Как храм науки превратился в театр абсурда

Новый директор - новая метла... (это эпиграф)

«Зачем мне переводчики? Мне переводчики не нужны!» - уверенным тоном сказал новый директор и смело подписал приказ об увольнении двух оставшихся «в живых» переводчиков, до сей поры работавших за гроши из жалости к сотрудникам. О своем увольнении они узнали из появившегося на стене приказа. Это было первое деяние новоиспеченного директора, который коммунистический девиз «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...» воспринял буквально. Правда что должно последовать за этим загадочным «мы свой мы новый мир построим» до сих пор никто не знает. Видимо, и молодой директор решил, что он разрушит, а новый мир пусть строит кто-нибудь другой. Но ведь и правда, не все ему одному корячиться, а в связи с этим, видимо, и семью свою сразу в Москву из Норильска перевез, а сам в гостиннице поселился. Ну действительно, зачем жильем в Питере обзаводиться если семья в Москве живет. А то что вверенный его заботам институт находится в Петербурге, так и вовсе ничего не значит. Не обязательно ведь постоянно на работе сидеть. Главное приказы вовремя выдавать. У начальства всегда был ненормированный рабочий день. Все понятно и вообще, начальство никогда не опаздывает, оно задерживается.

«Выскочка! Кандидатишка провинциальный! Что он может понимать в науке, проработав полжизни на производстве?!» - резонно возмутилась известная на международном уровне доктор наук со знанием иностранных языков после того как была представлена новому директору, причем, одной из первых. «Как он посмел уволить переводчиков! А как мы теперь будем совещания проводить?!» - возмущались сотрудники в своих кабинетах, прикрывая двери, от греха подальше. Один умный сотрудник из числа более или менее приближенных к особе императора, в течении часа объяснял новому директору перспективы проведения международных совещаний без собственных переводчиков, знакомых со спецификой предмета и работающих за почти бесплатно. Переводчиков попросили вернуться, дав чуть более высокие ставки. Правда подобное обращение не забывается, и немного еще поработав переводчики все-таки ушли, так как новых директоров много, а хороших квалифицированных переводчиков мало. Институт затихал, а директор набирал обороты.

«Как так уехала в поле за свой счет?! Как она посмела меня не спросить об этом?!» - страшно разгневался новый директор, видимо, не вполне осозновая, что поездка в исследовательскую экспедицию на Дальний Восток за собственные деньги само по себе поступок более чем заслуживающий уважения. Нет. Это возмутительно! «Но она же работать поехала!» - спасал бессеребренницу начальник отдела. «Не важно! Важно, что я не в курсе дела!». Действительно, важно, что директор не в курсе дела. Правда на одном из дальневосточных совещаний, буквально накануне этого возмутительного поступка, начальник той самой экспедиции говорил ему об ее приезде в поле и даже передал письмо для бессеребренницы, и сказал, что поможет ей в ее трудном деле. Но письмо как-то затерялось, а бессеребренница лично директору не знакома, вот все и забылось. И потом начальство не ошибается, оно просто меняет свое мнение. Не правда ли? Так что возмутительный поступок, просто возмутительный. «Как мы из-за Вас нанервничались!» - сказала известный за границей доктор наук со знанием иностранных языков. – «Конечно, он не прав, но надо было доложиться не только начальнику отдела и мне (нота бене!), но и ему!». Ну что говорить, промашка вышла непростительная. Выговор влепили красотке, чтобы не выделывалась. Ну а так как случай этот не еденичный, ненормальные сотрудники уже довольно давно практиковали выезды за свой счет, ну нет же денег у института на полевые экспедиции, не те времена, то все наученные горьким опытом аккуратно складывали на стол директора записЬки (это не очепятка!) с указанием мест родины и сроков выезда. Дисциплина она и в Африке дисциплина! Таков был следующий шаг нового директора в его походе за славой. Ох, как нужна эта самая слава! Ну нельзя же так долго и без семьи.. «В Москву, в Москву!» – звала тоскующая душа нового директора.

