Зеленая осень

Посвящаю это произведение самому настойчивому человеку и моему другу — Марии.

"Берегись того, кто не ответил на твой удар", — Бернард Шоу.

Часть 1.

Дверь шикарного особняка распахнулась. На улицу вышла ухоженная женщина африканского происхождения, чтобы забрать свежий выпуск газеты, брошенной на газон мальчишкой-почтальоном.
На обеденном столе завтрак уже ждал хозяина дома. Служанка положила рядом с тарелкой выпуск газеты "Правда" от 28-го сентября, 2007 года.
— Миссис Дойл, передайте господину Зингеру, что все готово, — обратилась к служанке юная девушка, стоявшая за плитой.
— Хорошо, Анна, только если смогу его разбудить, — с усмешкой ответила полноватая миссис Дойл, поднимаясь по широкой лестнице на третий этаж самого дорогого дома на севере города.
Дверь в спальню приотворилась...
"Джунгли. Погоня. Чересчур влажный воздух сковывает легкие. Снова Вьетнам? Почему я бегу от кого-то? Надо остановиться". Эти мысли словно перекрикивали друг друга в голове.
Бешеный Джимми, как его называли сослуживцы, обернулся. Тишина. От кого он бежал? Вглядываясь в чащу джунглей, он услышал странный скрип... Определенно, этот скрип он слышал не в первый раз.
— Сэр, пора вставать.
Неведомая нить вырвала вверх солдата с зеленого клочка земли.
Медленная фокусировка изображения, как на цифровых фотоаппаратах. Большая, но нежная рука миссис Дойл лежала у него на плече.
— Доброе утро, Кейт.
— Доброе утро, сэр. Анна уже все приготовила, спускайтесь.
Последние полгода Адам Зингер видел странные, порой страшные сны. Он никогда не признавал Фортуну, считая, что всего люди добиваются сами. За это жизнь отплатила ему сполна, подарив бедное детство, четыре года кровопролития во Вьетнаме и ужасную автокатастрофу, в которой погибли, наверное, все, кто был ему дорог.
Но все же бывший мэр города добился своего, оправдывая все те ужасные средства, которыми он пользовался, своей целью.
Из большого зеркала в ванной комнате на него смотрел страшный человек: массивное квадратное лицо с длинным шрамом в форме буквы "S" на левом виске, который он никогда не скрывал. Карие глаза, вселявшие ужас в каждого, на кого были направлены. Кривой нос и скулы — последствия многочисленных драк в юношеском возрасте. И лишь белоснежные искусственные зубы напоминали о его благосостоянии.
Приведя себя в порядок, высокий и крепкий мужчина вышел из ванной комнаты, надел свой темно-синий шелковый халат и направился в столовую.
— Доброе утро, Анна.
Милая блондинка со скандинавскими чертами лица вздрогнула, не услышав, как мистер Зингер подобрался к ней со спины.
— Ох, Вы меня напугали, сэр. Доброе утро! — она мило улыбнулась, взглянув в его жестокие темные глаза, пытаясь убедить себя, что в этом человеке осталась хоть капелька доброты.
— У меня на телефоне отобразился один пропущенный вызов от тебя вчера вечером, что-то случилось?
— Ох... Нет, наверное, случайно вышло. – Она слегка замялась, понимая, кто мог звонить с ее телефона.
— Я видел, вчера за вами приехала машина, за рулем которой сидел молодой человек. Брат? Или любовник?
"Боже, как он обожает лезть в чужие дела" — Анна глубоко вдохнула перед тем, как ответить.
И, правда, этот человек знал все. Те шесть лет, что он официально был у руля власти, он посвятил только жесточайшему контролю всех аспектов жизни этого славного города.
— Сэр, это просто мой друг.
— Да ладно тебе, твое дело, я просто поинтересовался. — Адам Зингер захватил несколько только что приготовленных шоколадных кексов со стола, развернулся и направился к столовой.
— Конечно, мое дело, — огрызнулась милая девушка, произнеся это шепотом.
На большом столе, предназначенном для двенадцати человек, его ждал роскошный завтрак и свежий выпуск газеты "Правда" — единственного печатного издания в городе, редактор которого никогда не следовал указаниям свыше, публикуя самый обличительный материал, чем и завоевал всеобщее уважение городского населения.
Мистер Зингер налил себе белый чай, отрезал небольшой кусочек поджаренного бекона и положил его в рот. Медленно смакуя, он взял в руки свежий выпуск.
Открыв третью страницу газеты, на которой, как правило, размещались самые интересные новости, он взял чашку чая и поднес ее к губам, когда на глаза ему попался небольшой красный заголовок внизу страницы.
"Я за своим столом. Миссис Дойл меня уже разбудила. Этот чай холодный или я не чувствую ничего?"
Уколов свою ладонь вилкой, он решил прочитать еще раз: "Убийца захлебнулся собственной кровью: Господин Зингер найден мертвым у себя дома".
Он превратился в какой—то реактор. Его кожа стала ледяной, внутри все закипело, словно он пытался впитать всю энергию вокруг, чтобы затем разрушить окружающий мир собственным взрывом.
— Быстро все сюда! — прорычал своим низким басом этот здоровяк.
За окном прогремел гром.
В столовую прибежали Анна, Кейт и даже садовник с пакетом удобрения.
По стеклу шикарных огромных окон ударили капли дождя.
— Гарри, ты ведь читать все равно не умеешь, занимайся своими делами, — быстро произнес хозяин дома, обращаясь к рыжему садовнику преклонного возраста. — А вы подойдите сюда.
Он протянул газету куда—то в пустоту, сконцентрировав свое внимание на завтраке. Одно за другим он начал поглощать, пытаясь понять, что происходит и что ему следует принять.
Миссис Дойл нервно перечитывала два абзаца, в которых говорилось о том, что ее работодатель застрелился в своем кабинете вечером сегодняшнего дня.
— Сэр... — Она не могла даже приблизительно осознать, что бы все это значило. — Я, правда, не понимаю.
— Хорошо, что мне это не привиделось. Наконец—то у меня появился повод закрыть эту желтую газетенку. Позвоните водителю, пусть будет у дома через тридцать минут.
— Сию минуту. Анна быстро принеси мне телефон, — находясь все еще в замешательстве, отчеканила Кэтрин Дойл, которая славилась своей хладнокровностью.
"Зачем? Это такое чувство юмора у главного редактора? Я его даже ни разу не видел. Люциус Ариман. Люди уже завтра забудут его имя, я постараюсь".
Отъехав от дома, городской авторитет вспомнил о своем соратнике — Ричарде Лоу, бывшем начальнике полиции города.
Правая рука, на которой были роскошные часы с двенадцатью рубинами, скользнула во внутренний карман серого пиджака, чтобы достать мобильный телефон.
— Алло, читал сегодняшний выпуск? Думаю, это конец.
— Ты о чем, Адам? — Послышался хриплый голос из динамика.
— Значит, еще не читал. Третья страница, красный заголовок.
— Читал. Племянник Тома стал чемпионом города, что не так? – Адаму показалось, что в его голосе звучит поддельное удивление.
— Да о чем ты?! Там написано о моем суициде, не шути со мной.
— Адам, послушай, ты уже говорил мне о своих кошмарах. Может все-таки стоит наведаться к психологу?
"Единственный человек, которому я могу доверять. Он издевается? Зачем обманывать меня? Ему заплатили. Точно. Я и сам купил его дружбу много лет назад".
— Поговорим в другой раз, Риччи. — Зингер бросил телефон на соседнее кожаное сидение роскошного светло-зеленого лимузина.
Дождь только усиливался. Машина остановилась перед зданием редакции.
— Какого черта?.. — Невольно сорвалось с губ мистера Зингера.
Все здание было покрыто лианами, вокруг росли папоротники, бамбуковые деревья и прочие растения. Настоящие джунгли.
У входа его встретил низкий парень азиатской внешности:
— Добрый день, мистер Зингер. Меня зовут Данг, проходите, Вас уже ждут, — поприветствовал его я.
— Я... Что здесь вообще происходит?
— Я Вас провожу туда, где ответят на все Ваши вопросы, — с ироничной улыбкой ответил я новому знакомому.

