Люби...

Твоих небесных губ
прикосновение пряно,
О Боги, как мне не умереть
От этого дурмана…

                *        *        *

     Я немного помню из своего детства. Всего лишь отрывки, потерявшиеся во времени, бессвязные   эпизоды мимолетного настоящего счастья. Жаль, когда вырастаешь, бесследно исчезает что-то, сокрытое в глубине души, что-то такое нужное, то, что помогало жить еще с пеленок. Может это незнание или непонимание  жестокости человеческого мира, а может – чистое, незапачканное чернилами порока сердце.
    Я стояла у порога своего старого потемневшего дома. Все те же кирпичные неяркие стены, пахнущие отсыревшим цементом, те же широкие резные рамы, та же огромная  серая дверь, правда теперь кажущаяся намного меньших размеров, чем раньше. А вот и моя любимая качеля около   столетнего раскидистого дуба. Отец часто сажал меня на эту шершавую досточку с пожелтевшими  тросами и толкал вверх… Толкал и ловил… Только теперь его нет. А я выросла. Он умер много лет назад, и мы с матерью перебрались в Порт-Анжелес. Мне было  семь, и я страдала так, как никто не страдал на этом свете. Скучала по нашему уютному просторному  дому – семейному очагу, теплому и любимому.  Скучала по добрым друзьям, по мальчику, его звали Джейсон, с которым мы путешествовали по волшебным королевствам. А главное, я скучала по отцовским глазам, ласковым и родным. Всегда буду их помнить…
    Сейчас я уже не та маленькая девочка, отчаянно пытающаяся   справиться с собственной беспомощностью. Я состоявшийся в жизни   человек, имеющий много и ничего одновременно. Многое – это доходная работа, собственное комфортабельное дорогое жилье, трудяга – муж. Ничего – отсутствие того маленького детского счастья и благородной бескорыстной светлой любви. Нет, я не стерва. Просто женщина, которая живет по законам этой суровой жизни.
   Приезд в Сиэтл планировался в моей голове довольно долго. И когда, наконец, я решилась, медлить не пришлось. Несколько часов в душном самолете и я на своей родине. Стою у двери дома детства и не осмеливаюсь войти. Ну вот, дрожь прошла. Вперед. Какая радость! Я не разочаровалась, внутри все также волнует меня, как и много лет назад. Большое кресло-качалка возле широкого камина. На нем мы с отцом прочитывали уйму сказок зимними долгими вечерами. Теперь оно в пыли и паутине, впрочем как и все остальное.
   Я прошлась вдоль гостиной и отворила двери в кухню. Затхлый спертый воздух ударил в нос. Еще один отрывок из детства – я отец и мать сидим за симпатичным круглым столиком  и пьем чай. На середине стоит только испеченный мамой пирог, и я жадно тянусь к нему  своими худыми ручонками. Отец звонко смеется надо мною.  А за окном упрямый ветер шумно гонит осенние разноцветные листья.
     Я открыла двери в сад. Пахнуло прохладой летнего утра. Как же здесь чудесно! Осмотр второго этажа был не менее впечатляющим. Я вспомнила колыбельные матери в своей малюсенькой спаленке с разрисованными стенами. Яркие красочные картины о дружной идиллии лесных  зверей сделал отец. Он создавал прекрасные картины, которые я храню теперь в своем мрачном доме как дорогие сокровища. С ними  я чувствую его присутствие, и это придает мне сил.         
    Мне пришлось здорово  попотеть, чтобы дом выглядел снова пригодным для жилья. Генералила до позднего вечера и даже не утомилась. В Порт-Анжелесе у нас есть домработница, и я редко когда притрагиваюсь к орудиям уборки. Мы с Тедом занятые люди, постоянно в разъездах, в делах. Нет времени на домашние хлопоты. Может поэтому наш брак больше похож на взаимовыгодную сделку, где обеим сторонам хорошо уже от того, что они просто превосходно уживаются под одной крышей. Так и происходит у современных офис-менов и офис-вумен. Сначала красивые мечты, потом  тоскливый быт.
    С собой я взяла немного одежды. Планировала остаться на несколько недель так называемого отдыха. Ведь тут и впрямь живописно. Дом расположен не небольшом холме у маленькой речушки. Недалеко начинается лес, поэтому воздух здесь чист и свеж всегда. Чем не курорт?
   Поздним вечером я вышла во двор насладиться свежей ночью. Села на скрипучую качелю и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Вдали покоился городок с тысячами огней, сливающимися воедино звуками и голосами. А здесь было тихо и так спокойно. Домов  в этом районе мало, потому и привычной шумихи, и выхлопной вони практически нет. Я ничего не боялась. Хотя отправилась сюда одна, несмотря на долгие уговоры матери не ехать в другой город, да еще и жить в большом давно пустующем доме. Так спокойно, как сейчас, мне давненько не было.
   С приятными чувствами я вернулась в дом. Огляделась. Ну вот, теперь окружающее больше не гляделось всего лишь как тусклые атрибуты прошлого. Все   ожило, и  я тоже.
   Напевая какую-то старенькую песенку, я плавно поднималась по лестнице, пританцовывая и  перепрыгивая несколько ступеней сразу. Дурная привычка детства осталась неизменной. Всегда я мчусь неизвестно куда, как угорелая. Но куда я опаздываю? Почему я боюсь опоздать? И главный вопрос -  от чего или от кого я бегу?
   Постепенно я начала понимать, что параллельно со мной пел еще кто-то. Из спальни доносилась печальная музыка на сотовом. Оказалось здесь время, для меня быстротечное, не я вилось таковым для моих близких. Пара пропущенных от Теда, а остальное большинство от мамы. Я набрала ее номер. Она сразу ответила, будто была наготове.
   -  Лиза! Почему ты не отвечаешь? Я волнуюсь! – восклицала она.
   -  Да не переживай, мам. Все в полном порядке. Я просто забыла на время о существовании телефона.
   -   Ну конечно. И о моем существовании тоже? – ворчал родной голос.
   -  Нет, нет и нет! Вечно ты думаешь о самом худшем! Лучше скажи, Тед тебе звонил? – меня интересовал муж не спроста. В последнее время мы несколько отдалились друг от друга.
   В ответ я услышала длительную паузу. Разумеется, мама как никто другой знала о наших проблемах и даже намекала на развод.
   -  Нет…Не удивлюсь, если он и тебе не позвонил, - недовольно протянула она.
    -  Ошибаешься. Оставил два пропущенных, - вяло возразила я.
    -  О-о. Все таки он твой муж, - последнее слово мама выделила с сарказмом.
     -  Да. Не начинай, хорошо? – попросила я.
    -  Я  и не начинаю. Просто не могу понять, как он мог отпустить тебя одну! –  повысила она тон.
     -  Все! Разговор окончен! Мам, спокойной ночи! Я хорошо устроилась, все прекрасно. Завтра позвоню, - на одном дыхании выпалила я, прерывая ее возражения.
     И снова тишина и покой. На старом приемнике я поймала местное радио. Негромкая красивая музыка клонила ко сну.
    Я спустилась вниз проверить замки. У входной двери я обратила внимания на раскачивающуюся за окном качелю.  Ветра не было, но она двигалась как-то неестественно и быстро. Я удивилась, но без особой подозрительности. Реальный мир лишен мистики. Только в фильмах герои видят призраков и дружат с вампирами или чародеями. Это всего лишь мечты авторов, их порой больное воображение и непоколебимая вера в потусторонний мир. За это дают хорошие деньги, а ради них уж можно напридумывать Бог знает что, лишь бы шокировать публику. Может я настроена крайне скептически, но считаю – так правильно.
    Усмехнувшись, я закрыла внутренний замок и отправилась спать.
