Зарисовка одного дня

Можно лежать на мосту и смотреть, как течет вода.
Или бегать, или бродить по болоту в красных сапожках,
или же свернуться клубочком и слушать, как дождь стучит по крыше.
Быть счастливой очень легко.
Т. Янссон

Что для человека день? Часто – ничего особенного, проскочившие мимо часы, незамеченные и не нужные. А иногда – целая жизнь, когда кажется, будто прошли не одни сутки, а десятилетие. День никогда не имеет в себе равное количество времени, нам только так кажется. За один день можно успеть слетать на другой край света, сделать открытие или подарить миру новую жизнь. А можно потратить попусту эти 24 часа, и даже не заметить, как время выбило их из твоей жизни минуту за минутой.
Говорят, в рутине нет ничего привлекательного, и она даже способна причинить вред. Но иногда стоит посмотреть на нее по другим углом. Сколько людей сейчас скучают по простым будням, мечтают вернуться к привычному образу жизни? Их куда больше, чем кажется.
Самый скучный и ничем не примечательный день таит в себе чудеса, которые не дает нам увидеть та самая привычность. Мы проживаем день за днем, не замечая новизны, которую каждый из них приносит. Мы ходим по тем же улицам, входим в те же дома и видим тех же людей, и не догадываемся, что все это время прямо на наших глазах рождается и погибает настоящее волшебство – 1440 уникальных, непохожих на предыдущие, единственных в своем роде минут. Мы отмахиваемся от них, как избалованный ребенок отмахивается от подарка любящих родителей. 24 обычных часа обычного дня – что в них может быть волшебного?
***
Утро стучится клювом в окно, открываю глаза, прислушиваюсь – показалось. В комнате, разложив пышные юбки, царствует тишина, лучи солнца свернулись уютно калачиками на полу. Все вокруг еще во власти сна, кроме пришедшего нового дня. Улыбается, болтает ногами, сидя на подоконнике.
Открываю окно – над крышей сарая, спускаясь по балке, задорно подпрыгивает хвост бубликом – это кот спускается осторожно, переставляет по старой деревянной лестнице лапу за лапой, спрыгивает в траву и тут же пропадает из виду. Вдалеке виднеется линия электропередач, возвышающаяся над городом на выгоревшем холме – у его подножия расположена деревенька с одной главной улицей и отходящими от нее ручейками-переулками. На несколько минут переношусь туда – вот у старого магазинчика, коронованного скособоченной вывеской, пьет пиво компания давно знакомых друзей. Во дворе общежития носятся дети, визжа и крича, поднимая в горячий воздух тучи пыли. На бельевой веревке, как флаг пиратского судна, трепещет простыня. Немного попетляй по дворам, и выйдешь к небольшой белой церкви, увенчанной голубым куполом – стоя на холме же, видишь, как сияет на солнце смотрящий в небо крест, слепит глаза, отражая свет. Мимо тарахтит старый москвич с прицепом, взбирается, охая, по крутым пыльным тропам – за рулем сидит старичок, улыбается тебе, а на заднем сиденье – старушка в вуали глубоких морщин. На голове у нее яркий, выделяющийся на фоне черных волос платок, расшитый цветами. Москвич подпрыгивает на ухабах и проезжает мимо, скрывается за поворотом, оставляя после себя разносимую ветром пыль.
Над чертополохом поднимается стайка воробьев, летит, то вздымаясь, то опускаясь, как волны, и пропадает за холмом. Над городом лежит дымка, и только солнце уже пылает ярко-красным пятном в небесах – вокруг него ореолом сгрудились пушистые, будто взбитые чьей-то рукой облака.
Начинается очередной день – кому-то он запомнится на всю жизнь, а кто-то и вовсе его не заметит. Еще только шесть утра, в деревенских переулках вальсирует тишина, и спокойствие пустых улиц ощущается едва ли не кожей. Простое окно, ведущее на мансарду, задернуто тонкой занавеской, которая серебрится на солнце. В спальных комнатах, где люди пока еще видят сны, царит блаженный уют, а в это время раскаленное солнце поднимается громадой над их головами, рассыпает золотую пыль на дороги. Постепенно в дома возвращается движение и суета. Где-то кто-то впопыхах готовит завтрак, кто-то не может найти ключи, кто-то пристегивает поводок к ошейнику любимой собаки – и кто знает, сколько еще сотен, тысяч лет будет продолжаться движение жизни на планете; сколько раз еще солнце сверкнет отражением в окнах домов и снова скроется во тьме; сколько всего произойдет и сколько никогда не будет возможным. Я встречаю уже семитысячное по счету утро.
Предыдущие мечты, желания, цели – куда они подевались, и что пришло взамен? И что будет с нынешними?
Лучи преломляются в золотистых колосках, сверкают на коре деревьев, где-то в листве заливаются песней птицы, все так тихо и спокойно, что отчего-то хочется плакать. Пробегает мимо шаловливый ветер, проводит рукой по траве и ускользает прочь. Далеко в небе, раскинув крылья, парит сокол. В зеленой траве белеет вымытый дождями череп козы. А передо мной – широкое, будто бы бесконечное поле, и только где-то в траве петляет едва заметная отсюда тропка, ведущая домой.
Спускаюсь по узкой тропке через поля,  возмущенные вороны перескакивают стаями с места на место. Будущее – как занавешенный музейный экспонат, в свете ламп видишь только очертания, и пытаешься угадать, что же скрыто за полупрозрачной тканью.
Время уходит, с каждым годом все быстрее. Неожиданно взрослыми стали соседские дети, неожиданно резко постарели родители, неожиданно быстро в голове начали появляться мысли о самостоятельной жизни. А, казалось бы, совсем недавно мечты сужались к новым роликам и поездке в аквапарк.
Надежды стали как-то взрослее, на желания уже давно можно поставить штамп серьезности. Вдруг новые люди становятся ближе, чем старые друзья, контакты с которыми уже давно утрачены.  И все вроде так же – но узнай ты пять лет назад о своем настоящем, многое показалось бы выдумкой.