Часть 2.

Необычайно жаркий вечер 19-го августа завел девушку в небольшой паб, где толпа ирландских болельщиков смотрела игру кубка страны по футболу.
В помещении было прохладно, свет большей частью исходил от телевизионных экранов, висящих на стене. Периодически воздух сотрясался от единогласных вскриков почитателей игры с мячом.
Несмотря на большое количество людей, было несколько свободных стульев.
Светловолосая девушка, которая была выше большинства посетителей, присела за барную стойку.
— Цитрусовый коктейль, и больше льда, пожалуйста! — пришлось прокричать бармену, стоявшему в двух метрах от блондинки, чтобы он услышал ее среди всеобщего гама, царившего в пабе "Грешник".
Бармен с острым носом и небольшим хвостиком на голове слегка кивнул ей и отошел к стеклянной полке с напитками.
Спустя несколько секунд "Грешник" задрожал. Местный Корк Сити забил гол.
Пока все внимание было приковано к экранам, соседний свободный стул занял кучерявый юноша в очках.
— Привет, прячешься от жары? — Негромко, но уверенно произнес смуглый парень.
В ту же секунду два больших аккуратных осколка голубого льда посмотрели на него. Казалось, что эти серо-голубые глаза давно искали его в толпе и, наконец, нашли.
— Привет, да, я, наверное, не очень похожа на футбольную болельщицу. Меня зовут Виктория, — словно растаяв от его слов, девушка протянула руку.
"На крючке", — словно выполняя безошибочно свою работу, подумал юный ловелас.
Но слишком много условностей было между ними в тот вечер.
— Адам, мне очень приятно, — произнес юноша, поцеловав ее холодные, но безумно притягательные тонкие пальцы.
Впоследствии он не раз вспоминал этот момент, пытаясь понять, что же произошло тем вечером. Будучи искателем простых ночных приключений, юный студент местного колледжа и предположить не мог, что в этот раз ему не удастся уйти.
— Всем бесплатного пива! — Заорал бармен.
Корк Сити разгромил соперника со счетом 5:1. Фанаты безумствовали. В пабе стало невозможно находиться.
Виктория и Адам вышли на улицу.
Уже наступила ночь, которая не была похожа на день. Поднялся приятный морской ветер, небо затянуло облаками, через которые периодически проступал свет ярких звезд.
Девушка в лаймовом летнем платье достала пачку сигарет и протянула ее новому почитателю.
— Я не курю.
— Пока что, — неожиданно резко заметила она, бросив взгляд на машину, стоявшую в нескольких метрах от них, — твоя?
— Что? Почему ты так думаешь? — Нахмурив свои густые брови, недоумевал Адам.
— Мне уже становится холодно, отвези меня домой, пожалуйста.
— Может, съездим в другое место, выпьем чего—нибудь, чтобы согреться?
— Я, правда, сегодня не могу. Но обещаю, в другой раз, — оно подошла и взяла его за руку.
— Как скажешь, — посчитав, что другого выбора нет, он согласился.
Корк — очень маленький город, поэтому юноша, не желая расставаться, проложил маршрут таким образом, чтобы у него было больше времени. Да, близилось время перемен. А пока они просто держались за руки.
— Не знаю, как тебе это сказать... — Уже не так уверенно, как при знакомстве, начал Адам.
— Да?
Вместо ожидаемого продолжения пикантной темы неизведанных чувств, молодой человек включил радио, где негромко играла музыка, как нельзя лучше подходившая под ночной пейзаж города за лобовым стеклом.
"Боже, она так обольстительна. Но пока надо понять, в чем ее секрет. Нельзя показывать свою слабость".
Машина остановилась у многоквартирного дома.
— Когда мы сможем увидеться в следующий раз?
— Я сейчас подрабатываю кое-где, освобождаюсь каждый день после семи часов вечера, поэтому сам решай.
— Отлично, возьми мой телефон и вбей свой номер, пожалуйста.
— А ты запомни... — Виктория прильнула к нему и прошептала свой номер, едва касаясь своими нежными губами.
Давление поднялось. Рецепторы заработали на пределе. Чувство ее безмятежного дыхания заглушало еле слышимый шепот.
— Прости, я не расслышал последнюю цифру, — что-то среднее между тревогой и забвением было в его голосе.
— Наверное, не судьба, — все также игриво продолжала блондинка.
Белоснежная рука скользнула по его щеке. Адам хотел наклониться, чтобы поцеловать ее в губы, в ее шикарные алые губы, которые словно пылали на бесчувственном лице этой Снежной Королевы, но Виктория лишь по-доброму улыбнулась.
— Лучше подумай дважды.
Она едва коснулась тыльной стороной ладони его лица и вышла из машины, раздосадованный юноша надавил на газ.
"Почему я не удержался? Знал ведь, что так будет".
Разрушение. Тот Адам, который вошел в паб был уже абсолютно чужим человеком. Ему показали его собственную натуру наизнанку. Он всю жизнь считал, что самоограничение в чувствах возвысит его над толпой и сделает уникальной личностью. С одной стороны, он готов был уступить чувствам, но с другой — считал, что это слабость, с которой надо бороться. Разгоралась внутренняя перепалка с самим собой. Начало безумия, которое приведет к перерождению.
Пугающая мысль о том, что он уже не сможет сорваться с обжигающе ледяного крючка, начала прорастать в голове человека, не верящего в чувства, а тем более — любовь.

Черный седан остановился за перекрестком.
—...Пять, два, один, восемь... Надо записать.
Потянувшись к мобильному телефону, водитель заметил пачку сигарет на пассажирском сидении.

Часть 3.

