Ч3. Лес. Драконов больше нет. 2

2. Живые призраки.

        Синилья смотрена на меня, я смотрела на Синилью и честно пыталась проснуться. Нянька выглядела нисколько не изменившейся, всё так же горбилась и всё так же сияла живыми чёрными глазами. Она улыбнулась мне и не исчезла даже тогда, когда я пребольно ущипнула себя за руку. Сомнение в её реальности было вызвано лишь непривычным для старухи плаксивым выражением лица. Ранее я никогда не видела, чтобы Синилья проливала слёзы, будь то от горя, или от радости.

- Вернушка, девочка моя, - пробормотала нянька, суетливо вытирая влагу с тёмных, сморщенных, как печёное яблоко, щёк. Она сделала шаг ко мне навстречу, протягивая руки для объятий, и тут же остановилась, натолкнувшись на мой потемневший взгляд.

Чёрный огонь, пробудившийся во мне в пещере, как оказалось, не потух, а лишь уснул на время. Он был рад очнуться и вспыхнуть с новой силой, по-хозяйски растекаясь по венам, поджигая в них вяло бегущую ранее кровь.  Я поднялась и покачала головой, не позволяя старухе приблизиться.

- Так ты всё-таки маг, - хмыкнула хмуро. – А я ведь даже не догадывалась.

- Я не маг, деточка, - растеряно ответила нянька, явно не узнавая меня. – Всего лишь вестница. Умею читать души, видеть предначертанное судьбой, а больше ничего. Всегда знала, что ты дракон, малышка, но вот только теперь смогла увидеть это.

- Да, я дракон, - странно, но больше во мне не было сомнений, я чувствовала огонь в себе и не собиралась от него отказываться. Думается, теперь он навсегда поглотил синь моих глаз. – Я тот дракон, которого ты растила, который верил, что небезразличен тебе.

- Я  любила тебя, Вернушка, - заверила меня Синилья, прижимая руки к груди. Она ещё раз попыталась приблизиться, намереваясь обнять меня, как в детстве, когда я пряталась от своих невзгод у неё на груди. – Не бойся, я не призрак. Мне просто нужно было исчезнуть тогда – ищейки мудрецов не давали покоя.

- Я не боюсь. – В моих глазах заплескалось пламя, заставляя старуху отшатнуться. – Но лучше бы ты была призраком. Говорят, они не умеют лгать и тогда, возможно, я бы поверила.

- Я не обманываю, деточка, - плаксиво попыталась убедить меня Синилья. – Я очень привязалась к тебе. Это правда.

- Ай-ай-ай, - насмешливо протянула я. – Привязалась к зверушке, которую с детства готовила на заклание. Мне осталось только посочувствовать тебе, дорогая нянюшка.

- Поверь в мою искренность! Я ведь не знала… - старуха снова роняла слёзы, пытаясь объяснить, оправдаться. – Всю жизнь я любила мага и готова была на всё ради него. Я и сейчас ради него на всё готова. Ты ведь теперь знаешь, что такое любовь,  Верна? Я вижу, как звенит это чувство в твоей душе. Но сердце моё велико и в нём ты, маленький  дракон, тоже прочно заняла уголочек с самого первого мига, как только я тебя увидела.

Да, теперь я знала, что такое любовь, но и с ненавистью успела познакомиться, и с болью. Словам  же  верить разучилась.  Теперь я была драконом, а не маленькой доверчивой девчушкой с замиранием сердца слушающей нянькины сказки. А драконы всегда одиноки среди людей. Одиноки навсегда. Я, не слушая лепет старухи, порывисто наклонилась и подняла с пола свою одежду. Нянькин платок – алый кусок ткани с узелками на концах отыскался в кармане штанов.

- Возьми, - протянула  его Синилье. – Твой знак мне больше не нужен. Заклинатель нашёл меня, и маги получили своего дракона, как и было вами задумано. И потом, мне не о чем больше вспоминать.

