Первый раз в первый класс

1962 год. Мне так хотелось в школу и никак не могла понять, почему не принимают туда.  Мама говорила, что не хватает 17 дней до семи лет. Она договорилась с завучем Еленой Николаевной, что та запишет меня в первый класс, изменив дату дня рождения. Но при проверке документов что-то не сложилось и не записали.
  В те годы детей было много, в каждой семье по три ребёнка обязательно.
 Поэтому набрали два больших класса по тридцать восемь человек и не принимали в школу, если к 1 сентября не было полных  семи лет.
 Подруга Света родилась в апреле, поэтому шла в 1 класс без проблем. А я каждый день просила маму записать меня в школу и переживала по этому поводу.
 И вот наступило 1 сентября. В форме, в нарядном белом фартуке, с белым бантом  на голове и с большим красивым букетом цветов я гордо иду с мамой в школу.
 Прошла торжественная линейка, родители первоклассников, выяснив, в каком классе их ребёнок, повели своих детей по классам. Остались только я с мамой и ещё мальчик Серёжа, который  родился со мной в один день. В списках первоклассников нас  не оказалось. Мамы, переговорив между собой, решили пойти к директору.
 Директор, пожилой мужчина, выслушав их, сказал своё категоричное НЕТ.
 Я расплакалась, Серёжа следом. Мы с ним положили букеты цветов на стол и, зарёванные, вышли из кабинета.
Вот так закончился мой первый школьный день.
 От обиды  я долго плакала, и на следующий день мама решила опять пойти в школу и переговорить непосредственно с учителями первоклашек. Вернулась домой улыбающаяся и сообщила, что завтра я пойду в школу. Радости не было конца.  С пяти лет я грезила себя школьницей. Вместе с сестрой выполняла домашние задания, на ходу запоминала стихи, которые она учила.
 На следующий день я шла в школу с гордо поднятой головой. В те времена в большом двухэтажном здании занимались старшеклассники. А в одноэтажном, которое называли «маленькой» школой, учились младшие классы.
 Из учительской вышли две учительницы. Поговорили с мамой и обратились ко мне:
 - Таня! Выбирай, к кому пойдёшь учиться.
 Я внимательно посмотрела на обеих. Одна из них была пожилой женщиной и без правой руки, звали её Антониной Александровной. Руку она потеряла на фронте. Оставшаяся часть, выглядывающая из рукава, неестественно болталась и пугала. И мне стало страшно.
 А  молоденькую звали Таисией Андреевной. Она приветливо улыбнулась, и моё лицо тоже озарилось улыбкой.
  - К ней, - сказала я и пошла за Таисией Андреевной.
 Вот так я оказалась в 1-А классе.
 Таким же путём попал в школу и мальчик Серёжа, но в 1-Б класс. Правда, его уже не спрашивали.  Сначала в списках нас не было, а потом в процессе учёбы  занесли в школьный журнал.
 Училась я всегда хорошо, только писать не всегда получалось красиво. Подчерк  до сих пор желает быть лучше. Это сказывалось на отметках по чистописанию.
Всех, кто получал двойки, Таисия Андреевна выстраивала возле доски с открытыми тетрадями, а потом вела строем в соседний класс, чтоб постыдить и таким образом искоренить неуспеваемость. Все подчинялись ей, а чувство страха и позора постоянно жило в маленьких сердцах.
 И вот однажды я тоже получила двойку по чистописанию. Помню, как старательно выводила все буковки и ожидала непременно долгожданную пятёрку. А Таисия Андреевна не оценила должным образом мои старания. И ещё с открытой тетрадкой, где красовалась жирная красная двойка, пригласила выйти к доске.
 Я опустила глаза, на душе кошки скребли, но подчиниться учительнице было свыше моих сил. В соседнем классе училась сестра Валя, и меня все там знали. Поэтому подвергнуть себя такому позору было нелегко. Таисия Андреевна долго стояла рядом и пыталась даже силой отправить к доске, но я насупилась и не пошла. Учительнице пришлось отказаться от намеченного шествия, а мне сказала в школу без родителей не приходить.
На следующее утро мы пришли с мамой. Она очень долго что-то доказывала учительнице, я топталась у двери учительской и переживала, что так подвела её.
Но после этого неприятного случая вдруг исчезли выстраивания возле доски и хождения с открытыми тетрадями с двойками в соседний класс. А дома мама с папой что-то долго обсуждали мой характер, но я не слушала, а наряжала в красивые платья своих вырезанных из картона кукол.
Вот так ещё совсем маленькой девочкой я спасла весь класс от позорных демонстраций.
 Потом были старшие классы, подобного воспитания уже не было.
Меня учили талантливые педагоги. Школа  вспоминается, как что-то светлое и доброе. И в душе осталось много благодарности к учителям.
  А вот, что это за метод был у молоденькой учительницы и почему её не останавливали другие педагоги, до сих пор остаётся для меня загадкой.
 Ведь так унижать человеческое достоинство даже в маленьком ребёнке нельзя.
 И в современной школе это недопустимо.