Иногда, бывает, засидишься до двух часов ночи, а на следующий день обязательно-обязательно нужно встать в восемь – ну ты и встаешь в полдвенадцатого. Зато внизу, на кухне, уже папа варит кофе (или даже – давно сварил), во дворе вокруг мамы вертятся коты и требуют завтрака, раздирая свои легкие визгливым «мяу». На небе – ни облачка, и воздух уже нагрелся, и чувствуются грядущие плюстридцатьпять.
Уже есть планы на вечер, и как-то веселее становится, когда представляешь, как вы будете обсуждать наперебой что-то недавно произошедшее, как обнимитесь крепко-крепко при встрече, и как закатные лучи солнца будут расползаться по асфальту между тенями ветвей, пока вы, смеясь, в тысячный раз пройдетесь по центральным улицам.
До осени всего каких-то полтора месяца, и снова все будет так же, как в прошлом году - пасмурное октябрьское небо, легкая утренняя прохлада, сменивший суховеи холодный ветер, несущий на себе капли дождя. После светлых летних вечеров непривычно короткие, туманные дни, окна общественного транспорта, о которые разбивается дождь, отражающееся в лужах солнце, рыжая опадающая листва, затянутые облаками звезды, горячий чай с лимоном, теплая гостиная, посапывающий на стуле кот. И снова – день за днем, беличье колесо раскручивается, меньше времени на книги и творчество, больше времени на скучные, но необходимые обязанности, и в один из вечеров ты вдруг обнаруживаешь себя стоящей перед зеркалом с давно поселившейся в голове мыслью: «Кто я? Я – обычный человек. И таких, как я, тысячи вокруг. У каждого из нас своя, тихая, незаметная жизнь. Мир пронесется мимо, даже нас не заметив. Пройдут протесты, примут резолюции и начнутся войны, кто-то сделает гениальное открытие, кто-то получит Нобелевскую премию, кто-то убьет сотню людей, а кто-то спасет тысячу. А я, обычный человек, пойду дальше по своей обычной дороге, буду следовать своим обычным мечтам и может быть потом, через много лет, мои правнуки будут читать эти строчки, а мир, в котором живу я, уже умрет безвозвратно и останется только в учебниках истории – и, если очень-очень повезет, моя обычная жизнь тоже окажет хоть какое-то крошечное влияние на этот чудовищно сложный часовой механизм вселенной.
***
Утро понедельника, табуном проносятся по небу облака, ветер распугивает их, как охотничий пес. Спускаюсь вниз, и как-то по особенному солнце сегодня выглядывает из окон – отчего-то несусь на кухню вприпрыжку, а на столе уже ждет банка со свежей смородиной. Во дворе на старом столе спит кот, подложив под голову лапы, ветерок играет с его шерстью, с листьями винограда, подхватывает пыль и разносит ее по двору.
«Ну да», - думаю, уплетая бледно-розовый, перемешавшийся с соком ягод, творог,- «может быть, идеалы и реальность действительно несовместимы. Может быть, идеалы нам нужны только для того, чтобы к чему-то стремится, не важно, реально ли этого достичь или нет. Чтобы хоть во что-то верить».
Кажется, что лето – это совсем ничего особенного. Каждое утро похоже на предыдущее. Только соберешься наконец заняться чем-то действительно полезным, как на тебе – уже почти полночь, слышно, как закрываются двери в соседних комнатах, лампочки гаснут одна за другой, а вот ты уже стоишь одна в саду, и только ясное небо в звездах над головой, кот, устроившийся у ног, как ночной страж, и переливающаяся из того конца сада в другой музыка сверчков.
«Хорошее состояние», - думаешь, - «когда для счастья не нужно вообще ничего особенного».
Красиво пушатся облака или только-только прогремела гроза, и ты уже счастлива, и сердце так радостно прыгает в груди, а отчего – непонятно. Ведь это обычные вещи, каждый день встречающиеся. Но на душе все равно хорошо.
Конечно, постоянно быть счастливым не получится – иначе счастье станет привычным и обыденным, сморщится, как старая кожура апельсина, и иссохнет. Всякие бывают дни, совсем скучные, когда ни-че-го не происходит, и вроде бы ты чем-то занята, вроде что-то делаешь, но чувство такое, будто весь день просидела у окна, подперев рукой подбородок и уставившись вдаль, где ничего и не видно. Потом пришла на худых лапах ночь, в комнате почему-то было очень душно – и уже с книгой в кровати, под мягким светом ночника, полузасыпая и одновременно думая о чем-то важном, ты проводишь ушедший день.
Лето идет, неспешно, вальяжно, раздаривает тепло, а иногда – дожди, то радует прохладным ветерком, то жарит под плюссорок. Каждый день похож на предыдущий, и! – абсолютно отличен. Облака никогда не складываются в одинаковые формы. Небо никогда не приобретает вчерашний цвет.
Очередное обычное лето – со звездными ночами, пронизывающими счастьем до костей, с тихим мурчаньем кошек, с визгами детей за окном. Очередное обычное лето – и далеко не такое, как все предыдущие.
На яблоне золотится листва, старый высохший абрикос, а точнее, его остатки, укрылись тонким одеялом пятнистого плюща. Небо похоже на мягкую розовую вату, покрытую пухом, нежным, какой бывает на персиках. Лето вьет из меня веревки, не дает шагу ступить спокойно, угрожает жарой и упадком сил, но я только улыбаюсь, отмахиваясь от не дающих покоя вопросов.
Никогда не знаешь точно, на что ты тратишь силы напрасно, а что станет одним из столпов твоей жизни. И никак невозможно это узнать, и спрашивать некого – ответа никто не даст. Только с течением времени, через полгода или десять лет, ты наконец увидишь, для чего это было, зачем, и куда в конце концов тебя привело. До тех пор – лучше не сдаваться, и неважно, как сильно гложут тебя сомнения. Человеку свойственно останавливаться тогда, когда он уже почти достиг своей цели.