Старуха взяла свой платок дрожащими руками и тут же приложила его к заплаканным глазам. Она ещё больше сгорбилась, сморщилась, глаза её потухли. Вяло протянула мне свёрток с одеждой.

- Здесь костюм лесовиков. Я подумала, что тебе будет в нём удобнее, чем в непривычной тунике магов.

Я не шелохнулась, и она оставила подарок на скамье. Повернувшись, нянька ушла, едва волоча больные, опухшие от старости и болезни ноги. Я глядела ей в след, не видя и  не чувствуя ничего, словно она действительно была призраком.

          Одежда пришлась мне впору, будто кто-то специально сшил её для меня. А даже, если это и так? Какая разница, меня больше не трогала чужая забота. Мягкие кожаные сапожки, впрочем, порадовали. Я с отвращением отшвырнула в сторону огромные мужские сапожищи, успевшие основательно, до волдырей, натереть ноги. Только теперь спохватилась, вспомнив о шкатулке с дневниками, оставленной возле Лордина. Подумав, отмахнулась от беспокойства: я ведь всё равно знала все свитки наизусть. Ухмыльнулась, предположив, как обрадуется Гор нечаянной находке. Долго чесала отросшие волосы деревянным гребнем, рискуя сильно проредить свою шевелюру. Потом собрала их в пучок на затылке, решив как-нибудь поспрашивать у магов ножницы – длинные кудри были мне в тягость, избавиться от них как можно скорее я бы не отказалась. Пока одевалась, в комнату впорхнула стайка девушек, испросив прежде моего позволения. Коротко поклонившись, что было, видимо, привычным здесь приветствием, хохотушки споро расставили на столе передо мною лукошки и миски с угощением. Поглядывали на меня из-под опущенных ресниц с любопытством, тихо перешёптывались, хихикая, но спросить ничего так и не решились. Даже странно, совсем ведь на вид обычные девчонки, и не скажешь, что магами рождены. Девушки убежали,  смущённо склонив украшенные венками головы. Уже прикрыв за собой дверь, разразились громкими смешками и удивлёнными возгласами. Я скользнула равнодушным взглядом по разносолам, пожалованным мне хозяевами лесного поселения. Чего тут только не было: душистый мёд, ягоды, грибы, орехи, неизвестные мне маринованные коренья. Лес явно не скупился на свои дары. Отстранённо подумала, что теперь понимаю, почему кот не остался с магами. Уж таким-то меню его вряд ли возможно было бы здесь удержать. О заклинателе вспомнила без привычных эмоций, словно бушевавший во мне огонь успел выжечь всю накопившуюся в душе боль. Есть не хотелось. То ли поздний ужин Гора оказался слишком сытным, то ли аппетит исчез вместе с той, кем я была прежде. Дракон во мне пробудился, только вот как с этой переменой жить, я ещё не знала, но понимала, что становлюсь другой. Угостившись лишь глоточком кислого морса, я встала и направилась к двери, надеясь, что прогулка развеет моё смятение, поможет отыскать равновесие во взбудораженной душе.

             Распахнув дверь, невольно прищурилась – яркое солнце, подсолнухом висевшее над головой, ослепило привыкшие к полумраку горницы глаза. Почти летняя теплынь западного леса не могла не порадовать после ледяных ветров, успевших потрепать меня в каменной долине и в северных горах. Задуматься о странностях погодных условий, так избирательно привязанных к отдельным уголкам мира, не успела. Громкий, чуть хрипловатый голос, раздавшийся вдруг у самого уха, совершенно меня оглушил.

- Приветствую тебя, дева-дракон!

