Клавиши

to Svetlana

=======================

Клавиши играли письмо…

Слова выстраивались в ряды, звучание которых не распространялось ни подле, ни вдалеке от тебя, ноты которых не выдавали себя ничем за исключением маскируемого скоростью смены кадров мерцания монитора.

Клавиши играли электронное письмо…

А ты читала этот нотный стан, испещренный насыщенным пунктуацией текстом, выдающим себя за музыку, – настоящая же музыка исполнялась совсем другим оркестром и по иным правилам, исполнялась во множестве твоих фильмов. Их кинопленки время сначала переписало на видеокассеты, затем – на радужно сверкающие под лучами с той стороны окна диски, а сейчас – на совсем неосязаемые все более удобные, все более разнообразные носители.
Клавиши играли неутерянное…

В остуженной ночью до звания «прохлады» летней жаре занимался дождик неопределенного жанра. Он пробовался на роль твоего собеседника и каким-то образом умудрился догнать тебя на коротком отрезке от дома до салона автомобиля. Ты еще так тепло улыбнулась, заметив его складывающиеся в фигурку-колобок капельки на ветровом стекле. Такое же не случается! Или по крайней мере не сегодня, не для тебя. Но ему повезло. И тебе. Такая счастливая хаотичность  кап-кап оказалась твоей. Видением. Сюрпризом. Свидетельством допустимости почти что чуда. А как хочется почти что чуда, да? Щетки стеклоочистителя заработали только, когда вода, заливая его, начала словно затуманивать радостный образ утра, успевший напоследок подмигнуть тебе одной из бусинок-капель. Немножко радио. На полутонах. На частичке диджейского веселья по поводу то открывающихся к завтраку кофеен, то каких угодно последних событий. С гороскопом, прогнозом погоды, спонсором последнего и начавшейся следом музыкой. На полутонах. Чуть-чуть тише. Так, что щелчки сигнала на поворот метрономно убаюкивают мечущиеся мысли. Более сухой асфальт контрастирует с темной обочиной. Нынешний дождик – это ненадолго. И ехать - тоже ненадолго. Буквально это слово. Жаль, что оно. Ехать бы.

Клавиши светлели под твоим взглядом…

Облака, сильно набухшие, разрываемые даже не ветром, а собственной неустойчивой массивностью, одни выше, другие ниже на разных скоростях расчерчивали неполностью виднеющееся между городскими громадами небо. Ненавязчивое присутствие дождя с приближением машины к пункту назначения становилось все менее заметным: «местами» и «кратковременные», как буквально пять минут назад сообщили на одной станций вещания. На остановках у светофоров так и хотелось оторвать одну из ладоней от руля и протянуть к высотному полотну, такому близкому и стремительно меняющему свой «ландшафт». Плавным движением словно с поверхности пруда согнать к краям видимого эту пелену, достучаться до света единственной дежурной звезды, побольше, чтобы напиться им. Дождик это понимал, и роняемые им знаки внимания были непохожи на просеянные сквозь сито вихрей и высот, сквозь перекрестки незримых потоков мелкие градинки, многочисленное просо влаги. Его капли оседали крупными жемчужинками, сохраняющими почти что правильную природную форму, и благодаря тому ты могла видеть, как они сверкают, преломляя малочисленные проблески вершин в дрожащие световые украшения. Оно идет тебе, твое небесное ожерелье.

Клавиши – из числа тонких прикосновений…

Ты что-то искала. Уже припарковавшись, но не выключая двигатель, ты положила на колени элегантную дамскую сумочку, подобранную под цветовое исполнение образа начинающегося дня, и местами торопливо, а местами задумчиво перебирала косметичку, документы и некоторую бесчисленность разнообразных мелочей. На десятой секунде промелькнуло ощущение: словно ради найти что-то, как же это называется-то, ну как же… Обрести бы. Собраться. Но ничего не находится. И что же ты искала, ты спрашиваешь себя. Пропуская мимо мысль, не давая ей задеть, зацепить, ранить, спешно захлопываешь свою маленькую кладовую мыслей, памятностей, нужностей и безделушек. И сумочка, как замечаешь тут же, тоже оказывается закрытой в твоих руках. Пальцы делают два шажка по металлическим замочкам. Не холодно. Здесь больше тепла. А за дверью свежее. Надо будет пройти сотню шагов под серым навесом, доведшим термометр до состояния ниже нормального для середины июля, и почувствовать извне сквозняковое настроение. Пройдешь.