            


                *               *            *

    Утро наступило для меня ближе к ленчу. Я приготовила блинчики и сварила любимый шоколад. Правда завтракала вместе с ноутбуком. Вымолив небольшой отпуск у шефа, я должна была остаться в курсе всех операций на фирме, связываться по электронной почте с важными людьми. Да, единственный минус моего отдыха.
    Я тяжело вздохнула и подошла к окну. Внезапно возникло желание выйти на освещенную ярким светом террасу. Едва я дернула задвижку, как меня сильно ударило рамой  от ворвавшегося в кухню прохладного ветра. Видимо, ночью и впрямь было неспокойно, это и объясняет  вчерашние странные движения качели. Однако этого неслабого порыва хватило, чтобы кружка с горячим кофе опрокинулась на лежащую рядом газету. Быстро встряхнув бумагу, я с недовольством вытерла клеенку. Украдкой взглянула на заметное коричневое пятно, покрывающее одну статейку. Я пригляделась. Заголовок гласил: «Выставка Джейсона Марроу». Ну конечно, неужели тот непоседливый рыжеволосый мальчишка с кучей веснушек на лице все-таки добился своего?! В детские годы мы были не разлей вода. И каждый день он твердил мне: «Элиза, я стану известным художником!». А я смеялась в ответ и обзывала глупым.
    Статья гласила, что выставка открывается на днях, и что Джейсон прилетел специально из Нью-Йорка для представления своих известных работ жителям родного городка. В какой-то степени у нас схожие ситуации. Только вот он прибыл купаться в лучах славы, а я лишь убежала из одного города в другой, чтобы забыться, чтобы побыть один на один со своей вселенской печалью.
   Но отшельницей я становиться не собиралась. Решила, что непременно побываю на показе.
   Ближе к ночи звонил Тед. Опять холод его безжизненных слов. Я понимала, что мой собственный муж угнетает меня и превращает все, что когда-то являлось хоть сколько значимым для нас обоих, в камень. А любовь?! Ее, по-видимому, и не было вовсе…

    Большой зал с дорогой обивкой и скользким паркетом был освещен со всех сторон солнечным светом. Он, казалось, просачивался всюду: через широкие окна, через маленькие трещинки в дверях. Картины, искрящиеся, лучезарные, жили своей жизнью, словно выходящей за пределы золотистых рамочек. Джейсон великолепный художник! Достаточно хоть раз взглянуть на нежное, красивое и одновременно буйное сочетание красок, и точно влюбляешься в эти шедевры. Должна сказать, что и на самого автора можно было засмотреться. Из невзрачного мальчишки Джейсон превратился в симпатичного голубоглазого шатена. Рыжий цвет, когда-то присутствовавший в его внешности, полностью исчез. Даже веснушки испарились. Единственное, что напоминало моего былого друга – это широкая добродушная улыбка. По ней я и узнала его, когда он подошел ко мне.
    - Лизи! Не может быть! Это ты?! – восклицал Джейсон, крепко обнимая меня.
   Я была тронута. Он знал меня из многочисленных гостей, узнал спустя столько лет! Его не испортила известность, он остался все тем же озорным человечком.
   В первые минуты я не могла ни слова выговорить. А он все прижимал и прижимал меня к себе.
   -  Я так рад, что ты пришла! Мне о стольком тебе надо рассказать! Куда ты пропала? Я пытался найти тебя! – задыхался Джейсон.
  Наконец и я очнулась. Радужно улыбнулась и горячо обняла.
  - Лизи! Лизи! – радовался он, словно все тот же двенадцатилетний мальчишка, как раньше.
     Спустя некоторое время мы оживленно разговаривали, уединившись в саду. Казалось, мне не хватит времени на то, чтобы поделиться с ним всем, о чем наболело.
  - Не могу поверить! Мы встретились! – веселился Джейсон.
  - Честно говоря, я тоже часто вспоминала наши детские забавы. Это были счастливые годы, - улыбалась я.
  - Да. А помнишь мисс Кроули? Всегда получали нагоняй за ее Мусика.
  - Помню, бедный кот, ему столько пришлось вытерпеть! – смеялась я.
  - Кстати, эта старая мадам та еще штучка. Вскоре после твоего отъезда она нашла себе ухажера, такого маленького хиленького старичка из соседнего квартала. Зато на их свиданиях он всегда наряжался в костюмчик, правда в один и тот же, - ерничал Джейсон.
   - О Боже! – удивлялась я.
   - А еще мистер Телбот, угрюмый мужичок в ковбойской шляпе. Помнишь его? –вновь озаряло его.
     Я не успевала кивать. Он тороторил и тороторил. Рассказал чуть ли не обо всей нашей округе. Потом также второпях я узнала и о его жизни, о многих важных в ней событиях. Он не был женат и не собирается связывать себя семейными узами по крайней мере в ближайшие лет десять. А главная девушка всей его жизни – живопись. Он так напоминал мне отца. Такой же фанатичный до безумия в стремлении изобразить каждую мелочь нашего бытия.
     О себе выложила практически все. Даже о моей продолжающейся вот уже несколько лет депрессии. Джейсон ни разу не позволил сойти улыбке с моего лица. Давненько я так не  радовалась. И все же нашей беседе не суждено было продолжаться вечно. Сначала Джейсона отвлек менеджер, а после гора поклонниц завалила просьбами об автографе. Вот что значит быть знаменитым.
    Но я не  обижалась. Бродила по залам, восторгалась прекрасными картинами. Настроение было хоть куда. И тогда, в те минуты, когда мой взор привлекло изображение  светящегося ангела, я почувствовала Его. Он тихо прошел мимо. Приятный холодок обжег мою спину. К горлу подступил комок. Сердце заколотилось ритмичнее. Тело словно онемело. Дыхание остановилось. Время будто замерло. Я обернулась. Как в замедленной съемке, вокруг двигались люди. Их движения размывались, голоса притуплялись, выражение лиц менялось постепенно и заторможено. Ощущение было такое, словно я смотрела фильм с ежеминутными паузами.
  И только один человек был неподвижен, более реален, чем остальные. Он смотрел прямо на меня с другого конца зала. И я,  в свою очередь, не могла отвести взгляда от Него. Он был великолепен! Его глаза, его красивые серые глаза; его слегка вьющиеся волосы, его необычайно чарующие губы – всего этого будто не хватало мне эти годы. Меня пронзало, как тысячи иголок, неведомое дотоле отчаянная боль. Боль чувствовалась в самой душе, и она не раздирало сердце на части, а наоборот, вселяло надежду. Трудно объяснить, но я была убеждена в том, что он часть меня. И казалось даже, что я непременно знаю его.
   Минуты тянулись долго и мучительно. В воздухе витал приятный ароматный запах. Мужчина в толпе все еще не двигался. Он застыл. И я боялась вздохнуть, только бы не нарушить это сладкое безмолвие.
   Внезапно я услышала звон разбивающегося стекла. Передо мной возник Джейсон  с озабоченным видом.
   - Лизи, что с тобой? – эхом отдавались в голове его голоса.
   Только когда он опустился на корточки, собирая осколки от только выроненного из моих рук бокала, я вернулась в норму.
   - Какая я неуклюжая! –сетовала я.
     Паренек в белом смокинге подлетел к нам с огромным подносом. Он вежливо попросил позволить ему заняться стеклом на полу.
    Джейсон выпрямился и недоверчиво взглянул на меня. Я виновато улыбнулась.
  - Ты в порядке? – обеспокоенно спросил он.
  - Да. Задумалась…
   - В следующий раз, когда впадешь в раздумья, не бери ничего в руки, - шутливо сказал Джейсон.
 Я хихикнула.
