Подруге

Места проносятся через меня. Они преследуют в снах, всплывают в отрывах памяти, они нетленны, более назойливы, чем люди.
Я вторгаюсь в старые места. Не с целью победы над ними, этот яд не вытравить. Пропустить через себя то, чего не было, но было что-то похожее. И теперь мне снится.
Мои места кто-то препарировал. Прошлись бульдозерными машинами, строительной техникой. Эта пластическая операция на старом лице города. Оно стало глянцевым, но перестало быть живым.
Места больше не имеют значения.  Их убили торговыми центрами. Места будут жить только в моей памяти, тусклые, серые, в пронзительной зелени листвы, в белой безвыходности зимы. Они мои.
Никто не сможет разрушить основное. Стройте коттеджи, возводите стеклянные махины, обвешайте хоть весь мир рекламными щитами. Вам никогда не побороть старушку с авоськой. Вам никогда не побороть чувства вины за ее сутулые плечи, потому что, если вы перестали чувствовать себя виновными за ее безысходность, вы перестали быть людьми.
Предательства совершаются просто. Предательства совершаются неосознанно. Это игра, которая затягивает и поглощает. Если ты сам игрок, проще понять того, кто играет. Но я не понимаю твоей игры. Если бы люди до сих пор писали письма. Не короткие безграмотные фразы, теряющиеся в социальных сетях, а письма, я бы описала тебе свое непонимание. Но ты пишешь мне о погоде, как будто это имеет значение, а мне нечего тебе ответить.
Места… Есть место в парке, где больше не могу быть. Оно не приходит в снах. Оно существует болью, фонит на границе сознания. Место конденсированного унижения.
Есть что-то звериное в моих чувствах к этим тропам. Это ощущение пронзительной боли. Я искала тебя там той ночью. Зная, что не найду, я бежала по сухой траве, по глухой черноте ночи, не понимая.
Наверное, ему я тоже напишу письмо. Но потом.
Своим легким настроем, своими бытовыми ответами ты совершенно меня обезоружила. Ты лишила меня слова.  А значит, у меня не осталось ни одного средства для встречи с тобой. Поступки губительны, но это можно пережить. А эти пустые слова пронзают безнадежным спокойствием. Они звучат ярче, чем прощай. Прощание бывает суровым, истеричным, трогательным, прощание может не состояться. А пустота между нами уже состоялась.
Я бы простила твое предательство, если бы была для тебя важна, если бы ты видела во мне врага. Ты пишешь о погоде. Ты просто меня не заметила.
И когда я не понимала, что происходит. И когда для всех, кроме меня, было очевидно. Когда стало понятно, что любая попытка обсудить уже невозможна, все сделано. И нельзя пройти безболезненно. Нельзя возразить.
И зачем тогда все идеи? Все разговоры? Зачем это глупое «вместе», «обсудим», «чувство», если все уже произошло где-то близко, рядом, в этом парке, на глазах у всех? Доверие раскололось. Так ребенок реагирует на поступок друзей, которые обещали поиграть с ним, а потом пошептались, и ушли сами. И для них это веселый обман, занятная интрига.
Ты всегда была для меня сложной. Тайной, загадкой, головоломкой, проблемой. Но мне не нужно было и пытаться раскладывать тебя на параграфы. Страдающая женщина, ты воплощение своего страдания. Твоя мотивация – боль, которую я принимала за любовь.
Я живу в веке, поглощенном людьми. Этот век только и состоит из людей. Предыдущие века прятали свою человеческую основу, но эта эпоха просто пронизана человеческим. И именно человеческое становится непонятым, скатывается до банальности. Темное время не родит Чехова. Время, где образование и наука больше не являются страховкой от черствости и тупоумия. Здесь все - иллюзия мыслительного процесса с минимальным выхлопом. Но твоя иллюзия легкости! Я все еще хочу верить в то, что это ширма. Ты пережила реальные потрясения, ты стала причиной катаклизмов. Неужели же это все в несознанку?
Я хочу, чтобы ответы на мои вопросы были сложнее, чтобы они укладывались в философский язык, не имея пересечений с житейским жаргоном. Но я не могу это так описать. И моя злость такая же бытовая, как твое увлечение мной.
И я сбегаю от мыслей о тебе, от навязчивой тебя, ускользнувшей из моей жизни, но настырно вторгшейся в прошлое, как те дома из раннего детства. Что делать с тобой, если ты уже картинка из сна? Если ты уже часть пугающего, любимого и непонятого мира.
Я даже не понимаю, какой тебе я адресую эти послания? В твоей постели было больше поэтов, чем стихов, когда-либо прочитанных мною.
Ты муза. Как обращаться к тебе, погубившей моего друга, возжелавшей моего мужа? Как к бывшей любовнице, как к подруге, как к злейшему врагу?
Я все время пытаюсь написать то, что чувствую к тебе, но каждый раз остаюсь недовольна. Я вымарываю, удаляю. Послание, адресованное к тебе должно быть красивым, оно должно быть искусством. Оно должно быть хотя бы честным. Но я не могу. Не могу в отношении тебя. Рождается только иное, совсем отличное от того, что я чувствую.
Его больше нет. Я смотрю на его лицо, слушаю, говорю, но его больше нет. За плечами точка невозврата. И потом, только боль от того, что нельзя вернуть. Не вернется. Так просто. Столько лет не вернуться.
Он думает, что это из-за того, что он сделал. Но это не так. Это из-за того, как сделал. Чтобы спасти он навязывает мне роль ревнивой жены. Как будто не в состоянии понять, что это не так. И я не ревную, и не спасти. И нет способа объяснить, и я рассыпаюсь от бессилия, от его непрошибаемости. Он так и не смог понять, что предательство и обман важнее. Я так хочу, чтобы он был честен. Чтобы ушел честно. Но нет.
Он всегда остается. Как триумф моего бессилия, моей слабости.
Непоколебимая скала моего отчаяния. Скала человеческого отчуждения. Каждый день он убеждает меня в том, что ты была важнее. Убеждает, пытаясь переубедить. Ведь если это не так, то как спастись ему?
Я уже давно простила тебя. Более того, я раскаялась, и только что-то неуловимое мешает приблизиться.
Самое болезненное, что было - это полное несоответствие должному. Произошло так, как не должно.
Произошло. Это когда уже не вернуть. Эти дети больше не играют вместе (или даже играют, задавая вопрос: почему не то? Почему игры изменились?). Ведь был этот обман, эта странная игра, это шептание в кустах. А я осталась где-то на крыльце дачного дома, и все жду, что вы зайдете.
Не отвечай мне. И никогда не читай этого. Хотя бы потому, что я не отправлю это тебе.
Я не хочу, чтобы безразличие между нами стало постоянным. И я не хочу думать, что мои сложные переживания - это пафосный ответ на ряд пустых поступков.
Оставшись там, на крыльце, я просто не способна оценить твою легкость.