«Что это тут за старая рухлядь?» - брезгливо рассматривая шкафы с музейными коллекциями, сказал новый директор. А надо сказать, что шкафы эти были сделаны еще при царском режиме спецально под заказ. Кстати и само здание строилось непосредственно для данного института, музея и библиотеки. Когда- то славный во всем мире, старейший и крупнейший в стране храм науки гордился своими амфиладами, фасадами и мебелью. Портреты знаменитых исследователей прошлого строго глядели на трепетно вступающих в храм новых молодых специалистов, а бурные научные споры сотрясали стены зала Ученого Совета. «А я утверждаю, что мы имеем дело со стратиграфическим несогласием! А ваше мнение, коллега, является ошибочным и бездоказательным!» -  гремел возмущенный голос знаменитого на весь мир профессора, и тут же начинал греметь другой не менее знаменитого коллеги...... Где Вы – великие умы прошлого....... «Убрать!» - железным голосом приказал новый директор махнув рукой на музейные шкафы и личные шкафы с коллекциями сотрудников. Кое-кто успел выскочить из кабинета и спасти кое-что. Ну а кто не успел, тот опоздал. На помойку полетели уникальные неповторимые образцы, собранные, например, в начале XX века, музейные шкафы съехали в подвал очищая коридор светлого будущего нового директора. «Сделаем ремонт и попразднуем!» - потерал руки новый директор, мурлыкая под нос - «...мы свой мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Кстати, и в подвале им, видимо, стоять не придется, так как и это помещение будет нужно новому директору. Может подвесить их под потолок? Ах нет, там по плану ремонта будут парить ангелочки. Беда...

Ремонт начался снаружи и изнутри. Народ всполошился, запахло жаренным. Имевшие возможности постарались сменить институцию или как-то зацепиться где-нибудь в более спокойном месте, или рвануть на запад, сохраняя себя как ученых. Несчастные оставшиеся на своих старых местах в ужасе замерли. Начались кадровые перестановки, рубка вековых тополей перед зданием, ремонт сразу и везде, начавшийся с решительного уничтожения последних пережитков прошлого в виде дубового паркета (еще 100 лет бы лежал) и мраморной плитки (пролежала бы еще лет 200). Институт наводнился выпускниками профессионально технических училищ, радостно и с задором осуществлявших процесс разрушения, и представителями рабочего класса. Воздух наполнился старинными русскими выражениями, из которых «интеллигент паршивый, а еще очки надел» было самым милым. Выломанные дубовые паркетины и мраморные плитки испарялись, вопреки законам физики, а вместе с ними и другие «плохо» лежавшие вещи оглушенных сотрудников. Не пойман – не вор, кто успел – тот и съел – и другие принципы ведения ремонта применялись и применяются по сей день. На головы сотрудникам посыпались штукатурка и известка, начали падать потолки и проваливаться полы. Травмы и физические увечья стали нормальным делом в жизни научных сотрудников. Никто не платил им за вредность и аллергические заболевания. Зато рабочий класс регулярно получал доп.оплату за столь неудобные условия труда – в присутствии нучного контингента. «Болтаются тут под ногами», - проворчал один из гегемонов, выливая раствор на голову невовремя вышедшей из дверей сотруднице со степенью кандидата наук. «Смотреть надо!», - крикнули ведущему научному сотруднику, доктору наук, сломавшей ногу и разбившей голову в полной темноте на разобранном полу корридора. «Не хотите ничего ломать, идите в отпуск за свой счет», - ответ директора на жалобы сотрудников, - «а еще лучше увольняйтесь».

Кстати о науке. После кадровых перестановок, когда многие получили возможность самим вершить чужие судьбы, а главное распоряжаться деньгами, институт разделился на тех кому повезло на хорошего начальника и других, кому повезло меньше. «Наукой можете заниматься дома! Здесь у нас другие задачи», - хорошо поставленным командным тоном произнесла известный на международном уровне доктор наук со знанием иностранных языков, - «Ну какая он умница! Сколько идей, сколько планов, какой размах. Замечательный человек!». Новый директор вспомнил о представленной ему одной из первых докторе наук и приблизил к трону, сделав начальником отдела вместо предыдущего, тоже известного, тоже доктора наук со знанием иностранных языков, но не мешающего сотрудникам за свой счет ездить в экспедиции и заниматься наукой, спасая авторитет страны на международных совещаниях. Да, еще он пристроил разорившуюся фирму сына доктора наук, нового начальника отдела, на ремонт стеклянной крыши. Красивая крыша получилась, да и мальчик из долгов вылез. Тоже дело хорошее, помогли бедняге. Ну как не любить такого директора, грех... Правда потолок все-равно протекает, и новые лампы портятся, а чинить уже некому. Но разве это важно, это же мелочи по сравнению с мировой революцией, протекающей на уровне одного института.