Я дёрнулась от неожиданности, с усилием смиряя всколыхнувшийся было во мне огонь, будто собравшийся пролиться на отчаянного наглеца, потревожившего покой его хозяйки. Я резко повернулась и хмуро уставилась тяжёлым, неприветливым взглядом на улыбчивого рыжего паренька, явно давно уже утаптывающего землю возле крыльца. Он хоть и выглядел симпатичным, совершенно безопасным, даже забавным, но вовсе меня не интересовал. Хотелось просто отмахнуться от него, как от надоедливой мухи. Впрочем, парень нисколько не смутился, смотрел на меня ясными, голубыми глазами доверчиво и открыто. Был он щуплым, невысоким, загорелым до черноты и, не переставая, сиял искренней белозубой улыбкой. Одет был в точно такой же зелёный костюм лесовиков, как и я, только изрядно поношенный и обтрёпанный. Рукава куртки закатаны до локтей, штаны у колен обрезаны. Его огненно-красные волосы, кудрявые и тонкие, как паутинки, задорно топорщились в разные стороны, словно солнечные лучики.

- Чего тебе надо? - спросила с досадой сквозь зубы.

- Любопытство одолело, - с явно преувеличенным раскаянием на чумазой физиономии развёл он руками, и тут же предложил, задорно подмигнув:

– А хочешь, я тебе поселение покажу? Без меня-то в лесу ты мигом заблудиться успеешь.

Мне честно хотелось одиночества, и эта жужжащая у уха рыжая муха сильно раздражала. Но когда я, оставив парня без ответа, поплелась по отыскавшейся в траве тропе, он упрямо потащился следом. Странно, но вокруг больше не было ни души, только молчаливые деревья окружали меня, словно заколдованные стражи леса.

- Где все? – спросила, не оглядываясь, обращаясь скорее к самой себе.

Рыжий тут же догнал меня, восприняв мой вопрос как приглашение к совместной прогулке, и беспечно пожал плечами:

- Кто где.  У всех свои дела, хлопоты, поручения. У нас только старые маги барствуют, но так они и живут в самой чаще, а туда к ним никто не ходит без особого приглашения.

- А ты что же бездельничаешь? – строго взглянула я на него, очень надеясь таким образом избавиться от прилипчивого провожатого.

- Чего это сразу бездельничаю? - парнишка обиженно вытаращил и без того выпученные, как у рака, глаза. – Я охраняю деву-дракона, тебя, то есть. А вообще-то я рыбак знатный!

Он с гордостью продемонстрировал мне мелкую рыбёшку, нанизанную на прутик, который всё это время таскал у себя на плече. Доказывать ему, что такой телохранитель мне и даром не нужен, я не стала. Догадывалась, что так просто от него не избавиться. Полюбопытствовала всё же с надеждой:

- А у тебя, случаем, нет никакого важного поручения?

Рыжий расплылся в довольной улыбке:

- Как это нет?! Конечно, есть.

- И чего это ты его не выполняешь? – ехидно хмыкнула я.

- Как это не выполняю? Обязательно выполняю. А что я, по-твоему, сейчас делаю? – протянул он.

- Надоедаешь мне, - теряя терпение, рыкнула я, уже даже не пытаясь его испугать. Видно же было, что всё бесполезно, парня и палкой от меня вряд ли отогнать удастся. Впрочем, я не собиралась бегать за рыжим приставалой с дубиной ради веселья ребятни, изредка выглядывающей из-за деревьев. Отдалённые голоса всё время раздавались в округе, напоминая о том, что лес вовсе не опустел, как показалось мне вначале.

- И ничего не надоедаю, - простодушно заверил меня парень, не переставая невинно улыбаться.

Мне оставалось лишь смириться.

- И откуда ты только взялся? – вздохнула рассеяно, взмахнув рукой, признавая поражение перед его упрямством.

- Пришёл, - обрадовал он меня откровением, доверчиво заглядывая в глаза, словно щенок. – Я же сирота. Ни папки, ни мамки – нет у меня никого, все умерли. Лесовики пожить пустили, а потом и здесь, в поселении магов, как-то прижился.

Его грустная история меня совсем не тронула, а лишь вызвала необъяснимую досаду.

- Так, может, поручением своим займёшься, - предложила с тоской, ломая голову, чем бы его таким озадачить, чтобы от своей драгоценной персоны отвлечь хотя бы ненадолго.

