Песнь воробья

На ветке сидел воробей и чирикал свою извечную песню. Он пел так вдохновенно и так радостно, что вскоре его чириканье превратилось в мелодию самой сладкоголосой птицы леса. Он пел, и трели его голоса разносились во все стороны, но никто не замечал воробья, считая, что это пел не он, а пела та сладкоголосая птица, пением которой все восхищались, но больше всех своё пение любила сама птица. Обитатели леса порой удивлялись, почему такой самовлюблённой птице дан такой чарующий голос. Но все уже привыкли к её пению, считая, что так должно и быть, и ничего другого от неё и не ждали, поэтому всё менее восхищались её пением и всё менее славили её дар. Но чтобы так пел воробей – этого никто предположить не мог. А он пел, заливался, не жалея ни сил, ни любви своего сердца. Он пел потому, что ему хотелось петь, он желал поведать всем обитателям леса о любви и радости, переполнявших его сердце.

Воробей пел и пел и, наконец, другие воробьи удивились его песни. Мог ли маленький, серенький воробышек петь так прекрасно, завораживая души голосом самой любви?

Весть о новом певце быстро распространилась среди обитателей леса и вызвала не только удивление, но и восхищение. К воробью пришла слава, а слава давала много преимуществ серенькой птичке, но не они были нужны воробью. Он жаждал петь, только петь. Он хотел, чтобы его пение нравилось обитателям леса, чтобы души их расцветали любовью, а сердца бились быстрее. И мечте его суждено было сбыться.

Не имея, можно заслужить, если душа излучает любовь. А можно и потерять то, что имел, если любовь уступает место гордыне.