Эй, небо

Я жила в маленьком, далёком и всеми забытом городке, который находился непонятно где: то ли на заброшенном острове, окружённом толщиной океана, то ли в пустыне, где проходящий мимо караван считался чудом, происходящим раз в тысячу лет, то ли в лунном кратере, до сих пор основательно не изученном. Мой город не существовал в длинных списках населённых пунктов, находящихся в толстых томах энциклопедий с пыльной обложкой; он не расплывался на картах множеством пунктирных линий и поправок. В моём городе не было высоких гор, кряжей, шахт с полезными ископаемыми, речек и морей, в нём не было вулканов; о хижинах недалеко от океана не может быть и речи. На моих улицах вечером не загорались фонари, мой воздух не рассекали майские жуки; осенью там не шли проливные дожди; зимой не наблюдалось падения снега, летом - жары. Там не было больниц, так как не было раненых; не существовало родильных домов, так как никто не рождался; в городе не было кладбищ, ведь некому было умирать. В магазинах нельзя было купить белое молоко, наспех запакованное какой-нибудь старой машиной в картонный пакет. Не было клубов, ресторанов, кафе и дискотек до утра – никто не веселился, не поднимал шум громкой музыкой. В моём городе не было правоохранительных органов, потому что не было никакого закона, который можно было нарушить – да и кому его нарушать? В нём не было спасателей и работников скорой помощи, так как никто не заплывал за буйки, и никто не впадал в утомительную лихорадку. Там не было заводов и вредных для организма токсических испарений; там не было оружия, ведь не с кем было воевать. Там не было абсолютно ничего интересного и в этом городе, кроме меня, никто не жил. Так здорово иметь в своём запасе целый город! – столько разных территорий, столько разных возможностей.

Рано утром я отправлялась гулять по ухабистым ямам, заливаясь ручьями слёз и смехом. На моих плечах всегда сидели птицы, которые прилетали ко мне погостить из других городов, стран, а возможно, галактик. Они крепко вцеплялись когтями в мою кожу и боялись, что я им не рада, они боялись, что я совсем одичала от одиночества и прогоню их. Днём я разглядывала облака на небе, что перемешивались между собой, как колода потёртых карт, как домино, как нерешительные руки; моему взору представлялись разные очертания предметов и живых существ. Я узнавала о существовании крокодилов и фламинго, о колибри и носорогах, о жирафах и рептилиях, о золотых рыбах и енотах – я узнавала обо всём этом через облака. Мне казалось, что можно не выходить из убежища, построенного в моём личном городе, чтобы увидеть его запределье: достаточно выйти на улицу и посмотреть на небо – вот тебе и другая вселенная… Вечерами я спускалась к луже. Я не знала, откуда она взялась в моём городе, но она никогда не высыхала, и казалось, что никакое раскалённое солнце не заставит испариться воду, что находилась там.  Двадцать четыре часа в сутки я могла лежать в этой луже, и чувствовать, как меня обволакивает эта неизвестная прозрачная жидкость. Я продолжала всматриваться в очертания облаков, небрежно зарываясь пальцами, словно в чьи-либо человеческие волосы, в молекулы воды, которая никогда не превращалась в лёд, никогда не таяла, никогда не исчезала. Так продолжалось изо дня в день, из ночи в ночь…

Заснув под тихий скрежет солнечного тумана, промокнув каждой клеточкой в моей, ставшей такой родной, луже, я проснулась. Перед моими глазами лежало полотно плотно сжатых друг к другу облаков, точно как непонятные наскальные пещерные рисунки, которые лишь предстоит разгадать. Повернув голову сначала в одну сторону, потом в другую, я не могла понять, что мне нарисовал на небе художник. Это не дало мне покоя, а лишь наоборот – взбудоражило, насторожило – во что бы то ни стало, мне надо было разгадать это непонятное нарисованное существо. Раскатываясь громом негодования, оставляя огромные следы от моих ног позади себя, я стала идти прочь. Мне нужно было выбрать ракурс, с которого было бы удобнее разглядеть непонятный рисунок. И я шла, шла, шла… Мой город был пуст, из него исчезли все когда-либо построенные здания, посаженные деревья, возведённые мосты от одной улице к другой. Длинная дорога вела в никуда: возможно - в сад надежд; возможно - в оранжерею разочарований. Но не идти по ней было нельзя; точно так же, нельзя было и вернуться. Мои одинокие шаги раздавались грязными аккордами на фортепиано, они были как тёплые капли дождя вместо остроконечных снежинок, неспешно оседающих на шапку и лицо. Мой город остался позади.