Новоиспеченный начальник отдела (самого «научного» в институте) крепко взялась за дело внедряя политику «партии, и правительства» в жизнь. Наука была выметена поганой метлой если не из умов то, во всяком случае со столов, подвластных сотрудников. Схемы и легенды – поставлены во главу угла. «Ну, теперь у нас будут мифы и легенды», - тихо и обреченно вздыхали сотрудники. «Это нужно, этого от нас ждет Родина и государство», - внушалось сверху. Беда вот только, что Родина, видимо, об этом не очень в курсе. Да и вообще, государство и Родина, как говорит сатирик Михаил Задорнов, у нас понятия разные, и государство у нас всегда против Родины, а народ всегда за Родину против государства. Вот и начался с этого времени в известном на весь мир институте Театр Абсурда.

 «И родился Театр Абсурда»

Не спешите пока с выводами, дорогие читатели, вы еще не в курсе всего происходящего. Жаль, что не снималось все это на скрытую камеру. Фильм тот побил бы все рекорды и взял бы все призы на кинофестивалях. А назывался бы «Нарочно не придумаешь». Возможно, автор сего опуса нарушит хронологическую последовательность, но сути происходившего и происходящего это не изменит.

В институте продолжали рушить потолки, полы и стены, в окна вставлялись европакеты. Фирмы-поставщики потирали руки, не скрывая, что по договоренности с директором продавали каждый пакет в три раза дороже и покрыли все свои убытки за последний год. Ну что ж, надо помагать не только кролику, но и родным, знакомым и родственникам знакомых кролика. Это понятно.

Большим и первым достижением был ремонт женского туалета. Это место пользования в стиле евростандарт оборудовано вместо картохранилища, и сразу после торжественного открытия с цветами, речами и овациями из него постепенно исчезли бумага, полотенца, замки и ручки. Гегемон не собирался оставлять объект без следов своего пребывания.

«Хорошо бы закрыть главный вход, - подумал новый директор, - а сотрудники пусть входят со двора и сразу в этот самый «новый» корпус, все-равно скоро все там сидеть будут». На некоторое время сотрудников лишили возможности приятного во всех отношениях входа через центральные дубового дерева двери, которые даже открыть было делом нелегким (в народе ходила байка - если не можешь открыть входную дверь - пора на пенсию), и заставили ходить со двора, поставив при этом вертушку как на проходной секретного завода с бдительной во всех отношениях охраной. Как говаривал профессор Преображенский (М.Булгаков «Собачье сердце»): «Я не понимаю, почему нужно было забить парадный вход дома на Пречистенке досками, а ходить вокруг со двора через черный вход?!». Кому мешало то, что оставшиеся «в живых» научные сотрудники ходили по парадной лестнице и шли по баллюстраде мимо портретов известных ученых прошлого и памятных мраморных досок? Слава Богу, что главный вход со временем все-таки вернули, но поставили-таки и там вертушку, которая хоть и слегка уродует общий вид, но удовлетворяет потребность директора к ограничениям. «Так, идете с рюкзаком, а что в нем? Оставьте запись, что вошли с рюкзаком. Выходить с ним же будете? Ну вот и запишитесь». Так что можно записаться, что вошел с рюкзаком, а потом с ним же и вышел. А вот изменилось ли содержание? Да и вообще кому нужно содержание?

Да и не этим «болела» душа нового директора и его приближенных. Нужен был мощный прогиб в сторону Москвы. Надо! Так просто ведь не возьмут. И новый директор решил. Надо отремонтировать как можно быстрее и срочно использовать все отпущенные деньги, устроить большой праздник, пригласить и потешить московское начальство, пусть отдохнет и оттянется, тогда может и заберут его из этого болота. На всякий случай было разрешено закупить хорошей техники, чтобы создать видимость какой-то деятельности внеремонтной, а также решено было приобрести безумно дорогой, чуть ли не единственный в мире прибор. Правда работать на нем еще некому, но ведь это не важно, главное иметь, а значит быть на уровне мировых стандартов. Особо умные сотрудники, вошедшие в число приближенных постатрались с как можно большей пользой для себя и своих подчиненных использовать сие деяние директора. Эти немногочисленные счастливцы, действительно обзавелись приличной техникой и неплохими зарплатами. Вот только большинство продолжало и продолжает оставаться в... Впрочем, там темно и ничего не видно. Ну а мы вернемся к нашим баранам.