  И… Вновь – приступ удушья. Бешенный стук сердца и тяжелеющие ноги. Его дыхание недалеко от моей шее. Я боялась оторвать взгляда от Джейсона и пугающе следила за выражением его лица. Оно засветилось, когда глаза увидели кого-то рядом, кого-то, кто сильно волновал мою душу.
   - О, ты приехал! – просил Джейсон.
   - Лиза, позволь представить, это Брендон Боуэл, настоящий талант среди нашего бездарного мира фотографов!
   Я боковым зрением видела, как прекрасные глаза следят за мною. Я резко развернулась. Хотела сказать что-нибудь, но слова застряли в горле.
  Неловкое молчание, и Джейсон вновь вмешался:
  - Она скромняга…
  Улыбка появилась на приятном лице нового знакомого. Я недовольно взглянула на Джейсона.
  - Элиза Беррингтон, - произнесла я как можно тверже, подавая руку.
  Его ответное пожатие электрическим разрядом передалось по всему телу. На миг в моей голове вспыхнули странные образы, смутные и неуловимые. И мне чудилось, что в них я увидела и Его. Трудно объяснить. Но кто мог предполагать, что это было только начало.
  - Приятное знакомство, - звенело  в ушах.
  - Взаимно, - еле выговорила я в ответ.
   Он так любопытно смотрел на меня. Обычно, знакомясь с кем-то, ощущаешь себя не в своей тарелке. Здесь же было нечто иное. Я была заворожена, но при этом не волновалась о том, как выгляжу перед ним и что говорю. Впервые в жизни я не прокручивала мысленно предстоящий разговор и наиболее верные варианты моих ответов и вопросов. Меня не заботили другие взгляды, только Его…
    Джейсон вновь затороторил. Но ни я, ни Он не слышали. Увлеченные друг другом, мы ничего кругом не замечали. С первого взгляда я поняла, что влюбилась.
    Зазвучала медленная мелодия, и Джейсон незаметно удалился. Догадливый.
   Мы молчали. Начал он:
   - Вам нравятся ангелы?
  Я рассеянно вдумывалась в его вопрос.
  - Вы долго смотрели на нее? – плавно он указал на картину позади меня. Я обсмотрела живопись будто впервые.
  - Да. Мне нравятся нимбы, - попыталась я пошутить.
  От его сдавленно смешка я покраснела.
  - Оригинально, - улыбался он.
   Я и злиться на себя не могла в те минуты за свою неловкость. Его глаза гипнотизировали.
  -  Кажется, я несу чушь, - выдохнула я.
  - Нет. Искренность мне нравится, - возразил он.
     И снова тишина. Разговор не клеился. Я сильно стеснялась, а Брендону, казалось, слов и не надо было. Мы смотрели на картинного ангела, и лишь изредка поглядывали друг на друга. Надо же, совсем как подростки…
   Тогда мой мир разделился на две половины: до встречи с Ним  и после. За какие-то часы я осознала, как пуста моя жизнь без Него. Не знаю, бывает ли так, что лишь одного взгляда, одного прикосновения достаточно, чтобы понять – это твое?! Но со мной так случилось. Я чувствовала на душе приятную, ни с чем несравнимую, легкость. В сознании мелькали отрывки счастливого времени, так не похожего на настоящее, будто произошедшие давным давно. Я остро чувствовала потребность в этом человеке.
    Нам не спроста даны глаза. Ими можно увидеть намного больше того, о чем можно сказать. Они – зеркало наших мыслей, поступков, чувств. Ими я любовалась Им, узнавала Его, будто давно покинутого родственного сердца. И счастлива была уже оттого, что не слепа.
  Часы пробили полночь, когда наши взгляды вновь встретились и, на сей раз, надолго. Я отважилась обсматривать все: Его  мужественные плечи, изящные руки, смугловатую кожу, Его дорогую одежду, пахнущую жасмином и корицей. Жадно вглядываясь в каждую складку на Его лице, я потеряла счет времени.
   - Ах вот ты где? Я обыскалась! – раздался тонкий женский голосок совсем близко. Глаза Брендона вздрогнули. Он виновато отвел от меня взор.
  Я последовала за ним. Увидела красивую девушку с милым личиком и миндалевидными голубыми глазками. Она хлопнула своими длинными ресницами и недоуменно глянула в мою сторону.
  - Так что ты молчишь? – дернула она Брендона за рукав. Он тут же сказал:
  - Извини, увлекся картинами, - прозвучал сухой ответ.
   Пауза. И снова Его взгляд вызвал во мне трепет.
  - Познакомься, это Элиза …- замялся Брендон.
- Хорошая знакомая Джейсона, - продолжила я его речь.
  Я пожала руку девушки. Она, словно успокоилась, и довольно просияла. Видимо особа ревнивая.
- О, у нашего великого художника появилась пассия? Не обижайтесь, у меня своеобразное чувство юмора. Я Моника, жена этого отчаянного любителя фотосъемки, - приобняла она Брендона.
  Меня как громом поразило. Разочарование – первое, что ощутила. Неужели этот прекрасный мужчина уже принадлежал кому-то?! Какая досада! Забавно, но меня не заботил собственный муж.
 - Мы с Джейсоном хорошо дружили в детстве. Потом разъехались. А сегодня впервые за тринадцать лет встретились снова, - сказала я без энтузиазма. Говорить пропало желание.
  - Как интересно. Насколько я знаю Джейсона, друзей у него мало. Так что Вы для него подарок судьбы, -  улыбалась девушка.
  -  Ну это громко сказано, - оторвала я.
  Брендон молчал. Я старалась не смотреть на него, боялась запнуться.
   -А чем Вы занимаетесь, если не секрет? – спросила Моника заинтересованно.
   - Почему же секрет?! Моя профессия скучна. Я риелтор, - говорила я беспристрастно.
   - Это еще и нелегкая профессия, - услышала я наконец Брендона. Я осторожно взглянула на него. Силилась не нервничать.
   -  Да, Вы правы, - кротко согласилась я.
     Теперь мне хотелось скрыться с глаз долой. Видя, созревающий вопрос на устах Моники, я добавила:
  - Итак, думаю, уже поздно и мне пора домой.
   Прощаться с Ним не желала. Но если еще хоть немного пообщалась бы с его гиперэнергичной девушкой, то просто с ума бы сошла. Неуверенной походкой я удалялась от них, а внутри болезненно щемило. У двери я медленно обернулась. Его не было. Очень жаль.
   Джейсону я на ходу сказала холодное «до встречи», покидая выставку. Он видимо огорчился.
   В отчаянном непонимании я дошла до дому. С теми же непонятными чувствами я готовилась ко сну. Машинально позвонила маме, перекинулась с ней парой привычных выражений. А после долго слушала какую-то бредовую музыку. Где-то подсознательно я понимала, что со мной происходило. Но верить во внезапную быструю перемену в себе из-за мужчины отказывалась. В голове мысли перебивали одна другую. Я силилась заснуть, но не могла. Перед глазами стоял Его образ, Его взгляд. «Да что это с тобой, Элиза!? Очнись наконец! Только в сказках бывает чудесная любовь!» - возмущался внутренний голос. Хорошо, что я его не слушалась.
   
               
                *          *            *

   Дни тянулись и тянулись. Я пыталась отвлечься от дурных опасений и самобичевания. Но воспоминания нельзя стереть, как текст на компьютере; не понравилось, значит не подходит. Здесь все было намного серьезнее. Так серьезно, что мое маленькое сердце готово было взорваться от тревоги и тоски. Моя душа словно взлетала и сейчас же падала. Пора было уже Его забывать, но отчего-то я сама себе противоречила. К тому же, те загадочные видения при встрече с Брендоном не давали покоя. Может я сама их придумывала?!
   В тот вечер я, как обычно, тихонько раскачивалась на пожелтевшей качели. Вдыхала аромат горячего шоколада и следила за мелькающими вдали огоньками. Странно, но в тишине и одиночестве порой бывает намного уютнее. Я наслаждалась этим спокойствием.
