игры детские и недетские

С каждым днем игра сложнее.
Чтоб победу в ней добыть,
Нужно выбрать, что важнее,
И об истине забыть!

В ход пускают руки, ноги
Те, кто слабы головой.
Сколько бедных и убогих
Возвращается домой?

Победитель взял не силой,
(Путь к победе был не прям)
И не ловкость победила –
Изворотливость, обман!

Лежит ребенок на боку, прикрыв пухлой крохотной ладошкой свои глаза, и говорит, обращаясь к матери: «А Пети нет». Мать подхватывает начало игры, предложенной ребенком, и говорит озабоченным голосом: «А где же, Пе-тя, где?» Ребенок считает, что раз он не видит мать, то та тоже не видит его. Он даже сжимает веки настолько, что видит какие-то круги. Он слышит шаги матери по комнате, которая продолжает говорить: « И куда же мог деться Пе-тя? И под столом его нет, и под кроватью его нет!»  Пете очень хочется видеть, как мать ищет его, и он не выдержи-вает, приоткрывая один глаз. Мать говорит: «Наверное ушел?»
Ребенок открывает оба глаза и кричит: «Да вот же Петя, смотри!»
Мать восклицает, делая лицо изумленным: «Вот ты оказывается, где? А я тебя так долго искала!»
Ребенок доволен, глаза его лучатся от радости. Он заливисто смеется. Потом он опять закрывает глаза. Сцена поисков продолжается. Так может повторяться много раз. Но наступает момент, когда ребенку эта игра надоедает и он разыскивает  для себя что-то интересное.
У взрослого продолжение игры  только внешне но-сит прежний характер. Взрослый тоже закрывает глаза на многое, что ему хотелось бы видеть! Если это невозможно, он обращается к памяти своей, видит то, что она подсказы-вает ему. Видения носят конкретный характер. Правда, следует добавить, что у мужчин видения имеют примесь фантазии. Его мышление, в отличие от женского, сохраня-ет многие черты, свойственные детскому возрасту. Навер-ное, это необходимо. Мир фантазии – стимул для развития.
Закрыл глаза - и мир исчез.
Открыл – он перед взором:
И чаша голубых небес,
И лес, река, озера

Предстанет полным красоты,
А может – серым, тусклым…
Среди зеленых трав цветы,
Иль щебень, ямы, пустынь.

Природа дивно хороша,
В любом своем наряде,
Когда – спокойная душа,
Кого ты любишь - рядом.

Когда полна она надежд,
Вольна душа, открыта
И запыленный воздух – свеж,
Все мерзкое забыто.

А, если полная обид,
Или в печали, гневе?
О чем тут можно говорить?..
Все краски мысли съели.

Погружена душа в печаль,
Предстанет мир убогим
Ну, что поделать? Как не жаль,
Нас, разных, слишком много.
Ничего противоречивого нет в том, что выше сказа-но. Были философы в прошлом, утверждавшие, что мир не только преломляется в нашем сознании, но и существует до тех пор, пока сознание его воспринимает. Что поделать, мы из убежденного атеизма переместились вновь в религиоз-ное восприятие мира, в то временное пространство, когда церковь отделили от государства. Я не сторонник того, чтобы две ветви власти, мирская и духовная, замыкались на едином лице. Но слишком удалять одно от другого тоже не следует. Общество, какого бы государственного устройства оно бы ни было, состоит из множества людей, объединяемых не только способом производства, но в первую очередь религией. И в человеке в единстве находится материальное и духовное. Гибель наступала тогда, когда наблюдались резкие отклонения в религиозных воззрениях, а с их приходом наблюдалось моральное падение. В распаде татаро-монгольского государства разлад начинался с изменений в вере. То же произошло с Древним Римом. А уже о событиях, описываемых в Библии, и говорить не следует. Они не говорят, а кричат с каждой страницы Святого Писания.
Сколько игр на белом свете:
Грязных, чистых и благих!
В играх – взрослые и дети,
От грудных и до седых.

Игры в поле, игры в доме,
Гладиаторов бои.
Игры в стойле, и на троне…
Где чужие, где – свои?

Игры в мяч, и игры в карты,
Игровой ли автомат?
И без меры и с азартом –
Путь, ведущий прямо в ад!
Бывает и так, что человеку не только судьба подыг-рывает, но и люди, видящие в нем будущего ферзя! Хотя мысли той важной фигуры не выходят за рамки мышления обычной пешки,  но пешки необычайно возгордившейся собой. И неудивительно, что на шахматной доске такой ферзь оказывается лишней фигурой, мешающей развитию «шахматной» идеи.