- А я же чем занимаюсь! – снова просиял рыжий, мигом забыв о своей трагической судьбе. – Или я зря столько времени тебя караулил у избы самого Астамира?! Как будто мне делать больше нечего?! Вот отведу тебя к старику Рэю и снова на лесное озеро махну. А если хочешь, то и тебя могу прихватить. Красотень там, ну просто неописуемая!

- Нет уж! – невольно вырвалось у меня. – К озёрам с некоторых пор я как-то равнодушная.

Шрамы на ноге, оставленные клыкастым хозяином Живого озера, заныли, словно в них пробудилась нечаянная память.

- Ну, как хошь, - удивлённо пожал плечами рыжий. – Зря, многое теряешь.

- Уж лучше потеряю, чем найду, - проворчала я, очень сильно подозревая, что делать парню точно нечего, вот и мается от безделья.

Только теперь заприметила, как  неосознанно следом за ним свернула с тропы в сторону виднеющейся вдали крошечной полянки, усыпанной мелкими синими цветами. Любопытство пробудилось, хотя и исподволь, как будто против моей воли.

- Что за старик такой, к которому ты меня вздумал проводить? И чего ему от меня понадобилось?

- Давно здесь живёт – совсем развалина, - хмыкнул рыжий, помахивая прутиком с рыбой. – Но упрямый же какой! Говорит: пока Верну не увижу, умирать даже не подумаю. Вот насмешил! Как он тебя увидит-то? Он же слеп на оба глаза. Но ты же Верна и есть? Я правильно расслышал?

- Верна я, Верна, - кивнула бездумно. – Только не знаю никакого старого Рэя. Ошибается, небось, ваш старожил. И чего это он тебя упросил меня к себе на смотрины привести, даже догадаться не могу.

Парень смущённо потупился, после вновь заглянул доверчиво в глаза.

- Ну, не совсем так уж и меня. Он об этом всё время кричит, не переставая. Уже уважаемый Рануг ему и могилу заготовил, а он всё упрямится, всё небо коптит, успокаиваться не желает. А мне же не трудно старику помочь, это  я завсегда с удовольствием.  Вот приведу тебя к нему, так, может, и утихнет, наконец, да уснёт в вечном покое под калиновым кустом.

Я удивлённо подняла глаза на весело насвистывающего парня. Выглядел он искренне озабоченным столь упрямым нежеланием старика помереть. Правда, подпевать птицам это ему нисколько не мешало.

- Звать-то тебя как? – спросила растеряно, честно пытаясь понять этого парня.

- Рыжим зови, - небрежно представился он. – Все так зовут. Я привык.

- Везёт мне, однако, на рыжи… - начала я было вспоминать хранителя скал, но нетерпеливый проводник перебил меня, толкнув плечом:

- Вот он, Верна, гляди, - указал он рукой на скрюченную фигурку человека, сидящего под старым, раскидистым дубом. – Кстати, Рэй уверял как-то, что он твой дед, и даже клялся в этом.

- …и на призраков, кажись, тоже, - пробормотала, заканчивая прерванную фразу. Тёплая волна поднялась в груди, пытаясь погасить драконье пламя. Синь вернулась на миг в не верящие, но так желающие верить глаза.

- Ловко ты умеешь цвет глаз менять, - восхищённо протянул рыжий. Но я не стала его слушать. Отмахнулась, как от въедливого комара, и быстро побежала к тому, кто действительно мог оказаться родным мне человеком.

Парень медленно пошёл за мной следом, но приближаться не стал. Остановился  у ближайшего орешника, где и устроился с удобствами, вольготно раскинувшись в высокой траве,  затих, насторожено прислушиваясь.

