Узкоколейка

   
      Промозглый, Санкт-Петербургский, зимний вечер.  Стоим, в полутьме, на лестничной площадке и курим.
 - Слушай. - Огонек, Юркиной, сигареты, вспыхивает ярче.  - Давай, в воскресенье, со мной  на охоту. Мне нужен помощник. Я, в прошлое воскресенье, капканы  на норку  поставил, в это, поеду проверять.  Ты, хоть раз, охотился с  капканами?
    Мой друг, был заядлым охотником. А я, в охоте, мало  что смыслил, хотя в охотничьем обществе состоял и ружье имел. Сам на охоту не ездил,   в основном,  по приглашению друзей, чтобы составить им компанию.
 -Нет, не приходилось.
 - Ну вот и посмотришь. Чего дома сидеть. Поедем!
 -  А куда едем и на чем? - Заражаюсь я, Юркиным азартом.  Мысленно, представив себе,  вместо скучного  сидения  перед телевизором, увлекательную прогулку по зимнему лесу.
-  На метро,  до вокзала,  два часа на электричке и мы на месте. Ну, там еще, километров пять-семь,  в лес. Нет, не пешком,  там узкоколейка, по ней, туда и обратно  ходит  паровоз,  возит рабочих   на заготовку леса.  Главное,  на него попасть, не упустить. Потому, что он  в лес идет утром, а обратно, возвращается вечером. Вот, на нем и доберемся до самого места.

      Воскресенье,  раннее утро.  Ночная темень. Накануне выпал снег и за ночь сильно  подморозило. Возле подъезда, поскрипывая подошвами на снегу, топчется Юрка, удерживая  рвущегося  с поводка  фокстерьера. -  Подожди. -  Он  нагнулся  и спустил собаку с поводка. - Гулять, Шим, гулять. Пусть погуляет,  потом  не скоро  получится.
   Мы  закуриваем и  с нетерпением ждем, когда  Шим сделает свои дела.
-Не опоздаем  на электричку? - Спрашиваю я.
-Нет, метро  только  открылось,  успеваем. - Успокаивает  Юрка.
 - Шим, ко мне! -  Подхватив, подбежавшую к нему собаку, он аккуратно засунул ее в рюкзак. - Сиди тихо! -  Приказал  он  и  Шим, послушно  притих в рюкзаке.
 Я,  впервые видел, такой  способ  перевозки собаки.
- В метро  нас  пустят, с собакой?
-Да, никто и не заметит,  я  постоянно  так  Шима на охоту  вожу.
И действительно, впоследствии, ни в метро, ни в электричке, Шим, даже не пискнул.
  Помимо рюкзака с Шимом,  у каждого  из нас, был рюкзак,  в котором была   небольшая провизия и другие необходимые,  для нахождения целый день в лесу,  причандалы, кружка, термос  с горячим чаем...   У Юрки, оказался, еще один рюкзак, объемный и достаточно тяжелый.
-А в нём, что? Спрашиваю, я.
- Поросёнок.
 -Какой поросёнок?
-Обыкновенный поросенок, килограмм двадцать. Знакомый держит хозяйство, в котором  случился падеж, я договорился и взял одну тушку,  для приманки  в капканы.  Не бойся, он замороженный, не пахнет.
-Ну, ты даешь. -  Я,  не знал, что и сказать. - Мало  собаки в рюкзаке,  так мы и дохлого поросенка с собой тащим.
-Видя  моё обескураженное  лицо. Юрка заулыбался.
-Я,  сам, эти рюкзаки,  понесу. Не в первый раз.  Может, ты,  передумал и останешься?
-Ну вот  еще чего. -  Его слова  меня задели. - Конечно поеду. Давай  сюда рюкзак с поросенком, по очереди  потащим.

       Юрка, оказался  прав,  наша поездка  прошла благополучно. Наша поклажа, ни  у кого,  не вызывала  вопросов. Да, это и не удивительно. Ведь и в метро и в электричке, мы оказались среди  сотен, таких же как и мы,  людей, с рюкзаками, баулами, лыжами, санками и бог, еще,  знает чем.   Люди  стремились  вырваться  из объятий  мегаполиса, на свободу,  на свои  дачные участки. Или не на дачные, но все равно,  вон из опостылевшего, за долгую, слякотную осень и почти  такую же  зиму, города.  Они выезжали пораньше, чтобы подольше насладиться,  выпавшей им возможностью, провести на природе прекрасный,  зимний, а поэтому короткий, воскресный день.
       Чем дальше мы отъезжали, на электричке, от города,  тем свободнее становилось в нашем вагоне. 
  - Следующая остановка,  наша -  объявил Юрка.