Продолжая чихать и кашлять пылью сотрудники самого «научного» отдела под новым предводительством ринулись в мир миф...(ах простите!) в мир схем и легенд. Все как один старались показать себя с самой лучшей стороны. В конце каждого месяца императрица вместе с двумя, а чаще одним приближенным решает, кому и сколько, кто на что заслужил и как себя вел в этом месяце. Завелась еще и интересная коробочка, куда те немногие, которые ухитрились получить хоть какие-то договора от производственных организаций, должны складывать ежемесячную дань. А что, оброк всегда был на Руси. Чего удивляться? Это при коммунизме сколько заработал – столько получил, а при социализме, заработал – отдай половину, а то вообще ничего и никогда не заработаешь, а будешь на пенсии ворон считать и лапу сосать. А вы что думали? Это в других отделах начальство старается подкормить оставшихся сотрудников, чтоб не разбежались, а авторский отдел императрицы, должен жить по ее собственным законам. Не нравится – до свидания, не держим-с. Снова, как в давние времена стал слышен периодический стук. Сотрудники притихли и начали оглядываться, похудели и посерели, бурная деятельность, правда далеко не научная закипела вокруг императрицы. Мадам накупила техники, получила новые аппартаменты и совершенно сжилась с ролью императрицы. Изменился тон и тембр голоса, походка и манера разговора. Звездный налет, а точнее тень директора, прятно окутала плечи и придала новый блеск старому иммиджу. «Ах, я так устала. Мы здесь работаем на износ»,- строгий взгляд из под модных «академических» очков. "Что Вы думаете о моей новой юбке?" (опрашиваемый потерянно пялится на обновку и молчит). "Ах, моя (!!!) портниха вьет из меня веревки!" - величественный уход и опрашиваемый (ая) еще долго пытается понять, а в чем собственно было дело...

Ремонт тоже набирал обороты. Широта и размах ослепляли. Деньги сыпались на право и на лево и не подбирались только слепыми. Прорабы в начале ремонта приезжавшие на работу на старых москвичах, слегка округлились и пересели на мерседесы. Гегемон чувствовал себя более чем дома, покрикивая на затюканых сотрудников. Двери в кабинеты открывались без стука, мусор выкидывался в окна, шкафы по-прежнему летели на помойку. Приближалось празднование нового тысячилетия.

Директор решил, что надо устроить праздник и позволил ученому контингенту собраться и немного попьянствовать в стенах института на территории еще не отремонтированной столовки. Все равно еще ремонтировать. Пусть расслабятся. Народу было много, шуму тоже, но директор не пришел, уехал к семье. Хороший семьянин, правильный. Застолье проходило под общим названием «Прощание администрации с сотрудниками». Один знаменитый на весь мир заслуженный ученый, доктор наук, попытался аппелировать к сознанию дирекции на предмет возвращения народу права вхождения в родной институт с главного центрального входа. Праздник закончился, ну а ремонт продолжился вместе с продолжением бредовых занятий вместо науки.

Особую силу при новом директоре неожиданно для всех снова набрал знаменитый 1-ый отдел, а в простонародье КГБ. Его начальник, человек солидный и высокообразованный внезапно вошел в число персон, чья подпись на каждой бумажке должна быть и если ее не будет, то и подпись директора роялей не играет. Его лысина заблестела еще больше, а венчик седых волос, всегда оптимистически поднятых дыбом, вдруг стал ярко желтого цвета, видимо, олицетворяя надпись «Внимание опасность!». Раговор с ним доставляет каждому неизъяснимое удовольствие. Впрочем, для мало-мальски красивых ножек в мини юбке не является трудным, только несколько протяженным. Но строг товарищ. Строг, но справедлив. Как спросит сурово глядя на текст написанный по-английски: «А что у Вас тут собственно написано? Что Вы собираетесь по эмэйлу отсылать за границу? Не гос.тайны? Нет? Точно? Ну ладно...», - и милостливая рука подписывает дрожащему просителю листочек, на котором написано что-то вроде  “Dear Peter, many thanks for your reprints. Best wishes, yours…”. Облегченно вздохнув, выходя из кабинета, счастливый сотрудник почти на крыльях облетает еще пять-шесть кабинетов, собирая необходимые подписи и уже слегка волнуясь лишь перед дверями главного бухгалтера. А все, заметте, только для того, чтобы отправить письмо по электронной почте.