Что-то пишу в блокнот, то в первый, то во второй, то в третий – наброски будущих сюжетов и собственные мечты, обращения к людям, которые не здесь, и которых никогда не существовало, крохотные повседневные заметки, рапорты прошедших дней – все сплетается друг с другом в крепкий узел из 33 букв.
Слышится хруст щебенки под ногами, вокруг все выгоревшее, напоминает измазанный холст, на который вылили растворитель. Краски дня ползут вниз, смешиваются в грязно-зеленый, в кирпично-желтый, город проваливается в сон, лениво отмахиваясь от жары, как от надоевшей мухи – я стою одна среди музыки, смеха и пьянства, среди шумящих детей, среди запахов мороженого и слишком сладких духов, надо мной вечернее небо спускается на крыши, блестят купола церквей в осторожном солнце – сейчас меня никто не ждет.
Сгущается тучей молчание, загадочно улыбается, выглядывая из-за приоткрытой на щелку двери, его смех эхом отзывается в коридорах, вдруг дверь захлопывается,  и вокруг больше не раздается ни звука. Рассеянно оглядываюсь вокруг, пытаюсь подобрать слова, но будто бы я вмиг разучилась говорить, буквы не складываются в логичные предложения, и все вокруг связано молчанием, как тугой, толстой веревкой, натершей на коже красные полосы. Вдруг посреди  этого, как звон разбившегося стекла:
«Я больше не могу молчать».
***
Бывают и бессонные ночи, в последнее время все чаще. Когда весь дом уже окутан сладкой дремой, в моей комнате, присев осторожно на край кровати, глядит на меня кошачьими глазами бессонница. Я изучаю темный потолок, по которому, как по воде, гладкой рябью скользит лунный свет. Где-то далеко лают собаки, иногда слышен шум проезжающих машин; но ночью правит неумолимая тишина, ползущая от куста к кусту, взбирающаяся по стенам домов. Рука об руку с темнотой она прогуливается по крышам, заглядывает в окна, раздвигает ветерком занавески. Но я закрываю глаза, делаю вид, что сплю, - и они идут дальше, и только звезды подмигивают им вслед.
За окном шуршит по рельсам поезд, выстукивает мелодию, гордо направив вперед свой выкрашенный в синий цвет нос, несется к другим городам, останавливается на станциях, собирает внутри себя людей и снова трогается с места, не замечая пролетающие мимо красоты. Как здорово это иногда бывает – кататься в поезде. Только в нем можно узнать, что делать, если заблудился в Будапеште, в каком городе живет трехсотлетний ворон и что на самом деле думают люди, глядя на «Мону Лизу». Слишком многое теряется в этих разговорах между делом. Самые странные откровения, самые горячие любовные признания, самые мудрые жизненные постулаты можно услышать в душных и пыльных вагонах, и все это не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Всего на несколько часов можно беспрепятственно заглянуть в чужую жизнь – где еще, кроме поезда, человеку выпадает подобная возможность?
И только в поезде можно смотреть в темноту за окном, когда на часах уже давным-давно за полночь, и молчать вместе с кем-то, кого только встретил, испытывая странное чувство, будто вы знакомы всю жизнь.
Так и проходит жизнь: мечты о поездках, самолетах и поездах, попытки как можно меньше слушать тот голос, что утверждает «Не сможешь! Не выйдет!», новые планы и пропавшие возможности. Лето день за днем уходит все дальше, как время утекает песчинка за песчинкой в часах. Не успеешь сказать ему «здравствуй», как оно уже отвечает: «Прощай».
Одинаковость нарушается теплыми (душевно) и прохладными (погодно) вечерами: вся семья собралась на кухне, включая двух котов. Смеемся. И больше ничего мне сейчас не нужно – только бы и завтра, и послезавтра, и через много десятков дней еще продолжались случаться такие вечера, пропитанные радостью.
Уже почти полночь, выскакиваю во двор в полной темноте, на ногах – старые резиновые тапки, хлюпающие по недавним лужам. Бегу в сад, случайно схожу с тропинки, трава после дождя такая приятная, такая мокрая, капельки спрыгивают на ступни, соскальзывают по пальцам – щекотно и холодно. Воздух еще разряжен и свеж, сквозь разорванную перину облаков сияют звезды, сейчас почему-то кажущиеся очень далекими. А сами облака, как капля извести в темно-синей, разбавленной водой акварели, теряют очертания, растворяются в небе, прикрывают наготу звезд.
Верчусь из стороны в сторону, и небо вертится со мной – звезды размазываются в мазки, будто ребенок впервые взял в руки кисть и раскрашивает небо. Одна из звезд прямо надо мной, самая крупная, будто в центре небес, она не теряет очертаний, а наоборот, сияет ярче, чем все остальные - главная лампочка Вселенной.
Небо улыбается смущенно, и звезды как будто проступают сильнее на его щеках  – небесные веснушки.
Месяц сияет рыжими рогами, то появляется, то исчезает за набегающими тучами, словно стесняясь. Тишина проштопана песнями цикад – и слушая их, почему-то чувствуешь себя такой счастливой. Замираешь, как будто на твоих глазах совершается волшебство – весь вечер, все видимое, слышимое и ощущаемое, сливается в один огромный триптих, в гигантскую симфонию чувств, играющую вокруг тебя и в тебе, как один вселенский оркестр, и пот с напряженного лба дирижера обрушивается на слушателей ливнем, каждый его взмах дирижерской палочкой отзывается громом вдали, его пюпитр – обратная сторона неба, и когда концерт наконец заканчивается, все живое замирает, не решаясь выдохнуть.
Иногда удается заметить ту тонкую грань, что отделяет день от вечера. Когда до сумерек осталось всего ничего, когда солнце уже катится к низу, за горизонт, когда всего на пару минут в мир выплескивается вся вода из солнечного колодца и окрашивает существующее в пшенично-золотой, а после пропадает, оставляя тебя в растрепанных чувствах и во власти впечатления, будто ты только что краем глаза узрела чудо.
