Их вкусы

В молодости Роме не чужд был охотничий инстинкт. Но охотник он был хоть и виртуозный, но какой-то эстетствующий. Он ловил птичек. Ловил очень аккуратно, хотя, как это возможно, – загадка для меня. Бывало, выходит из-за угла дома с голубем в зубах.
– Рома, фу! Брось птичку! – ору я не своим голосом.
Рома разжимает пасть, и голубь просто взмывает вверх. Собачьи зубы так аккуратно его держали, что птичка отделалась хоть и не легким, но всего лишь испугом. В лесу Рома ловил дроздов. Тоже не мелкие птахи. И никогда не сжимал челюсти так, чтобы повредить хрупкие птичьи косточки. Оттягивался он на белках, но поймать белку ему никогда не удавалось. Приходилось носиться за ними по всему лесу, попутно распугивая ежиков, которые интересовали пса, но не до фанатизма. Гонял он и уток, когда случалась возможность застать их где-нибудь у водоема. Все в воду! Нечего толпиться на берегу! Ну, конечно, главные враги – кошки. По главному собачьему закону кошки должны жить на дереве, а еще лучше, чтоб их вообще не было. Нечего Рому на старости лет в грех вводить.

С возрастом охотничий пыл в Роме поутих, но от Каспера не были утаены ни охотничьи пристрастия, ни охотничьи приемы. По-видимому, я как-то пропустила беседы «охотников на привале».

Недавно в лесу Каспер поймал дрозда и примчался похвастаться.
– Фу!
Каспер выронил уже сильно придушенную птичку.
– Мерзавец! Рома, ты чему ребенка научил? Смотри, что он натворил!
Рома делает вид, что его это не касается. Каспер виноватым себя не чувствует. Он же добычу принес!
– Ах, ты негодяй! Ну, ешь теперь, что же делать?
Откровенно говоря, я думала, что он потаскает свою добычу и бросит, а мне придется придумывать, как ее куда-нибудь закопать, чтоб на обратном пути ему не пришло в голову поваляться в следах своей охоты. Куда там! Он сожрал дичь с вдохновением, достойным головы тухлой селедки!

Мои попытки воззвать к Роминым педагогическим талантам успеха не имели. Рома неторопливо ушел вперед, всем своим видом показывая свою непричастность к юношеской кровожадности.

Отправилась я как-то в негрибную пору за черникой. Брожу по черничнику, лениво выбираю кочки повыше, чтобы не приходилось глубоко нагибаться. День пасмурный, прохладно. Комары не сильно досаждают. Я протерла собачьи морды влажными репелентными салфетками, чтобы звери не сильно отмахивались от зудящих насекомых.
Я неспешно собираю чернику, собаки вяло перемещаются вслед за мной, занимаясь любимыми делами: нюхают что-то, метят кусты, наслаждаются прогулкой, значит.
Из-под елки, где устроил себе лёжку Рома, раздается какой-то необычный, как бы хлопающий тихий звук. Комаров, что ли, ловит? Так ведь их почти нет совсем. Выпрямляюсь. Рома ест чернику. Ест разборчиво, мелкие ягоды пропускает, выбирая те, что посочнее. Гурман он все-таки! Не замечала я раньше, чтобы он что-то ел на пленере, кроме травы в медицинско-профилактических целях.

Стёпа моего детства собирал, помнится, землянику. Дед мой высаживал ее вокруг клумбы с розами, а Степа, опережая бабушку, срывал самые спелые ягоды. Он делал это так аккуратно, что наказывать его за воровство у бабушки рука не поднималась.

И вот Рома так же аккуратно собирал сейчас чернику. Он находил ягодку, нежно обнимал ее губами, срывал и начинал высматривать следующую. Восхитившись его мастерством, я чуть было не поставила его Касперу в пример, но псенок как раз отлучился куда-то подальше.

Продолжая собирать ягоды, я отвлеклась мыслями от роминых талантов, а потом и вовсе перестала думать, растворившись в запахе сосен, мха, тишине сказочного леса. Потом надоело стоять согнувшись и захотелось распрямиться, потом уже надоело собирать ягоды, и я решилась просто пройтись по лесу. Привычно свистнув собакам, озираюсь вокруг и вижу: Каспер стоит посреди черничника и методично поедает ягоды, обчищая куст за кустом с таким усердием, как будто вместо ягод там висят «настоящие мясные кусочки».

Два дня потом во время собачьей прогулки я наблюдала результаты такого чревоугодия…