12. Босоногая деревенская жизнь

НА СНИМКЕ: Какой-то берег Волги. Наш берег Волги был много выше и зарос травой и кустарником.


Когда я проснулся, дома никого не было, даже мама ушла куда-то с маленькой Аллочкой. Мне оставили еду, и я с аппетитом поел. А вот инструкций, что делать, я никаких не получил. С первого дня я был предоставлен сам себе и начал осваиваться на новом месте. Делать дома было нечего, и я вышел и сел на крыльце. Было солнечно и очень тихо. Я осмотрел улицу. Это была обычная деревенская улица. Рубленые дома, слегка покосившиеся ограды, массивные ворота рядом с каждым домом. За оградами были большие зеленые огороды, а за ними вдали кустарник, а между отдельными кустами большие поляны. Никого на улице не было, и я снова подивился этой тишине.

Я снова посмотрел на улицу. Прямой дороги на ней не было. Наезженная колея была от телег, следов автомобилей не было. Колея перемещалась с левой стороны улицы на правую, а потом обратно. Она была глубокой с еще более глубокими ямами. Там, где телеги не ездили, росла низкая трава.

Потом мне показалось, что я слышу голоса. Это были мальчишки. Они играли в какую-то игру, постепенно приближаясь ко мне. В их руках были толстые палки, которыми они, как мне вначале показалось, били по земле. Когда они еще более приблизились, я увидел, что мальчишек было трое, четвертой была девочка. Они били по короткой, заостренной с двух сторон палочке, которую называли чиж. Если они попадали по заостренному концу, чиж взлетал в воздух, и вся компания перемещалась к месту, где он упал. Били все по очереди. При ударе поднималась пыль, но они не обращали на это внимания. 

Заметив меня, они остановились.

– Ты кто? – спросил один из них, постарше других и года на два старше меня. 

– Меня зовут Миша, – сказал я, – мы эвакуированные, из Ленинграда.

Они рассматривали меня и мою одежду. Сами они были в каких-то серых рубахах и таких же серых коротких штанах. Девочка была в каком-то застиранном платьице ниже колен. Все были босые. Я же был одет в красивую городскую одежду, непривычную для них. Они назвали себя, но сегодня я не помню их имен, а вот имя девочки помню.

– Я Анка, – сказала она. – Давай с нами чижа гонять.

–Я не умею, и палки у меня нет.

– Не палки, а биты, – поправила она меня.

Они вырезали мне из какого-то куста подходящую биту, и я гонял с ними чижа, пока не появилась мама и не позвала меня домой. Мой костюмчик был, конечно, в пыли, но мама не сделала мне замечания и только грустно посмотрела на меня.

Вскоре пришли и бабушка с дедушкой. Бабушка быстро начала что-то готовить. Стемнело, каждый получил по кусочку хлеба и по миске какой-то похлебки. Что это была за похлебка, я не понял, но и спрашивать не стал.

Началась деревенская жизнь. Мы с мальчишками и Анкой куда-то далеко уходили. Оказалось, что за кустарником был большой обрыв – далеко внизу была река. Мы иногда спускались туда, но не купались, а только плескали водой на лицо и опускали в воду ноги. Обратно приходилось карабкаться наверх, что было совсем непросто.

Потом я узнал, что жители деревни работали в колхозе, стала работать там и мама, а Аллочку оставляла на бабушку. Дедушка работать не мог из-за своей грыжи. Теперь мама приносила домой не только хлеб, который выдавался по карточкам, но и какие-то продукты – муку, крупу, картофель, – все, что в колхозе выращивали. Это она называла натуроплатой.

Молоко она тоже приносила, оно было нужно и ей, чтобы у нее не пропало молоко, она все еще кормила Аллочку грудью, и Аллочке тоже. Иногда мне наливали немного молока в горячую воду, – это назывался чай. Настоящего чая не было. Не было ни сахара, ни конфет, но мы уже к этому стали привыкать. Вкус куриного и любого другого мяса мы уже забыли. В деревне, как это всегда было в России, летом мясо не ели, резать скот и птицу начинали с холодами.

Продолжение следует: http://proza.ru/2013/07/22/374