На самом деле лето состоит из совершенно простых радостей: вот мороженое и мамина малина с грядки. Что здесь особенного? Вроде пожимаешь плечами, и ответить на вопрос не можешь. Но когда сидишь в залитой светом кухне и уплетаешь десерт, почему-то чувствуешь нежное тепло глубоко внутри.
Гроза! Долгожданная, редкая, она сбрызгивает дождем воздух, отпугивает жару, и всего на секунду мне кажется, что я вдруг оказалась в осени, и сейчас октябрь, и впереди еще так много нового и прекрасного, и главное – для всего этого у меня есть силы.
Мы с братом веселимся на кухне, темно, как вечером, снаружи разветвляются одна за другой молнии, над крышей грохочет, кипит чайник, мама выкладывает печенье. Обычный летний день. Еще один.
Смотрю погоду в Петербурге и вздыхаю с легкой завистью – так холодно!
Бывает, выйдешь вечером из дома (привычно скрипнет несмазанными петлями железная дверь) –  воздух уже августовский, слегка веет сентябрем, прохладно, на небо то и дело набегают облачка, и солнце прячется в них, будто поправляет на загорелых плечах тонкую шаль.
По вечерам уже холодно, ветер швыряет пряди волос в лицо, небо – как детские краски, насыщенного темно-синего цвета. Деревья черными силуэтами вырисовываются на его фоне, будто нацарапанные углем. Из кустов раздается треск цикад – их музыка всегда появляется с первой летней прохладой, когда все меньше и меньше дней остается до осени, и в мою жизнь возвращается радость – совсем скоро я наконец встречусь с ней, до пасмурных дней и холодных вечеров осталось  чуточку подождать, и снова я буду ощущать счастье, не призывая его и не забываясь в бесконечных его поисках – оно само придет ко мне и будет сопровождать меня каждый день, невидимкой крутясь вокруг. Так бывает только осенью, и больше ни одно время года на такое не способно – делать меня счастливой просто вырисовывая названия своих месяцев в календаре.
Осенью никогда не нужно искать поводов для счастья. Осень сама их сыпет в руки, как ребенок сыпет песок родителям в сложенные лодочкой ладони – бери, мне не жалко, забирай все, у меня его еще много!
Почти год назад, в сентябре-октябре, пока комната погружалась в расплавленное золото заходящего солнца, я написала одну заметку. Она долгое время казалась мне бесполезной, как вдруг нашла свое место:
«Главное, что она наконец-то здесь. Она здесь. Осень. Все пыльное, душное, липкое лето мне казалось, что она никогда не придет, и эти жарящие +35 будут вечно висеть в воздухе, а я буду вечно бороться с удушьем от этого бесконечного выгоревшего желтого. Ненавистного мне цвета.
Но она здесь. Вчера шел дождь, вечерний дождь, каких летом почти не бывает. Холодный дождь, от которого трясет. Над домом снова летают вороны, по небу снова бродят тучи, она снова здесь, и я так же рада, как и год назад.
И я так же рада, как и всегда. Потому что осень для меня не просто время года, осенью меняюсь я, потому что и родилась я осенью, и если есть во мне хоть какая-то чистая любовь, то это к ней.
Осенью душа - не просто душа, а оголенные провода, которые задевает все, что случайно прикасается к тебе: какие-то книги, поэзия, которую я раньше так не любила, случайные песни, разговоры на улицах, чьи-то улыбки, или может не улыбки, а просто что-то чье-то, все это осенью ощущается в сотни раз сильнее, потому что осень ждешь дольше, чем праздники, дольше, чем привет от старого друга, дольше, чем чей-то знак внимания.
И эти три месяца (а в Крыму осень даже и три месяца не идет, ведь сентябрь себе насильно отнимает лето) больше похожи на жизнь, в течение которой ты меняешься, сильно ли, слабо ли, но замечаешь всё, и каждый осенний момент, как маленькая ракушка, найденная в детстве – настоящее сокровище, ценность которого понятна только тебе».
***
Полночь, а я вывожу осторожно на листике буквы, обвожу их цветными карандашами и мне как будто бы снова пять лет. Теперь каждое утро у меня перед глазами разноцветное напоминание: «Позволь миру быть таким, какой он есть».
Мир в любом случае останется таким же, какой он и есть, независимо от моих требований и потребностей. Так зачем тратить собственные силы, выходя с ним на неравный бой? Меняй то, что способен изменить, но если происходящее никак не зависит от тебя – позволь этой ситуации быть. Иногда нужно просто плыть по течению и узнать, к какому берегу ты пристанешь.
Вот есть у тебя желание, и так хочется, чтобы это желание поскорее сбылось, и ты точно знаешь, что вот тогда ты будешь самым счастливым человеком на свете. Но как-то не складывается, отодвигается на задний план, и почему-то будни становятся из-за этого серее, скучнее, и не так весело уже просыпаться по утрам, не так вдохновляет вечернее сияние звезд, и любимый чай почему-то становится невкусным. Все теряет смысл, и в один из таких дней ты вдруг обнаруживаешь себя сидящей в кресле с застывшим взглядом. Подперев подбородок рукой, разглядываешь скучные обои. Стрелки на часах будто не идут. Мироздание замедлило ход. И в одну из этих бесконечных секунд ты понимаешь: значит, не время еще. Не сейчас. Не сегодня. Не в этом году и, возможно, не через пять лет. А вдруг – вообще никогда? (испуганно екает в сердце).
И понимаешь, что твоя необходимость в исполнении этого желания – скорее детская прихоть, когда ребенок стучит ножками по полу и плачет, требует: «Хочу! Хочу!». Вселенной не так важно, что ты хочешь, она только знает, что тебе необходимо. И все, что обязательно должно появиться в твоей жизни, однажды появится непременно.
И после этой самой мысли снова хочется бегать по росе или смотреть на звезды.