Мистер Зингер уверенной и быстрой походкой направлялся к стеклянной матовой двери, на которой красовалась надпись "Л. Ариман".
Как только он подошел на расстояние вытянутой руки, из кабинета вышла девушка.
— Анна?!
Мир постепенно начал превращаться в искусственную декорацию. Рассудок вышел из состояния, в котором мог дать объяснение тому, что происходит вокруг.
— Тебя ждут, проходи, — с апломбом произнесла, по мнению Зингера, милая и добрая девочка.
Она направилась к выходу. В руках у нее был большой черный баллон, но казалось, что несет она легкую подушку.
— Я еще с тобой поговорю! Ты уволена! — Гнев разгрызал его грудную клетку изнутри, заставляя попросту бросаться словами.
Никто не смел неуважительно относиться к самому Адаму Зингеру. А кто посмел — давно поплатился.
— Трудно работать на мертвеца, — не оборачиваясь заметила высокая блондинка.
Спустя лишь несколько секунд разозленный здоровяк заметил, что смял в руке третью страницу последнего выпуска газеты "Правды".
В кабинете главного редактора стоял мрак. Жалюзи были опущены, единственным источником света служил монитор компьютера.
За широким деревянным столом на высоком кресле был заметен черный силуэт. Создавалось впечатление, что это — лишь тень того, кто наблюдает со стороны.
На стене за креслом висело пожелтевшее полотно, на котором был изображен круг с тремя красными точками внутри.
Обернувшись в пол-оборота, гость заметил, что в стене с дверным проемом есть еще одна дверь, которую не было видно с внешней стороны. Над ней висела зеленая табличка "Выход".
Чувство безразличности смешалось с его кровью. Тело медленно становилось чужим. Одно дыхание напоминало ему о жизни.
Но тайна человека за столом манила его сильнее этой двери.
— Вы знаете, кто я. И, думаю, прекрасно понимаете, почему я сюда пришел, — пытаясь говорить в жесткой манере, начал человек, который был искусным оратором.
— Вы абсолютно правы. Я знаю, кто Вы. И я прекрасно осведомлен, зачем Вы пожаловали, — не поднимая голову, говорил редактор, медленно печатая одной рукой на клавиатуре, — но договоримся сразу, что главный здесь я.
Человек-кремень почувствовал себя бумажным мальчиком. На некогда пугающем, даже отвратительном, лице не осталось и следа от прошлой жизни. Он понял, что это не его игра, и сел на стул около стола.
— Думаете, что будете шутить всю жизнь? Эта статья в газете — шутка?
— Пожалуй, буду. Однажды жизнь пошутила со мной, теперь моя очередь.
— Можете оставить свои истории для Вашей газеты. Я требую объяснений. – Пытался ухватиться всеми силами мистер Зингер за тонкие скользкие ниточки всей ситуации.
— Объяснений к чему?
— Вы меня за кого держите? Что значит статья о моем суициде? Я здесь, я жив. Вы поплатитесь за клевету, — он кинул на стол помятый клочок бумаги.
— Позвольте отметить, что Ваше присутствие в этом месте не дает твердых гарантий того, что Вы живы.
На миг Зингеру показалось, что комната начала перемещаться. Как лифт.
— Что, черт побери, здесь происходит?
— Возмездие.
"Лифт" резко остановился.
Это чувство — когда ты считаешь, что все принадлежит тебе. Твое слово непоколебимо. Все танцы мира проходят только под твою музыку.
День за окном сменила ночь. Сквозь жалюзи больше не проходили тонкие полоски света.
И это самое чувство изолирует тебя от остальных. Реальность начинает доказывать обратное. Недоверие собственному разуму.
— Можете рассказывать подобный бред Анне, например, но не мне. Я не верю ни единому слову. Требую, чтобы Вы немедленно опубликовали опровержение.
— Какой требовательный читатель у твоего издания. Слышал, Люциус? — Засмеявшись, обратился я к Ариману. Адам Зингер не сразу заметил, что я все это время стоял в дальнем углу кабинета. — Знаете, что самое обидное? Узнать, что ты не поверил правде.
— Самое обидное – верить всему, что Вы публикуете. Ждите звонка. — Резким движением экс-глава города схватил статью, на которую так и не взглянул человек-тень, встал со стула и направился к выходу.
Дверь, через которую он зашел, исчезла. Секундное оцепенение. Он сделал неуверенный шаг в направлении второй двери, которая, если верить указателю, являлась выходом.
— Однако Вы поверили тому, что мы написали об аварии на тринадцатом шоссе. Думаю, Вам еще рано уходить, мистер Зингер. – Доброжелательный тон главного редактора сменился на нечто ужасающее, проникающее в самую глубь, остужая горячую кровь.
— Что? Это вообще здесь причем?
Пристегните ремни. До взлета осталось...
— Тринадцатое шоссе. Моя газета писала о том, что Ваша жена погибла тогда. Девятнадцать лет назад, — злорадствовал человек за столом. — Я тогда еще был простым журналистом, и эта статья стала моим первым большим успехом.
Три...
— Выгнали из дома беременную жену. Это страшнее, наверное, многих других Ваших злодеяний. Вы знали, что она ехала на машине скорой помощи? Начались схватки. — Мистер Ариман входил в роль.
— Беременную?..
Два...
— Ох, извините. Забыл Вам сказать, что у Вас есть взрослый сын. Кстати, могу показать его фотографии, папа.
Смех. Смех. Смех. Единственное, что Адам Зингер чувствовал — унижение.
Один.
"Это уже лишнее".
Человек, который четыре года гулял с оружием по джунглям Вьетнама, потянулся за небольшим револьвером, который всегда был с ним, решив, что эту ситуацию пора брать под самый жестокий контроль.
Белый туман под бирюзовым небом. Абсолютная пустота.
Палец нажал на спусковой крючок быстрее, чем мозг успел среагировать на происходящее.
Где-то вдалеке щелкнула пружина.
Лишь звук выстрела через мгновение вернул убийцу в мрачный кабинет.
— Как больно. Думаю, стоит выпустить весь магазин в меня, — настроение у Люциуса Аримана поднималось с каждой новой репликой.
— Какой-то чересчур реальный сон. Со мной такое впервые...
Адам почувствовал себя маленькой крупицей в бесконечной Вселенной. Но даже это не было реальным. Одна огромная декорация, созданная его сознанием. А кто-то извне теребил его, как мягкую игрушку, по этому фальшивому миру.
— Смею убедить Вас, что это не сон. Но Вы правы, такое с Вами впервые. И больше этого не повторится.
Человек с пулей в груди слегка наклонился и указал протезом, который был вместо левой руки, на стул.
— А теперь все же выслушайте мою историю.
В свете монитора Зингер увидел глаза этого существа. Ярко-желтые змеиные глаза. Однажды, как ему показалось, они уже смотрели на него при схожих обстоятельствах.

Часть 4.