   Двери,  с шипением,  сомкнулись  у нас за спинами и электричка,
 подвывая  и набирая ход, заскользила дальше,  окатив  нас  на прощанье, воздушным потоком  из колючих, снежных  иголок.
  Мы стояли  одни, на высокой платформе.   Перед нами, в низине, лежала  засыпанная снегом,  безмолвная деревня. На улицах  никого. Даже собаки не лаяли.   Воскресенье, все еще спят. И только многочисленные, сизые  столбики дыма из печных труб, подпирающие небо,  указывали на то, что деревня  не брошена, внутри домов  горят очаги и обогревают  людей  и  ещё на то, что   морозец то,  придавливает.  А еще, меня поразило,  обилие  снега выпавшего в этих местах.
   Сразу же за деревней  начинался лес. Высокой, темной стеной,  разрезанный надвое узкоколейкой  уходившей  куда то в  даль,  он  покрывал  весь горизонт. И над ним,  уже выкатило и заискрилось,  отражаясь в миллиардах снежинок, освещая все вокруг,  холодное,  зимнее солнце.

  - Ты смотри, какая красота. - Не удержался я, восторгаясь увиденной картиной.  - Ну, прямо  сказочная деревня. Не ожидал такую увидеть.
  Однако,  Юрка,  не разделял моего восторга. Выпустив из рюкзака Шима. Он поторапливал, меня .
 - Пошли быстрее, как бы не опоздать,  на кукушку. - Кукушкой, он называл паровозик,  который бегал по узкоколейке. - До нее еще топать,  через всю деревню.
  Раскрасневшиеся, от быстрой ходьбы, так и не встретив, по пути, ни одного человека. Мы, уже,  достигли  деревенской околицы, когда увидели, выкатившийся, откуда то сбоку, паровозик с вагончиком, который резво бежал,  по узкоколейке, в сторону леса.
-Бежим!- Заорал  Юрка и  кинулся вперед, стараясь  успеть добежать до поворота  узкоколейки в лес, прежде, чем, там, пройдет паровозик.  Но, бегун, из меня,  никакой  и уже через несколько метров, я, запыхался и стал от него отставать.
 В общем, то ли паровозик шел раньше времени, то ли мы  не успели. Или машинист видел как мы бежим,  но  не захотел остановиться... 
   Мы стояли на узкоколейке и смотрели вслед,  уходящему от нас вагончику. Паровозик, дал, в воздух, два прощальных гудка. Похожих на крик кукушки. Ку -Ку. Действительно ку ку.

   -Что будем  делать?  Обратно поедем? - Задавал, я, вопросы,  Юрке,  понимая, что  только что,  на моих глазах  рухнула,  наша, так хорошо начавшаяся,  затея.   - Сколько, ты говорил,  до твоих капканов?
  - Примерно семь  километров. -  Отвечал Юрка. - Я,  хорошо помню место  где сходил с паровоза. Часа полтора -два  ходьбы.  Я, пойду,  ну не возвращаться ведь,  действительно,  назад. Приехали на охоту,  надо охотиться. День, только начинается. Пойдем, быстро,  не отвлекаясь,  проверим  капканы и обратно на узкоколейку,  чтобы не пропустить, этот  чертов  паровоз. Обратно,  нас не объедет!  Поедем  на нем. Ты как?
  - Я, с тобой.

   Узкоколейка, была проложена  по высокой,  земляной насыпи. И казалась прямой,  как стрела. По обеим сторонам от нее, были заболоченные места,  из под снега,повсюду, торчали  поросли камыша.  Сейчас, эти болотца замерзли. Но, все равно,  идти  по ним, вдоль дороги,  было не возможно. Дальше за  камышом,  начинался непролазный лес. Другого пути,  кроме как,  шагать по узкоколейке, не было,
   Кто,  хоть раз,  пробовал идти  по  железке, меня сейчас поймет. По рельсам, идти не возможно,  узкие и скользкие. Остается,  идти  по  шпалам. Но,  какой то умник,  придумал  расположить их  так, что обычным шагом  по ним  идти невозможно. Слишком близко  они  находятся  друг от друга. Приходится,  или семенить мелкими шажками, или отмеривать огромные шаги, перепрыгивая  через шпалу, чтобы  попасть на очередную,  а не между ними. Можно конечно, ступать и  как придется. Тогда,  получается, такая, скачущая походка: вверх, вниз, вверх, вниз. А тут еще, недавно выпавший и покрывший дорогу, пушистый снег  Под ним,  шпалы,  почти не видны.  Из за снега,  они становились скользкими и  ступня ноги, попадая на их край, соскальзывала и стремилась  подвернуться.
  Юрка, среднего роста, сухощавый и  жилистый мужик. Неутомимый и легкий на ногу, казалось  не испытывал этих проблем.  Повесив рюкзак с Шимом  себе на грудь,  а рюкзак с поросенком, за спину,  он  набрал темп  и  как тот паровоз,  неутомимо шагал  вперед.
  Я, выше и значительно полнее  Юрки. Выросший в городе и уж,  конечно  не ходок. Я, тащил два рюкзака, свой и Юркин, в котором оказались, помимо  обычной, охотничьей поклажи, еще и  капканы.
   - Чтобы  установить  их,  в других местах, дополнительно  к  уже ранее выставленным. -  Невозмутимо  пояснил он. Отвечая на мой вопрос. -  Почему у него, такой  тяжелый рюкзак?   
 -Ты  признайся. -  Пытал, я,  Юрку. - Ты  все знал про паровоз?  Ты специально меня пригласил, вместо лошади, или осла. Да, скорее  вместо осла. Тебе  нужна была дешевая,  тягловая сила!
 Юрка  в ответ  улыбался  во весь рот,  показывая крепкие, белые зубы.  Объяснений и не требовалось, он нес  на себе  гораздо больший груз. Но, надо же  было, как то  приноровиться  к этой дороге.