***
Сколько бы ни притворялись взрослые взрослыми, почти в каждом из них до сих пор сидит тот самый ребенок, который когда-то строил замки, собирая песок в пластмассовое красное ведерко, или таскал лягушек из ближайшего пруда, только показывать этого ребенка уже даже как-то стыдно, не принято. И всегда остается этот риск – потерять своего внутреннего ребенка в дремучем лесу сомнений, злости и недоверия.
Будучи ребенком, ты еще не знаешь ограничения «так не делают», ты мало зависим от мнения окружающих, и точно знаешь, что тебе нужно от этого мира, даже если весь мир сводится к песочнице во дворе. Дело не в том, что дети мудрее нас – просто мы сами склонны к тому, чтобы захламлять свое знание ворохом бесполезной, а иногда даже вредной информации. В такой свалке едва ли можно найти те лёгкие мысли, что когда-то царили у нас в голове.
Пока я пишу эти строчки, шестилетняя Настя улыбается и кивает головой. У нее еще полно дел, и некогда ей возится с этими взрослыми и их скучными проблемами. Почти двадцатилетняя я тоже занята – после дождя на тропинку высыпала целая куча прогуливающихся улиток, и всех их могут раздавить, даже этого не заметив – аккуратно обхватываю двумя пальцами их домики, сажаю подальше в траву, испуганные улитки неуверенно шевелят рожками.
Говорят, что люди не меняются. Это большая ложь. Люди не меняются, только если сами этого не хотят. Любое изменение, даже самое крошечное, требует огромных усилий, работы и даже смелости. И уверенности в том, что ты доведешь дело до конца.
Обязательно нужно работать над собой – иначе всегда есть риск атрофироваться в собственной личности и перестать развиваться. И я не утрирую – я к этому подошла почти вплотную, и как же мне повезло, что из почти каменного кокона все-таки вылезла, прорвалась, пробила себе путь не поражающая воображение всех живущих, но вполне себе достойная бабочка.
«Вот оно тебе надо?» - спрашиваю сама себя, изучая свое лицо в зеркале и в конце концов скорчив рожу  – «Кем угодно хочешь быть, только не собой. Пора бы уже оставить все это в прошлом. Посмотри, какой мир вокруг прекрасный – папа принес целый ящик персиков, травяной чай еще не закончился, список непрочитанных книг становится все больше и больше с каждым днем, столько всего интересного впереди, а все, на чем ты способна зациклиться – это на каких-то мелочах, которые даже внимания твоего не стоят. Ну зачем, вот скажи, зачем тебе быть похожей на ту или выглядеть, как эта? А себя ты не боишься потерять за всеми этими желанными образами?»
И правда. Вот он мир, а вот она – я. Улыбаемся друг другу.
Вечером розовеют облака, и из окна веет приятный ветерок  – чувство такое, будто уже самый конец августа, и лето отыгрывает свой прощальный марш.
Можно выйти во двор, залезть на верхнюю ступеньку деревянной лестницы, прислоненной к сараю – и смотреть, как вдалеке сияет фонарь над уже пустой дорогой, а над ним разливается серебром луна, пышная, как будто на дрожжах. Закрыть глаза и вслушиваться в тысячекратно усилившиеся звуки – через несколько дворов гавкает пес, бросающийся на забор, когда кто-то проходит мимо; в траве шуршит маленькими лапками суетливый хомяк; с чьего-то крыльца раздается приглушенный разговор.
Недалеко от дома постоянно проносятся поезда и не дают мне покоя – сколько же там всяких людей! Кто-то ссорится, кто-то мирно спит, кто-то читает газету, а кто-то пытается до кого-то дозвониться. И каждый ждет с нетерпением, когда уже эта поездка закончится, и можно будет наконец ступить на спокойную землю и больше не слышать бесконечного тарахтенья колес. Каждый день, каждый час кто-то куда-то едет, навстречу своей судьбе или прочь от нее.
«Простите меня все», - думаю почему-то, - «и ты тоже прости».
В последние несколько недель тяга остаться с собой, в тишине, без единого человеческого голоса, растет, становится все желанней и желанней. Короткие часы в пустом доме собираю, как золото, по крупинкам; промываю, как речной песок. Пока вокруг льется музыка, а в комнату сквозь окна заползает тишина, я погружаюсь слишком глубоко в собственные мысли, выход из которых найти не всегда так легко, как хотелось бы.
Гремит за окном, сердце радостно подскакивает – неужто гром, гроза, но нет, просто очередная машина, груженная ржавым железом, проезжает мимо.
Фальшивые надежды – лучшая в мире вещь. Их не бросишь, с ними остаешься до последнего, пока тебе кто-нибудь случайно не сорвет розовые очки с глаз, и всего-то одной фразой.
«Если бы в мире проводили чемпионат по никому не нужным надеждам, я бы вошла в тройку лидеров», - с невеселой улыбкой думаю я, зашторивая окна и погружаясь в темноту. Столько лет на что-то надеяться, во что-то верить – «Ну как ты», - думаю, - «сама не заметила разницу между иллюзорным и реальным?». Хотя ответ знаю заранее: не заметила и замечать не хотела – вещи разные, и не одна я частенько попадаюсь на эту удочку. Впрочем, не так уж это и важно, на что я надеялась – опыт, мной полученный, куда ценнее и полезней всех потраченных на пустые надежды лет.
«В конце концов, это все было не зря, ведь я не стала бы собой, верно? Верно?» - над чашкой клубится пар, завиваясь в ажурные кружева и в следующую секунду растворяясь в полутьме, тонким хрустальным ручьем разливается музыка, и тут же взрывается грохотом Ниагарского водопада, и я забываюсь в ней.
Я вижу так много впереди: и длительные поездки, и долгие телефонные звонки, и разговоры до утра, и найденные наконец книги, и необходимые встречи, и общение на других языках, и новые рассказы, написанные на лекциях, и всё-всё-всё, что возможно представить и что хоть в какой-то мере делает меня счастливой.