Адам стоял у окна и держал телефон в руке, ожидая ответа на его звонок.
На экране высветилось "Разговор... 00:01":
— Я все-таки запомнил номер, — юноша был в приятном расположении духа, судя по голосу.
— Кто это?
— Адам. Паб "Грешник". Мы виделись там пару дней назад...
— Кажется, припоминаю. Привет.
"Кажется, припоминает?!"
Как правило, девушки сами звонили Адаму, а он, в свою очередь, припоминал их. Но игра уже началась, а быть вторым номером было не в его стиле.
— Как на счет того, чтобы увидеться послезавтра?
— Почему бы и нет? Заезжай за мной в восемь.
— Хоро...
Короткие гудки.
Это было необъяснимо. Паранойя его одолевала.
Виктория цепляла его каждым своим словом, каждым взглядом. Нажимала только на его слабые точки.
Что, если она ждала его в тот вечер? Знала все о нем? Но что ей может быть надо?
Объяснений такому отношению не было.
Адам решил отвлечься.
Он точно сможет расколоть ее. Как всегда. А сейчас лучше заняться чем-нибудь другим.
На улице было солнечно, в парке, вид на который открывается из окна, было людно.
Хозяин небольшой квартиры задернул шторы, сел за стол и открыл свой ноутбук, чтобы закончить статью о вымирающих видах животных. Это задание им дали в колледже, пообещав, что лучшая статья опубликуется в одной из газет города.
"Пять минут? А может, двадцать?"
Студент факультета журналистики просто смотрел на текст, который был написан несколько дней назад. Смотрел на медленно мигающий пробел в начале новой строки. Смотрел в глаза Виктории, которые навсегда запали ему в память.
Обои цвета папоротника давили на него. Небольшая полоска света, сумевшая проскользнуть сквозь шторы, добралась до его правого виска. Этот неприятный свет медленно проникал в самую глубь головы.
Для приготовления гнева подержите мозги человека на небольшом огне пять-семь минут.
"Это уже слишком".
Бросив на прощание сердитый взгляд в зеркало, он схватил ключи от машины с крючка около двери и вышел на улицу.
Открыв дверь подъезда, человек попал в другой мир.
Теплый воздух пьянил его. Звезда освещала этот серый мир, делая его чуточку прекраснее. Человек чувствовал себя центром Вселенной. Изолированным центром.
Он направился к автомобилю, припаркованному в пятидесяти метрах от дома, как вдруг кто-то окликнул его. После нескольких секунд размышлений Адам перешел на другую сторону тихой улочки, где стоял статный темноволосый мужчина в пурпурном костюме с сигарой в руках. Запах табака медленно проникал в легкие юного организма. Мужчина протянул белую визитную карточку.
— Позвони, кода появятся вопросы.
На белом куске пластика было написано: "Адам Зингер. Аморальный человек..." Снизу прилагалось два номера.
— Что это вообще такое? — С недоумением спросил юноша, не отрывая глаз от имени человека, которого он знал лишь по телевизионным новостям.
Ответа не последовало. Таинственный незнакомец исчез. Юноша оглянулся по сторонам. Ни души вокруг.
"Кто это вообще был? Эти странности скоро доведут меня".
Адам положил визитку в карман брюк, после чего решил заехать к своему единственному другу в этом, еще не совсем знакомом для него, городе. За год учебы в колледже, он успел сблизиться лишь с одним итальянцем, который учился в Ирландии по программе обмена иностранными студентами.
В машине было душно, салон нагрелся под лучами солнца. Снова другой мир. И ему казалось, что здесь еще остался аромат ее парфюма.
Ключ зажигания. Радио. Кондиционер. Педаль газа. Движение.
Когда машина остановилась на последнем перекрестке перед домом Фабио, из подъезда вышел итальянский друг Адама, а за ним следовала высокая блондинка. Они сели в такси.
От легкого оцепенения водителя черного седана пробудило гудение машин, стоящих за ним. Зеленый свет.
"Ехать за ними? Может, лучше позвонить ему сначала? Или ей? А если кто-то соврет? Ну, нет. Фабио я знаю".
Ведь проще обмануть себя легкой надеждой, чем сорвать завесу тайны и принять тяжелую правду реальности.
— Хорошо... Я просто позвоню Фабио и спрошу... Что же спросить? Хэй, Фабио, как жизнь? Придурок. — Рука потянулась к мобильному телефону, но наткнулась на пачку сигарет, которую юноша собирался вернуть Виктории.
Нащупав металлическую поверхность среди прочего барахла в подстаканниках, большой палец зажал кнопку с цифрой "4". Быстрый вызов.
Телефон оказался выключенным.
Интуиция, заслужившая огромное доверие за девятнадцать лет, советовала не следовать за серебристой Тойотой с белой шашечкой.
Адам свернул на следующем перекрестке и поехал к Собору Святого Финбарра.
— Какова вероятность такого дрянного события? — Любитель статистики желал услышать ответ на свой вопрос.
"Я капитан корабля, который плывет по огромной темно-синей скатерти холодного океана".
Нервная система перешла в автономный режим. Медленное погружение в кому. Душа рвалась куда-то вверх, желая оставить пустую оболочку в этом мире.
Запах сигарного дыма напомнил о себе. Последний островок рассудка, не желая расставаться с остальной частью тела, схватил пачку сигарет.
Щелчок. Искра. Огонь. Звук легкого тления табачных листьев. Реанимация.
Доля мозга, отвечающая за движение, функционировала в своем режиме. Выкурив вторую сигарету, Адам вспомнил слова блондинки. Вот он курит, как она и предсказывала.
Неизвестное всегда влечет человека. Кто-то этого пугается, избегая возможности увидеть мир другим, кто-то готов с головой окунуться в пучину загадок, пытаясь найти ответы.
Либо эта девушка — отличный психолог или экстрасенс, что, в принципе, по его мнению, являлось двумя крайностями единого, либо она...
Внимание переключилось на дорогу, которая привела его к парку, в котором он совершал пробежку каждый вечер перед сном. Кажется, он ездил по кругу. Мысли о девушке сразу исчезли. В тот момент, когда он, как казалось, был близок к какой-то разгадке.
"А ведь мне тут хорошо".
Закрыв машину, парень среднего роста со спортивным телосложением медленным шагом направился к тропинке, которая проходила вокруг всего парка.
Запрокинув голову, он смотрел на небо. Колоссальный размер этого синего полотна поражал его воображение каждый раз.
"Как мелочны люди со своими "большими и важными" проблемами. Всего лишь на фоне неба. А что выше? Так и неизведанный космос. И люди уже не просто мелкие. Их не видно. А космос виден везде".
Порой этому юноше хотелось затеряться на просторах океана или космоса, управляя своим кораблем. Но там нет никаких границ. Никаких правил. Только едва заметное движение в неизвестном направлении.
Проложить бы свой путь сквозь реки странных событий и горы тайн, почувствовать себя другим существом в другом пространстве. Но то лишь было желанием одной стороны его натуры.
А вторая твердила: что за жизнь без борьбы? Желание разрушать рамки, уничтожать первобытные устои, создавать новое за место старого владело им всю жизнь.
Торчащий из земли небольшой камень заставил мечтателя вернуться из мира грез.
— Ох, прекрасно! — Порвались швы на носовой части левого кроссовка.
Принцип домино. Реальность. Кроссовок. Незаконченная статья. Фабио и Виктория. Сигареты. Визитка...
Поисковые системы интернета были не в силах помочь в данной ситуации, поэтому Адам решил позвонить этому "Аморальному человеку".
Достав визитку из кармана, он увидел на обратной стороне всего три слова: "...И твой папа".

Часть 5.

За окном стоял холодный февраль 1988-го года.
Стройная, небольшого роста Мэри Льюис стояла у кухонной стойки и заваривала зеленый чай.
Зазвонил телефон.
— Алло.
— Привет, моя дорогая! — Чуть ли не визжала на другом конце провода ее подруга Элизабет.
— Привет, Бетти.
— Я все знаю, мне рассказала Мэгги!
— Ты о чем?
— Мэри, не притворяйся! Я о малыше, — сестра Мэри слишком беспокоилась о ней, потому что сама она была в Сербии. Пришлось рассказать все Элизабет, иначе гордая Мэри могла бы оказаться в одиночестве в самый трудный момент.
— Я так и знала, что она тебе расскажет, — пытаясь выразить недовольство, Мэри облегченно вздохнула, осознав, что она не одна.
— И хорошо, что рассказала! Завтра я привезу тебе несколько книг по правильному питанию, чтобы малыш у тебя родился таким же большим и сильным, как его папа. Ты уже рассказала ему?
— Бетти, ты же знаешь, что у него секретов от меня не меньше, поэтому я пока подожду, не хочу его отвлекать от работы. — Она взглянула на часы, которые показывали "22:37", за окном была пустая улица, машины Адама не было видно.
— Это твое дело, конечно. Кто—нибудь еще знает?
— Я не знаю, кому еще моя любимая сестра об этом рассказала.
— Не дуйся на нее, она ведь беспокоится за тебя.
— Пожалуй, ты...
Стеклянная дверь, ведущая на задний дворик, загромыхала: кто—то бешено стучал.
— Что такое?! — даже Элизабет услышала этот грохот.
— Кто—то стучит в дверь... Не клади трубку, пожалуйста.
Ярко—зеленые глаза рыжеволосой Мэри устремились на набор кухонных ножей.
Схватив самый большой, предназначенный для разделки рыбы, она медленно направилась в гостиную.
Спустя несколько мгновений она поднесла трубку к уху:
— Бетти, это Адам, все хорошо, я тебе перезвоню.
Она подошла ближе к двери, чтобы открыть и заметила, что его лицо было в крови.
Руки задрожали, дверь поддалась только со второго раза.

Часть 6.

— Так ты помнишь тот день, когда она ушла от тебя? — Люциус встал из-за стола и подошел к камину.
— Да... — Постепенно проникая в туман обрывочных воспоминаний, пролепетал Зингер. Ничтожество. Впервые в жизни это чувство посетило его.
— Ты прекрасно помнишь тот день. И ты узнал меня, я прав?
Слезы начали просачиваться на глазах жестокого зверя.
— Я... Ведь убил тебя тогда. Как это возможно? И что ты сейчас хочешь? Отомстить?
— Думаешь, я мщу? Адам, помнишь мою дочь? Маленькая девочка, на глазах которой ты убил ее отца?
— Как это возможно?! — Раздался рев загнанного животного на весь кабинет. — Я убил тебя!
— Что ты кричишь? Не нравится, что потерял контроль над собственной жизнью? — Иронизировало существо у камина, — так вот, Адам, моя дочь уже полгода готовит тебе завтрак, обед и ужин. Думаешь, если бы я хотел, прости, мы хотели бы отомстить, то не смогли сделать этого гораздо раньше?
— Нет, я просто сплю.
— Точно! Сделаем так: я расскажу тебе еще кое-что, а потом открою дверь, и ты проснешься. — Ариман указал своим протезом на ту самую загадочную дверь с табличкой "Выход".