  Невдалеке залаяла собака, да так истошно. На нее не похоже. По крайней мере, за время моего так сказать затворничества псина ни разу не подала голоса. Подуло прохладой, и пришлось накинуть шерстяной платок.
   Я занервничала. Казалось, кто-то вот-вот прервет мое одиночество. И действительно, у калитки показался мужской силуэт. Он остановился. С минуту недвижим. Листья взволнованно зашевелились. Их беспокойство передалось и мне. Некто находился в черной тени деревьев и пугал своей неразговорчивостью. Он будто выжидал мою реакцию. Прежде чем у меня получилось окликнуть темную фигуру, послышался глухой стук чего-то падающего наземь. Затем быстрые удаляющиеся шаги. И вот, возле моего дома снова никого. «Что за неприветливые прохожие!»- промелькнуло в голове. Если бы не его подозрительность, я бы не пошла к калитке. Но нужно было проверить свой старенький порше. Эта раритетная машина неоднократно приковывало безумные взгляды фанатичных коллекционеров. Потому, может и тем вечером, безмолвный наблюдатель приглядывался вовсе не ко мне. Я дернула ручку. Дверь противно заскрипела. Шагнув вперед, я споткнулась обо что-то твердое. Пригляделась. Вижу, полубоком лежит на земле небольшая коробка с вываленными наружу листами бумаги. Оглядевшись, я поняла, что улица пуста. Вокруг ни души. Значит, тот человек уже успел скрыться. Я сгребла в охапку незнакомые листы и небрежно бросила их в коробку. Деревянную находку я крепко обхватила руками  и заторопилась обратно в дом.
   Я вывалила содержимое коробка  на кровать. Удивленная и возмущенная, я рассматривала свои собственные фотографии! Их было штук двадцать, и все сделанные с разных ракурсов. Ни на одной я не представала в полный рост. В объектив попадало в основном лицо. Но как мастерски были выполнены эти снимки. Раньше я и не предполагала, что во мне может быть сокрыто столько чувств и эмоций. А здесь каждая фотография – разная я! В каждой у меня - новые глаза, губы и даже нос. В каждой – часть меня; то смущенная, то обозленная, то недоверчивая. Но одна особенность присутствовала на всех снимках – нигде я не улыбалась.
   Меня никогда никто не фотографировал со времен разве что школы. Да  и там не профессионально. Но здесь изображения явились яркими, живыми, настоящими. Словно картины Джейсона, они сияли чистотой и искренностью автора. На тот момент я не могла допустить мысли, что фото прислал тот, чье только присутствие застает меня врасплох, чье дыхание превращает мечты в реальность, а слезы  - в бриллианты.
   Утро выдалось холодное. Сильный ветер и ни малейшего проблеска солнца на кофейном небе. Но отменять задуманное я не собиралась. Накинув теплую шелковую шаль, единственную вещь, подаренную Тедом, к которой я пригрелась всей душой, я вышла во двор. Поршем воспользоваться не было нужды; место, куда я направлялась, находилось в двадцати минутах ходьбы от дома.
  Итак, в то печальное утро я решила навестить могилу отца. Всю дорогу любовалась  только сорванной с нашего сада красной розой. Удивительно, что брошенная земля все еще находилась в прекрасном состоянии. Помимо любимых цветов, я нашла там целыми несколько больших яблонь со спелыми красными плодами, парочку вишен и даже дикую малину.
  Вот показалась мрачная оградка из серого гранита, за которой виднелись аккуратные каменные плиты и кресты на фоне ухоженного газона. Знакомые тропы… Сколько же я не ходила по ним… Последний раз я приезжала сюда лет пять назад. Среди многочисленных выгравированных имен я отыскала нужное и дорогое мне. На  слегка пожелтевшем мраморе я еле слышно прочла: «Саймон Беррингтон» и ниже – « Не забывай смотреть на звезды…». Невольно нахлынули воспоминания. Однажды  теплой ночью я и отец искали неизвестные созвездия на черном небе. Он подарил мне собственноручно сделанный перископ, а я, маленькая наивная девчонка, недоуменно разглядывала странную штуковину. Когда меня утомили наши наблюдения, я закапризничала и бросила отцу: «Это скучно смотреть на небесные фонари!» Он улыбнулся и погладил меня по голове. Потом взял мою ручонку и положил ее себе на грудь со словами: «Послушай, как бьется мое сердце. Это значит- я живу. И ты существуешь благодаря этим ударам. И животные тоже. Даже растения и деревья имеют душу. И вся наша планета имеет сердце, много сердец. Вот они, на этом небе – это звезды. Потому так важно хотя бы иногда наблюдать за ними, ибо тогда только ты ощущаешь себя частью этого бренного мира. Сколько звезд на небе, – столько и людей на земле. Не забывай смотреть на звезды, среди них ты обязательно увидишь меня и будешь знать, что я рядом с тобой навсегда.»
    В глазах возникла влага от вернувшейся нестерпимой боли. Буквы на мраморе расплывались. Я опустила прекрасную розу на могилу. Постояла немного и пошла прочь. Непослушными руками я удерживала улетающую с ветром шаль. Отяжелевшими ногами пыталась идти быстрее. Добравшись до небольшой аллейке, пролегающей на пути к дому, я замедлила шаг и, наконец, остановилась. Вокруг меня с бешенной скоростью кружились листья, обрывающиеся сучки и ветки. Пыль слепила глаза. Я почувствовала, как шаль соскользнула с головы. Она полетела куда-то так медленно и так красиво. Мое сердце неожиданно забилось чаще, по телу пробежал знакомый холодок, внутри все закипело, забурлило. Я лихорадочно искала глазами кого-то, кого-то очень нужного.
   И вот, - Он. Те же черные вьющиеся волосы, большие серые глаза, манящие губы. Даже аромат жасмина и корицы донес до меня очередной порыв ветра. Его красивые руки сжимали мою нежно- розовую шаль. Он смотрел на меня так, словно впервые понял, как порой может заворожить чье-то лицо. Как дорог был мне этот взгляд!
  Неровным кольцом нас окружала летающая зелень. А время снова было не властно над нами.
  Брендон медленно приближался ко мне. Я застыла на месте. «Что он скажет!? Что сделает!? А чем отвечу я!?» - в голове одни вопросы. Даже тогда, когда он оказался совсем близко, я молчала.
  - Это Ваше? – прозвенел знакомый голос.
 Не говоря ни слова, я потянулась к материи и неосторожно коснулась его руки. Все запылало в груди. В голове вновь возникли неизвестные отрывки из другой жизни. Это было подобно вспышкам, ярким и прекрасным. Эти воспоминания, которых вроде бы и не было, согревали мою душу и вселяли теплые надежды и мечты. В них теперь уже ясно виделось его лицо, его движения, слышался его смех, его чудесный голос, - это был Брендон! Но как такое возможно?! Я же не могла все выдумать?!
   - Я искал Вас, - прозвучали неожиданные слова.
  Я  оторопела.
  - Зачем? – прошептала я.
  - Я не могу объяснить…
  Тишина. Только сильные порывы ветра гудели и ревели время от времени.
  - Я не могу объяснить, - повторился он и продолжил, - но почему-то был уверен, что нужно Вас увидеть.
  Странное ощущение не покидало меня. Похоже, того же, что и он, хотела я.
   - Вы следили за мной? – тихо спросила я, понимая, что это не те вопросы, какие бы мне следовало задавать ему.
   - Да, следил. И готов делать это часами, - в его словах не чувствовалась наглость, в них скрывалось что-то совсем иное.
   - Но Вы ничего не знаете обо мне?
