Наваждение. Глава3

               
             
С этого дня мою кошку, как подменили. Казалось, что она мне за что-то мстит, нагло и изощрённо. Каждое утро я просыпалась с тревогой, что сегодня она учудит? То я просыпалась от грохота, упавшей на пол рамы с портретом исторической личности, князя Сапеги из рода Радзивилов. То от хруста листьев, которые она с остервенением срывала с китайской розы, тут же их пережёвывала и сплёвывала на образовавшуюся кучу. То забрасывала мой мобильный телефон в места, откуда я с трудом его доставала. Я уже молчу про ободранные обои, про прорванные занавески, про сотни разодранных колготок, про кошачью шерсть, которая витает по всем комнатам. Ко мне перестали ходить в гости, потому что реально боялись моей кошки. Как правило, гости уходили исцарапанными и прокушенными до крови руками, ногами и лицами. «Когда ты, наконец, избавишься от этой сволочи? Это не кошка, это монстр какой-то!» - говорили мне все. Но я продолжала терпеть и сносить все её проделки, потому что любила её непонятной для других любовью.

Поздний вечер. Я в одной из своих многочисленных комнат, интерьер которой выполнен в стиле начала прошлого столетия. На окнах тяжёлые бархатные шторы бордово-красного цвета, расшитые еле заметным узором, вышитым золотыми нитями. Мягкие диван и кресла с выпуклыми поверхностями обиты точно такой же тканью, как шторы. Массивный стол накрыт той же бархатной тканью с рисунком из золотых нитей. На полу лежит шикарный иранский ковёр в той же гамме. Я сижу на краю ковра с бокалом красного вина и думаю о своём одиночестве. Одинокая свеча освещает в полумраке комнаты только ковёр.
 
Дверь в комнату медленно приоткрывается и в образовавшуюся щель протискивается Груня. Она всячески пытается показать мне своё недовольство. Я же не обращаю на неё никакого внимания.
 
Тогда она становится ко мне задом и, растопырив все четыре лапы, упираясь в пол, выпускает в мою сторону из своего заднего прохода струю мочи. Струя несоизмерима с телом кошки. Кошка маленькая, а струя била из её зада, как из шланга, которым дворник поливает засохшие клумбы или пыльный асфальт. Я сидела от Груни на расстоянии не менее двух метров и, тем не менее, струя окатила бы меня, если бы я во время не успела увернуться, хотя пару капель всё-таки попали на меня.
Получается, что Груня, которую я люблю, решила меня окатить своей мочой, причём проделывала всё это нагло, повернув голову в мою сторону и всем своим видом как бы говоря: «На, получи!»

«За что?», - с обидой думала я, зная, что никогда не получу ответ на этот вопрос.