Часть 7.

— Боже, что случилось?!
Из левого виска Адама Зингера сочились десятки мелких ручейков крови. Вся одежда и руки тоже были в крови. И это была не только его кровь, как догадывалась Мэри.
— Все хорошо, производственная травма. Достань что-нибудь дезинфицирующее и бинты, пока я умоюсь.
— Адам, не смей обманывать меня! Чья это кровь?
— Ты чего? Видишь, у меня лицо рассечено!
— Кто это сделал?
— Послушай, я сейчас весь ковер заляпаю своей кровью, дай мне умыться. —
За четыре года, что они жили вместе, Адам ни разу ей не дал вразумительного ответа на вопрос о его работе.
Легкое головокружение напомнило ей о самом главном на данный момент в ее жизни. Вместо того, чтобы пойти за аптечкой на кухню, она направилась в спальню и достала небольшой дорожный чемодан.
"Это уже слишком".
— Хэй, ты что делаешь? — Свежая кровь стекала из виска по чистому влажному лицу Зингера.
— Что случилось, Адам?
— У Риччи рука дернулась, дрелью прошелся мне по лицу, ничего страшного.
— Как мне с тобой жить, если ты все время обманываешь меня? Я на время уеду, занимайся своей работой.
— Не горячись, моя девочка. Я зарабатываю на жизнь, как могу, для тебя и для будущего ребенка...
— Что? Ребенок? — Никто не мог рассказать ему об этом.
— Ну да, ведь я тебе уже не раз говорил, что хочу детей.
— И кто их будет воспитывать? Убийца? — Мэри не хотела это говорить, но все же не сдержалась. Также она и не хотела, чтобы он знал о беременности. Она вообще не хотела, чтобы он знал ее больше.
— Мэри...
— Нет. Скажи мне, ты причинил кому-то боль сегодня?
— Это все Риччи, клянусь, я ничего не делал. — Адам прекрасно знал, что его истории о заводских неурядицах сейчас могут вызывать доверие только у соседского мальчугана.
— Ну да, а потом лопнули капилляры от волнения, и пошла кровь, все понятно.
— Да он прыгнул на меня с осколком стекла, когда я хотел увести его дочь в комнату!
 — Что?! Ты сказал "Дочь"?  Я... – И как можно сообщить этому человеку, что у него будет ребенок? — Я уезжаю, даже не смей прикасаться ко мне.
Инстинкт самосохранения дал ей четкую команду: Беги.
— Неблагодарная тварь! — Со всего размаху гражданский муж зарядил ей пощечиной по лицу.
Мэри Льюис не смогла устоять на ногах, попытавшись упасть на спину, чтобы не побеспокоить чадо.
— Я это делаю только ради тебя, ради твоего благополучия, а что я получаю взамен? Только упреки и осуждения?! — Ужасающий темный взгляд Адама прожигал насквозь тело женщины на полу.
— Прошу тебя, успокойся, пожалуйста, отпусти меня. — По выразительным скулам гордой Мэри потекли слезы.

Часть 8.

— И твой папа? Это что еще за бред? — Юный Адам пытался понять, что это: глупая шутка или, действительно, ответ на его вопросы.
Он пошел назад, к машине, чтобы взять мобильный телефон.
Приближаясь к автомобилю, он услышал, как из приоткрытого окна доносился рингтон его телефона и ускорил шаг.
"А вдруг это...".
Адам открыл дверь и схватил телефон, на дисплее было ее имя.
— И что? — Словно обиженный ребенок, протянул он, когда ответил на звонок.
— Привет, сладкий! Где ты? Мы с Фабио уже минут двадцать стоим у твоего дома! — В ее голосе была такая искренняя детская радость, которая ставила его в тупик. Была ли она искренней с ним хоть раз?
Она играла с ним, примеряя каждый раз новые маски, словно репетировала роли для будущего спектакля.
И ему была уготована одна из главных ролей, как он догадывался.
Как он хотел.
— Откуда ты знаешь Фабио?
— Это длинная история, расскажу как-нибудь в другой раз. Приезжай скорее!
— Нет, расскажи сейчас! — Несколько людей, проходивших мимо, обернулись, когда он закричал.
— О боже, он подрабатывает внештатным корреспондентом у моего отца, я ему иногда помогаю. Рассказывала о тебе вчера, и, как оказалось, вы довольно-таки близки с ним. Доволен?
Она говорила о нем с другим человеком. Но Адам и не думал терять бдительность.
—  Я рядом с домом, в парке. Что вы хотели?
— День уже подходит к концу, как и это лето. Думаю, мы бы могли повеселиться.
"Это шанс".
Припарковав машину у дома, юный авантюрист вызвал такси. К машине уже подошли Виктория и Фабио.
— Дружище, как ты? — Широкая улыбка на лице итальянца позволила Адаму почувствовать себя в безопасности. Они были горой друг за друга, несмотря на столь короткую продолжительность дружбы.
— Фабио! Сколько мы не виделись?! Прости, замотало немного.
— Да я вижу, чем ты занят был, красавчик, — подмигнув ему, бритоголовый здоровяк слегка повернулся в сторону Виктории.
— Здравствуй, мой Адам.
В ту секунду, как ее губы соприкоснулись с его, мозг отказался функционировать.
Лишь отрывки памяти подсказывают, что все началось с того самого "Грешника", а закончилось... У нее в квартире. Около четырех часов, когда вся кровь окончательно разбавилась алкоголем.
Спустя семь часов Адам проснулся, почувствовав давление на своей грудной клетке.
Приоткрыв глаза, он увидел лишь шикарные белоснежные волосы Виктории, которая спала на нем.
"Боже, какой я неподражаемый. Смог зацепить такую рыбку", — самолюбие юного нарцисса аплодировало ему стоя.
В ту же секунду он услышал:
— Доброе утро.
— Я думал, ты еще спишь. – Вновь чувство легкой паранойи, что она следит за ним.
— Разве с тобой уснешь? — Она приподняла голову и посмотрела в его глаза.
Постоянное движение. Поиск нового. Сравнение. Все это было в прошлом.
Адам понял, что хочет видеть только этот взгляд.

