Все поезда мимо 8

Кое-как приведя себя в более или менее божеский вид, я обнаружил в коридоре свои уже собранные пожитки, крутящегося вокруг них Патрона и свежепожаренных карасей на столе. Китаец уже вполне оправившийся от телесных повреждений и моральной травмы, мыл посуду вместе с гоблином.  Как оказалось, его звали Вей, и по-русски он, к нашему стыду, понимал не так уж и плохо. Меня уже скручивало пополам от запаха вкусной еды, но с другой стороны, как её употребляют внутрь, я, кажется, практически забыл.  От мыслей кусок в горло не лез.  Хотя  ничего вкусней этих карасей мне есть за всю жизнь не приходилось.

- Ну, присядем на дорожку, на посошок, увы, налить не могу – гайцы нынче злы, будто их поголовный климакс посетил.

До матисса я шёл в печальном оцепенении. Как ни странно, это чудо узбекской промышленности в  аварии практически не пострадало. Лягушечка была лишь немного помята сбоку, но функционировала вполне нормально. Честно говоря, водилой я был не слишком-то крутым, и  путешествие по глубокому ЗаМКАДью было для меня чем-то вроде задания по спортивному ориентированию.

- Покурим… и с Богом! –

Пальцы слегка дрожали. В зеркале заднего вида постепенно расплывалась прямоугольная фигура дока машущего вслед рукой. Патрон развалился на заднем сиденьи с нелепыми вишенками и нагло расставив длинные и тощие задние лапы, наводил марафет своей филейной части. Чтоб не слышать собственный пульс, от мандража долбящий в виски, будто ночной ливень, я включил радио.

Небо звездное, метель августа,
На дороге - машин канителица,
Возят засуху, а мне радостно,
Знаю точно: погода изменится,

Я смотрю наверх, там, где мы живем -
Так все тихо, сухо, да правильно.
Я ж из тех, кому нет победы днем,
Я - как степь, дышу сном неправедным.

Гипнотизирующий низкий голос Шевчука  подействовал на меня как успокоительное.

Я по засухе - ведро полное,
Между фар - лисой, живьем пламени.
Я так мал, а вокруг все огромное,
И плевать, что не ружья да не знамени.

Небо звездное, сердце августа,
Оглянись, рассветает пророчество,
Тело - степь - мое одиночество,
Смерти нет, но всегда пожалуйста.

Пульс перестал беситься,  да настолько, что я чуть было не пропустил вожделенный голубой указатель и нужный поворот на столицу. Как оказалось, этого Завидова даже не указывали на дорогах. Вероятно, я и правда чуть не угодил в какой-то протухающий околомосковский военный городок. Их отсутствием каких-либо указателей  всегда очень хитро маскируют.  Досадно забыв при этом указать и близлежащие не слишком-то военные сёла.

Новое сердце взорвется над нами,
Новая жизнь позовет за собой,
И, освященный седыми богами,
Я, как на праздник, пойду за тобой.

Цифра,  показывающая расстояние до Москвы, меня, однако порадовала. Ехать до МКАД – даже неспешно – оставалось  около часа. Похоже, останутся силы и закупиться продовольствием  в ближайшей круглосутке. Радовало и то, что кредитка осталась цела.

Как оказалось, матисс шёл не так уж и плохо.  Разогнавшись, я даже не услышал хриплый мяв Патрона, которому приспичило по-маленькому… кошачьи боги, надеюсь, что по-большому не приспичило.

Остановившись на обочине и подождав, пока кот справит свои дела в придорожную пыль, я даже немного загляделся на повисший над жёлтым полем розовый шар закатного солнца. К вечеру как и положено в сентябре – холодало, так что пришлось закутать Патрона поплотнее в шарф. Надеюсь, бедолага за это время и правда закалился и окреп, и по прибытию домой сопливиться не начнёт.

Как ни странно, я безбедно проскочил уже несколько гайских постов  и никто – даже те, что стоят с радаром, меня не остановил. Похоже, мне повезло, и об угоне матисса никто не заявлял. Вероятно, хозяйка жабика свалила беспечно и надолго куда-то на отдых, свято веря в то, что в пресытившейся всем Москве на него никто не позарится.  Да и покупкой сигнализации себя решила не утруждать. Рисковая особа.