«Только пожалуйста», - обращаюсь я в никуда – «пусть это не станет фальшивыми надеждами. Только не это. Я уже достаточно своей жизни потратила на постройку воздушных замков. Я уже взрослая. Я все поняла. Больше не надо такого, ладно?».
Страх улыбается, обнажая гнилые зубы. Никогда не знаешь точно, выйдет ли у тебя задуманное или все пойдет прахом. А когда он хватает тебя за плечи, сильной рукой, да так больно, что кажется – сейчас треснут кости, пропадает всякое желание что-нибудь делать, пытаться, пробивать стены и взбираться на вершины.
Но вот особое счастье: сделать с лёгкостью и спокойствием то, что раньше давалось тебе ценой долгих уговоров и увиливания.
И жизнь вдруг становится в разы солнечней. Бороться со страхом так важно, потому что чувство, которое ты испытываешь после победы, стоит любых твоих затраченных сил и нервов. И даже больше – ты уже и не помнишь, чего ты так боялась, и главное, почему.
Бывают такие дни, когда ты как будто совсем-совсем никому не нужна. Вдруг понимаешь, что самое важное, это когда есть кому рассказать о том, какой чай ты сегодня пила за завтраком или как тебе неожиданно помахал рукой угрюмый сосед. Много для счастья не надо – только знать, что твоя жизнь проживается не напрасно и кому-то интересна. Точно так же, как с произведением искусства – если его не увидели человеческие глаза, то творение почти, что мертво.
Иногда кажется будто счастливых, интересных дней в моей жизни будет только ограниченное количество, а пустых и скучных – целая бесконечность. Иду куда-то по делам, куда идти не так уж и хочется, и маюсь этой мыслью: «На что я трачу свою жизнь? Это я буду вспоминать, сидя в старом кресле и глядя на свои трясущиеся руки?». Мимо проходит мама с ребенком, и мальчик отчего-то громко смеется. Встречаюсь с ним взглядом. Улыбаюсь, и тут же думаю: «Можно всю жизнь жаловаться на скуку, а можно искать что-то захватывающее в буднях. Все зависит от того, как ты сама на этот мир смотришь».
И сразу деревья становятся как-то выше, свет сквозь их кроны пробивается ярче, люди вокруг кажутся счастливее, а все злые слова и мысли (свои и чужие) вдруг оборачиваются такими глупыми, что даже удивляешься, чего ты так их боялась и как они вообще были способны причинить тебе боль.
- Они причиняли боль только потому, что ты позволяла им это сделать, Настя, - насмешливо фыркаю.
Но понять что-то – это еще полдела. Потом нужно попытаться следовать этой истине, вводить ее постепенно в жизнь – сначала будет непривычно и возможно даже больно, но потом, со временем, сам удивишься, как она тебе помогла и сколько в твоей жизни изменила. Если навеки оставаться в своем закрытом, крошечном мирке, отгораживаясь от окружающих всем, что под руку попадется, то так и пожить не успеешь – мимо пронесется время, ничего не увидишь и ничего не почувствуешь, не заметишь, как пролетят дни, года, все вокруг будет шуметь и меняться, а ты забьешься под одеяло своих привычек и даже не выглянешь, боясь мира и его жуткого гула, движения, бега.
Счастливым можно стать в любое время, в любой момент и в любую секунду, но только если ты к этому готов. А до тех пор, если ты пока боишься своего счастья, есть выдуманные  (и не очень) проблемы, ссоры, эгоизм и равнодушие. Стать счастливым ничего не стоит – гораздо труднее разом порвать со всеми старыми привычками.
***
Я подписываю два конверта – один отправится в соседнюю страну, а другому предстоит пересечь несколько границ. Оба они окажутся в почтовых ящиках чужих городов, соберут дорожной пыли, к ним прикоснутся пальцы сортировщиков и почтальонов. Оба потрясутся в машине, доставляющей корреспонденцию. Сейчас они белоснежные, и только мой неаккуратный почерк, скачущий, как девчонка на скакалке, портит их чистоту. Опускаю их в ящик главного почтамта нашего города – всего две недели проходит, и они в чужих руках. Одни руки совсем молодые, а другие уже испещрены морщинами. Один конверт летит сквозь километры, совершенно не ожидаемый, а другой с каждым днем все ближе к скептически настроенному, но все же полному надежд адресату. И вот они оба – в назначенном месте. Я улыбаюсь, читая вызванные этими двумя конвертиками слова, и почему-то вспоминаю себя, когда мне в первый раз в жизни пришла открытка. Не так уж это и сложно – сделать чей-то день лучше.
Таиланд, Норвегия, Япония, Австрия, Германия, Китай, Нидерланды… «Как же нас много всех, какие же мы все разные, и сколько жизней на Земле – и все до одной не похожи, и ни одной одинаковой судьбы!» - думаю я, перебирая кипу потрепанных открыток. А это чувство, когда видишь – что-то яркое лежит в ящике, бежишь за ключами  и уже в руках держишь новый привет из дальних стран. Всего пару недель назад открытка была на другом конце мира, на чужом столе, подписывалась чужой рукой, опускалась в почтовый ящик никогда мной даже не виденного города, а теперь вот – в моих руках. За первой следовала вторая, потом третья, и еще, и еще, иногда почтальоны собирали их несколько дней, и так в моем ящике оказывалось по четыре открытки за раз.
А одна из них и вовсе была чудом, подоспевшим как раз вовремя. День выдался тяжелый и скверный, настроение было плохое, небо надо мной, шагавшей по осенней грязи, было таким же мрачным, как и мысли в моей голове, все казалось неудавшимся и неправильным. И вот – из почтового ящика с любопытством выглядывает темно-синий уголок. Три  голубя с лентой в клювах, обвивающей планету, и справа надпись на иностранном языке. На развороте – приветствие от финской девушки, небольшой рисунок и перевод фразы: «Для мира ты кто-то, а для кого-то ты - целый мир».