   - Кажется знаю, - улыбнулся Брендон. Меня снова кольнуло. Он был такой же, как в моих странных видениях. Такой же открытый, откровенный, искренний.
   - Все это как-то…-начала я и запнулась, не зная, как выразить свои чувства.
   - Необычно, - дал он мне подсказку.
  Я кивнула.
  - Позвольте Вас проводить, - предложил Брендон тут же.
  - Да, конечно,  - не задумывалась я с ответом.
   Рядом с ним я не ощущала более печали и тоски от недавних воспоминаний об отце, лишь спокойствие. Несмотря на непогоду, мы шли медленно, будто намеренно растягивая время.
   - Я слышал, Вы замужем? – поинтересовался он голосом на тон выше.
   - Да, впрочем как и Вы, женаты.
  Брендон снова улыбнулся. Я не могла оторваться от него. В те минуты он был похож на юного беззаботного паренька, радовавшегося победе любимой футбольной команды.
  - Это звучит, как упрек, - говорил звонкий голос.
  Я замешкалась.
  - Нет, не обижайтесь только.
 -  Ни в коем случае, - ехидничала я.
 - Ну вот и прекрасно, - Брендон вздохнул и продолжил, - Мне кажется, нам следует поговорить.
  Я встрепенулась. Ведь меня посещали те же мысли.
 - Мы уже разговариваем, - прикинулась дурочкой я.
 Брендон издал смешок. Но скоро на его смугловатом лице появилась чрезмерная сосредоточенность.
- Еще недавно в моей жизни все было расставлено по полочкам: любимая работа, многочисленные  друзья, домашний очаг и, как неотъемлемая его часть, заботливая жена. Я жил как по расписанию. Выполнял  будто должную нагрузку на каждый день, который всегда, с тех пор, как пришла известность, был расписан по часам и минутам. Видишь ли, мой отец являлся одним из лучших фотохудожников современности, может, слышала, Виктор Боуэл, и передал свой талант и мне. Он умер, когда мне исполнилось восемь. Я очень переживал… Был исключен из престижной школы, появились даже проблемы с законом. Но к двадцати годам я, наконец, определился с выбором дальнейшего пути. Я выбрал фотосъемку, - Брендон остановился, сделал глубокий вздох и продолжил, - Я начал посещать курсы фотолюбителей, нашел людей, с которыми работал мой отец. Они с радостью приняли меня, взяли под свое крыло. Но шли годы, а во мне и моих работах они видели только громкое имя, как залог успеха, нежели само содержание. Я продолжаю доказывать свою самобытность и по сей день. Возможно, многие воспринимают меня, как отдельную от отца личность, сильную и даровитую. Однако, с большинством, увы, не так. Даже собственная жена видит во мне только сына гения. И мне сложно жить в этом мире, в мире, где никто меня не понимает. Несмотря на это, я привык к этой жизни. И кто знает, может, я так и продолжал бы прозябать в окружении льстецов, завистников и прихлебателей, если бы в один прекрасный миг не решил все изменить, - он снова замолчал.
    Я все еще обдумывала его откровенную исповедь. Но знала, что последует продолжение.
   - И это был миг, когда я увидел тебя…
  Я остановилась, слушая нарастающий ритм моего сердца. Посмотрела на мокрую свежую землю. Я чувствовала, как по моим щекам, плечам, спине моросит начавшийся дождь, но так и не осмеливалась обратить взор к Брендону.
  - Тогда я сказал Джейсону: «Встречал ли ты когда-нибудь в своей жизни человека, которому сказав всего лишь пару неоднозначных фраз, надеешься, что проведешь с ним всю оставшуюся жизнь?! Что ж, сегодня я встретил такого человека.»
   Я взглянула в его чистые серые глаза. Наверное, со стороны вид у меня был не просто удивленный, а скорее ошарашенный. Из глубин моей души прорывалось нечто необузданное, сильное. Даже объяснить трудно. Но я точно знала, что именно этот человек нужен мне, как никто другой.
  Тем временем дождь превратился в настоящий ливень. Между нами возникла стена из непрекращающегося водного потока. Но разыгравшаяся стихия нисколько не мешала нам любоваться друг другом. Я боялась упустить движение малейшей дождевой струйки по телу Брендона. Они плавно очерчивали каждую складочку его лица, от высокого лба до идеально  ровного подбородка.
   Из пелены дождя, он протянул мне руку. Я не медля крепко взялась за теплую ладонь. Это прикосновение электрическим разрядом отдалось в моем трепетном сердце. Снова вспышки… Я увидела изящные мужские руки, протягивающие мне прекрасную алую розу. Ярко красный цветок неестественно блестел. Он излучал непонятное свечение, как будто лучи солнца, попадая на его лепестки, зеркально отражались в окружающем воздухе. Но в доли секунды я поняла, - свет исходил от прелестного серебряного колечка, покоившегося в сердцевине розы. Я видела, как трогаю его, осторожно дотрагиваюсь до маленького розового камешка в сияющей оправе, и как мои большие прозрачные слезы падают на ладонь. А потом я посмотрела на красивые радостные и такие любящие серые глаза.
    Вспышки исчезли, и я любовалась уже наяву теми же волнующими глазами Брендона. Тогда я по-настоящему испугалась. Я резко одернула руку, дрожа от смятения и холода, который проступал все сильнее из-за нещадно хлыстающего по спине дождя. В моих глазах появилась влага. Я думала, водяные потоки скроют ее, но ошибалась. Брендон взволнованно взглянул на меня и снова протянул руку, пытаясь коснуться моего лица. Я отшатнулась. Что мною двигало тогда?! Мне казалось, что вся вселенская боль разом ворвалась в мою душу и давила ее своей горечью. Почему было так нестерпимо печально, являлось настоящей загадкой. В те минуты мне казалось, что я схожу с ума.
  Я попятилась назад, все отдаляясь и отдаляясь от любимого лица. Скоро его совсем не было видно, лишь легкие очертания. Несмотря на шумящий дождь, мне казалось, что вокруг тишина, лишь приглушенные звуки бушующей стихии.
  Почему я бросилась бежать?! Думаю я испугалась не тех красочных воспоминаний,  а самого человека из них, того  самого, который столь внезапно появился в моей жизни.
   Шлепая по глубоким лужам, я тревожно оглядывалась. С трудом различая силуэты домов и улиц, я упорно двигалась вперед. Спотыкалась, чуть не падала. Это было диким и ненормальным. Хорошо, дождь скрывал меня от окружающих. Я мысленно благодарила ливень, когда, оказавшись дома, рассматривала себя в зеркало. Боже, я на себя не было похожа! Заляпанная грязью одежда, мокрые тонкие волосы, растекшаяся по лицу тушь, и вдобавок бешенный взгляд! Мое отражение казалось чужим! Я прямо в прихожей сбросила вещи и бросилась в душ. Наслаждаясь теплыми приятными струйками, я все еще чего-то боялась. Мне хотелось смыть с себя все события заканчивавшегося дня. И я не жалела мыла, чтобы как следует вспенить мое тело. Слезы падали из глаз, а я не прекращала ни на минуту тереть жесткой мочалкой постепенно краснеющую кожу. Успокоилась не сразу. Но когда ясность и здравый ум взяли верх, я даже обрадовалась.