             
          Старик был не один. Рядом с ним сидела белокурая девочка с двумя косичками, в зелёном, как молодая листва, балахоне, похожем на те, в которых здесь ходили маги. Издали она напоминала цветок и поэтому, наверное, я не сразу её заметила. Девочка плела веночек и весело о чём-то щебетала. Старик, похоже, спал, что вовсе не смущало разговорчивую малышку. Голова его свесилась на впалую грудь, рот был приоткрыт, дряблые щёки обвисли. Кожа старика была настолько тонкой и прозрачной, что, казалось, разорвётся при малейшем движении, как лист бумаги. На шее, почти полностью облысевшем черепе и щёках расползлись, будто язвы, тёмно-коричневые уродливые пятна. Длинная прядь седых волос – единственная сохранившаяся на макушке, падала на лицо, закрывая глаза. Одежда лесовиков, уже ставшая для меня привычной, мешком висела на худом теле. Я долго смотрела на этот оживший призрак из неведомого мне прошлого, пытаясь поверить, что он не игра расшалившегося воображения.  Старик вдруг проснулся и насторожено поднял голову. Только теперь я увидела выжженные глазницы на бледном лице.

- Она пришла, - сказал он на удивление ясно и чётко неожиданно сильным голосом. – Она пришла.

Девчушка подняла голову, заметила меня и, вскочив, поклонилась, как здесь принято.

- У тебя гостья, Рэй, - звонко объявила она. – Дева-дракон навестила тебя.

Старик улыбнулся беззубым ртом и снова повторил:

- Она пришла, я слышу.

- Ну, тогда я побежала, - скороговоркой пропела девчоночка. – Понадоблюсь, так свистнешь в свисток, как обычно. Уж, свистульку Авэ я и на краю леса услышу.

- Беги, Малва, беги, - вяло махнул старик рукой. – Совсем ты умаялась здесь со мною. Ничего, теперь-то уж скоро, теперь-то уж я не задержусь в вашем лесу.

- Мне не в тягость, Рэй, ты же знаешь, - раздалось уже издали. Было видно, как малышка торопилась насладиться свободной минуткой.

Старик снова поднял голову.

- Ты пришла? – проговорил тихо, словно не веря в случившееся.  По его щёкам катились слёзы, которые он будто и не замечал. Я не знала до этого часа, что пустые глаза способны плакать. – Внучка, Вернушка. Дождался всё-таки, а уж и не чаял свидеться. Посиди со стариком, не побрезгуй.

- Я пришла, - отозвалась я, чувствуя, как горячая волна принуждает отступить  пламя. Опустилась с ним рядом, позволяя худым рукам со скрюченными пальцами коснуться лица. Старик осторожно дотронулся до щёк, лба, моих закрытых глаз.

- Красавица, - выдохнул счастливо. – А глаза-то, небось, голубые, что озёра, как у неё – у Отаны.

- Иногда, - уклончиво ответила я, радуясь, что он не может заметить в них черноту, так часто теперь пожирающую привычную синь. Почему-то не хотелось, чтобы Рэй видел во мне дракона, как другие. Поторопилась спросить, чтобы отвлечь его от своей, как оказалось, переменчивой внешности:

- Кто это, Отана?

- Моя любимая, - просто ответил старик и тихо засмеялся каким-то своим воспоминаниям. Только теперь я расслышала старческое дребезжание в  его голосе, показавшемся вначале таким сильным.  Отсмеявшись, он заговорил быстро и сбивчиво, словно опасаясь о чём-то забыть, или не успеть рассказать:

– Она всегда была бунтаркой, моя Отана. Помню, как пошла против воли родителей и выбрала меня – простого воина. Нынче и понятия такого не сохранилось – вольный воин, все в наёмники, иль стражи подались. Только отец моей возлюбленной обозвал меня безродным разбойником дороги. Не справился с непокорной дочерью, которую поддержала её мать. В безумном гневе сжёг все портреты своих знаменитых, великородных предков, чтобы глаза моих наследников не замарали родичей королей своими взглядами. В те времена королевская кровь ещё не была пустым звуком, знаешь ли. А Отана гордилась лишь тем, что в ней течёт кровь дракона. Она была одержима идеей: вернуть в мир магию. До самой смерти верила, будто это ей под силу. Если бы мы знали, какая это ошибка, если бы знали…

Старик снова заплакал, не переставая гладить меня по голове.