По возвращению поставлю его где брал. Похоже, камер там не было, иначе б за покоцанный офис достали б с того света.  На то, что мирные жители будут против меня свидетельствовать, шансов было тоже маловато. Владельцев заводов, газет и пароходов, а также офисов в народе мало кто любит. Боженька и правда милует пьяных и дураков. На момент же совершения преступления я однозначно был дурак. И с похмелья.

Постепенно смеркалось, и наступало то самое время суток, когда всё полупризрачно, полупрозрачно  и эфемерно. И следовательно, не так уж и радостно для человека проехавшего пару сотен км по трассе.

Самой же большой радостью было для меня то, что предкам роуминг в том месте, куда они укатили жариться на солнышке был вероятно дорог (или бессмысленен) и о моём отсутствии никто из них даже не подозревал.

Но вот он – рай. Табличка с надписью МКАД. Никогда я ещё так не любил пыльную и душную столицу – но такую родную и привычную , как сегодня.

Яхве, Джа, Кришна, Рама, Будда или то там… ты, всё ж таки, наверное, пусть и слишком  тайно, но существуешь.

Знаю точно, погода изменится….

Внезапно задождливевшая темнеющая Москва, распростёршая свои влажные душные  объятья с окраин напоминала морской берег ночью, исковерканный, обезображенный отливом. Всё - в огнях и фарах  как густой суп из медуз, выброшенных на мелководье.
В моих жилах – странно скоропостижно – закончился адреналин, и противные мелкие поставарийные ссадины тут же дали  о себе знать. Как будто под одежду и на лицо насыпали мелкого песка в смеси с солью помола экстра. Патрон, на удивление мирно дремавший всё путешествие,  хрипло мявкнув, пробудился и начал яростнейше чесать задней лапой левое ухо.   Звук при этом был кожаный и хлопающий – будто кто-то решил вытрясти старую дублёнку.

В пачке Явы осталась мятая последняя.  Решил сохранить ей жизнь. Куплю что-нибудь в ближайшем переходе. Поприличней.  Хотя, нормальные сигареты мне теперь долгое время будут казаться свежим воздухом.

От проеханного нестерпимо заломило в шее.  Да так, что чуть не проскочил на жёлтый.
Убогий пластиковый саркофаг над близящимся переходом показался прям-таки порталом в рай. Кое-как припарковавшись и выйдя, наконец, в свет, верней в спешащую на метро толпу, я чуть было не рухнулся  с ног, обалдев от электричества, столпотворения  и пьяного асфальтного воздуха. Кое-как доковыляв на отказавшихся слушаться ногах до ларька  с сигаретами, я понял, как от жизни (?)отвык. Раньше я б умер на месте, если б мобильник замолчал на пару часов.  Судя по тому, что последние пара тройка дней прошли вне зоны доступа – я  призрак уже пару сотен лет.  Но в этом параллельном мире даже похабный некогда Винстон в сотню раз вкусней. Интересно, мне не будет бо-бо за то, что матисс категорически прокурен?

Впереди замаячил холстиной, закрывшей битые мной окна, печально знакомый угол. Даже покривившаяся красная табличка с золотыми буквами, как ни странно, оказалась на месте. Лишь круглый логотип какой-то фирмы ощерился в безобразный смайл.  Осталось припарковать матисс и драпать отсюда пока цел. Происходящее казалось каким-то странным безразмерно затянувшимся сном. Захотелось с усилием зажмуриться, протереть глаза и обнаружить себя проснувшимся на родном диване, пусть с тяжким похмельем, и пусть еле-еле… но живым. А что если я.. реально…ээээ….того…умер? Или тронулся умом с голода?  обожрался чёртова сибутрамина  натощак или же с чем-то доселе не испробованным у Дэна переборщил? Божебоже… ты слышишь, если я открою глаза и  обнаружу себя в дурке трясущимся от галоперидола  как осиновый лист, с глупой лыбой  и с зондом для ректального питания в ж…пе…  я  сосем перестану в тебя верить… Нет, я сознаюсь, я мечтал откосить от армейки, но не от жизни же в целом?

Я был почти готов  к тому, чтоб открыть глаза, когда кто-то накинулся на меня и начал трясти за плечи? Слабыми такими… хрупкими руками… с заострёнными коготками.  Поняв, что это совсем не менты, и даже не санитары,  я ощутил лёгкий ужас… Сердце метнулось к горлу, а потом, вдоль позвоночника –укатило куда-то в пятки.