               
                *            *           *
     Вечером ветер утих. От недавно прошедшего ливня земля пропиталась влажностью и сыростью. Воздух пах свежестью, а духота былых дней прошла бесследно. Я сидела на кухне в темноте с настежь открытыми дверями, и медленно попивала крепкий ароматный кофе. На улице смеркалось, на черном небе появлялись первые тускловатые звезды. Рев моторов автострады шел на убыль, а доносившиеся с соседских домов голоса постепенно растворялись в задумчивой трели сверчка. В голове – сумбур из мыслей. На душе – гнетущая усталость, пустота.  Думала я об одном человеке, который, как я предполагала, больше не заговорит со мной, не посмотрит  в мою сторону, не улыбнется своей обаятельной улыбкой, - это был  Брендон. «Вдруг» - это слово ежеминутно крутилось в моей голове. Вдруг я потеряла его навсегда, вдруг я должна быть с ним, вдруг моя жизнь – это он. Странно, люди всегда боятся остаться одинокими, поэтому, наверное, часто выбирают не того, кто душе угоден, а того, кто подходящая пара, кто составит хорошую компанию в семейной жизни. Всегда ли  заботливая жена будет провожать своего мужа на прибыльную работу с улыбкой на лице?! Всегда ли она будет вечерами дожидаться его возвращения без тени сомнения и упрека на сердце!? Сколько пройдет времени, прежде чем она поймет, что он не сделает ее счастливой!? Это не будет вечным, но это не значит, что в мире нет того, кто действительно является частью твоего сердца. Мой брак яркий тому пример. Тед всегда ценил вещи материальные, нежели духовные; он всегда знал цену всего в своем микромирке. А я  с самого начала чувствовала его отдаленность от меня, но отчего-то ничего не предпринимала. Большинство из нас так и поступает. Мы смотрим вперед в светлую богатую жизнь, не замечая или еще хуже, не желая замечать важных ее мелочей. Вдруг у каждого человека есть вторая душа, только вот сидит она в другом теле, и его не так просто отыскать?!
   Я понимала, что Брендон для меня не просто что-то значит, он мои слезы и мой смех, мои страхи и мои мечты, моя любовь.

В тревожных раздумьях прошло два дня. Это время я посветила себя домашним хлопотам. В первую очередь привела в порядок сад, думая развеяться на природе. Еще, не один час провозилась на чердаке, очистив его от ненужного хлама и мусора.  Главным же занятием оказался ремонт качели. Не знаю, с чего вдруг я связалась с этим ржавым куском металла. Но, признаться, мне понравилось заниматься ее преображением. Ведь мои воспоминания – это прежде всего предметы и вещи, являющиеся проводниками в мир, постепенно пропадающий во времени.
   Говорила по телефону с Тедом. Он интересовался, когда я вернусь, на что я вразумительного ответа так и не дала. Его это ничуть не огорчило, впрочем, как и меня не взволновало его  холодное добродушие. А вот мама умудрилась за день позвонить раз десять. Она так переживала за меня… Мне даже подозрительным показалось ее поведение. 
  Правда теперь я уже точно осознавала, что влюбилась в Брендона. Но я продолжала бороться с чувствами, словно боясь их, остерегаясь. Я ждала нашей с ним встречи, ждала с нетерпением. И в один вечер он постучался в мою дверь.
  - Прости, - еле слышно произнес он, когда я вновь оторопело оглядывала его с ног до головы.
  Порой бывает достаточно только взгляда, чтобы сердца затрепетали, забились в невероятном ритме, передавая телам волнующую дрожь. Так было и с нами. В тайне я радовалась его приходу. Но все еще боялась своих странных и сильных чувств.
  Брендон не торопился входить, он старательно выжидал моего согласия. По тому, как напряглось его лицо, я понимала, что с огромным трудом ему удавалось держать равновесие. 
  - Я не могу…- он говорил с остановками, нервничая, - я не могу допустить твоего исчезновения из моей жизни. Ты… нужна мне.
  Он так трогательно смотрел на меня своими чистыми серыми глазами. В них отражались нежность, отчаяние, доброта, любовь. И это все разом!
 - Как такое возможно?! – удивленно выговорила я.
 - Возможно что? – переспросил он.
 - То, что я испытываю подобное…
  Брендон улыбнулся с каким-то облегчением. Мне казалось в те минуты, что только наивный пятнадцатилетний подросток способен так проявлять эмоции в своей первой бескорыстной любви, как он.
  - Позволишь войти? -  спросил он с надеждой.
  Жестом я пригласила в дом. Мы, молча, стояли посреди гостиной и словно растворялись во взаимной теплоте ощущений.
 - Почему мне хочется прижать тебя к себе и поцеловать? Почему я веду себя, как мальчишка? Что во мне творится? – звенели его вопросы.
 - Если б я только знала…- я готова была в тот же миг почувствовать жар его объятий, но не осмеливалась сделать первый шаг.
  -  Что ты со мной делаешь?! Я перестал смотреть на жену. Я места не нахожу, понимая, что ты не моя, - его прямолинейность меня не смущала, - я ощущаю внутри себя одно желание, - быть только с тобой. Ты мне снишься каждую ночь, с тех пор, как мы познакомились.
  Предательская слеза скатилась по моей щеке. Мне никогда не говорили таких слов, и я никогда не чувствовала потребность в ком-то такую, что сравнима было  с необузданной страстью.
  Брендон медленно протянул руку к моему лицу. На сей раз он действовал осторожно. Ведь совсем недавно этот привело к неожиданным последствиям.
Я не сопротивлялась, но легкая дрожь не скрывала волнения.
  - Позволь мне только коснуться тебя… - нежно прошептал он, ища в моих глазах желаемое «да».
   Тяжелое дыхание выдавало меня. Я взмахнула ресницами, вместо должного словесного ответа.
  Брендон задумчиво дотронулся до моей кожи. Я знала, что вновь увижу что-то, неподдающееся разумным объяснениям, и была готова к этому. Но вспышек не было. Я ясно видела перед собой его лицо, чувствовала его теплую ладонь, обхватившую часть шеи и подбородка, ощущала его пальцы на своих губах. Мне было так хорошо, так спокойно и надежно. Отвечая на его становившиеся увереннее движения, я видела его замутненные чувствами глаза. Его лицо приближалось ближе. Старые часы отбивали каждую секунду громкими ударами, рассеивавшимися в моей голове, и я считала их. Мне казалось, что они звучали в такт с моим сердцем.
   Брендон коснулся моего лица второй рукой, и мир перевернулся. Воспоминания не моей жизни резали душу. Я видела берег моря в розовеющих лучах заходящего солнца, невысокую скалу над бурлящими волнами. Слышала веселый голос Брендона совсем рядом. Он обнимал мою спину и нежно шептал: « Мы будем помнить это вечность. Обманем время и будем вместе навсегда.». Вспышка исчезла. Я смотрела на любимый взгляд, полный тревоги, и постепенно погружалась в туманное пространство.
  - Элиза, что с тобой? – пролетали где-то рядом его слова. Но я отрешенно глядела сквозь дорогое лицо, не осознавая происходящего.
  Только, когда руки Брендона крепко ухватили меня за плечи, я вздрогнула. Передо мной опять возник его образ, его звонкий смех, наполнявший искренней радостью все мое естество.
   Я инстинктивно буквально отпрыгнула к стене, перепуганными глазами глядя на его растерянное лицо.
  - Не трогай меня! – кричала я, сдерживая слезы, - Кто ты такой? Почему я вижу тебя в своей голове? – хватаясь за лоб, я пыталась успокоиться.
   Брендон удивленно следил за мной. Он неподвижно стоял напротив с виноватым взглядом, совершенно не понимая, что со мной происходило.
  - Почему мое сердце готово разорваться, как только ты прикасаешься ко мне?! Я… - мой голос срывался от слез, - Это сильнее меня!
  Я медленно опустилась на пол, чувствуя неприятный холод паркета. Как загнанный зверь в коварную ловушку, я обхватила ноги руками и уткнулась лицом  в колени. Не хотела смотреть на Брендона, не хотела видеть его потрясенное лицо.
  После негромких всхлипов и стонов, я, наконец, успокоилась и отважилась взглянуть на него. Он казался сам не свой. Опустился на корточки в метре от меня и грустно глядел в мои влажные глаза. От одной его печали я готова была снова зарыдать.
