Заблудившееся эхо

"Ау!" - этот звук прорезал тишину леса, разбудив нескольких белок, и оленёнок, мирно щипавший листья дуба, навострил уши. И потерявшись среди дервьев непостижимым образом звук достиг самой чащи леса, где разбудил эхо. Невозможно сказать, было ли эхо уже или возникло лишь как растаявший отголоск звука; и тем не менее эхо открыло глаза.
"О боже, как я очутилось в самой чаще леса? Что я тут делаю и как мне выбраться отсюда?" - вопросило эхо. Но ответом был только недоумённый взгляд белки. И эхо побрело куда глаза глядят, но поскольку его глаза видели всё, одному богу известно как и куда оно шло. Гонимое желанием разрешить свои вопросы, эхо не знало покоя, и, чувствуя себя волной, ударяющейся о деревья, эхо неслось вдоль леса. Деревья шептались с эхом; они были древними обитателями леса, и знали очень многие тайны. Но их шёпот был подобен бездвижному ветру, не способному не то что остановить эхо, но даже хоть на чуть-чуть сдвинуть его с траектории, по которой оно неслось за ответом, само не зная куда. Эхо мечтало, что мудрость деревьев может разрешить его вопросы, но увы… Оно проносилось меж деревьев, на мгонвение соприкасаясь с древними знаниями, но мгновенно теряя их в своём бесконечном движении.
Наконец эхо поняло, что ему никогда не ухватиться за какой-либо прошептанный деревом ответ: любой ответ мимолётен и подобен неуслышанному слову. И утомлённое поиском  эхо мечтало разбиться наконец о какое-то дерево, или же заблудиться в чаще настолько, чтобы забыть о том, кто заблудился. Но сила, вызвавшая к жизни эхо, по прежнему несла его в неизвестность. Эхо было в замешательстве, пытаясь понять природу этой силы. Лишь однажды пролетая около старого пня, заросшего мхом, эхо уловило еле слышимое бормотание о том, что звук является природой эха. Эхо было удвлено, оно не видело никогда никакого звука, ни вне, ни внутри себя. Потому оно приняло болтовню пня за полусонную несуразицу. Эхо точно знало, что оно эхо, и звук - это плод фантазии пня, ведь никто никогда не видел этот звук.
И всё же слова пня всколыхнули что-то глубоко внутри эха, так глубоко, что само эхо не знало этой глубины; и в этой глубине шевельнулось едва уловиме нечто, как будто хорошо известное, но точно также тщательно забытое.
Сквозь деревья виделся просвет. Вдруг требующие разрешения вопросы эха были вывернуты наизнанку неузнанным воспоминанием из глубины самого эха, и вывернувшись они завибрировали, оглушая эхо… звуком! И вылетая из леса эхо взорвалось криком "Ау!", что вернулся человеку, мгновением назад пославшему этот клич.