Я до сих пор помню тот момент, когда я держала в руках эту открытку и как схлынула вся разъедавшая меня печаль. Чудеса – они совсем рядом, на самом деле, и они такие крохотные, что иногда мы попросту их проглядываем. Один простой кусочек картона с правильными словами вполне способен развеять любые плохие мысли. Обычно я помню те дни, когда я чувствовала себя особенно счастливой. Не забылся и тот день.
***
Ночью спать, как всегда, не хочется, и я плюхаюсь на кровать с наушниками, кручу радиостанции вместо плеера – в воздухе под незнакомые песни начинают вырисовываться будто сотканные из серебра узоры, приходят воспоминания о том, чего никогда не случалось, мечты вытесняют реальность, а купол неба уже давно вывернут темной изнанкой – и почему-то лицо расплывается в теплой улыбке. Многого для счастья не нужно, только не пугай его своими постоянными поисками, не шуми слишком сильно – и как в той притче, оно, обернувшись бабочкой, сядет тебе на плечо.
А вот всеобъемлющего, глубокого, потрясающего счастья я за всю свою жизнь не испытывала, по-видимому, никогда – иначе бы этот день был в моей памяти. С таким счастьем я не знакома, не знаю, по чьей вине – его или моей. Может быть, именно в эту секунду оно стоит за дверью и уже занесло руку, чтобы постучать, а только для меня эти его короткие секунды нерешительности превращаются в года. Может быть, осталось всего пара мгновений, до того как счастье размеренно постучит три раза – и я открою дверь.
Копаюсь в одном из своих блокнотов, выискиваю записанные моменты, которым пора перекочевать в истории  - и вот они, всего несколько десятков слов, но сколько чувств они вызывают! Может быть, головокружительное счастье никогда не было со мной знакомо, но я знаю другое – мягкое, теплое, как крохотный пушистый котенок, уютное и доброе счастье, свернувшееся на коленях, греющее зимой в самый лютый мороз.
«Я помню один момент: Киев, десять новых  книг, любимая из них, найденная случайно – наконец-то на коленях, кафе, горячий чай, вечер, огни. Всепоглощающее счастье. Теплота. Прекрасный мир.
Восемь минут ожидания в метро, легкий холодный ветер из туннеля, играющий с волосами. Медленно сбивающие друг друга секунды на циферблате.
Безупречное счастье».
Я до сих пор помню это ощущение – и оно стоило всех страданий и трудностей до этого. О таком счастье говорить не хочется, и его трудно облечь в слова  – просто такое чувство, будто внутри зажигается маленькая свечка, и мир сводится к этому самому моменту как к перекрестку всех дорог, которые ты проходил до этого и которые ты еще пройдешь – и ты ощущаешь себя таким живым, таким собой, и весь мир с тобой един, он улыбается мягко, гладит по голове, как когда-то нежной ладонью прикасалась к волосам бабушка. Время будто остановилось – все страшное уже позади. Это воспоминание, как медальон, давно подаренный прабабушке прадедушкой в день свадьбы, и доставшийся тебе по наследству. Всегда с тобой, как оберег, как напоминание, как…
Безупречное счастье!
А еще оно бывает другое – тихое и мирное, как глубокая вода, идеально чистое, скромное, ни на что не претендующее и ничем не вызываемое. Оно всегда приходит само, и оно так редко, что дней, когда я его испытывала, за всю мою жизнь не наберется и десяток.
 «14. 02. 2012 19:00
Тем не менее, я чувствую, что все так, как должно быть. Удивительное ощущение спокойствия и удовлетворения. Это бывает редко, но случается. И вот сейчас так же.
Удивительное единение со всем остальным миром. Удивительное восприятие происходящего, и абсолютная гармония.
Все так, как должно быть».
Такое счастье еще труднее описать, чем предыдущее. Представь себе – долго бушует шторм, выбрасывает на берег коряги и гальку, рычат волны, вода пенится и покрывается грязной пленкой, небо над морем иссиня-черного цвета, почти фиолетового, чернильного, и все вокруг рушится, ревет, кричит и вопит, закладывает уши от шума, и ветер хлещет по спине.
А на следующий день – абсолютный штиль, кристально чистая вода и ни одного облачка на лазури неба. Абсолютная тишина и спокойствие, на берегу никого, кроме тебя. Солнце блещет в мокрой гальке. Горизонт покрыт голубоватой, прозрачной дымкой. Вода сияет в солнечных лучах, переливается искрами, а ты видишь каждый камешек на дне, будто глядишь сквозь неспокойное стекло.
Этот следующий день  и есть такое счастье.
Или еще бывает так: ходишь счастливый, с дурацкой улыбкой на лице, и даже подумать ни о чем не можешь, и все вокруг такое красивое, прекрасное и яркое, и все так чудесно, и ты улыбаешься-улыбаешься-улыбаешься бесконечно, все чужие вопросы и слова пролетают мимо, и только гулом отзывается в ушах стучащее радостно сердце.
И ты знаешь, что жить, в общем-то, здорово, потому что можно, например, передразнивать кошачье мяуканье, кто громче и протяжней мяукнет, тот и победил; срывать зеленые, хрустящие яблоки и кушать их прямо в саду, глядя на бликующее среди ветвей солнце; ехать одной долго в электричке и глядеть в окно; приготовить пирог с вишней и тут же его слопать; слушать уличных музыкантов и подпевать им; проснуться  рано утром и понять, что тебе сегодня совсем никуда не нужно; остаться одной дома на целый день и слушать любимую музыку, валяясь на диване и мечтая; выпить горячего молока и съесть хлеб, густо намазанный медом; закрутить на пальце прядь волос и почувствовать, какая она теплая – нагрелась на солнце; перечитать открытки; перебрать старые тетрадки с глупыми стихами и детскими проблемами, посмеяться; съесть шоколадное печенье; пересмотреть альбомы с фотографиями; выйти вечером с чашкой горячейшего чая и смотреть на звезды; гоняться по саду за котом; читать на другом языке; сделать генеральную уборку и радоваться порядку в комнате; петь; дразнить папу; ездить в новые города; купить новые пушистые домашние тапочки; в три часа ночи смотреть на единственный далекий фонарь, сияющий в темноте; получить проявленные фотографии; звонить друзьям; приклеить фотографии любимых писателей на шкаф; послушать, как познакомились родители; сидеть вечером на вокзале и ждать свой автобус домой; в проносящейся мимо темноте заметить горящий свет в окне маленького домика; молчать с лучшими друзьями; покупать билеты на поезд; сидеть в летнем кафе; купаться под дождем; после долгого путешествия засыпать в своей кровати; идти по залитому летним солнцем переулку; носить любимый свитер; улыбнуться своему отражению; слушать сонную болтовню друзей, пока на улице рассветает; заваривать любимый чай; приготовить новое блюдо и понять, что оно получилось; с нетерпением ждать завтрашнего дня.