   - Уходи…- прохрипела я, отводя взор. Мне вовсе не хотелось того, о чем просила.
  Отстраненно исследуя узоры на обоях, я слышала его отдалявшиеся тихие шаги. Дверь хлопнула, и я посмотрела на пустой коридор, где еще витал запах Брендона. Я струсила, побоялась разобраться в своих ощущениях. А главное, я обидела человека, которого любила.
   Той ночью я совсем не спала. Мне казалось, что никто не сможет помочь мне справиться с пугающими воспоминаниями, кроме меня самой, никто не придет ко мне, чтобы утешить или придать силы моей страдающей душе. Но я ошибалась. Утром на пороге своего дома я увидела Джейсона. Он был взволнован и рассеян. Но отчего-то я догадывалась почему.
   Мы больше часа просидели в гостиной, разговаривая о давно ускользнувшем детстве, прежде чем поняли, что одними натянутыми улыбками беседа не кончится.
  - Ты слышала новость? Брендон Боуэл собрался разводиться, - произнес Джейсон недоброжелательным тоном.
  От удивления я не могла ничего ответить.
 - Вижу, ты действительно не знала об этом? – ровным голосом продолжал он.
 -  Что значит «действительно»?
  - Лизи, Лизи… Я прекрасно понимаю, что между вами происходит. Брендон не на шутку увлекся тобой. И скажу больше, он без памяти влюблен в тебя, -
Джейсон сделал выжидательную паузу.
 Я молчала. Чувствовала себя не в своей тарелке и даже виноватой.
  - Так я и думал, ты тоже влюбилась в него…
  - Не пойму, Джей. У меня таких сильных чувств никогда не было. Будто наваждение какое-то, - тихо призналась я.
  Джейсон следил за мной, молча и ненастойчиво.
  - Мне кажется, да даже не так… Я уверена, что знала Брендона еще до нашего знакомства, - осторожно сказала я.
  - То есть…Вы и раньше виделись? Где? Когда? – посыпались вопросы.
  - Нет. Мы никогда не встречались до вечера твоей выставки. Но… меня все время преследуют странные видения…, в которых я и он вместе… и мы счастливы, - я старалась доходчиво объяснить необъяснимое.
 - Да брось, Элиза! Какие видения? В нашем мире все рационально и предсказуемо, - начал с жаром Джейсон, но я перебила его.
  - И я так думала… А теперь, все перевернулось с ног на голову. И все, во что я верила, теперь бессмысленно.
  - А по мне, так ты просто преувеличиваешь. У тебя сложный период, размолвки с мужем. А тут появляется симпатичный романтичный фотохудожник, и тебе льстит его внимание и ухаживания.
 - Нет, ты не понимаешь. Это не поддается никаким сравнениям. Я и он… Мы… словно должны быть рядом, - с какой-то неведомой стороны мне хотелось даже, чтобы Джейсон привел хотя бы один ясный аргумент в свою пользу, но, как ни странно, он молчал, совершенно не зная, как мне помочь.
 - Моя жизнь – сплошное разочарование… Давным - давно, помнишь,  я мечтала стать актрисой, мечтала дарить людям чувства, эмоции,  энергию, свои  фантазии наконец. Мне грезился иной мир! Мне хотелось поведать всем, как прекрасно жить, когда знаешь, что  талантом можно вылечить любую болезнь, даже старость! – я говорила быстро, стремительно, стараясь высказать накипевшее, по-настоящему высказать, ничего не скрывая, не стесняясь, - И что теперь?! Оглядываясь назад, что я вижу?! Работу, подходящую более для мужчины?! Семью, которой нет и никогда не было?! Нелюбимого и нелюбящего человека, формально зовущегося моим мужем?! Но так же нельзя жить?! Где мои мечты, которым я поклонялась? Где мои слезы только от радости? Где любовь, Джейсон? – прервавшись, я встала и принялась ходить из угла в угол, нервно сжимая пальцы. Дойдя до большого настенного зеркала, я остановилась, задумчиво посмотрела на свое отражение, сама не замечая, как снова говорю, - Мне очень одиноко… И с каждым днем это ущемляет меня еще больше. Я чувствую, что становлюсь беззащитной перед какой-либо, даже мизерной, проблемой… А Он… Как глоток   воздуха, как мое спасение… И еще мне страшно…
  Я обессилено опустилась на стул.
 - И чего ты боишься? – спросил Джейсон негромко.
 - До сих пор мне казалось, что я боюсь этих странных воспоминаний, мучающих меня при встречах с Ним. Но сегодняшней бессонной  ночью я поняла, что меня страшит совсем другое. Я боюсь потерять Его…
 - Тогда не стоит так убиваться. Я думаю, он не позволит этому случиться, - услышала я слова поддержи и взглянула на Джейсона. Его серьезное лицо выражало спокойствие.
  Я мысленно благодарила его за способность сопереживать.
 - Расскажи о Брендоне… Я хочу знать о нем все…- любопытно спросила я.
 - Хорошо, но я скажу главное, - незамедлительно последовал ответ, - Он – единственный человек из тех, кого я знаю, который стремится попробовать все и сразу в этой жизни, абсолютно не страшась разочарования или, поверь, смерти. Нет, он не фаталист, однако в каких-то своих немыслимых поступках  он не руководствуется разумом. Он, как бомба замедленного действия. Он может сделать то, что другие ни за что бы не сделали. Он необыкновенный человек, - с единым паром выдавил Джейсон.
  Я молчала, внимательно слушая, пытаясь и дышать незаметно, дабы не сбить его с мысли.
 - С Брендоном мы учились вместе в Эммерсон колледже, устраивали совместные выставки, презентации, вечеринки. Обычно было так: он предлагает абсолютно фантастическую идею, которая у меня сначала вызывала шок, но постепенно, когда у этого весельчака все отменно получалось, я повержено склонял голову перед его талантом. Понимаешь, Брендон великолепен во всем: он создает прекрасные фото,- настоящие шедевры; он может выучить за несколько минут длинную речь полюбившегося персонажа из книги или фильма и сыграть его так, как даже актер не каждый сыграет; он может превосходно бренчать на гитаре  и параллельно глотать дешевенькое пивко бутылку за бутылкой, при этом абсолютно не пьянея; он добрейшей души человек и просто хороший парень, - Джейсон остановился и задумчиво взглянул на меня.
  Я не просила его возобновлять свой рассказ. Мне казалось, что он скажет все в точности, как я и представляла, потому как дотоле так и было.
  - Вообщем, делай, как считаешь нужным. Но если ты чувствуешь, что в твоей жизни наступило время решительных действий, валяй, действуй. Я поддержу тебя в любом случае, - прозвучали слова настоящего друга.
   Тогда я подумала, как же столько лет я обходилась без Джейсона?  И сразу вспомнила, ведь тогда я боялась иметь друзей только потому, чтобы не услышать от них горькую правду моего серого прозябания.

                *            *           *
   На протяжении недели я злилась на себя, буквально ненавидела себя за свой страх к переменам. Не проходило минуты, чтобы я не думала о Брендоне. Мне так хотелось его увидеть. Мысленно представляя нашу встречу, я подробно вырисовывала в голове каждое его действие. Разглядывала по нескольку раз собственные фотографии, которые тайком подарил Брендон, и корила себя за чувство меры и порядка. Последнее я сама придумала, иначе это означало, что мне всегда и во всем нужно было находить свои закономерности, которым надо было обязательно следовать, что преступать через определенные правила жизни было не допустимо.
   Наступили выходные, а я ничего не слышала о Брендоне. Мне становилось по-настоящему страшно. Тем теплым утром я вдруг ощутила сильную потребность увидеться  с ним. Не могла успокоиться, ходила, как на иголках.
