь воспоминания?

Возможно, именно воспоминания формируют нас?

Что меня формирует? Нет воспоминаний. Нет времени. Нет пространства. Нужна какая-то опорная точка для осознания себя.

Белая тишина всколыхнулась и начала наполняться шумом. Сколько мыслей прошло с последнего подобного события. Удобно измерять промежутки прошедшими. Удобно и необходимо.

Необходимо ли вообще что-либо измерять?

Просто удобно.

Одно мое желание, и шум стал частью этой прекрасной тишины.


Номер 3. Движение

- Как успехи, Ромашка? – сержант бесшумно опустился в ров для стока воды, который теперь служил наблюдательным пунктом.

- С тех пор как нас послали наблюдать за объектом, он раз двадцать прошел по одному и тому же маршруту, - спокойно ответил рядовой Ромашов, - Может нам хоть, это, ну, поговорить с ним? Вдруг он потерялся, например?

- Ромашка, ты конечно кретин, - тут вдруг в глазах сержанта мелькнула искра мысли, - И именно поэтому ты сможешь договориться с этим… как ты сказал, объектом.

- Това-а-а-арищ сержант, - протяжно начал Ромашов, чтобы перейти ко второй части жалобного отлынивания от обязанностей.

- Это приказ! – прервал знакомую интонацию сержант.

- Есть наладить контакт!


Номер 4. Тепло нашего холода.

Яркий свет. Постоянно двигаясь через неопределенность в пространстве и времени, я видел только одно. Яркий свет. Я до сих пор не понимаю, кто или что ведет меня. Зачем и где я.

Что может быть ужасней потери воспоминаний?

Потеряться в пространстве?

Потерять чувства?

Потерял ли я все это? Возможно я нашел то, что потеряли все и начали выдавать свое уродство за норму. Когда быть ущербным стало нормой? Они привыкли к уродству.
Что-то тянет меня. Что-то показывает мне светлые пятна. Что-то всегда рядом со мной.
Или я всегда рядом с этим неизвестным?

Яркий привычный холод успокаивал меня тишиной.