Клавиши – а фильм нуждается в саундтреке…

На миг взгляд остановится на зеркале заднего вида. Ты уже открываешь дверь. А в это время - последнее большое «привет!» от попутного утреннего дождика. Вспыхнуло. Жемчужинка уловила великолепное множество секундно упавших на землю лучиков. В зеркале показались твои руки, живой нежностью ощущающие неживую поверхность двери. Красивая. Ты. Сумочка. Улица. Ветер не звучит. Он просто имеет место быть. Но за ним можно различить то, на чем сам он и зиждется. Воздушные реки. Волны. Волнения. Он – еще то волнение. Он и есть волнение. Чувствуешь его. Угадываешь, откуда. Знаешь, куда. Нет, наоборот. Угадываешь, куда. Куда же…

Клавиши - двумя цветами, черным и белым…

На канате, натянутом между своеобразными уютами автомобильного салона и офисного здания, твой шаг уверен, без драматических пауз и излишних поспешностей. Черные крапинки асфальта, белые крапинки асфальта. Эта поверхность проще многих иных: как фотография в старом альбоме. Это ретро, над которым проходишь, замечая складывающуюся в большую последовательность - ровную картину из бесчисленности шероховатостей. На черно-белом снимке всегда только два цвета. И всегда более чем – полутонов. Их еще называют переходами. Переходами. Откуда-то куда-то? Хотя на самом деле цвет здесь всего один – белый. Черный – это остутствие цвета. А совсем по правде – белый слагается из впечатляющего спектра, редко-редко, но выдающего себя в стеклах приближающегося здания, где эту его исходную сумму легче застать врасплох. Поэтому-то, идя по асфальту, ты идешь по черно-белому ретро, сложенному из разбросанных повсюду крапинок пустоты и прячущихся вокруг радуг, к которым построены бесчисленные переходы. Смотреть под ноги, оказывается, может быть больше, чем просто видеть тусклый кадр. Видеть тусклый кадр, оказывается, может быть на самом деле искать сердцем скрывающуюся от взоров прохожих многоцветную арку счастья, о которой иные правомерно пошутят, назвав ее «земля-воздух-земля».

Клавиши для тебя…

Ты входишь в здание. Ты поднимаешься наверх. Ты открываешь дверь. Располагаешься за столом. Закипает чайник. Чаинки немного повторяют стихи. Ты успеваешь или не успеваешь открыть новое письмо. Сейчас или ближе к обеду. Или даже вечером. Клавиши будут подле. Клавиши, играющие за полем зрения кинообъектива, но видимые тебе, чья роль для экрана – роль, для тебя же – часть человека, что видит дальше камеры. Видит счастливого зрителя. Видит зрителя несчастного. Видит зрителя ищущего. Видит зрителя благодарного. Видит тысячи зрителей, известных под одним общим именем, по законам мироздания сливающегося в буквы «С», «В», «Е», «Т». Как и то, что проносит сквозь разрывы в облачной пелене единственная дежурная звезда, это суть радуги, прячущейся среди точек Вселенной, лишенных пространства и времени.

Клавиши – это так просто…

Действительно, несложный прием: воображение само обратит прописные в строчные, сохранив заглавный статус лишь за самой первой, а там лишь вопрос придыхания мира, и зазвучит имя. Но… то еще не песня, не симфония. Им суждено рождаться, когда каждый зритель в зрительном зале заметит на асфальте под ногами переходы, когда поднимет глаза навстречу видящей дальше кинообъектива частичке человека, когда не отвернется от яркой рампы, маскирующей цвет за цветом, когда в довершение всего посмотрит на себе подобного и поймает в уголках губ, в выражениях лиц, в замирающих на шаге к истине взглядах, в неосознанных движениях пальцев, касающихся друг друга в поисках себеподобия, правдоподобия. Вот что такое музыка, ради которой так мало клавиш стараются совершить столь многое. Клавиш, что неизменно неподалеку. К ним благотворно прикоснуться. Вне зависимости от времени суток.

Клавиши верят…

А ноты, а слова, а неосязаемая подобно привычной бумаге электронность – они тоже здесь. Без почтовых штемпелей. Без понимания, когда зазвучать. Без координат собственного положения на осях – они верят - добра. Они просто рядом. Не обязательно брать эти ноты, слова или электронность именно в том порядке, в те мгновения, с теми паузами, что они лежат перед тобой, не обязательно, чтобы прикоснуться к важным клавишам, одна за другой. Нужную в сей миг  музыку ты найдешь сама, нужный саундтрек сложится по памяти: о поворотнике-метрономе, дождике-путешественнике, ветре-волнении. А ноты, слова и неосязаемая электронность прорастут в веру. В веру в те самые заглавную и три строчных с придыханием. Ведь нельзя не верить в радугу, какими бы сложными переходами ей не приходилось искать путь к себе подобным. И еще… находить себя.