Там, куда я пришла, было много таких, как я – людей.  Таких же невразумительных, непонятных, непривычных. Одни были шутливыми, другие слезливыми, третьи равнодушными ко всему происходящему. Они не шли, а бежали, останавливались, говорили, забывали, вспоминали, снова бежали, смеялись, шутили, плакали, ворчали, и снова бежали, бежали, бежали. От себя бежали, от своей печали… Рассыпались в потоки комплиментов и излучали цинизм, радовались лести и огорчались появлению чего-то хорошего, потому что не переставая думали, что оно скоро закончится, вместо того, чтобы наслаждаться. Окружали себя заботой, вниманием и чужим доверием, впускали в свои жизни посторонних, доверяли им свои секреты, а потом плакались в подушку, что не срослось, не получилось, что они – «слишком разные». Странные люди… Я смотрела на каждого из них и видела отрывок из толстой книги, как будто кто-то написал такую книгу, разорвал на страницы и каждому выдал на руки, якобы судьбу. Писатели – тоже странные существа, думают, что вершат жизнями людей, считают себя всемогущественными и гениальными богами. А люди ищут, ищут концы и начала потерянных предложений, перенесённых слов, они боятся, что каждый абзац кардинально в них что-то изменит. Смешные, глупые. Но среди прочих, всех этих безликих несчастных существ, я увидела пустого человека.

- А где твоя страница из книги? – спросила я.

- Какая ещё страница? – не понял он.

- Та, которую ты экранизируешь. Тебе дали роль, а ты воплощаешь её в жизнь.

- Мне никто не давал роли, я совсем не актёр.

- Но так ведь не может быть, правда? Ты же не мёртвый, чтобы тебе не дали роль… Тогда ты, получается, совсем пустой? – но он не ответил, а лишь посмотрел водопадами своих ясных глаз.

- Что случилось с твоей судьбой? Где она? Где твой написанный сценарий?! – восклицала с недопониманием и растерянностью я.

- Судьба во мне, и я сам её пишу, - ответил спокойно он.

- Но это невозможно. У каждого человека есть судьба, каждому человеку написали историю его жизни. А ты пустой, пустой… Этого не может быть. – Он отвернулся и зашагал, удаляясь от меня. А я смотрела в его прозрачную спину.

И понимала, что что-то здесь не так. Высоко подняв голову вверх, я стала смотреть на небо, пыталась найти новые загадочные рисунки, но их не было. Он шёл вперёд, и солнце освещало ему путь лучами, в сопровождении с чайками. Я заметила, что его спина не была полностью прозрачной, она была в белых пятнах. Посмотрела ещё раз на небо; убедилась, что этот человек, непохожий на других, отражал на своей спине облака. Он забрал их с собой, словно свою собственность, оставив мне небо без картинок. Эй, небо, я бы забросила в тебя ананасом, я бы сотрясла твою прямую от пункта «А» до пункта «Б», замазала бы гуашью линию твоего горизонта, - да, так и было бы, если бы я вернулась в свой пустующий город, если бы я окунулась в свою лужу, чья вода пронзает больнее, чем иголки дикобраза, которого я и видела, разве что, в облаках. Я бы попыталась допрыгнуть до тебя, дотянуться руками, я бы попыталась тебя поцарапать, надкусить; я бы съела тебя целиком и оставила необъяснимое пространство. Как небо может быть без облаков? Как жить, если какой-то повелитель бесформенных очертаний, сначала показавшийся пустым человеком, заставил забыть о своём прежнем способе жизни? Как вернуться к тому, что было, куда возвращаться и разве надо? Сны в луже под чистым небом утратили бы своё очарование, блеск и романтику, моя жизнь совсем бы стала пустой, без этих картинок, что в виде облаков. Почему из-за мимолётной встречи начинают цвести давно увядшие цветы? Почему начинаешь вспоминать давно забытые, принадлежавшие кому-то, голоса? Почему появляется ощущение, что всё вокруг тебе знакомо, и ты тут бывал не единожды? Почему кроме меня никто не знал о существовании города? Кто его основал и почему в нём жила только я? Откуда взялась эта чёртова лужа, которая не высыхает? Почему, пока жила в городе, я совсем забыла, где находится настоящий мир? Миллион «почему?», рассыпающийся в горячий град, рушился на меня и сбивал с ног. Но ничто меня не собьёт с намеченного пути. Я решительно пошла в ту сторону, что и повелитель облаков. Несколько минут назад он был ещё здесь, но потом исчез. Исчез вместе с облаками. Растворился в воздухе. И я знала, что иду по правильному пути, ведь он, такой невидимый и вездесущий, держал меня за руку. Я знала это. И всё равно, что не было никакого невидимого, держащего за руку, повелителя облаков, и всё равно, что это летали голуби и мотыльки, задевая своими крыльями. Главное, что был выбран верный путь. А остальное, как бы, уже не важно…

29.04.2012