Собралась второпях и отправилась в церковь. Храм Святой Марии строился еще во времена моего детства. Отец частенько водил меня туда, чтобы я смотрела, как на массивных сводах и арочных окнах появлялись библейские сценки из свежей яркой краски, которой  он усердно трудился. И теперь мне очень хотелось взглянуть на его картины и успокоиться.
  Я сидела на деревянной скамье, пахнущей свежим лаком, первой от алтаря.  Зачарованно разглядывала росписи на окнах и думала… Думала о многом; о внезапно прервавшейся жизни моего отца,  об его свежих и нетронутых временем картинах, которые, казалось он сотворил совсем недавно, к примеру, несколько дней назад, о моей нелюбви к живописи из страха перед болезненными воспоминаниями. Я не раз задавалась вопросом: А что бы было, если б отец не ушел так рано? Возможно, моя жизнь бы сложилась иначе, да и я, наверное, была бы другая? Невыносимо все время пытаться представлять  выдуманную реальность…
   Позади меня раздались негромкие осторожные шаги. Кто-то остановился и словно замер без движения. Я могла представить, что этот некто мой отец. Вот я повернусь к нему, увижу его добрые глаза и брошусь в его объятия, совсем, как раньше. Будто и не было никакой трагедии, будто и он всегда был со мной. Разумеется, мне было отлично известно, что это мои фантазии, однако, с надеждой увидеть хотя бы призрака, я повернулась…
  По телу пробежали мурашки. Перед собой я увидела Брендона?! Серые глаза решительно смотрели на меня, не моргая, не смущаясь. В его лице я заметила перемену. Из мягкого оно превратилось в каменное. Но по сжимаемым в кулак пальцам  угадывалась его притворство.
   - Не понимаю. Я чем-то тебя обидел? – спросил он раздраженно.
   Я молчала. Снова смотреть на него – это то, чего я давно хотела. И в душе я искренне радовалась нашей встрече.
   - Ответь мне, - настойчиво потребовал он.
   - Нет, - незамедлительно отозвалась я.
     Брендон немного смягчился, выждал несколько минут и сказал:
   - Что ж, тогда прокатишься со мной? – вопрос был неожиданный. Я только недоуменно кивнула, как он взял меня за руку и потянул следом. Его прикосновения не беспокоили меня.
    Мы вышли за ворота. Я сразу обратила внимание на черный блестящий «Харлей Дэвидсон», красующийся на обочине.  Но я и представить не могла, что мотоцикл принадлежал Брендону, и что через мгновения он сядет за руль, протягивая мне шлем и широко улыбаясь. Оторопело я подошла ближе и взяла в руки пластмассовую штуковину. На моем лице, наверное, так и читалось: «Ты шутишь?!». Но Брендон неотрывно смотрел на меня с ироничной улыбкой. Пришлось надеть шлем и сесть позади него. Не любительница скоростной езды, я буквально вцепилась в Брендона, когда мотоцикл с рыком набрал скорость. Я старалась не следить за мелькающими мимо домами и дорожными знаками – от этого голова кружилась. Но мне было так хорошо рядом с человеком, который начал менять мою жизнь.
  Не знаю, сколько мы катались, но уже в сумерках остановились возле моего дома. Брендон помог мне слезть. Мы молча стояли около дома. В его красивых глазах я искала ответы на мучавшие меня вопросы.
  Как странно, иногда нам кажется, что тишина разрушает завязавшийся диалог. Это не так. Она помогает слиянию душ.
  Мы вели себя как подростки уже не в первый раз, боясь прикасаться друг к другу, боясь говорить…
   - Что мне сделать, чтобы это продолжалось вечно? – спросил Брендон, не отводя взгляда от моих глаз.
   - Ничто не вечно…- сказала я тогда, сама не зная почему.
   - Не так. Вечно то, что мы чувствуем столь сильно и столь глубоко, сколь не можем прожить и дня без этого, – его слова ослепили мой разум.
   - Я думаю, должна верить тебе.
   - И ты веришь. Иначе тебя сейчас здесь не было, -он приблизился ко мне, - Здесь…- еще ближе оказались его губы и слабее звучали его слова,- Со мной..- прошептал он возле моей шеи.
   Передо мной вновь всё закружилось. Я ясно ощущала  запах корицы, его запах. Он дурманил. Он словно околдовывал меня. Слыша его неровное дыхание, я и сама с трудом вдыхала воздух. Скоро я почувствовала, как его теплые сильные руки осторожно потянули меня к себе. Я послушно прижалась к нему, как девчонка, нуждающаяся в заботе и любви. Моему трепетному сердцу так не хватало Брендона все эти годы. Я осмелилась обхватить руками его спину. Уткнулась в его грудь, не решаясь взглянуть в его чистые глаза. Он нежно поглаживал мои волосы, и эти прикосновения будто током отдавали по всему телу. Я была счастлива.
   Странно, но иногда, совсем неожиданно, понимаешь, что можешь жить без определённых границ. Границ, которые мы сами себе придумываем и в пределах которых существуем. Скорее всего, это делается нами из страха перед чем-то необузданным, перед чем-то пугающим своей необычностью и уникальностью. Так вот, когда осознаёшь, что границы можно расширить или вовсе убрать, тогда долгожданная свобода сотворяет счастье в душе. Это трудно описать, но ты будто заново рождаешься в такие минуты.
   Тогда у меня возникли эти ощущения, когда я находилась в объятиях единственного человека в мире, которому удалось их пробудить.
    Его жаркие губы коснулись моих, и я растаяла. Мое сердце перестало биться, моя душа вырвалась из тела и парила в вышине, а мой разум растворился в ощущениях, эмоциях, чувствах. Голова кружилась, и казалось, что я вот-вот впаду в беспамятство. Ни с чем на свете не сравнить момент, который представляешь лишь во сне. Он невероятно сладок. Первый поцелуй с тем, кто так дорог, важен. Он становится неким оберегом, к которому прибегаешь в минуты разочарований, потрясений, горя. Он способен излечить печаль, способен спасти жизнь. Тот поцелуй я никогда не забуду…
   Брендон смотрел на меня глазами, полными волнения, страсти и любви. Он так крепко прижимал меня к себе, а я просто мякла в его объятиях.
  -  Ты прекрасна, - восторженным взором окинул меня Брендон.
  Я не смутилась.
  -  Ты даже не представляешь, как это важно для меня, - добавил он, бережно поглаживая мои волосы.
  -  Важно что? – задала я тогда пожалуй один из главных вопросов.
  - Видеть глаза, полные любви, а в их отражении наблюдать за своими, которые лелеют каждую секунду этих минут, - он ответил так красиво.
  - Я счастлива, - кротко сказала я.
  - Я тоже, - тихо прошептал он, целуя мою шею.
    Внезапно нашу идиллию прервал телефон, отчаянно бренчащий в кармане Брендона. Он неохотно взглянул на экран и со вздохом негодования ответил. Это был деловой разговор, который недолго продолжался. По его окончании я увидела в глазах Брендона печаль и досаду, и поняла, что наше свидание на этом завершилось.
  -  Мне нужно ехать, но я не хочу, - удрученно сказал он.
  -  Я тоже этого не хочу, - прошептала я.
   Он довольно улыбнулся. Это была улыбка этакого красивого азиатского бога. В ней было столько очарования…Мы вновь поцеловались. Прощаясь, он весь светился, будто обычный калифорнийский мальчишка, искренний и добрый. Я наполовину скрывала свои чувства. Мне все еще не верилось, что я могла быть с ним, прикасаться к нему, любить его. Прежде, чем он уехал на своем ревевшем байке, он сообщил, что следующим днем меня ожидает сюрприз. Я радовалась, что впервые ощущаю себя свободной и счастливой.