    Семьдесят один,  семьдесят два, семьдесят три ... - Считаю я, про себя,  шаги. -  Интересно,  до какого счета, я,  досчитаюсь и не собьюсь? - Восемьдесят четыре,  восемьдесят пять... -  Ноги, как циркули, продолжают  семенить.  Невозможно ими  спружинить. -  Сто шестьдесят семь,  сто шестьдесят восемь... - Нога неожиданно  срывается со скользкого края шпалы и это вызвает резкий выплеск адреналина в голову и ноющую боль в лодыжке. - Так. Сколько же я прошел? Восемьдесят,  сто метров?  Скорее всего  восемьдесят,  не больше,  шажки то  короткие. А сколько еще,  надо сделать шагов? -  По моим подсчетам, выходило, около восьми тысяч. Надо, как то,  приноравливаться.
  Считать  шпалы, то же не выход.  От  их постоянного  мелькания  перед глазами,  начинает кружиться голова. - Буду  просто  смотреть вперед и по сторонам. -  Впереди,  Юркин рюкзак, с поросенком. По бокам, унылая, неизменная картина, камыши, лес.
   Вот, что то,  или кто то, мелькнул, правее, кто же это? - Птица! -  Опять нога соскользнула со шпалы и опять адреналин и тупой страх, от возможности подвернуть ногу.
Нет. Смотреть по сторонам не получается,  ноги поломаешь. Надо смотреть на шпалы. Но, не считать их, а думать о чем то,  о другом, ну вот, хотя бы о том, что сейчас  творится дома. Жена и дети, наверное  еще спят и не знают, как их отец топает по шпалам.
- Семьсот восемьдесят пять, семьсот восемьдесят шесть, семьсот  восемьдесят семь... Я же запретил, тебе, считать шпалы! -  Ругаю я, свое сознание.  - А оно, само по себе считается,  я тут не причем. -  Обижается сознание. -  Вот, заставь, меня, их не считать,  думаешь  мне самому, это приятно? Восемьсот  два,  восемьсот три... Тьфу ты, черт,  вот  привязалось!  Да, о чем, я, сейчас думал?  О семье. Видели бы они, как их отец,  вот уже  столько времени,  считает шпалы. А сколько  времени, мы идем?
       Часы показывают,  мы идем,  семнадцать минут. Я специально запомнил время, когда мы вышли на узкоколейку.
 -  Неужели всего семнадцать минут?  Не может быть. Ну как минимум минут сорок. Сколько шпал, я, отсчитал ? - Восемьсот  шестьдесят шесть. Восемьсот шестьдесят семь. - Уныло отозвалось сознание. Я, опять  стал считать, сколько  теперь  надо пройти  шпал, за семь километров. У меня получилось,  восемь тысяч шпал. А до этого было?  Восемь тысяч шагов.  Я, совсем  запутался в своих расчетах. Одно было понятно,  цифры были  нереальными!
  Что то случилось,  да,  явно,  что то произошло. Идти стало легче и по моему, быстрее.  Мои ноги, сами приноровились к особенностям дороги. А главное, в голове пустота. Счет окончился и я, не заметил на какой цифре. Не было счета, не было мыслей, ноги шагали и шагали сами по себе и не требовали от меня ни каких указаний...