Для счастья не нужно много, только ты сам, и твое желание счастливым быть.
Пусть в это сложно поверить, особенно когда над головой сгущаются тучи или счастья не видать уже много месяцев, а иногда даже лет. Для того, чтобы найти счастье, надо хотя бы попытаться его искать. И я тоже когда-то сидела тихонько в своем мирке, черном, пропитанном печалью, как дегтем, и не желала выглянуть за порог. А счастье ждет, живет в переулках и почтовых ящиках, в глазах прохожих и на листьях книг, в объявлениях и в песнях уличных музыкантов. Счастье ждет за забором, в гараже, на берегу, в горах, на крыше, в конверте,  на небе, в подвале, на скамейке, в коробке с карандашами, прячется во фразах и словах.
Счастье ждет. Всегда.
***
Наша жизнь состоит, прежде всего, из мелочей, которые кажутся нам незаметными до тех пор, пока мы их не потеряем.
Каждый раз поздно вечером, выходя на своей остановке, иду по пыльной дорожке вдоль шоссе и наблюдаю за закатами – и ни один из них не был похож на другой. Кто-то проезжает по наземной линии в метро и видит блики солнца на воде. У кого-то растет под окном красивое дерево. Кто-то кормит одного и того же дворового кота. Кто-то проходит по мосту над тихой рекой. У кого-то красивый вид из разбитого подъездного окна. Кто-то каждый день идет мимо витрины антикварного магазина. Кто-то всегда слушает одну и ту же песню, возвращаясь домой. У каждого человека есть свои собственные радости, которые вроде даже не достойны упоминания – такими незначительными они кажутся. Но без них не складывается привычная нам жизнь.
Слушая рассказы про былую любовь, как-то неуютно становится на душе: когда-то такая яркая, страстная, могущественная, как лесной пожар, сейчас она превратилась в прах – не осталось даже крохотных тлеющих угольков. Как странно устроен мир – люди, когда-то бывшие нам самыми близкими, становившиеся нашей жизнью, сейчас не просто кажутся незнакомыми – теперь они нам абсолютно чужие, и едва ли в них осталось что-то родное.
«Я дура, может, но мне так хочется верить в вечную любовь! Хоть у кого-нибудь на земле должна же она быть? Прятаться за камином или спать на книжных полках. Эй, вы, счастливые – напишите мне письмо, расскажите, как это, подайте знак -  пусть это будет простой бумажный фонарик за окном, но покажите, что вы есть, что вы здесь, что она существует и в надежных руках!»
Возвращаюсь домой по привычной дорожке, сизое небо хамелеоном переливается, звезды, как серебряные родинки; вдалеке над лесом, качаясь в воздухе, пролетает сияющий в темноте бумажный фонарик.
Столько всего судьбоносного еще впереди: разговоры, которые изменят жизнь, неслучайные случайности, неправильные решения и удачные знакомства. Ты ничего особенного не делаешь, просто идешь по уже давно приевшимся улицам, а в этот момент совершается твое будущее, и люди, с которыми ты пока не связана, становятся все ближе и ближе к тебе, хотя никто из вас об этом даже не догадывается. Трудно представить, что сейчас незнакомый тебе человек однажды перевернет всю твою жизнь. Трудно представить, что жизнь, такая, какой она является сейчас, будет забыта или изменится до неузнаваемости всего через десять лет.
Сижу, бывает, думаю о любимом «выборе», о том, что все зависит от нас, о сферах, о древних греках, о войне, о вечном двигателе, о незнании, о людях, о философии, о космосе, о литературе, о театре, о языке, об исследованиях, о выборах, о запусках ракет, о приземлении на Марс, о всех важных-нужных-необходимых вещах. Да ну это все! Кого волнует, насколько выше уровень осадков в Уганде по сравнению с прошлым годом? Какая разница, какого пола новорожденный ребенок какой-то там королевской семьи? Так ли это важно, какой город в мире самый дорогой для проживания?  Ерунда!
Ведь самое главное – просто знать, что «для кого-то ты – целый мир».
Выглядываю на улицу, прохлада целует нежно, улыбаюсь в темноту, закрываю окно – на земле уже давно властвует старуха-ночь, выпустив выводок своих внуков. Сны, разбежавшись по крышам, укладываются рядом, обнимают крепко и уводят в другой мир, где мы – не мы, где наших домов не существует, где время скачет, как попрыгунчик, где незнакомые люди – лучшие друзья, а лучшие друзья – незнакомые люди, где человека, живущего на другом континенте, встречаешь в своем подъезде, где вместо лиц – маски из папье-маше, где говоришь все, что сказать хочется, и впоследствии об этом совсем не жалеешь, где нынешняя жизнь становится неисполнимой мечтой, где синие птицы вьют гнезда на твоих плечах, где мир надлунный - твоя реальность.
Выключаю свет и закрываю глаза, а день, спрятав свою последнюю минуту в карман, машет на прощанье и ныряет в темноту за окном, напоследок слабо всколыхнув крылом занавески.