- Молодой человек… эээ… чувак, ты меня слышишь? Я тебя знаю?Ты живой? Как ты сюда попал?

Блондинка на вид лет 18 (если б не здоровенные - почти до скул- синяки под глазами), маленькая, анорексичного сложения, в какой-то нелепой белой майке с нелепыми же медвежатами, доходящей  пигалице почти до колен ,  в некогда чёрных, а теперь откровенно линялых джинсах и кислотно-розовых сланцах, вцепилась в мои плечи своими акриловыми ногтями. С такой – надо сказать звериностью (или страстью?) – что я было подумал, что меня – прямо сейчас – на этой парковке - позорно изнасилуют . Эта стервоза не испугалась даже моих красных как у карася глаз – вероятно потому, что аксессуаром к своему рубищу избрала радужки настолько ядрёного черничного цвета, что яростные глаза её казались состоящими лишь из белков и зрачков. Хотя, если честно, за угон её матисса, изнасилование   казалось мне почти наградой. От дамочки, к моему счастью,  за версту несло «мохито» и «сексом на пляже»  и она  трудом (вероятно, за мои многостадальные плечи) держалась на ногах- поэтому нашёлся (ли?) я достаточно  быстро

- Мася, Манюня (мозг выдал первое попавшееся имя),Нюнь, ты что?  Мы же час назад на танцполе познакомились… ты походу совсем перебрала… тебе бы проспаться… давай я тебя домой доведу

-Аааааа… мамааааааа  -девочка-видение завизжжала, окатив  мои барабанные перепонки ледяной волной ультразвука

-Там… на заднем сиденьи… крыса…чупакабра… - на что, вероятно катастрофически оскорбившись, Патронище осклабился по-тигриному и угрожающе зашипел.

- Да это же кот мой, Патрон, порода – сфинкс…  ты чего вообще. … да что же с тобой такое?! Ты что сегодня принимала? Ты кони двинешь, а я виноватый останусь –  как  оказалось, незаконченная медуха  не прошла даром, и навыки поведения с неадекватными пациентами, находящимися под воздействием психотропных препаратов  всплыли – и очень кстати – у меня в мозгу.

Вероятно, от нервного потрясения, или резкого протрезвления, у  блондиночки случилась жуткая истерика,  чуть не рухнув на асфальт, она присела на корточки, и завыла … именно завыла… без слов, эдаким горловым  волчьим воем, очень громко и пронзительно. Настолько громко и пронзительно, что у меня откровенно затряслись все поджилки.  Во-первых. неврастения подкидывала моим мозгам всё новые и новые изысканные финты, в итоге,  я уже почти поверил в бога и перестал отрицать существование оборотней. Во-вторых,  на любое пьяное  нарушение «тишины и спокойствия», наша доблестная полиция реагирует намного оперативней, чем на  тот же грабёж с причинением тяжких телесных. Если у  небесного создания сию секунду не откажут голосовые связки, патруль мгновенно примчится – как стая стервятников на подбитую антилопу.

Связки же отказывать явно не спешили.   В отличие от запыхавшегося толстого постового, который для своей комплекции с заданием – найти  и обезвредить справился почти на отлично. Почти – потому что облегчить мой кошелёк ему таки не удалось. Вероятно, мой вид после пребывания в Завидном был столь незавиден, что в уверения типа «Товарищ сержант, мы больше не будем беспорядков нарушать. Простите нас убогих, пожалуйста. Мы уже домой идём,  вот видите, даже кот в машине, всё всё ща-ща» полицай поверил.

Кое-как я всё-таки затащил полубездыханную пёструю тушку в подъезд, где блондинка потеряла левую линзу, чуть не вмазалась лбом об угол и минут 15 не могла попасть ключом в замочную скважину. Учитывая тот факт, что мне удалось при этом не упустить  Патрона, завёрнутого в куртку, я мог спокойно считать себя  супергероем.

Хотя супергерои, конечно, не плачут, прислонившись  тощей горбатой спиной к обшарпанной грязно-синей стене смрадного московского подъезда.  И вызвав такси в 4 часа утра, не борются со сном на заднем сиденьи.