  Сходу влетел  в Юркин рюкзак.
 - Привал. -  Сказал он и опустил рюкзаки на шпалы. Выпустил Шима.
- Слушай,  зачем ты,  собаку  на себе  таскаешь, что он, своим ходом, не дойдет?
-  Дойдет то он дойдет, вот только толку от него,  уже не будет никакого. А мне он, на охоте, нужен свежий.
- А сколько мы прошли,  по твоему?
- Четвертую часть,  прошли.
-  Юра,  у нас с тобой,  какой  был уговор?
- Какой?
- А такой, тащим поросенка  по очереди, до следующего привала моя очередь, давай рюкзак.

   Теперь, я,  уговаривал свое сознание,  продолжать счет.  Но, оно не поддавалось ни на уговоры,  ни на какие либо мои  ухитрения, чтобы отвлечь, его, переключить на что нибудь другое .  Упорно, с какой то  непонятной мне,  изощренностью, оно  вцепилось, своим  вниманием,  в лямки рюкзака. Которые, 
как только я его взвалил на себя,  сразу же,  врезались в плечи и с каждым шагом, впивались в мое живое тело, на долю миллиметра, все глубже и глубже. Все мои попытки,  как то  их поправить , оттянуть их  от тела  пальцами,  оканчивались неизменным приговором,  которое выносило,  бесстрастное сознание. - Стало еще  хуже. Еще  больнее.- И только  засевший где то, глубоко внутри, остаток самолюбия. - Юрка смог протащить этот рюкзак, а я, что, слабее!  - Заставляли делать шаг за шагом вперед, еще  и еще. В конце концов, сознание  опять  сдалось первым. В какой то прострации,  я, все таки  добрел до второго привала.
      Юрка, тоже  оказался не железным.  Я, понял это,  когда настала его очередь  тащить злосчастный рюкзак. По тому как он поднимался  По его  лицу, осунувшемуся и потемневшему. Но рюкзак, он, потащил.

   Бесконечная, черная   лента узкоколейки,  нет не лента, стрела.  Была бы лентой, можно загадать, что там, впереди, за тем поворотом, за следующим?  Но поворотов не было. Не было поворотов и не видно конца у этой дороги.  - Дорога жизни. -  Почему то  пришло на ум и я, усмехнулся  этой  напыщенной несуразице. - А впрочем?  Ведь  верно!  В этой дороге, сейчас, вся моя жизнь. Идешь по ней, не имея возможности сойти с нее, потому, что выполняешь чью то  волю,  в данном случае, для тебя бессмысленную, тащишь на себе дохлого поросенка. Но ведь сам согласился!  Никто тебя  не заставлял. Захотел удовольствия!  Что ж,  получай  по полной программе! И не дано знать тебе,  какую карму, ты, тем самым, отрабатываешь? Спотыкаешься о шпалы. Знаешь всё,  что оставил позади себя, но ничего не знаешь о том, что ждет впереди. Что там, в конце пути? Зачем, тебе, туда?   Дойдешь ли ты,  или силы оставят  тебя, на какой то, очередной шпале. Что потом, скажут о тебе, люди? Шел по шпалам, тащил поросенка  и не дошел. Покрутят пальцем  у виска?  В чем смысл, твоей жизни?  Ведь, не может быть,  она такой простой  и так просто закончиться?

   Юрка, тяжело осел, не имея сил,  даже, снять с себя рюкзак.  - Привал.-Он, с трудом освободился от лямок.- Дальше, последний переход. Ты, как?
   - Честно говоря, я бы, выкинул твоего поросёнка  ещё в начале пути!
   - Нельзя, надо приманку в капканах освежить. Да и новые капканы поставить.
   - А что,  поближе к деревне, этого сделать нельзя?
   - Нельзя, там местные шарахаются, собаки деревенские бегают, могут покалечиться. Тогда, сюда, на охоту  вообще не сунешься. Ну что,  покурили, пойдем, основной привал  сделаем в месте схода с дороги, там и перекусим.
  - Давай, Юрка, рюкзак, моя очередь.
 
   Когда люди говорят о том,  что они совершили нечто,  неимоверным усилием воли,  я, этому  верю.  К концу пути,  у меня, казалось, отмерли все  чувства.  Я шел,  почти  не видя,  ничего  перед собой, в глазах плыли, сменяя друг друга, оранжевые, синие, розовые, красные, круги.
   У меня  не было даже  сил, выполнить  Юркину, команду. – Садись,  дошли.
  Я так и стоял  покачиваясь, в своем цветном круговороте,  пока Юрка стаскивал с меня рюкзак и на него усаживал. В чувство меня  привел, глоток крепкого, черного чая. И с каждым последующим глотком,  в меня вливалось жуткое, от своей обыденности, осознание. Оно говорило, ну вот, дошли, а дальше, что?  Дальше надо, опять идти,  по лесу, проверять капканы.  Сил, на это, уже не было.