- Значит, это правда – ты мой дед, - пробормотала я, думая о том, что не зря прошла тропой теней. И Лордин был прав – это моя дорога, уже не свернуть, да и зачем сворачивать.

- Правда, - тихо ответил Рэй. Потом он спохватился, заговорил встревожено:

- Я ждал тебя, чтобы предостеречь. Ты не должна позволить им себя убить. Они не посмеют. Им нужна добровольная жертва. Но они её уже получили – Отана отдала им свою жизнь, свою кровь, даже нашу дочь она отдала им. Когда Эсмина уходила, мне сказали, что у неё были пустые, мёртвые глаза. Казалось, она умерла вместе с матерью там, на жертвенном алтаре.  Что стало с нею? Она счастлива?

Я вспомнила улыбку, появившуюся на лице матери в миг её гибели и с чистой совестью ответила:

- Да, она счастлива.

- Слава небесам, - успокоено вздохнул старик. – Я уже и не верил, что она сможет забыть то предательство, забыть свою несчастную любовь. Она ведь ушла, проклиная магов, и они не остановили её. Тот единственный раз в её глазах горело чёрное пламя. Я уже не мог видеть, но чувствовал убийственный жар его дыхания. Это оно выжгло её душу. Проклятая кровь убила мою девочку. Но ты говоришь, она нашла в себе силы возродиться, она счастлива. И теперь я могу уснуть, вечный покой давно ждёт меня.

Старик всё ещё прикасался к моим волосам дрожащими руками, но я видела, как силы покидают его. Эта встреча оказалась слишком сильным испытанием для него. Голос Рэя слабел, тело всё сильнее дрожало, годы боли истерзали его душу, лишили сил. Он жил только надеждой на нашу встречу, желая уберечь хотя бы меня, раз  не смог защитить свою любимую Отану, ведь её приходилось защищать от неё самой. И вот ему больше незачем было жить – долгожданная встреча состоялась, он сделал все, что было в его силах. Теперь старик угасал у меня на руках, медленно погружаясь в спасительный сон. Я не могла определить, что чувствую к нему. Единственное, в чём была уверена – это не было равнодушие. Он – та соломинка, которая связывала меня с неизвестным мне прошлым, с таким значимым для меня родом, о котором, до сей поры, я имела весьма смутное представление. Он был тем окошком, которое долгое время было заперто и, думалось, навсегда  и в которое я теперь имела возможность заглянуть.

- Кто выжег твои глаза? – спросила, не надеясь быть услышанной окунувшимся в грёзы сна стариком.

Но он ответил, уже так тихо, что мне пришлось склониться к его губам:

- Арутин… Я не мог видеть,  её кровь…Она не кричала… Просила: найдите эту каплю, спасите мир… Я не мог видеть…Бросился к ней…Он сказал: не смотри…Потом огонь и темнота…

Рэй затих, погрузился в сон. Я прислонила его к стволу дуба-великана, послушала едва уловимое дыхание. Не была уверена, что он ещё проснётся. Но пока он спал, и я не хотела тревожить его. Я не хотела, чтобы он ощутил огонь, восставший в моей груди чёрной стеной. Я так и не успела узнать, кто из магов предал мою мать. Никогда бы не подумала, что она способна любить. Видимо, несчастная любовь в нашем роду передаётся по наследству так же, как и проклятая кровь. Но одно имя мне было теперь известно – Арутин! Оглянулась, в надежде спросить о таинственном маге своего недавнего провожатого, но рыжий исчез, оставив после себя примятую под орешником траву. Не утерпел всё же, сбежал к своему красивому озеру.  Я поднялась и решительно отправилась на поиски того, кто давно уже должен был ответить за вечную ночь, которую он подарил моему деду. Может быть,  та прежняя Верна и не решилась бы разыскивать мага, но дракон, который в ней проснулся, не размышлял, не сомневался. Я не успела сделать и десятка шагов, как протяжный вой заставил меня остановиться. Он нёсся над деревьями, настигая всех, кто был в лесу. Это был зов. Я поняла, почувствовала и теперь  знала, куда мне нужно идти