***

Через неделю возобновилась учеба. Днем Виктория всегда была занята, как и он, но они все равно могли видеться каждый вечер. Адам почти каждую ночь проводил у нее. На то было две причины: она жила гораздо ближе к его колледжу, и еще то — новое чувство, что возникло внутри него, когда они первый раз увиделись — подсказывало, даже приказывало, ему быть с ней все время.
Есть две вещи для Адама, которые сильнее времени: работа и любовь.
И целые дни они посвящали только этому. Недели сменяли друг друга так же незаметно, как ее присутствие рядом с ним сменяло плохое настроение хорошим.
Однако поздними вечерами, когда ей, как правило, кто-то звонил, он становился одержимым. Виктория уходила из комнаты, говорила тихо.
— Кто звонил?
— Это по работе, спи, дорогой.
Ночами напролет Адам лежал с открытыми глазами, наблюдая картину, как убивает ее. Каждый раз картина представлялась ему красивой, улыбка проступала на лице.
Он ненавидел ее так же сильно, как и любил.
Возможно, она не догадывалась об этом, но тайн их в доме хватило бы с лихвой на целый Лэнгли.
Шли последние дни сентября. Адам подъехал к большому дому какого-то богача, у которого подрабатывала Виктория.
Она уже стояла у дороги. Машина остановилась, водитель нажал на кнопку, чтобы разблокировать дверь.
— Прости, я опоздал? Кажется, приехал вовремя, как ты и говорила.
— Нет, все нормально, старик отпустил меня пораньше.
Адам видел, что она говорит на автомате, ее мысли были заняты чем-то другим.
— Кстати, кто он?
— Тебе, правда, интересно? Ополоумевший дедуля, который думает, что что-то еще может.
— Судя по роскошному дому, он все-таки еще что-то может в этой жизни, — юноша слегка надавил на педаль газа.
— Конечно, может. Это ведь Адам Зингер.
— Знакомое имя...
— Ты лишь чуть больше года здесь, может, не знаешь, он был...
— Черт побери! — Он надавил на тормоз и открыл бардачок. — У тебя ведь есть его номер?!
— Адам... Да, есть... — Виктория растерянно начала рыться в сумке. — Слушай, найди его номер у меня в телефоне, а я пока сбегаю до того магазина.
Человек, у которого были одни вопросы, ничего не ответил, схватив лишь телефон своей возлюбленной.
Он набрал первый номер с визитки, врученной человеком в пурпурном костюме, и нажал кнопку "Вызов".
Цифры на экране заменились именем контакта:
"Аморальный человек".
— Это невозможно.
Адам тут же сбросил вызов, решив проверить и второй номер.
"Вызов". Цифры вновь сменились именем контакта:
"...И твой папа".
— Абсурд. Поехали домой, хочу поспать.
Дверь машины открылась, растерянный юноша вспомнил, что его девушка уходила в магазин.
Влюбленный юноша решил оставить пока все подозрения при себе и оставить это дело на завтра.
— Я купила тебе сигареты, как ты и просил.
— Что?.. — Он не просил ее покупать. Но он хотел закурить. Немедленно. — Точно. Спасибо.
Взяв зеленую пачку у нее, юный мистер Льюис вспомнил про вызов на телефоне. "...И твой папа" уже ответил, на экране включился секундомер, отсчитывающий время разговора.
Он сбросил вызов и протянул ей телефон.
— Ну как? Нашел его номер?
— Я ошибся. — Адам приоткрыл окно и поднес зажигалку к сигарете, которая уже была во рту.
Началась, как он думал, игра до первой ошибки.

Часть 9.

— Послушай меня внимательно, Адам. Ну, прекрати ты уже плакать! Ты ведь не плакал, когда я тебе оставил этот чудесный шрам. — Люциус Ариман наклонился и провел своим змеиным языком по левому виску Зингера, именно там, где красовался шрам в форме буквы "S".
Дикая боль пронзила его владельца. Словно только что молодой парень накинулся с осколком стекла. И только сейчас до Адама дошло, что Люциус ничуть не постарел. Лишь глаза стали другими... Дьявольскими? Страшно подумать.
Убийца никак не мог вспомнить имя своей жертвы. Тогда его точно звали иначе. Как же раскалывается голова!
— Если тебе нужны деньги, забирай все, прошу! — С каждой минутой несгибаемый хребет жестокого убийцы становился все более похожим на зубочистку, которая скоро сломается от собственного веса. — Что тебе надо?!
— Адам, ты забрал у моей дочери семью. Но один Господин вернул ей это. И сейчас он хочет провести вечерок с тобой. У него накопилось много вопросов. Лично мне ничего не надо, я просто хочу, чтобы ты извинился. И твои физические мучения прекратятся, обещаю.
— Ты сказал "сын"... Где он?! — мистер Зингер вскочил со стула. — И где Мэри?
— Ты знаешь, что она умерла. — Пожелтевшее полотно с тремя красными точками за креслом главного редактора начало колыхаться. Из одной из точек что-то потекло, это было едва уловимо для взгляда в таком мраке.  – Я повторяю: не пытайся контролировать ситуацию. Ты прекрасно понимаешь, что сейчас происходит и как закончится этот день. Поэтому просто слушай ме…
— И ты сможешь вернуть ее мне, как вернули тебя? — Люциус расхохотался, услышав столь наивный вопрос от взрослого человека.
— Адам, я ведь уже пообещал тебе достаточно. Только извинись, и я открою ту дверь.
— Прости меня. За все.
— Нет, нет, нет! — Ариман был похож на режиссера, который недоволен игрой актера. — Так дело не пойдет. Ответь на звонок.
— Что?
Адам Зингер почувствовал вибрацию телефона во внутреннем кармане плаща.
— Да, я слушаю, — пытаясь вернуть своему голосу твердость, ответил он.
— Привет, папа.

Часть 10.

Всю ночь Адама мучили кошмары.
Вопросы, которые не получили свой ответ, вынудили проснуться его рано. Виктории в кровати не было, из кухни доносились звуки включенного чайника и телевизора.
— О, привет. Почему так рано проснулся? — Она открыла верхний шкафчик и достала еще одну кружку. — С сахаром?
— Да, пожалуйста. У меня к тебе аналогичный вопрос. — Он уселся за стол.
— Какой? Про сахар? — Недоумевала еще сонная Виктория.
— Почему сама не спишь еще, блондиночка? — С доброй насмешкой спросил Адам. — Разве миссис Дойл не дала тебе сегодня выходной?
Она поставила две кружки на обеденный стол и поцеловала его.
— Выходной-то дала, но сам знаешь, что мне лучше не загадывать. Появилась куча дел, придется все же ехать туда, а потом надо привезти из офиса баллон метана, для какого-то газового котла нужен. Я не настаиваю, но ты бы мог съездить за мной, чтобы я не таскалась с ним по городу?
— Что за вопросы, Вики? Конечно, я с тобой. — Он поднял глаза вверх. Часы на стене остановились. Стрелки показывали ровно три часа. — Надо поменять батарейки. А сколько сейчас время?
— Думаю, около семи часов.
— Ха, дежа вю.
— Что, прости?
— Мне сегодня сон приснился. Все было именно так. Я спросил о времени, а ты ответила... — Взгляд резко устремился на газовую плиту.
— Что-то не так?
— Не бери в голову. Кошмары меня замучили.
— Я хочу, чтобы ты рассказал. Уверена, можно найти причину.
— Мне снились одни взрывы, пожары. Я сидел то за барной стойкой в "Грешнике", то у себя в машине, а вокруг меня полыхал огонь. Задыхался от угарного дыма, едкий дым разрезал глаза до слез.
— Ну... А слушай, у тебя температуры нет? — Она поднесла ладонь к его голове.
— Да прекрати ты! А может... — Адам провел пальцами по своим губам. — Дело в сигаретах? Может, мое подсознание хочет сказать мне, что я должен бросить это? Признай, я стал слишком зависим от этого.
— Наверное, ты прав. Думаю, ты должен выкурить последнюю пачку, которую я купила вчера, уменьшая количество сигарет каждый день. Ты сможешь, я в тебе не сомневаюсь.
— Но я могу бросить и сейчас!
— Нет, Адам, не можешь!
Наступило секундное молчание, по кухни прошелся отголосок ее слов.
Адам посмотрел ей в глаза, которые гипнотизировали его. Он чувствовал, как бесчувственный кукловод дергает его веревочки.
— Но...
— Нужно бросать постепенно, милый, я знаю, так будет лучше для тебя. — Быстро переодев маску, объяснила Виктория.
— Хорошо. Я сам так считаю, правда.
"Или я решил, что сам так считаю, когда узнал, что она так считает?
Определенно, любовь забирает независимость, даруя смирение".

Часть 11.