   Странное существо  человек.  Казалось, сил нет,  ни на что. И негде их взять. Но, вот, тихо сказанное  другом,  слово. - Надо.
  И ты, поднимаешься и идешь  и  с удивлением замечаешь, что есть еще силы, ты  ещё можешь.
  Странное  существо  лес. Казалось бы,  что в нём особенного?  Но, вот, ты сходишь с мёртвой узкоколейки. Делаешь один шаг,  в лес,  другой  и  оказываешься в царстве жизни. С каждым шагом,  тебе, открываются новые, восхитительный виды, которые постоянно меняются, как в калейдоскопе  Ни одно дерево,  не похоже на другое. Они встречают тебя,  протягивая навстречу   свои руки-ветви,  трогают  ими, как бы пытаясь обнять  и  понять,  кто это,  перед ними. Ты вдыхаешь, исходящий от них, аромат,  прикасаешься к шершавой коре,  мягким иголкам.  Начинаешь вслушиваться, в равномерный шелест леса, в его тихий и мудрый голос. И происходит волшебство. Невидимая энергия начинает вливаться в тебя, заполняя собой,  всего,  от макушки, до кончиков пальцев ног. Всё пережитое, отступает куда то, на задний план, оно уже не важно для тебя. Оно осталось позади, а впереди, наслаждение и умиротворение от единения с лесом.

   После длительного привала, восстановив силы, мы приступили к поиску капканов. Я, до сих пор  не могу понять, как Юрка  их находил, в огромном лесу, заваленные снегом. Он, по каким то  одному ему известным приметам, безошибочно определял направление  куда идти. Разгребал снег и вытаскивал, из под каких то коряг,  капканы.  Все они  были  пустые. Большей частью, сработавшие.
 -Всё, из за сильного снегопада.- Пояснил Юрка.  Он, их, опять  начинял  приманкой, рубил поросенка. Чему, я, был очень рад, видя   как исчезает в капканах,  ненавистная ноша и пустеет рюкзак. Взводил  пружины и аккуратно устанавливал  не забывая  маскировать  хвойными веточками. Я, как мог, помогал. В работе,  время летело быстро и незаметно. Вот и последний капкан установлен и замаскирован. Осмотрев дело своих рук. Юрка удовлетворительно хмыкнул.
-  Всё,  конец охоте. Пора домой. Выходим на дорогу.
Оказалось, что устанавливая   капканы,  Юрка шел по дуге. Сначала удаляясь, от узкоколейки, а затем  возвращаясь к ней и сейчас, мы, были буквально  в нескольких десятках метров, от дороги.

   Вот она, высокая насыпь и рельсы,  убегающие в две стороны, кажется, что  в бесконечность.
 На миг, в голове мелькнула мысль.
-Ух ты, а в какую сторону идти?  Вдруг,  ошибочно,  пойдешь не в деревню,  а дальше в лес? - От такой перспективы, стало зябко спине. А может, это мороз добрался до тела. Воспользовался  тем, что мы все время двигались и согревались,  а теперь стоим на насыпи и продуваемся ветерком?
- Ты уверен,  в какую сторону  идти? -  Спросил, я, Юрку, хотя и сам знал, но решил подстраховаться.
- Конечно.  Мы сюда, всё время шли на солнце, на восход. А обратно нам,  на запад, вон видишь и солнце уже у кромки леса.  Нам туда.
  Мы оседлали рельсы,  чтобы у машиниста не было возможности проехать мимо,  достали остатки снеди, больше она нам не понадобится  и основательно подкрепились.
 Делать было нечего,  мы сидели на рюкзаках и курили. Понемногу замерзая. За целый день,  наша одежда впитала столько пота, что стала влажной. На ходу этого не ощущалось. Тело согревало одежду. Но стоило теперь посидеть, без движения,  как  одежда, от мороза,  становилась  колом  и  холодила тело. Сменной одежды,  у нас с собой,  не было...

   -Мы так замёрзнем. -  Юрка вскочил.- Пойдём по дороге, в деревню,  на ходу согреемся. А поезд,  мимо нас не проедет. Да и тяжелого  ничего нести не надо.
    Это было единственное разумное решение. Оставаться  на месте, значит  в течении часа  замерзнуть. А тут еще солнце,  начало  прятаться за  деревья. И на смену его,  хоть и холодному, но свету и хоть какому то теплу, поползли   тревожные  сумерки. А затем потянулось мертвящее  свечение, от  восходящей луны. Все вокруг начало быстро  погружаться  в  темноту.  Лишь  рельсы, отражая лунный свет, тускло блестели, превратившись в  две линии,  сливаясь  в одну,  далеко впереди.