Главный бухгалтер.... Это особый персонаж истории. По манере разговора главный бухгалтер  чем-то напоминает господина Товарища. «А я Вас туда не посылала», - это обычно звучит в ответ на просьбу дать деньги с собственного гранта сотрудника на частичную оплату дороги за границу, куда ненормальные сотрудники в отличии от начальства тоже ездят либо за свой счет (если таковой имеется), либо за счет приглашающей стороны. Действительно, взяли моду на совещания ездить. Сидели 70 лет тихо, за железным занавесом и не чирикали, и все было в порядке. А тут разъездились... «А я не дам Вам денег!», - радуясь как ребенок говорит главный бухгалтер(ша). Сотрудник униженно начинает объяснять, что мол не может она не дать денег, так как грант этот им лично выйгран в нелегкой борьбе, он(а) (сотрудник) тяжело работает, чтобы потом за денежку отчитаться и подпись бухгалтера тут формальна для девочки кассирши, чтобы выдала денег. «А я не дам Вам и все!», - продолжается веселый добрый смех, вызывая истерику у просящего. Сцена может закончится по-разному, в зависимости от желания Гл.Бух. Будет в настрою – подпишет, не будет – приходите завтра. Обычное дело. Нам ли привыкать. Но зато если подпишет! То можно получить свои собственные деньги и поехать на международное совещание, далеко не ударить в грязь лицом во время доклада, сделать вид, что "у нас все есть, нам ничего не надо", посмотреть в каких условиях работают "там" и за них порадоваться, вздохнуть полной грудью, почувствовать себя человеком на два дня и вернуться обратно в объятия императрицы и занятся снова набивкой текста став на старости лет машинисткой. Но при этом можно ведь надеятся, что в этом месяце могут дать надбавки не 120, а 130 % за самоотверженный труд. А увидев свои обычные 110%, подумать, что в следующем месяце точно будет больше, а жизнь станет лучше и житье будем веселее...

Как-то кто-то надоумил нового директора провести международное совещание. Для поднятия престижа в глазах Москвы, а одновременно повод пригласить начальство и лишний раз ублажить. Итак, были отданы указания и машина завертелась. Не буду мучить читателя деталями, связанными со спецификой тематики. Остановлюсь на деталях организации. За организацию отвечал один далеко неглупый начальник одного из отделов. Но, возможно, кому-то захотелась слегка нагадить (поскольку начальник тот особа достаточно близкая к императору) и как бы по ошибке в материалах совещания были допущены «опечатки», которые могли стоить этому начальнику не только места начальника, а и чего похлеще. Но на счастье никто другой не мог заменить этого начальника при проведении совещания, так как именно на нем все и держалось, то дело спустили на тормозах. Впрочем как и все совещание. Расписание докладов оказалось почему то неустойчивым. В угоду министру и его замам, время выступления некоторых докладов было изменено, но докладчиков об этом известить позабыли, чем и докладчиков обидели и тех, кто пришел их послушать. Кроме того, в середине совещания вдруг прошел слух о смещении министра со своего места, что как-то сбило настрой. Все начальство срочно выехало в Москву, а совещание быстренько закруглили и хотя конец слегка скомкался, воспоминания остались. Особенно как «авторский» отдел известной доктора наук со знанием иностранных языков в полном составе присутствовал на докладе своего руководителя. Достижения начальства надо знать наизусть. Правда вновь набранные молодые сотрудники в лице деловых молодых людей с пейджерами не обременили себя слушанием проповеди начальства. Ну и действительно, зачем занимать драгоценное время, когда свои денежки мальчики всегда получат. Главное заслужить любовь начальства, а работать потом можно и где-то в другом месте. «Каждый молод, молод, молод!» Ах, где мои 16 лет?

Кстати о проповедях. Удивительно все-таки как люди меняются со временем. Когда-то, в далеких 80-х, уже известная нам доктор наук со знанием иностранных языков будучи на очень хорошем счету была практически единственной выездной из всего состава института. Говорят, что просто всегда знала, что и кому сказать и когда. Но может это просто сплетни? Не могу утверждать. Важно, что сейчас, когда руководство страны почти в полном составе регулярно присутствует на молебнах в церкви, руководитель столь солидного отдела не может оставаться в стороне. Теперь регулярные посещения церкви и соблюдение постов вошли в режим жизни серьезного руководителя. Ни шагу в сторону, исключительно по-течению и никогда против. Интересно, как Бог выдерживает подобные метаморфозы и почему до сих пор не рухнула ни одна церковь пол тяжестью грехов сиих «верующих». Впрочем, основой демократического общества всегда была свобода слова и вероисповедания. Одним словом, хочу атеизм исповедываю, хочу христианство. Попрошу не указывать. Логично, а главное ничего противозаконного. Наоборот, согрешил и в церковь, замолить, глядишь и за святого прослыть можно.

Продолжение следует?