Мэри стояла на крыльце небольшого домика, съежившись и обняв себя за плечи. На ее ногу облокотился небольшой чемодан на колесиках, а на щеках все еще были слезы.
Элизабет открыла дверь почти сразу же, как раздался звонок.
— Мэри! Заходи скорее, я возьму вещи.
Они почти не говорили, пока несчастная гостья не приняла горячий душ и не спустилась на кухню.
— Значит, все так, как ты и думала?
Мэри кивнула, поднося обжигающий чай к дрожащим губам.
После долгого разговора они решили (на самом деле, Элизабет просто не дала право выбора), что Мэри останется пока жить у подруги.
Через неделю Адам наведался к ним домой с огромным букетом и сотней дешевых извинений, но получил отказ. И вновь. И вновь. Он приезжал как по расписанию. Но каждый раз Мэри, сквозь боль, отказывала ему. Она понимала, что, конечно, еще любит его, но в тот момент все ее внимание было приковано лишь к малышу, который должен был скоро появиться на свет.
Когда беременность уже нельзя было скрывать, она вовсе перестала видеться с Адамом, а болтать с Элизабет у Зингера не было никакого желания, и он сдался. 
За месяц до предполагаемого срока рождения у Мэри отошли воды.
Элизабет кричала на оператора по телефону, приказывая скорее подать машину скорой помощи.
Взгляд будущей матери был устремлен в белый потолок, который начинал ей казаться безумно быстро вращающимся волчком. Где-то эхом отдавались слова подруги, то ли временами пробегали острые покалывания в ладонях, то ли ее хватали за руку, пытаясь что-то сказать.

***

— А где сейчас твои родители? – Спросила как-то раз за бокалом вина Виктория.
— Мать погибла то ли в аварии, то ли при родах, а отца я никогда не знал, тетя рассказывала, что он был не тем парнем, который нужен был маме.
— Оу, мне жаль… — Она взяла его за руку. – Но, прости, почему такая неточность с ней? Как ее звали?
— Мэри. Красавица была, — он улыбнулся.
— Да я заметила, — подхватила блондинка, проведя рукой по лицу  и улыбнувшись в ответ.
— Тетя Мэгги говорила, что мама начала рожать меня еще дома, а появился я на свет в машине скорой помощи. Говорят, роды шли тяжело, и вот тут самое непонятное: врач сказал, что ее все-таки спасли. Это было бы чистой правдой, если бы не одно "Но". По иронии судьбы в машину влетела фура, погибла мама и водитель… — Адам сделал большой глоток вина, допив все, что оставалось в бокале, — ты веришь в судьбу?
— Знаешь, твоя история, действительно, впечатляет. Но, извини, ее уже нет, а ты здесь и со мной. Думаю, она была бы счастлива. Разве не я твоя судьба?.. – Игриво попыталась избавить от дурных мыслей юная девушка своего парня.
—  Зимой мы с Фабио были в Индии. – Словно не замечая ее слов, продолжал Адам, — Конечно, я не претендую на роль человека, познавшего тайные мудрости, но там нам рассказал один человек преклонного возраста, что наша жизнь – дорога. И на этой дороге нас поджидают разные люди, неприятности и удача. Я счел такую теорию неприемлемой, ведь зачем тогда вообще мыслить и жить? Но тот старец добавил, что человек рождается ровно на середине  — золотой оси. А в течение своей жизни выбирает, насколько ему следует откланяться от этой оси, тем самым избегая или, наоборот, встречая определенные события. Согласись, неплохая теория?
Виктория словно не слушала. Вновь.
— Я верю в знаки. – Неожиданно вдруг она подхватила тему, — в тот вечер я зашла в бар “Грешник”, потому что увидела знак.
— Какой же?
— Тебя, входящего в этот бар, — рассмеялась она.

***

— Черт побери, — ругался водитель, выронив сигарету изо рта, когда машина наехала на кочку.
Тонкая струя дыма поднималась откуда-то из-под кресла.
Он слегка пригнулся и начал постукивать ладонью по коврику, пытаясь найти тлеющие скрученные листья табака. Через несколько мгновений огромная фура влетела в машину скорой помощи.
Майкл Кин остался без сигареты, а Адам Зингер младший – без семьи.

Часть 12.

Адам помог Виктории занести тяжеленный баллон метана в дом Зингера(Как она вообще смогла вынести его из офиса?) и принял приглашение миссис Дойл на чай.
По дороге в уборную юноша наткнулся на небольшую стену, увешанную фотографиями.
Детство, юность, отрочество. Вот он с сослуживцами где-то в джунглях. Наверное, Вьетнам. А здесь Зингер с молодой и очаровательной девушкой.
Трудно сказать, что Адам был крайне шокирован, но теперь сомнений не оставалось.
В тонкой деревянной рамке висела большая фотография его матери.
За чаем Виктория несколько раз отлучалась, она явно нервничала.
— Извините, миссис Дойл...
— Кэтрин. — Улыбнулась она, глядя ему в глаза.
— Кэтрин, а господин Зингер сейчас дома?
— Ох, нет! Я думала, Анна вам все рассказала... — Полноватая служанка только наклонилась, чтобы едва слышным шепотом поведать утреннюю историю со статьей в газете, как острая игла удивления с ядом гнева на самом конце вонзилась юноше в мозг.
Адам поперхнулся чаем, глаза заслезились, он перебил:
— Анна?..
Миссис Дойл, испуганная секундным удушением, расплылась в улыбке.
— Она говорила, что ты славный, — и словно выбросив этот вопрос из головы, начала продолжать свое повествование, — газета "Правда"...
— Кэтрин! — Льюис схватил ее за плечи, слегка встряхнув. — Ты сейчас назвала Анной ту девушку, с которой я пришел? Ту девушку, которую я знаю, как Викторию. В чем дело, Кэтрин?
Они оба поняли, что ничего не понимают.
Адам тем временем доел шоколадный кекс без особого аппетита, обменялся вежливостями со служанкой и попросил передать Виктории ("Точнее, Анне, Вам же так удобней", — съязвил на прощание он), что будет ждать ее на улице.
…— Привет, папа. – Вдыхая прохладный воздух осени, юный студент окидывал взглядом роскошный дом, которого у него не было.
— Так и будем молчать? – Продолжал Адам Льюис.
Глаза Зингера заблестели от вновь проступивших слез. Он слушал голос своего сына и молчал.
Господи, он выгнал беременную жену из дома. Только спустя столько лет, пришло осознание мерзости этого поступка. И незнание не могло быть оправданием.
— Да, Адам, это я… — Набрался наконец-то смелости бывший мэр города.
— Я не понимаю ничего, что происходит, — словно озвучил мысли отца юноша, — может, ты мне что-то объяснишь?
Хищник превратился в жертву собственных воспоминаний и слабостей. По щекам начали стекать слезы. Он даже не мог объяснить чего-либо сейчас. Он ничего не мог.
А Люциус встал лицом к полотну с тремя точками и начал что-то тихо и монотонно зачитывать.
— Алло?.. Еще двадцать лет помолчим?..
— Я... Не могу. Прости, Адам, я не могу.
Зингер положил дрожащими руками  телефон на стол и склонил голову.
Главный редактор газеты с видом опытного хирурга, начинающего операцию, подошел к своему гостю и заткнул руками уши с обеих сторон.
Раздался невыносимый и пронзительный женский крик. Тело Зингера перестало его слушаться. Он не мог оттеснить Люциуса от себя. Крик перерастал в визг. Пульс подскочил до таких высот, что в прохладном кабинете стало неимоверно жарко. Хочу раздеться. Я хочу убежать. Я хочу тишины. Я хочу умереть. Хочу закричать.
— Ты не хозяин положения, Адам. – Словно гипнотизируя, повторял хирург. – Остался последний шаг, и твои мучения прекратятся.
Я наблюдал за всем со стороны. Огромный мужик упал на колени, корчась от боли. Он пытался кричать, но лишь беззвучно открывал рот.
Еще через несколько секунд шум в голове просто заглушил все остальные мысли. Зубы сводило от боли, дышать становилось труднее, ноги занемели и при каждом легком движении отдавали острой болью.
Адам закрыл глаза, надеясь проснуться. Но проснулось нечто иное. Словно в мозгу включили небольшой проектор и на закрытых веках начали показывать кино.
Он увидел все: прошлое, настоящее и будущее.
Люциус, мой приспешник, исчез. Голова раскалывалась. Зингер лишь отрывками осознавал, что увидел. Свое тело он ощущал как нечто мягкое, готовое растечься при первом же движении.
Я уже сидел за столом. Когда он взглянул на меня, сунул ему небольшую каменную плитку, на которой была куча иероглифов.
— Подпиши, — протягивая небольшой нож, приказал я.
Адаму с серой кашей в голове вместо мозгов стало все безразлично. Уткнувшись своими серыми глазами в стол, Зингер начал что-то судорожно повторять. Это уже была кукла. Он небрежно раскромсал ладонь, шлепнул по плитке и направился к выходу, словно следуя инструкции и  пересматривая кадр за кадром то, что ему показали.
Таинственная дверь отворилась, и взору безвольного ничтожества предстал выход не только из кабинета Аримана, но и из всей ситуации. Он попал в собственный кабинет, а на столе уже лежал, кем—то любезно оставленный, револьвер. Зингер проверил карманы: да, это револьвер лежал на столе.
— Черта с два я буду стреляться, — проверяя патроны в барабане, тихо отдавались эхом размышления бывшего бунтаря, — хотя, что еще остается?
Адам ткнул дулом в левый висок и выстрелил.
На полотне в кабинете главного редактора газеты “Правда”  вторая точка заструилась кровью.