     Уже час,  как мы идем, без остановок и  передышек. Как и днем, тело ломит от усталости.  Но черная стена леса, вдруг ставшая злой и угрожающей, ночная мгла  и усиливающийся мороз,  выдавливают нас из себя, толкая все дальше и дальше к теплу,  к свету,  к людям.
   - Где же этот чертов поезд?  По всему, он должен был  давно нас догнать.  Я ничего не понимаю. -  Говорил Юрка -. Одно знаю точно,  нам надо скорее выбираться отсюда. Давай побыстрее!
 
   Мертвящий,  изменчивый лунный свет, сыграл свою злую шутку. Правая ступня ноги,  подвернулась на невидимой,  скользкой шпале.  Резкая   боль, пронзив через пятку тело, ударила в голову. Дыханье перехватило от болевого спазма. Я сидел на рельсе,  схватившись за ногу и старался не выть от боли.
-Что,  с тобой, нога? -  Подскочил, бежавший впереди меня Юрка.-Подвернул?
 Боль еще не схлынула и боясь ее усилить, я только кивал головой - Нога. -Давай, разувайся. - Юрка, не обращая внимания на мои охи, стянул с моей ноги сапог  и стал ощупывать стопу,  легонько покручивая ее из стороны в сторону. Пальцы у него были крепкие и  холодные.
- Нет. -  Облегченно вздохнул он. - Это не вывих, так растянул немного. Давай будем обуваться.  Ну вот. Готово.  Вставай.  Идти можешь?
   Осторожно ступая на больную ногу я сделал шаг, второй, прислушиваясь к боли и убеждаясь,  что она постепенно проходит.
  - Порядок, идти могу,  хотя уже не так быстро. - Прихрамывая, я поковылял дальше. Инстинктивно оберегая  потянутую ногу и больше нагружая другую.
-Ах! - Я опять согнулся.
- Да что с тобой? -  Не на шутку встревожился Юрка.-  Кончай пугать!
   Я стоял согнувшись и не мог ему ничего ответить. Теперь, в здоровой,  левой ноге, нарастала могучей волной, поднимаясь снизу вверх и закручивая жилы  и мышцы в жгуты - судорога. Сначала  свело ступню. Пытаясь ослабить в ней боль,  я попытался стать на пятку, потянув вверх, насколько это было возможно в сапоге,   кончики пальцев и мне это удалось. Судорога чуть отпустила, но тут же,  почувствовав мой облегченный выдох, перескочила на лодыжку, а с неё, вцепилась и скрутила тыльные мышцы бедра.
  Шатаясь на подвернутой,  правой ноге. И уже забыв про ее боль. Я корчился от боли в другой ноге,  боли, которая оказалась по своей силе, во много раз сильнее.
-Сссуудорога. - Еле смог я прошипеть, сквозь сжатые зубы.
- Чего судорога? - Не понял Юрка.
- Судорога ногу свела.
- Которую потянул?
 - Да нет же, другую!
 - Блин, что делать? - Юрка завертелся вокруг меня.  - Я где то слышал, надо чем то уколоть.
- Чем?
 - Давай моим ножом.  - Он выхватил охотничий нож из ножен. И потянулся к моей ноге.
 - Ты что, охренел? У меня сразу проявился голос. Дай нож,  я сам себе потыкаю.
 Но тыканье ножом,  ни к чему не привело. Нож просто не протыкал смерзшуюся одежду. А сильнее наносить удары,  чтобы пробить одежду я боялся,  опасаясь поранить ногу.
- Ничего не выходит. Надо ждать. Должна отпустить.
   Мы стояли и ждали, когда отпустит боль. Вот,  вот,  вроде бы чуть пошла на убыль, отпустила в бедре. Чувствую как расслабляются мышцы на лодыжке.
- Фу, кажется прошла.- Осталась только фантомная боль,  как напоминание о судороге. - Все,  отпустила.- Я осторожно перенес вес тела с ранее потянутой ноги, на охваченную судорогой левую. Прислушался. Нога как столб, такое впечатление, что окаменела. Но наступать можно. Осторожно наступаю и пытаюсь шагнуть правой ногой.  И о ужас,  судорога,  как анаконда, одновременно обвила и сдавила мышцы, обеих ног!  Причем свой прием она повторила в точности,  как и в первый раз. Я заорал от боли!
 - Да что с тобой ?  - В лунном свете, испуганное Юркино лицо.
 - Вторая нога, тоже судорога. - Что я еще мог сказать?
  Невозможно было ни сесть, ни лечь, ни разогнуться.  Анаконда, своими змеиными кольцами, охватывая обе мои ноги, сдавливала  их со страшной силой, впившись своими кривыми зубами мне в бедра. Оставалось лишь цепляться за Юркиных плечи, схватив их руками. И ждать когда отпустит. Можно было только мысленно,  пытаться снять с себя дикую боль, потому, что других способов,  я не знал.
  Время шло, мне было жарко, боль прогоняла мороз. Но мы и не двигались. Судороги тоже замерли, разделившись на правую и левую.
   - Надо усыпить бдительность анаконд. Дать им уснуть, расслабиться. - Вот их  зубы ослабли и  перестали впиваться в одно бедро, затем во второе, засыпающие твари медленно распускали свои кольца, оседая на землю. - Все, свободен!  - Медленно, чтобы не разбудить судорогу. Делаю маленький шажок. Встрепенулась тварь  и чуть сдавила объятия. Ну ничего, постоим, подождем, второй шажок.  Тварь спит.  Но резких движений делать нельзя и думать о тварях нельзя, они чувствуют мысли и на них откликаются. Плавно, только плавно. И не вспоминать. На этом не вспоминать, сознание представило фантомную боль от судороги. И тут же проснувшиеся анаконды, броском скрутили мне ноги, очередной раз сковав их болью. Но теперь я понял, как можно с ними бороться. Спокойно стоим, расслабляем тварей, усыпляем их бдительность и плавно, плавно, вперед.  Шажок, другой, третий. Медленно, но идем. Идем, твари уснули и остались позади, на рельсах. Идем. Ноги каменные. Но они идут. Немного успокоился и Юрка, сопит сзади. И только бедолага Шим,  непривычный к такому темпу ходьбы. То убежит вперед,  то вернется обратно, тыкаясь нам в ноги своим носом. Как будто бы подгоняет или просит. - Ну пошли же быстрее, замерзаю.

  Мы идем и идем. Одежда наша от мороза стала коробом. Рукава сгибаются с трудом. Штанина о штанину гремят как две жестяные трубы. Внутри одежды, тепла тоже мало, мы очень медленно двигаемся. И наши тела начинают понемногу остывать. Мы оба молчим и почему то, знаем, паровоза не будет. И надеяться не на кого. Высоцкий, в песне, пел о конях: “ выносите мои кони”. Я иду и молю свои  ноги, выносите мои ноги.
   Ночь, мороз, блестящая дорога уходящая вдаль. И два путника, скованные холодом,  медленно бредущие по ней...
 
  Анаконды догнали неожиданно. Я уже стал о них забывать. Видимо отоспались твари. Они впились, с каким то змеиным ожесточением, разом в обе ноги, повалив меня на землю.  Не желая прощать мне, мои невинные, по отношению к ним,  хитрости. Их было уже не усыпить.  В полной безысходности, я корчился от боли, боясь, лишний раз,  пошевелиться и не зная, как от них избавиться.
   -  Всё  Юрка, дальше не могу. Иди один. - Да он и сам уже понял, что мы влипли.
  -  Ну погоди, посидим, отойдет. -  Он опустился на землю и сел вытянув ноги. Я кое как,  прислонился к его спине, своей спиной. Так вроде бы теплее. И есть опора.
  Мы сидели и курили, задрав головы, смотрели  в  небо. Огромное  ночное небо, с миллиардами ярких звезд. Особенно близких в ясную, морозную погоду. И еще смотрели на луну.  Голубовато желтая луна, висела над  нами испуская свой мертвящий свет. Равнодушно взирая, сверху, на двух маленьких человечков, замерзающих среди черного леса.
  - Юра, вдвоем мы не дойдем, замерзнем. Ты, иди вперед,  я знаю, что ты дойдешь.Уже не далеко.  А там люди, ты их приведешь, сюда. Других вариантов нет.
 - Нет, я без тебя не пойду, пойдем вместе.
 - Вместе замерзнем, дурак!
 - Сам дурак!   Цепляйся за  мои плечи, я тебя потащу.
 - Да какой, потащу?  Ты же знаешь, сколько я вешу.
 - Знаю! Разъелся как боров. Цепляйся, ори, вой, но ногами шевели.
    Я  вцепился в Юркины плечи и мы с трудом поднялись. Пошли.
    Я висел на Юркиных плечах и еле двигал ногами, которые отжирали у меня анаконды. Я уже двигал не ногами, а какими то култышками!
    Десять шагов, двадцать шагов, сорок шагов, сели. Сидим молча, для слов нет сил. Поднялись, ору, десять шагов, сорок шагов , семьдесят шагов, упали.   
- Ну вот. - Из под меня, раздается хриплый Юркин голос. - Уже больше прошли.- Сейчас до ста будем тянуть и не вздумай падать. До ста. На восьмидесятом шагу Юрка упал, он совсем выбился из сил. Грохнулся и я. Лежим отдыхаем.
   - Юр а Юр, может Шима пошлем, давай попробуем? Может убежит в деревню.   Как думаешь, обратят на него  внимание, сможет он  привести людей?
   - Нет.  Кому нужна ночью какая то собачёнка. Да и не уйдет он.
   - Слушай Юра, нереально это, не дойдем.
   - Не дойдем, значит доползем. Давай, цепляйся...
 