Часть 13.

Черный седан уже отъехал от роскошного дома, у которого более не было хозяина.
Бывшие любовники молчали.
— Два часа пополудни! — Торжественно объявил голос по радио.
Заиграла легкая мелодия саксофона. Отвратительная мелодия саксофона для такого дня. Водитель резко ткнул кнопку выключения.
Телефон блондиночки завибрировал:
— Алло.
— ...Зингер... По плану... Данг ждет...,— пытался уловить обрывки слов, доносившиеся из динамика телефона, парень, которому надоела эта игра.
— Хорошо, мы сейчас приедем.  — Она положила телефон в сумку.
— Мы?
— Мой папа хочет с тобой познакомиться, милый, — изображая примерную супругу, она начала поправлять его кудрявые волосы, которые были взбалмошны так же, как и мысли Адама.
— Это вот так?.. Ты и он решили устроить это сейчас? Невзначай будто бы?
— Ну... Да. — Она потупила взгляд куда-то в панель с кнопками и вдруг зачастила, — Да, да, прости, мне раньше надо было сказать. Отца вызвали в Америку, он не знает, сколько там задержится, хотел увидеться с тобой перед отъездом. Я прекрасно знала это, но не заметила как время летит, боже, прости меня, пожалуйста. Но тебе ведь нечего бояться! Он у меня добрый, просто посмотрит на тебя и все, обещаю.
Виктория взяла руку, лежащую на рычаге коробки передач и крепко сжала ее.
— Господи, я не знаю, что творится и кому верить... — Адам заехал двумя колесами на бордюр, остановился и уткнулся лбом в руль.
— Что случилось?
— Ты любишь меня? Только скажи честно, потому я тебя люблю! — Медленно нежная натура этого мальчика выходила наружу, затмевая прежнюю напущенную уверенность альфа-самца. Он дал волю чувствам.
— Ну конечно, люблю, Адам...
— Кто такая Анна?
— О чем..., — она оборвалась на полуслове, догадавшись, почему он спросил. — Миссис Дойл. Адам, клянусь тебе, я тебя никогда не обманывала. Я тебе все объясню, клянусь. Давай мы доедем до офиса отца, он тоже хочет кое-что тебе рассказать.
— Ты дважды поклялась. Надеюсь, для тебя слова еще что-то значат.

***

Мы сидели в кабинете. Близился конец нашего сотрудничества. Очередная душа взвыла где-то глубоко внутри, я напомнил:
— Ну что, остался последний пункт? — Люциус стоял спиной ко мне, рассматривая, как в камине ярко-зеленым пламенем полыхает телефон Зингера.
— Да, верно. Но это ведь не твои проделки? — Он обернулся и посмотрел на меня своими змеиными глазами. Мое творение.
— Я хоть и по другую баррикаду, но слово свое держу, ты знаешь. Они встретились по Его воле, а не по моей. Прям Ромео и Джульетта, — я засмеялся. — Ты сполна отомстил его отцу, а Виктория теперь с ним. Интересно.
— Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Об этом я тебя просил девятнадцать лет назад, прошу и сейчас.
— Я не могу сводить людей, но могу устроить им жизнь без бед и болезней. Им лишь останется любить друг друга. — Я почувствовал кислый вкус на языке, говоря это. — Сейчас...
В дверь постучались.
Жалюзи в кабинете были подняты. Свет заходящего солнца освещал комнату, в которой одиноко стоял отец Виктории. Он крепко обнял свою дочь обеими руками, поздоровался с Адамом и посадил его за стол.
Я смотрел из угла комнаты за всем происходящим. Люциус (Не помню уже, как его точно звали в этом мире) показал мне многое за эти года. Еще и отплатил единственным, что у него было. Глупец. Но я так и не понял, почему в природе людей — самопожертвование. Ни гордыни, ни сладкого эгоизма. Кислая любовь. Когда ты облизываешь разрезанный посередине лимон, в первое, самое мимолетное мгновение, вкус кажется тебе самым сладким их всех, что ты когда-либо пробовал. Но затем тебя начинает передергивать. Закрываешь глаза от ужасного сока этой любви. Сам себе признаюсь, что я просто не понимаю это желание. Но я прихожу за другим, как правило.
— Для меня честь — познакомиться с Вами, — будущий журналист не скрывал восторга.
Виктория облокотилась на плечи своего возлюбленного и с улыбкой на лице слушала, как он болтает с ее отцом. Она облегченно вздохнула, понимая, что после скорого ухода отца, не останется одна. С ней будет человек, который принял ее скверный характер таким, какой он есть. И ей стало безразлично все, что преследовало ее последние девятнадцать лет вплоть до этого дня.
Спустя двадцать минут, мистер Ариман проводил их из кабинета. Дверь захлопнулась. На матовом стекле медленно начала бледнеть надпись "Л. Ариман", пока не исчезла вовсе.
На кухне в квартире Виктории минутная стрелка часов щелкнула. 15:01.
Я взял его за единственную оставшуюся руку и резко дернул вниз. Туда.
На полотне за креслом из третьей точки, словно кто-то проливал редкие слезы, закапала кровь.

Эпилог.

За окном стоял холодный февраль 1988-го года.
Маленькая светловолосая девочка сидела у себя на кровати и плакала, уткнувшись лицом в любимую игрушку.
Откуда-то снизу слышались звуки разбитого стекла, борьбы. Разговоры на повышенных тонах.
А потом наступила тишина. Пугающая тишина, в которой собственные мысли поджидали за каждым углом, представая самыми сильными страхами во плоти.
Вики спрыгнула с кровати и легла на пол, пытаясь услышать голос папы.
Тишина. Пугающая тишина.
Она вновь запрыгнула на кровать, испугавшись и темноты, царящей в комнате.
Над дверью висели часы с маятником, который остановился в миг, нарушая все законы физики.
Девочка не заметила этого, продолжая бесшумно плакать.
В гостиной на первом этаже я нашел тело ее отца, истекающего кровью.
— Тебе точно нужна помощь?
Я засмеялся.