    Я лежал на спине и смотрел на холодные звезды. Ничего в этом мире уже не удерживало меня. Не было силы, которая заставила бы меня подняться. И тут я испугался, испугался,  по настоящему, я старался вспомнить  и не мог,  никак не мог вспомнить, что  то очень  важное для меня.    Всё исчезло,  из памяти!
-Но оно же есть, это, самое важное, его не может не быть! -  Думал я  и впивался  глазами в звезды,  пытаясь вспомнить. И вот в сознании что то забрезжило,  одна из звезд превратилась в маленький огонек, от которого повеяло теплом. Я уставился в этот огонек и стал тянуться к нему все ближе и ближе.  И вот я  ощущаю явственное тепло, вижу комнату,  вижу милое лицо жены и своих дочурок. Они смотрят на меня сверху и жена говорит. -  Мы ждем тебя...
 Мне вдруг стало, так  жалко и себя и жену и детей и Юрку с  Шимом...

    Короткое забытье исчезло, оставив в памяти тепло и цель.
     -  Погоди, вроде бы отпустило. Я попробую  идти сам. - Анаконды сами себя изжевали. Они выпустили в меня всю боль на которую были способны. Больнее мне сделать они уже не могли. И они сдались. Они не выдержали той боли с которой, я на них наступил. Они еще висели каменными кольцами на ногах, но остановить меня уже не могли. Передо мной не было узкоколейки. Передо мной была теплая комната, а в ней, дорогие мне лица.
- Я пойду сам. Я только обопрусь на твое плечо.

     На околице деревни, у ближайшей хаты, горел огромный костер. Хозяин, дед, увидел как из темноты ночи, еле передвигая ногами,  протягивая руки к огню,  вышли две фигуры и упали у костра. Сметливый дед,  рванул в хату и вытащил бутыль с самогоном и стакан. По очереди, задирая пришельцам головы,  он влил им в горло,  по пол стакана самогона. Фигуры зашевелились и стали приходить в себя.
   Мы сидим возле костра,  в который хозяин заботливо подбросил веток, так, что искры взвились к небу. И слушаем хозяина. Он уже сбегал за огурчиками и налил нам еще по пол стакана самогона. Говорить мы не могли. Сидели и слушали.
     -И и их вы, это же надо в лесу, да в такое время. Сколько вас таких городских губошлепов, на моей памяти, померзло здесь.  А все лезут и лезут и чего вам, в городе то,  не хватает?
   Слова долетали откуда то издалека, глухо как через вату. По измученному телу,  разливалось приятное опьяняющее тепло. Веки сами слипались.
   - Вы здесь заночуете,  или на электричку побежите?  Электричку побежите. - Эхом отзывались его слова в моей пустой голове.
   С трудом смахивая с век сон, еле шевеля языком, спрашиваю. - А что, дед, электричка еще ходит?
   - Да вот,  как раз последняя придет. Если хотите успеть,  поторопитесь.
   Юрка схватывается с места, за ним Шим.- Побежали! - Кричит он мне. - Спасибо дед!
   - Какой  побежали? - Я ковыляю вслед за Юркой, бежать вверх,  к платформе совершенно нет сил. Вижу как издалека, справа из за бугра, показалась и по насыпи, мчит электричка. Яркий свет ее окон, освещает обочину.
   -Юрка беги!  Тормози стоп краном!
   Не знаю, может мы успели, а может машинист увидел двух, еле бегущих, по полю, из деревни, мужиков. И придержал электричку.
 
    Двери, с шипением сомкнулись  у нас за спинами  и  электричка подвывая  и набирая ход, заскользила дальше. 
   Немногочисленные пассажиры, последнего вагона, с изумлением наблюдали. Как из тамбура в вагон, ввалились,  два черных, закопченных мужика и маленькая собака. Мужики упали без сил на, первые от тамбура,  лавки.
   Они лежали на лавках, лицом вверх и беззвучно хохотали, а по их черным щетинистым щекам, оставляя светлые бороздки, текли слезы.
 
   Я  лежал, в уносившей меня, в город,  электричке,  погружаясь в вязкий и мутный сон,  а  ухо невольно подстраивалось под стук её колес. Различая доносившееся на стыках. -  Домой, домой, домой....


        8 июня 2013 г.          В.М. Морозов.


  СЛОВО - https://zen.yandex.ru/id/5f523ec5291bb636cfaac9e6